Проект воспитания Символа Мира

— …Не верится, что со времени нашего Дебюта прошло уже пятнадцать лет… — Полночь приложилась к банке пива и с наслаждением сделала большой глоток, — Пусть так и говорят только старики, но — такое чувство, будто это было только вчера! — Да уж… к сожалению, мы не молодеем, — невесело согласился Сущий Мик, подперев голову рукой и проведя пальцем по краю стакана. — Многие в нашем возрасте уже обзаводятся семьями, а мы с вами как были одинокими неудачниками, так ими и остались. — Как будто что-то плохое! — ткнула его локтем в бок женщина. — Спокойная мирская жизнь, восьмичасовой рабочий день, уютный дом и так далее… разве такое унылое существование вообще приемлемо для людей, как мы? Мы ведь — безумцы, живущие на этом свете только ради воспитания будущих героев… И вообще — почему это мы да одинокие неудачники? Мы ведь есть друг у друга, так что все супер! Некогда бывшие студентами-погодками преподаватели Академии Юэй собрались по просьбе женщины вечером в неформальной обстановке. За пенным напитком Немури Каяма и Хизаши Ямада шутили и смеялись, грустили и рассуждали о жизни, делились воспоминаниями о минувшей молодости и просто болтали. Невесел был только их вечно хмурый и молчаливый друг — Шота Айзава. Он исподлобья наблюдал за ними, не вступая в разговор, и лишь иногда мрачнел еще сильнее. Впрочем, он ни разу не высказал своего неудовольствия. Поэтому, быть может, он был и не против такого времяпровождения. — Действительно. Но вы прикиньте — вчерашние шалопаи сами организовывают Дебют, — вздохнул Сущий Мик, и его глаза затуманились воспоминаниями. — Когда нас с Эми-чан только объединили в геройский тандем, казалось, не так шло вообще все… А наш Дебют… даже вспоминать страшно!.. Но потом, зато, все пошло как по маслу. — Кто бы мог подумать, что такие шумные, постоянно сущие нос не в свое дело личности не сойдутся характером, — наконец, обозначил свое присутствие недовольным, чуть ли не старческим ворчанием Сотриголова. Кому, как не ему, было известно, сколь сверхобщительной была та самая Эми-чан, о которой ностальгировал его друг. Эми Фукукадо — таковым было ее полное имя. Широкой общественности девушка была больше известна в качестве профессиональной героини Мисс Шутки. Айзава был бы только рад не знать ее лично, только вот Героиня Улыбок весьма продолжительное время работала в агентстве возле агентства нашего вечно угрюмого теперь уже учителя. Это привело к тому, что они часто помогали друг другу по долгу службы. Характер Эми, непредсказуемый и уж слишком жизнерадостный, не умолял ее заслуг, но, все же, изрядно подбешивал мужчину и пару раз даже доводил его до белого каления. Хизаши, протестуя, ударил ладонями по столу. — Раньше она была совсем не такой… робкой и застенчивой! Постоянно ходила с таким несчастным видом, будто у нее кто-то умер — не иначе. Однако я, будучи лучшим ментором на свете, сумел отыскать в Эми-чан сильные качества, благодаря которым она и стала успешной героиней. Я многому ее обучил, и вот, она — никогда не унывающая Мисс Шутка!.. Обидно, конечно, что она променяла Юэй на Кецубуцу, но не мне ее судить… — И чему же ты ее, интересно знать, обучил? — насупившись, спросил Шота. — Я работал с ней… ни грамма компетентности, ни единого намека на профессионализм. — Я научил ее не бояться быть собой и обнажать в улыбке сердце… — начал, было, свою тираду блондин, но затем, увидев скептическое выражение на лице «черныша», махнул рукой. — Ай. Да ну тебя. Все равно не поймешь. Полночь молча наблюдала за их небольшой словесной перепалкой. За столько лет она уже успела привыкнуть к тому, что иногда им просто нужно