***
ЯнЯн очнулся от того, что учуял запах свежих испечённых блинов, а под боком кто-то уютно расположился, свернувшись в клубочек. Он приподнял плед, которым был укрыт, и нашел там Сехуна, сопящего в свою подушку, прижав сбоку ладонь к животу. Улыбка наползла на лицо сама, и ЯнЯн взъерошил волосы маленькому альфе. — Я передумал, слушайся только Сехуна, малыш, — шепнул он, а затем поднял голову и увидел, как на кухне возились Ренджун и Бэкхён, лица которых были далеки от счастливых. Бэкхён заметил его первым, и ЯнЯн помахал ему, на что старший улыбнулся и отвернулся, чтобы перевернуть зарумянившийся блин. Через несколько мгновений к нему подошёл Ренджун, держа в руках чашку с какао, аккуратно присел рядом и поцеловал его в лоб. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо, — кивнул он, принимая любимый напиток и делая глоток. — Вкусно. Спасибо. — Бэкхен хочет увезти тебя в роддом сегодня вечером, — Ренджун внимательно смотрел на него, а Яну не оставалось ничего, кроме как согласно кивнуть. А что ещё? Ничего. — Вроде же говорили, что в четверг? — Я спрашивал и говорил, что ведь дата именно на двадцать пятое, но хён молчит. Думаю, ему лучше знать, — Ренджун пожал плечами, а потом крепко обнял его, и ЯнЯн вытянул руку, чтобы спасти своё какао. — Все будет хорошо, слышишь? — Да. Верю. — Молодец. Только верь сильнее, хорошо? — Хорошо. Сехун под одеялом завозился, протяжно зевнул, потёр глаза и уставился на обнявшихся омежек, в глазах которых стояли слезы, и вопросительно поднял брови. В этот момент Бэкхён появился в арке, держа в руках поднос с тарелкой, на которой возвышалась горка блинов, три кружки и одна пиала с вареньем. Старший омега осторожно прошёл к кофейному столику, опустил завтрак и чмокнул каждого в лоб. — Так, я сейчас уезжаю на встречу, буду часа через четыре. ЯнЯн, я хочу отвезти тебя в больницу сегодня. — Я знаю, все в порядке. Бэкхён долго смотрел ему в глаза, а потом поднялся с места. — Будьте готовы к моему приходу, не будем задерживаться. Когда Бэкхён ушел, а Сехун, позавтракав, отправился играть какую-то игрушку, Ренджун вдруг спросил: — Я не хочу давить, но что ты чувствуешь к тому альфе? Ты его не боишься. ЯнЯн задумался. У него не было боязни альф, которая была подавлена практически постоянным присутствием Чанёля и Лукаса поблизости. Более того, Чанёль заставлял его смотреть другим в глаза и выдерживать дрожь и тошноту. Он считал, что если один ублюдок испортил жизнь, это не значит, что Ян должен позволить себе утонуть из-за этого. Он пытался показать, что жизнь продолжается, что даже если очень страшно, нужно все равно идти навстречу страху. Иначе жить во тьме паники ЯнЯн не сможет. Может, кто-то и выдержал бы такое, но ЯнЯн нет. И он даже не скрывал, захлёбываясь в слезах. — Не боюсь, — кивнул он. — Но мне неловко находиться рядом с ним. — Какой он? — Кун… он добрый? Думаю, да, — ЯнЯн замолчал, воспроизводя в памяти образ парня и его поведение, голос и манеру речи. — Я бы сказал больше, но не знаю его. На первый взгляд кажется очень приятным в общении, романтичный, деловой и учтивый. Но это ведь только внешние факторы, я не знаю, какой он самом деле. — А что ты чувствуешь? — Ренджун заинтересованно подался вперёд. — Что за допрос? — ЯнЯн смущенно отвёл взгляд. — Ну, я бы хотел с ним и дальше общаться, поддерживать связь или иногда встречаться для вот таких вот прогулок. С ним весело и легко. Ренджун почесал подбородок, а потом разлёгся рядом. — Я просто спрошу, ладно? — Ладно. — Если бы он предложил тебе встречаться, ты бы ответил? ЯнЯн перевёл взгляд на окно, за которым большими хлопьями падал снег. Что бы он ответил, если бы Кун предложил встречаться? Если бы у ЯнЯна была возможность, а Кун действительно разглядел в нем больше, чем беременного маленького омегу? Возможно? Да. Он не уверен, что это было бы всерьёз настолько, чтобы прямо на всю жизнь. Более того, Ян допустил мысль, что они могли расстаться буквально сразу. Он пытался верить, но это было сложно. — Наверное. — Я еще не думал об этом всерьез, — ЯнЯн поковырял пальцем плед. — Я не знаю. Давай не будем.***
