Games with Death

От автора: в данной главе сюжет очень сильно отличается от реальных событий в плане результатов, показанных гонщиками в тренировках на ГП Германии 1976г. *** 29 июля 1976г. Гран-При Германии. —Чего наворотили? Машина ни хрена неуправляема! Это кусок дерьма! Подавайте протест! Эти чёртовы суки... Они нас убивают!!! —орал взбешённый сходом Джеймс Хант на механиков, что в это время находились в боксах. Все десять дней после Гран-При Великобритании в МакЛарене перестраивали болид и в итоге сейчас, уже третий раз подряд машина сходила из-за поломок. Дважды это было в Сильверстоуне на тестах, и сейчас на Нюрбургринге на тренировках перед гонкой, что должна была пройти первого августа. Уже несколько дней на *Нордшляйфе шли дожди, механики практически не спали, сутки напролёт работая над машиной и сейчас были явно на взводе не меньше, чем сам Джеймс. В МакЛарене царила угнетающая атмосфера. Все были нервными, а масло в огонь ещё подливали и прекрасные результаты главных соперников — команды Феррари и в частности Ники Лауды. —Иди трахнись и уймись, придурок! —в ответ Джеймсу зло крикнул один из механиков команды. —Пошёл ты! —Ты, чёртов придурок! —Сам ты козёл! Скандал грозился перейти в драку, если бы не вовремя подоспевший директор команды — Тедди Майер, что практически силком поволок Джеймса из боксов, находу пытаясь успокоить и обещая, что со всем разберётся. —Джеймс, мы подадим апелляцию и со всем разберёмся, только пожалуйста, успокойся. Тедди пожалуй, был одним из немногих в Ф1, к кому Джеймс Хант готов был прислушиваться. Во-первых — этот мужчина был директором команды и мог в любой момент указать британцу на дверь. Во-вторых — Тедди во многом по характеру был похож на Александра Хескета, и кажется, видя в блондине талант и скорость, готов был на многое закрывать глаза. Так что, послушав Майера Джеймс и правда взял себя в руки и попытался успокоиться. С Ники они пересеклись лишь после окончания тренировок, в фан-зоне, куда обычно гонщики приходят для раздачи автографов и совместных фото с фанатами. Здесь была и Т/И. Она стояла слева от фан-зоны и ждала Ники. Девушка просила Лауду, чтобы тот поехал в Германию один. После разговора с Джеймсом ей совсем не хотелось пересекаться с британцем во время гонок. Её присутствие лишь провоцировало его на необдуманные поступки, но Ники настоял, чтобы на Нюрбургринг она поехала вместе с ним. Для него было принципиально важным показать Джеймсу, что Т/И уже занята и что словосочетание "брак и семья" для неё не пустой звук. Австриец впервые в жизни так долго злился. После гонки в Великобритании прошло уже десять дней, а его до сих пор злило то, что Джеймс нагло заявился домой к его жене... Спорить с австрийцем было бесполезно. Девушка впервые в жизни видела, насколько требовательным и в каком-то смысле даже непробиваемым может быть австриец, если он что-то решил сделать. Т/И до последнего упиралась и не соглашалась на поездку, но Лауда её явно не слышал. Он просто собрал её вещи в чемодан, купил два билета, и взяв девушку под руку — поехал с ней в аэропорт... Сейчас наблюдая за тем, каким спокойным казался Ники, Т/И до побеления костяшек сжимала кулаки, надеясь, что они с Джеймсом не устроят очередную драку. Как назло эти двое вместе заявились в фан-зону. Из-за галдящих фанатов девушка не могла слышать что именно они говорили друг другу, но точно знала, что явно не обменивались любезностями. —Сезон в самом разгаре. Как у вас дела? —с сарказмом вопрошал Лауда, оставляя автограф очередному фанату, что протягивал журнал, где на обложке красовался сам Ники. —Супер! —ёрничал в излюбленной манере Джеймс, так же оставляя автографы фанатам. —Одна проблема: австрийская крыса и команда итальяшек загубили машину. —О чём это ты? —Гонку я выиграл! —Да, но ты играл не по правилам, —всё также спокойно ответил Лауда. —Полтора