было дать возможность выговориться. — А вы все не меняетесь, — улыбнувшись, сказала она, когда оба затихли. — С этой Войной такой кошмар пережили, но все также остаетесь самими собой… Взгляд женщины сделался вдруг печальным. Она вспомнила о том, как, будучи атакованной злодеем, уже было подумала, что смерть для нее неизбежна… Ее мысли в тот момент… были полны страхов и сожалений — эмоций, совершенно не подходящих, как она думала, для настоящего героя и, уж тем более, — учителя. Моменты прошлого, настоящего и планы на будущее… все словно превратилось в несуразный комок из сплетенных друг с другом многоцветных нитей, образующих нечто, что невозможно было переосмыслить. Когда Каяма пришла в себя, вокруг были лишь зеленая трава и голубое небо, ветерок, игравший с ее волосами, и поселившиеся в сердце муки совести… она, испугавшись, дала слабину. Женщине было ужасно стыдно за то, что в ее, как ей казалось, последний миг жизни, вместо благородного чувства самопожертвования… в голову лезли лишь панические мысли о том, как много она не успела сделать, мысли о том, как сильно ей хочется жить. И именно эти мысли помогли ей многое переосмыслить. «Боялся ли Оборо Широкумо, самоотверженно отдав свою жизнь во спасение гражданских в столь юном возрасте?..» «Боялся ли Шота Айзава, собственноручно, без всяких обезболивающих, отрезая себе ногу на той войне?..» «Боялся ли Изуку Мидория, один на один сражаясь с последователем самого отпетого злодея в истории человечества?..» «Нет, только я одна боялась». И с тех самых пор сохранять былую беззаботность становилось все сложнее. — А чего унывать? — задорно воскликнул Сущий Мик. — Итак с таким пиздецом столкнулись. Не хватало еще себя накручивать и самоедством заниматься. Айзава качнул головой в знак согласия: — Никчемная жизнь продолжается. — Да когда же ты перестанешь… твой нескончаемый пессимизм уже сводит меня с ума! — Хизаши притянул товарища к себе, приобняв за шею, заставляя его тем самым замолчать. — Не слушай его, Ри-чан… ты же знаешь — он просто глупый! Ямада из-за всех сил пытался подбодрить подругу, тоску которой просто невозможно было не заметить, но выражение на его лице красноречиво говорило о том, что и он сам запутался в своих чувствах. Наконец, преподавательница взяла себя в руки. Каждый раз, когда она смотрела на этих двоих — и раньше, и теперь, на ее душе становилось теплее и спокойнее. Женщина звонко рассмеялась, и легкий румянец, окрасивший ее щеки, придал ей особого очарования. — Вернемся к разговору о наших восхитительных воспитанниках. Вы вообще видели, каким горячим сексуальным красавцем стал теперь мой Кин-кун?.. — решила сменить тему она. — А я ведь помню его еще совсем зеленым мальчишкой… Надо было брать, пока был шанс! — Слыхал, когда война закончилась, Киноварь создал агентство со странным названием… не могу вспомнить… Учитель английского крепко задумался, взявшись за подбородок. — «Красавчики-драгоценности», — с совершенно каменным лицом подсказал Айзава. — Какое же, все-таки, идиотское название. — Да, точно! — Хизаши щелкнул пальцами, — В нем-то теперь и работает твой прекрасный золотой мальчик. И, говорят, дела у них идут в гору. Все трое замолчали. Каждый сделал по глотку уже теплого пива. Затем они продолжили беседу. Прошел час, другой. Свет уличного фонаря мерцал на стене, а дождь за окном все стучал и стучал по листьям. Капли размером с горошину скатывались по стеклу и падали на асфальт. Казалось, этой ночи не будет конца. — Что касается твоей, Айзава, воспитанницы… — задумчиво сказала вдруг уже слегка захмелевшая Полночь, — Куда она вообще пропала? Выражение лица темноволосого сразу сделалось