Сгружая вещи ЯнЯна в машину, Бэкхён нахмурился, занимая место водителя и ожидая, когда младшие устроятся внутри. На улице уже порядком стемнело, повалил пушистый снег, а новогодние подсветки зарябили радостными цветами, оплетая стены высоток, вывески магазинов. Когда дверь за Сехуном, упрямо втолкнувшего мягкую игрушку в салон, захлопнулась, Бэкхён сразу выехал со двора и повернул руль в сторону больницы. Что именно сподвигнуло Бэкхёна отвезти Яна сегодня, он не знает. Точнее сказать, он не уверен в том, что делает, но нарастающее противное чувство в груди не дает ему нормально дышать уже некоторое время. И если ЯнЯн будет в относительной безопасности рядом с врачами, то это будет лучшее, что он вообще может сделать в этой ситуации. Сычен звонил ему с неутешительными новостями на выходных, прося подписать бумаги и поговорить об этом с ЯнЯном, подготовить его и хоть как-то… Бэкхён не мог подобрать нужного слова. ЯнЯну становилось сложнее и тяжелее, это было видно невооруженным взглядом, и то, что он выходил в таком состоянии из дома, было вообще загадкой. Но Чанёль предположил, что это могло хотя бы немного вселить в душу Яна надежду, чем сидеть дома и ждать даты, подобно смертному одру, увядая там быстрее времени. В итоге Бэкхён не набрался ни духа, ни смелости, ни черта вообще, глядя на породнившееся лицо Лю, и только поджимал недовольно губы, как ему быть. Бывают ситуации, когда есть только «или». И две чаши на этих весах были одинаково бесценными, чтобы делать какой-либо выбор. Проезжая мимо каких-то витрин с новогодними игрушками, Бэкхён глянул на зеркало и увидел грустное выражение лица ЯнЯна, наблюдающего за мелькающим пейзажем. Карие глаза были слегка покрасневшими, а круги под ними и вовсе темными. Ренджун рядом нервно дернул рукой, доставая телефон и отвечая на звонок, хмуро сдвигая брови и начиная копошиться в рюкзаке. — Пап? — Да, Хунни? Сехун как-то глубоко вздохнул и, схватив Яна за руку, сказал: — Мы совсем скоро увидим малыша? ЯнЯн улыбнулся, а Бэкхён похолодел, сжимая пальцы на руле, но, быстро обернувшись, заверил его с улыбкой: — Конечно. Очень скоро. Сехун смущенно сверкнул глазами и прижался к Яну. — Видишь? Мы скоро будем все вместе, поэтому не грусти. ЯнЯн только покачал головой, сжимая в руке чужую, а после прикрыл глаза.***
Через полчаса они, наконец, добрались до больницы. А еще спустя долгий час с оформлением документов и обустройством в небольшой палате на одного человека, ЯнЯн устало вздохнул, удобно устраиваясь на койке. Ренджун складывал его одежду, Сехун не отходил далеко от беременного омеги, зависая в телефоне, а Бэкхён исчез где-то с Сыченом. — Хён кажется нервным, — сказал Ян, а Ренджун ответил: — Он переживает. И боится. ЯнЯн не успел ничего сказать, когда в палату вошел Бэкхён и опустился рядом. — Завтра с утра тебе нужно будет сдать анализы еще раз, Сычен начнет готовить тебя к пятнице. Ждать, когда у тебя начнутся роды, мы не можем. Мы… должны быть максимально готовы ко всему, — Бэкхён взъерошил ему волосы, — чтобы потом не суетиться. ЯнЯн кивнул. Следующие полчаса они говорили о всяком насущном, а потом они уехали, и ЯнЯн достал телефон. Его брови удивлено поднялись, когда он увидел на иконке сообщений циферку о входящем и тут же открыл его. «Здравствуй. Сегодня замечательная погода. Не