сантиметра... Ты знаешь, на скорость это никак не влияет. Но был протест. Ваши адвокаты нажали на организаторов и нам пришлось переделать машину. И она стала монстром. —Но это законный монстр. —А ты стал жуликом, —подытожил британец. —Ты значит нарушаешь, а я жулик? —Лауда прервался от автографов, внимательно смотря на Джеймса. —Какая потетика. Есть правила. —А ещё есть крысы, —улыбнулся Хант, пытаясь скрыть за этой улыбкой всю злость, что сейчас испытывал на Ники. Британец отдал маркер одному из фанатов и от греха подальше решил досрочно уйти из фан-зоны. У Джеймса было непреодолимое желание вмазать Ники за всё, что тот устроил и пока этого не произошло, с фальшивой улыбкой на губах Хант двинулся в сторону выхода. —Ты считаешь, что расстроишь меня, Джеймс? —нагнал его Ники. —Назвав крысой, раз я похож на неё? Я не против. Крысы уродливы, их не любят, но при этом они очень умны. У них мощный инстинкт выживания. Лауда или не понимал или делал вид, что не понимает, но своим спокойствием лишь ещё больше злил Ханта. —Чудно... —так же криво ухмыляясь, ответил блондин. Сейчас оба гонщика поравнялись с Т/И. Всё это время девушка стояла рядом с Фольксвагеном и ждала Ники, пока тот закончит все дела и они смогут отправиться в отель. Джеймс как-то странно смотрел на девушку и кажется до сих пор отказывался осознавать нынешние реалии... Она уже больше года была в отношениях с Ники Лаудой. Совсем недавно они поженились. А Хант всё ещё не мог привыкнуть к тому, что Т/И больше не с ним. С другим мужчиной. Не просто с мужчиной, а с его заклятым врагом... Поняв, что Джеймс больше не намерен продолжать диалог, Ники подойдя к машине, посмотрел на Т/И, и голосом, не терпящим возражений, строго сказал, —Идём, Т/И. К чёрту его. Не удивительно, что Сьюзи его бросила. Она как-то грустно посмотрела на Ханта, словно одним лишь взглядом пыталась извиниться за всё: за поведение Ники, за их свадьбу, за чёртову дисквалификацию, из-за которой и начался весь скандал и наверное даже за то, что их мечты с Джеймсом о будущем — так и остались мечтами. Они не сказали друг другу ни слова. Просто смотрели в глаза. Это длилось не больше минуты, но им больше и не нужно было. Они всё, что хотели — сказали глазами. А потом Т/И послушно села в машину и оставила Ханта наедине с самим собой. Среди сотни галдеющих фанатов, но в полном одиночестве. *** 1 августа 1976г. Нюрбургринг. Несколько часов до старта гонки. POV Джеймс. —Я собрал вас, потому что, как вы все знаете Нюрбургринг — самый тупой, варварский, старый и опасный трек в мире. Вы видели дождь, который льёт сегодня? Те, кто опытнее, знают — здесь нужны идеальные условия, чтобы данная трасса была приемлима по риску. Сегодня в дождь — они не идеальны. И я собрал вас, чтобы голосовать за отмену гонки. Это не изменит ситуацию в части очков. Гонку просто отменят. Я смотрел на Ники, что распинался перед собравшимися пилотами и понимал, что в его словах есть смысл. Переведя взгляд на панорамное окно пресс-центра, в котором мы собственно все и сидели — весь пелотон Ф1 в полном составе, я увидел всё тот же ливень, что шёл стеной и не прекращался уже последние несколько часов. До старта гонки оставалось чуть больше двух часов. Трасса протяжённостью почти двадцать три километра и, даже если бы дождь прекратился прямо сейчас, нет никаких шансов, что она высохнет до старта. Но я молчал. Поддакивать ему, после драки с самим Ники и разговора с Т/И — мне совсем не хотелось. Можете считать это глупостью или излишней самоуверенностью, но я был готов провести гонку в таких условиях только для того, чтобы лишний раз насолить самому Лауде. После того, как он увёл Т/И — мелкие пакости, это всё, что мне оставалось. И раз уж я пообещал Т/И, что не буду трогать их семью, то мне уж точно никто не мешал отрываться по полной на Лауде во время проведения Гран-При. Да, это звучит, как