***
Впервые Норман Малфой заплакал, когда понял, насколько он одинок. Он почти постоянно плакал в течение второй половины своего первого года в этой жизни. Ни Нарцисса, ни Люциус не были в состоянии справиться с этим странным, почти постоянным плачем. До того, как Норман начал плакать, он был совершенно молчаливым и спокойным ребёнком. Он редко издавал какие-либо звуки, кроме тех случаев, когда смотрел на что-то завораживающее его. Только тогда его большие голубые глаза расширялись, губы кривились, и крошечные пальчики возбужденно махали в воздухе, когда он пытался ухватиться за то, что было центром его очарования. Так что никто не удивился, когда Нарцисса и Люциус всполошились из-за эпической истерики своего обычно спокойного ребёнка. И только после того, как Норман несколько недель непрерывно ревел, пока не потерял сознание, он снова также внезапно успокоился. Как бы ни радовались родители, они и по сей день никак не могли понять, что же было не так. Только Норман знал за кого его маленькие пальчики пытались ухватиться — и так оно и останется.***
Когда Норман и Драко отпраздновали свой шестой день рождения, что-то изменилось. Очень, очень резко. Драко до сих пор следовал за Норманом, пытаясь подражать своему, как ни странно, более бледному близнецу. Поскольку большую часть времени Норман просто игнорировал своего младшего брата, предпочитая наблюдать за его окружением. Нарцисса по-прежнему беспокоилась о своём старшем сыне и его безразличии к своему близнецу, но в основном не вмешивалась, оставляла всё как есть. Не то чтобы Норман из кожи вон лез, чтобы подразнить или как-то иначе прогнать младшего, просто ему было всё равно. Люциус не видел в этом никакой проблемы, но в отличие от Нарциссы Малфой, урожденной Блэк, у него никогда не было братьев или сестер, поэтому он не был компетентен в этом вопросе. Нарцисса, с другой стороны, была более чем осведомлена о различных типах отношений между братьями и сестрами, и ни один из них не применялся к этой ситуации. Не было ни соперничества, ни тесного товарищества, ни борьбы за власть, просто… ничего не указывало на то, что они были братьями, не говоря уже о том, что были близнецами. Единственное, что говорило об их истинных отношениях — это то, как Драко следовал за Норманом, очень похожим на щенка. Нарцисса не делилась своими тревогами с мужем, но она была обеспокоена: из-за очевидной потребности Драко в товариществе, но также и из-за высокомерного поведения Нормана. По правде говоря, ей не нужно было беспокоиться о Нормане, потому что решение, неожиданное и неортодоксальное, пришло в их жизнь само по себе. Пятого июня, в честь дня рождения близнецов, была устроена вечеринка, и после этого дня многое изменилось. Драко, что неудивительно, был окружён своими друзьями. Было очевидно, что младший мальчик наслаждался вниманием, которого не получал от брата. На этот раз он не ковылял за Норманом, как делал это обычно. Он действительно процветал под пристальным вниманием юной Пэнси Паркинсон и гораздо более крупных, но определённо более скучных, Грегори Гойла и Винсента Крэбба. Нормана, что неудивительно, не беспокоило отсутствие его человеческого хвоста из брата, и он по очереди подходил к взрослым, чтобы вежливо поговорить; или прятался под одним из деревьев с открытой книгой на коленях, которую получил от Нарциссы ранее в тот же день. А потом появились Северус Снейп и его сын. Люциус не удивился появлению мальчика, он уже давно знал, что у его близкого друга и крёстного отца его детей есть собственный сын, хоть и не видел мальчика с тех пор, как тот был младенцем. Рэй Снейп посмотрел на него, нейтральная маска, обращенная к слову, в то время как умные глаза изучали всё его существо. В каком-то смысле Люциус вспомнил своего старшего сына. Мальчик вежливо кивнул, а затем посмотрел в сторону, прежде чем замереть. Любопытствуя, Люциус и Снейп обменялись взглядами, прежде чем повернуться к тому, что привлекло внимание чёрноволосого ребенка. Норман стоял