хочешь прогуляться?» «ЯнЯн?» «Прошло уже много времени, а ты не ответил. Я просто… хотел узнать, все хорошо?» «Ты можешь позвонить мне в любое время». Не раздумывая, ЯнЯн нажал кнопочку вызова и едва не задохнулся от вспыхнувшего жара в груди, когда по палате раздался низкий бархатный голос альфы. — Алло? Утихомирив взбунтовавшее сердце, Ян ответил: — Привет, — голос его небрежно споткнулся на первой букве, и он прочистил горло: — прости, что не отвечал, я был… занят. На другом конце тихо засмеялись, чем-то шурша и звякая. — Надеюсь, что не достал тебя сообщениями. Просто хотелось прогуляться. И увидеть тебя. ЯнЯн улыбнулся, кладя ладошку на низ живота. Сегодня он казался каким-то твердым, словно каменным, а малыш за этот вечер не подавал никаких признаков. — Могу сказать, что виделись совсем недавно. — Возможно, я успел соскучиться, — приятный тон альфы успокаивал, и грусть начала понемногу отходить. — ЯнЯн? — позвал его Кун, когда молчание затянулось. Он смущенно охнул: — прости, если я веду себя слишком нагло. Я имел ввиду, что… — Все в порядке, — перебил его омега, — я, наверное, тоже. Ну, скучал. Тишина повисла между ними, но неловкости не было, кроме румянца на нежных щеках. — Тогда… как насчет прогуляться завтра? — у Куна на фоне что-то разбилось, и альфа что-то пробурчал про котов, вызвав смех у ЯнЯна. Хмыкнув напоследок, Лю сказал: — Я не смогу завтра и… Неожиданно мысль, что их встреча на выходных была последней, и что он больше его никогда не увидит, сжала его сердце в острых когтях. Дышать стало тяжело сразу, и Ян схватился руками за поручень кровати, побледнев. Он не выйдет отсюда, пока не родит, но когда родит… ЯнЯн не сдержался и всхлипнул, а Кун на конце провода завозился: — Ян? Алло? Что случилось? Ян? Слезы покатились по щекам, и Ян прижал ладонь ко рту, жмурясь. Несмотря на включенный свет, ему казалось, что темнота подступает со всех сторон, сдавливая его, чтобы он растекся кровавой лужицей. Стало тошно, а живот неприятно потянул. И это привело его в чувство, а после в уши забился знакомый встревоженный голос. — ЯнЯн! Ты слышишь меня? О боже, ЯнЯн, ответь что-нибудь! Омега глубоко вдохнул, отцепил руку от поручня и лица, вытер глаза и щеки, а после погладил живот, в котором по-прежнему было тихо, несмотря на натяжение. — Я-я здесь, — он запнулся, шмыгнул носом, зарылся пальцами в волосы и ответил уже спокойно: — я просто… извини за это. — Что? Да, но, ЯнЯн, что случилось? Настроения говорить не осталось, но голос альфы было единственным на данный момент, что могло бы спасти его от плохих мыслей. — Я думаю, что не смогу завтра погулять. Потому что я в больнице. Кун осторожно спросил: — Но ты говорил, что вы поедете только в четверг? — Планы поменялись, — губы против воли криво изогнулись в усмешке, а карие глаза потемнели. — Так бывает. — А я могу навестить тебя? ЯнЯн перевел взгляд на настенные часы и мотнул головой, потом вспомнив, что его не видят, произнес: — Не думаю, что это хорошая идея. По сути, Кун ему был никем. Как и он ему. Так смысл? Его не было. Они проговорили еще совсем немного, и уже ложась спать, ЯнЯн тихо шепнул: — Малыш, не молчи. Я сделаю все, чтобы ты выжил.***