хвастовство, но среди ребят, что сидели в этом пресс-центре — большая часть была в хороших со мной отношениях, поэтому, в случае чего, я был уверен, что меня поддержут. Но, для начала, я решил просто молча выслушать самого Ники. Первым на слова австрийца откликнулся Клей, —Это глупость, —с сарказмом заметил брюнет. —Если гонку отменят — мы не получим денег, —поддержал итальянца Гай Эдвард. —Верно, —согласился с ними Лауда, уперев руки в боки. —Потеряешь деньги, но зато сохранишь жизнь. Я громко усмехнулся от такой высокой речи австрийца... И без Нюрбургринга почти каждый год кто-то погибает на трассе. Мы всегда недосчитываемся гонщиков по окончании сезона. Слова Ники по сути, ничего нового не открыли ни для кого из здесь седящих. Самая большая ложь, которую позволяют себе пилоты — "Смерть — это то, что случается с другими". Никто из нас не думает о том, что каждый старт может стать последним в жизни, но подсознательно это понимают абсолютно все. И несмотря на то, что буквально пару минут назад я решил молчать, всё же сейчас я решил высказаться и сделать всё, чтобы гонка состоялась. Просто из принципа. —А ещё это значит, что ты точно выиграешь чемпионат. Я понимаю, почему ты согласен. —А что? Я тоже не получу очков, —стоял на своём шатен. —Да, но будет на одну гонку меньше, где я или кто-то ещё смог бы догнать. —Джеймс прав. Это его тактика, —поддержал меня Эмерсон Фиттипальди. Я отсалютовал ему, давая понять, что полностью согласен с его словами. Бразилец кивнул головой в ответ, а дальше кто-то из задних рядов выкрикнул: —Может он боится? Почти все были настроены против Ники. Некоторые ему завидовали, но большую часть он откровенно злил своим извечным спокойствием и хладнокровием. Поэтому, меня не удивило, что кто-то помимо меня пытается спровоцировать в австрийце злость. —Какой осёл сказал? —пытаясь высмотреть смельчака, что решил с ним спорить, на повышенных тонах спросил Лауда. —Да, конечно боюсь, как и вы, —обведя взглядом всех присутствующих продолжил Ники. —Садясь за руль, я согласен на двадцатипроцентную вероятность смерти. Я мирюсь с этим. Но не процента больше. Сегодня в дождь риск больше. В зале повисло тяжёлое молчание. Ники озвучил то, что каждый из нас старался скрыть даже от самого себя. Мы все боялись. Нюрбургринг просто физически невозможно не бояться, тем более, когда за окном идёт такой ливень. Но я был бы не я, если бы и здесь не постарался его задеть: —Всё зависит от того, насколько ты хорош в дождь! Лауда посмотрел на меня испепеляющим взглядом. Он прекрасно понимал, что за моим нынешним поведением стоит куда больше, чем просто рвение во что бы то ни стало участвовать в гонке. Это понимали все сидящие здесь гонщики. Я до сих пор чувствовал себя мерзко и даже униженно от того, что этот фриц увёл мою любимую девушку. Настроить пелотон против него было для меня делом принципа. —Есть статистика, —смотря мне в глаза, спокойно ответил он. —Я первый в истории трачу на круг меньше семи минут, так что, мне даже выгодно, чтобы заезд состоялся. Ведь я быстрее всех вас. Гай Эдвард от его слов лишь усмехнулся, словно не веря в услышанное, —Загнул... —Пусть. Проверим, —едко ухмыляясь ему, с вызовом ответил я. —Зачем мы здесь Ники? —задал риторический вопрос Йохен Масс. —Брось... Надо же, за меня заступился даже этот вечно молчаливый и угрюмый немец, чего я уж точно ожидать не мог. Когда наступила пора голосования, как я и предполагал, большая часть пилотов встала на мою сторону и гонке дали зелёный свет. А Ники... Выходя из зала и поравнявшись с ним, я дружески хлопнул его по плечу и не упустил очередной возможности стебануться над ним: —Знаешь, Ники, порой помогает, что тебя любят. Он, как и ожидалось ничего не ответил, а гонщики пошли на трассу готовиться к старту. *** *Нордшляйфе (с немецкого "Северная Петля") – название трассы, где проходила гонка.