неподалеку, небрежно положив книгу на землю, и с широко раскрытыми глазами смотрел на Рэя. Ни один из мальчиков не двинулся с места. Люциус нахмурился, не зная, чем вызвано странное поведение его обычно сдержанного ребёнка; он открыл рот, собираясь спросить, что случилось, но тут же был прерван, так как Рэй практически левитировал к всё ещё неподвижной фигуре Нормана. Он остановился рядом с беловолосым мальчиком, впитывая черты его лица, прежде чем расплылся в дрожащей, но радостной улыбке. — Привет, глупый Норман. Люциус и Северус вздрогнули, как от удара, брови Северуса почти исчезли в его волосах, когда он уставился, разинув рот на странное поведение сына и его возмутительное приветствие. Норман пару раз моргнул, явно пытаясь понять, как выглядит другой мальчик, но быстро вернул темноволосому улыбку одной из своих собственных ослепительных, искренних улыбок. — Привет, идиот Рэй. Люциус и Северус быстро погрузились в раздумья. Они обменялись осторожными взглядами, прежде чем двинуться к Нарциссе, которая пока что пребывала в блаженном неведении относительно этого странного поворота событий. Поскольку она была занята развлечением гостей и наблюдением за Драко, неудивительно, что она пропустила это странное общение, но она, несомненно, захочет услышать об этом. С этого дня Рэй и Норман были неразлучны.***
— Как ты думаешь, она тоже здесь? — спросил Норман, прислонившись к Рэю. Рэй ответил не сразу, он даже не поднял глаз от своей книги, а вместо этого перевернул страницу и слегка стукнулся головой о голову Нормана. — Возможно, — ответил он через мгновение. — Зная её, я не думаю, что она осталась бы там, если мы оказались здесь. Норман улыбнулся***
Драко Малфой не производил ровно никакого впечатления — это было короткое и довольно окончательное мнение, которое Рэй имел относительно младшего Малфоя. Он был плаксивым, избалованным и такой головной болью, что не оставлял их в покое. Норман «подружился» с Рэем, и по-видимому, это было равносильно тому, чтобы вылить бензин на угасающее пламя. Рэй молча отчаялся, когда его представили младшему близнецу Малфою, и это было шоком: у Нормана был близнец. Драко внимательно посмотрел на него, увидел, как Норман сжимает его руку железной хваткой, благожелательно улыбаясь Рэю, и тут же объявил сына Снейпа своим соперником. Рэй, в свою очередь, внимательно посмотрел на взаимодействие между близнецами и пришёл к неприятному выводу, что Норману просто-напросто не нравится Драко. То, что Норману кто-то не нравится, само по себе не было странным, это была просто нечестивая комбинация того, что Норману не нравился кто-то, кто явно хотел нравиться ему. Будучи таким гением, Норман, конечно же, иногда был очень тупым. Вот почему он застрял в этом неудобном положении. Норман счастливо прислонился к нему, уткнувшись в какую-то книгу, которую ему удалось достать, и нежно уткнулся макушкой в челюсть Рэя. Рэй не возражал — на самом деле, он просто не был так же невосприимчив к испуганным взглядам их родителей, как и к ревнивым взглядам младшего Малфоя. — Ты хочешь, чтобы меня убили? — прошептал он себе под нос, пролистывая очередную страницу. Книга была довольно интересной, он не мог дождаться, когда сможет получить доступ к более сложным книгам по рунам. Норман замолчал на полпути, разглядывая его, а потом улыбнулся, закрыв глаза, и снова потёрся головой о голову Рэя. — Если этот сопляк попытается что-нибудь сделать, я сброшу его с крыши, — Рэй поморщился. Должно быть, Драко здорово облажался. — Эмма этого не одобрит, — сделал он неловкую попытку, осторожно закрыв книгу — он продолжит чтение, когда вернётся домой — и положив её рядом с собой. Норман продолжал молчать. Рэй вздохнул и прислонился головой к стене, подавляя любые аргументы за то, чтобы относиться к ребёнку менее холодно. А сейчас он просто наслаждался присутствием Нормана.***