Ранним утром ЯнЯна разбудил Сычен, заботливо помогая ему встать и сопровождая в процедурные. К моменту, когда он возвращался в палату, внутри уже сидел Бэкхён на небольшом диване, обложившись фруктами и едой. — Здравствуй, — старший поцеловал его в лоб, усаживая на диван и пододвигая к нему еду. — Как прошла ночь? — Нормально, — ответил ЯнЯн, а потом выдохнул: — малыш молчит с вчерашнего утра. — Он и не должен все время быть активным, — Бэкхён насторожился. — Я знаю, но, — Ян подвинулся к старшему и, схватив его руку, прижал к животу, — чувствуешь? Бэкхён помотал головой, и тогда Ян объяснил: — Он словно… то есть, живот твердый, очень твердый. Будто каменный. Бэкхён осторожно надавил, совсем легонько, но не почувствовал разницы от прошлого раза, а после притянул омегу в объятия, выдыхая ему в макушку, сдувая прядки волос. — Ты говорил Сычену? — Узи показало, что все в порядке. Но я чувствую, что что-то не так. Лицо Бэкхёна потемнело. То чувство, грызшее его эти дни и эту ночь, сдавило ему горло, но он попытался улыбнуться. Кто-то должен держать ЯнЯна на плаву, иначе он мог сдаться в этом бою. Покормив парня, не особо желавшего есть, Бэкхён ушел к Сычену, долго разбираясь с исходами, едва не сходя с ума от того, что ЯнЯн каким-то чудом держится. И Бэкхён молился про себя, чтобы он держался и дальше, иначе он… Ругаться с Сыченом Бэкхён не видел смысла, ненавидя себя и глотая подкатывающийся к глотке комок. Он ненавидел того, кто это сделал с Яном, и ему неважно, что они бы не познакомились с ним в другом случае, потому что тогда Ян был бы здоров. Швырнув бумаги, которые его просили подписать, Бэкхён вернулся к палате Яна, наткнувшись в дверях с Куном. Альфа стоял там и не решался войти, смотря на ручку двери и кусая губы, а завидев Бэкхёна, кисло улыбнулся. — Ян позвал? — у Бэкхёна не было настроения расшаркиваться, и потому посмотрел на альфу слегка недружелюбно. — Нет, я сам нашел его. То есть, я хотел сказать, — Кун вздохнул, — мы вчера говорили по телефону, и как-то не заладилось. Я начал переживать, что сделал что-то не так, попросил друга найти его нахождение по звонку и вот я здесь. Бэкхён изогнул бровь, скрестив руки на груди, а после, направляясь к выходу из отделения, сказал: — Смена компании ему пойдет на пользу. Найдешь меня в кафе. Кивнув, Кун постучал и, услышав приглушенный голос, вошел. — А я думаю, откуда пахнет снегом, думал, что ты, хён, открыл у меня окно, а оказывается это из коридора, — Ян обернулся и замолчал, увидев альфу, а не Бэкхёна. — Как тебя впустили? — Связи, — Кун пожал плечами и поправил накинутый на плечи халат, — привет. Ян смутился, поздоровавшись. — Вчера мне показалось, что я сделал что-то не так. Я тебя обидел? — в глазах Куна отразилось сожаление, и Ян замотал головой. — Вот уж знаешь, кто-кто, а ты тут абсолютно не причем. Так что все нормально. Я просто, — Ян потупил глаза, — мне было страшно ночевать на новом месте. Вот и все. Кун принял эту ложь, садясь на диван. ЯнЯн выглядел болезненно, впрочем, он и в первую встречу был таким, но сейчас был слишком белым и невзрачным, как будто готовился испариться. Опустив взгляд на живот, Кун улыбнулся. — Кажется, ему уже не терпится поздороваться с тобой. Ян на это заявление зарделся сильнее, но в глазах промелькнула грусть, и омега легко сказал: — Как и я. Есть вероятность, что в пятницу я уже буду обнимать его. Кун зачарованно улыбался, а их разговор протянулся на целый час, и Ян здорово отвлекся от всего, незаметно для себя оказавшись под боком альфы, увлеченно рассказывающего истории с работы. А когда понял, что греется от теплого бока Куна, пахнущего морозом, не сдержавшись, положил ему на плечо голову, заткнув того. Кун, будучи всегда таким не смелым с омегами, осторожно взял его руку в свою и прижался щекой к его макушке. — Можно я приду еще завтра? — Тебя же ничего не остановило сегодня, что за вопрос? — Ну, я явился без приглашения. ЯнЯн хмыкнул, внутри себя сжимаясь в комок. Ему так сильно не хотелось забирать с собой в проблемы еще и Куна, а после отпускать его. Это казалось ужасным. — Приходи, — сказал Ян. — Мы будем тебя ждать. Кун засветился как лампочка, стоило услышать это нежное и тихое «мы».***