напряженным — словно он вспомнил что-то крайне неприятное. Пена от только что налитого напитка сорвалась с края стакана и потекла по его руке. — Хитоми Накамура? Да она же по залету из Юэй была отчислена и переехала со своим хахалем в Америку, — бесцеремонно, не подумав, ответил за него Сущий Мик, чего явно делать не стоило. — Зато теперь как популярная местная телеведущая гребет там деньги лопатой. От удивления женщина даже поперхнулась. Растерянно хлопая длинными ресницами, она несколько секунд смотрела на него, думая, что он пошутил. Но лицо Сущего Мика оставалось по-прежнему серьезным. — Ну, дает девка… Сколько ей тогда было? Пятнадцать лет? Шестнадцать? — присвистнув, со смешком спросила женщина. — И теперь понятно, почему Айзава так обозлился на нее, и рассказывать о ее судьбе тогда ни в какую мне не хотел… Выпив еще пива, Немури задумчиво уставилась в окно. Казалось, будто вся ее жизнь перевернулась с ног на голову. Она попыталась представить себя на месте несчастной счастливицы, но так и не смогла. И тогда ее осенило: — Постой… Накамура?! А она, случаем, не родственница Эрики-чан из класса 1-Х?! — Случаем, да. Она ее мать, — проинформировал блондин. Айзава неожиданно для обоих встал из-за стола. Его лицо скривилось от отвращения. Сделав несколько уверенных шагов к двери, он остановился и голосом, дрожащим от сдерживаемых эмоций, сказал: — Я пойду. — Ты куда? — спросил Хизаши, пытаясь остановить его. — От ваших сплетен уже уши вянут. Сотриголова вышел в коридор, хлопнув дверью. В полумраке он зажмурился. Кусая губы, взялся за сердце, по стене сполз на пол и сидел так несколько секунд неподвижно. Наконец, не открывая глаз, прошептал слова, которые так долго пытался из себя выдавить: — Пожалуйста, останься… Всего два слова. Два слова, которые сделали бы его счастливым. Два слова, которые были сказаны поздно, непозволительно поздно. Тем временем Мик и Полночь, оставшись наедине, недоуменно переглянулись. — Что это на него нашло? — наконец, озвучила мучавший ее вопрос учительница. Ее друг тяжело вздохнул. Видно было, что он из-за всех сил пытается найти правильные слова. — Влюблен он был в нее… и, видимо, до сих пор не может простить ей этого предательства. — Айзава да влюблен… кто бы мог подумать… Хизаши пожал плечами. Немури виновато посмотрела на дверь. Затем нахмурилась и, будто по наитию, пробормотала: — Наконец, я вспомнила, каким человеком она была. Тот скандал, который разразился из-за ее беременности… как я вообще могла его забыть? Красавица, отличница, староста класса, знаменитый школьный айдол, юная героиня, подающая большие надежды, занявшая первое место на Спортивном фестивале непревзойденная Хитоми Накамура. На первый взгляд могло показаться, что она святая. Не было такого человека в Академии, который бы ей не восхищался. Мальчики падали к ее ногам штабелями, девочки — тайно завидовали. Но, несомненно, она была любима всеми. Добрая, учтивая, сочувствующая… Ее ставили всем в пример. И тут такое… — женщина развела руками. — Похоже, действительно, около храма черти водятся*. Надеюсь, Эрика-чан не повторит её судьбу. — Вот уж не думаю. Хоть девчонка и унаследовала внешность матери, характер ее оставляет желать лучшего. Чего уж там говорить, я слегка побаиваюсь ее. Ведь она сумела присмирить самого Кацуки Бакуго. — Юные, совсем еще не знающие жизни, всегда интересно гадать и наблюдать за тем, в каких людей они вырастут. Наше дело как педагогов — заботиться о том, чтобы они выбрали правильный путь и не стали пятнать свою душу дурными поступками. Слова Полночи прозвучали как тост, поэтому они, чокнувшись, допили пиво, и после попрощались.