— Держу пари, ты попадешь на равенкло, — внезапно заговорил Норман с того места, где сидел, практически поверх Рэя. — Держу пари, ты будешь слизеринцем, — сказал Рэй, переворачивая страницу. Он слегка вздохнул и положил голову на правую руку, чувствуя тяжесть Нормана, который практически лежал на его спине. По правде говоря, он не слишком задумывался о сортировке. — Сомневаюсь, что ты большой гриффиндорец, это больше похоже на Эмму. Норман просто напевал, не соглашаясь и не возражая. Рэй ещё в самом начале их воссоединения заметил, что Норман никак не может решить тему Эммы. Очевидно, травма, вызванная разлукой с ними вновь, и в этот раз занявшая гораздо больше времени, заставила множество внутренних страхов Нормана выползти из того угла, в который он их загнал. Рэй с самого начала был обеспокоен и изо всех сил старался свести цепкость Нормана к минимуму в присутствии их родителей. Они и без того были достаточно подозрительны — особенно касательно Нормана, когда речь зашла о физической привязанности. Не то чтобы они знали, что Норман на самом деле был довольно ласковым, а Рэй обычно был более скрытным человеком. Иногда, однако, ничто не мешало Норману цепляться за Рэя, как за спасательный круг, и большую часть времени Рэй позволял ему это, чувствуя себя плохо из-за того, что фактически запретил Норману успокаивающее прикосновение, в котором, как он знал, нуждался другой. — Ещё один год до Хогвартса, — Рэй сморщил нос, услышав это, а Норман хрипло рассмеялся. — Может быть, мы встретимся с ней там. — Возможно, да, — согласился Норман, прежде чем уткнуться лицом в спину Рэя, отказываясь больше размышлять на эту тему и готовясь к сокрушительному разочарованию.***
Когда она вернулась к ним, это было в виде красного торнадо. Они прогуливались по Косому переулку, покупая все необходимое для первого семестра. По правде говоря, ни один из них не был слишком взволнован перспективой провести свои следующие семь лет порознь, потому что тогда они будут отдельно друг от друга. Несмотря на то, что ни один из них не мог полностью превзойти другого, когда речь шла о знаниях и стратегическом мышлении — они оба слишком хорошо осознавали, что они были далеки друг от друга в плане личностной мудрости. И вероятность того, что они окажутся в одном факультете, была близка к нулю. Так что они шли по переулку, держась за руки и с любопытством оглядывая разные лавки, с довольно вынужденным нейтралитетом. Они бросили Нарциссу и Драко некоторое время назад. Родители, без сомнения, будут ругаться позже, но сейчас они наслаждались обществом друг друга, пока еще могли. Поэтому никого не удивило, что на них набросились как раз в тот момент, когда они впадали в ритм безразличия. Ни один из них не заметил её быстро приближающихся шагов, пока всё не закончилось и они не упали на землю, как опрокинутые бутылки. Норман только моргнул, не вполне осознавая, что кто-то в самом деле накинулся на него и теперь он фактически лежит на земле, придавленный. Рэй был в подобном состоянии шока, но был гораздо ближе к тому, чтобы вырваться из чьих-то объятий и раствориться в приступе ярости, направленной на преступника. Взрыв колокольного смеха наполнил их уши. — Я нашла вас! — голос, который они оба сомневались, что когда-нибудь услышат, снова воскликнул и чужие руки, крепко обхватили их; в этот момент каскад красного заполнил их непосредственную линию видимости. Рэй повернулся к ней, потому что, ну кто ещё это мог быть. — Эмма? — ослепительная улыбка, которая встретила их, сказала достаточно. Норман издал сдавленный крик и бросился к ней, рухнув в тёплое уютное объятие, крепко обнимая её. Рэй не знал, когда было принято решение присоединиться к двум его идиотам — он просто знал, что его нос зарылся в её рыжие волосы, а руки крепко обхватили двух самых важных для него людей. — Вы скучали по мне? — спросила Эмма, как будто она ещё не знала ответа, будто она не скучала по ним так же отчаянно, как они скучали по ней. Никто не ответил, кроме невнятного восклицания Рэя, что она идиотка. Они просто сидели посреди дороги, не обращая внимания на суету вокруг. Никто не отпускал друг друга очень, очень долго.