Ян заснул в тревожном сне, всю среду ожидая какого-либо движения от малыша, и ворочался половину ночи, в четвертом часу просыпаясь в липком поту. Он сдавленно промычал, протер глаза и глубоко задышал, пытаясь успокоиться. Погладив живот, он опустил руку на низ, чувствуя исходящий оттуда жар, а сам живот ощущался еще более каменным, чем вчера. Хотя именно на ощупь был таким, каким был раньше, разве что опустился ниже. Ян подхватил бутылку с тумбочки, напился воды и расслабился. В любом случае, он должен прекратить так себя вести, потому что вредит малышу. Но не получалось. Через некоторое время он заснул. Утром его разбудил Сычен, уже привычно проводя осмотр. — Есть вероятность, что роды могут начаться сегодня или ночью, будь готов, — с этими словами Сычен ушел, оставив Яна одного. Однако одиночество его продолжалось недолго, потому что в палату вошел Бэкхён с мешком еды. — Как ты? — Терпимо, — ответил Ян, — уже второе утро меня осматривают, но не отвечают на вопросы, — надул он губы, и Бэкхён сел рядом. — Уже сегодня может начаться. Бэкхён кивнул. Родильная для Яна уже была готова, лекарства и прочее, кроме бумаг, которые Бэкхён должен был подписать. Он считал, что если оставит на них подпись, то тем самым поставит крест на парне, потому рвал их на клочья каждый раз, когда видел. Он не мог подписать бумаги, в которых больница снимала с себя ответственность за смерть ЯнЯна при родах. А еще время уже шагнуло за порог, палачом возвышаясь над ними всеми. Бэкхён не знал, что ему делать. — Хён, не грусти, — Ян взял его руку в свою, — я все равно буду всегда с вами. Бэкхён кисло улыбнулся, целуя его в лоб, а после коснулся живота, наклоняясь к нему ухом. — Мы все ждем тебя, — сказал он, но ожидаемых пинков не было. Но Ян не перестал улыбаться. — Наверное, набирается сил, ведь ему предстоит тяжелая работа, — сказал он, и Бэкхён едва не заплакал, зажмурившись и спрятав лицо в одеяле. После обеда в палату вошли Сехун, Ренджун, Лукас и Чанёль. Альфы были необычайно молчаливы, особенно Сехун, прижавшийся к Яну и отказавшийся отпускать его. Что-то говорило ему, что омегу нельзя оставлять одного даже на минутку. А через два часа пришел Кун, и все вышли, переглядываясь. — Прости, опоздал, — виновато улыбнулся Кун, и Ян хмыкнул, — я принес шахматы. — Ну, что ж, давай сыграем и посмотрим, как ты проиграешь мне, — Ян засмеялся. Когда часы пробили шесть вечера и часы посещений закончились, началась суматоха. Стоило Куну выйти из палаты, как Ян закричал от боли, и все метнулись обратно. Медсестры выгнали всех, а затем в палату вбежали врачи. И тогда время с рождением малыша побежало наперегонки. ЯнЯна перевели в родильную, вкололи ему обезболивающее, готовя к кесаревому. Бэкхён изжевал себе все губы, Ренджун сначала вздрагивал от криков, а потом напрягся от тишины. Чанёль с Сехуном ушли в другой зал, а Кун сидел и смотрел на дверь. Он выглядел бледным и испуганным, не обращая больше ни на что внимания. И очень ждал момента, когда пригласит Яна на свидание, как однажды они станут семьей. Если бы только он знал… В какой-то момент, когда ожидание стало мучительным, они услышали детский плач. И если Кун заулыбался, то остальные напряглись. Через несколько минут к ним вышел Сычен, по его лицу нельзя было что-либо прочитать, он только сухо сказал: — Мальчик здоров, можете заходить. Бэкхён вошел первым, следом за ним зашли Ренджун с Лукасом и подоспевшие Чанёль и Сехун. Кун остался в коридоре, заметив общую нервозность и отсутствие счастливых криков, но потом, когда малыша перевели в детское отделение, к стеклу которого альфа прижался. Он долго всматривался в крошечное личико, с замиранием сердца следя за тем, как почти не различимо вздымалась грудь малыша. Неожиданно рядом с ним появился Бэкхён, лицо которого было напряженным, но стоило ему наткнуться на мальчика, как в глазах заплясали огоньки. — Замечательный, да? — сказал он, и Кун кивнул. А потом Бэкхён просто рассказал все то, что происходило, выдал всю правду и оставил его там одного. Бэкхён не считал, что сделал ошибку, наоборот, Кун должен был знать до всего этого. У альфы подогнулись колени, и он посмотрел на младенца мокрыми глазами. В груди заныло, и он отвернулся.***
Кун шагнул в палату, приближаясь к койке и опускаясь на стул, взял тонкую ладошку в свою и улыбнулся, поймав на себе взгляд. ЯнЯн ответил ему слабой улыбкой, смотря на него так, словно был не здесь. Заострившиеся скулы, потрескавшиеся губы и туманные глаза, худые плечи и сильно выпирающие ключицы — все открылось Куну, и альфа почувствовал странное ощущение в груди. Глаза подозрительно защипали, и он усилил хватку. — Привет, ЯнЯн, — прошептал он, склонившись ближе, и омега сместил взгляд, однако осознанным он не был. — Ты как? Он знал, что вопрос был не к месту, но терпеть эту тишину он уже не мог. Странное чувство обдало его со спины, обхватив его плечи. Стало неуютно. — ЯнЯн? Я видел малыша, он очень красивый. Правда, очень крошечный, — Кун прижал к своей щеке тыльную сторону ладони омеги, — ты уже придумал имя? Я как-то не спросил об этом. Или спросил, не помню. Ох, ты знаешь, что свел меня с ума с самого первого взгляда? Я даже не знал, что такое возможно, все пытался набраться смелости и спросить, пойдешь ли на свидание со мной? Но не мог, потому что посчитал, что время было неподходящим. Но зарекся, что спрошу, когда ты родишь, и мы втроем могли бы сходить куда-то… — Кун начал бессвязно говорить, поднимая глаза к аппарату, показывающего биение сердца Яна. Его нутро похолодело. Собственное сердце упало куда-то в желудок, а после палату оглушил громкий писк прибора, и альфа замер.***
Спеленав малыша, Кун расцеловал мягкие нежные щёки, крошечный нос, и нехотя оторвался, подтыкая край кровати одеялами, сооружая стену. Лухан плакал уже всю ночь и успокоился буквально несколько минут назад, сонно чмокнув губами и моргнув большущими глазёнками, отдаленно напоминающими глаза оленят. Куну было сложно определить, что именно стало причиной непрерывного плача, сопровождаемого завываниями и стенаниями крошки, абсолютно точно не желавшего оставаться этой ночью в кровати один. К сожалению, Кун, как бы он ни хотел остаться с сыном, он был вынужден делать работу, так как в другое время он не успевал. Отцовство настигло его врасплох, забрав все свободное время, из-за чего у него в расписании с самого утра был Лухан, затем до вечера работа, пока с омегой нянчились Сехун и Ренджун, иногда и Бэкхён, а по вечерам Кун отдавал всего себя сыну, делая ему массажи, читая книжки и играя на пианино, пытался заполнить все пустоты в своей жизни. А по ночам Лухан плакал, икая и надрываясь, не позволял ему успокоить себя, и засыпал, когда уставал. Кун изводил себя, уже перепробовав все, и беспомощно звонил Бэкхёну, всегда готовому помочь. И сейчас, когда стрелка часов перевалила пять утра, Кун зевнул, снимая очки. Он выглядел изможденным, усталым, но блеск, появлявшийся при взгляде на сына, никуда не исчезал. Потягиваясь, Кун сильно зажмурился, а после открыл один глаз, натыкаясь на насмешливый карий взгляд. Скрестив руки, приподняв один уголок чувственных губ и изогнув бровь, он стоял и внимательно смотрел. И Кун улыбнулся, поднимаясь и направляясь к нему. Кун дотянулся до него, коснувшись подушечкой пальца гладкой прохладной щеки, а потом отодвинулся, шепнув: — Спасибо за сына, любимый. Беснующиеся чертята в омежьих глазах подмигнули ему, и Кун почувствовал себя счастливее.