Games with Death

POV Т/И Ники пришёл в боксы команды ургюмым и погруженным в собственные мысли. Вообще, Лауда часто "отключался" от внешнего мира перед стартом гонки. И если тот же Хант мог пропустить пару бокалов перед стартом, а буквально за несколько минут до начала рассказывать пошлые анекдоты, то Ники во время Гран-При никогда не позволял себе расслабляться. Так было и сейчас, но всё же, что-то изменилось. Я знала, что он созывал *GPDA, чтобы отменить гонку, знала, что он считает проведение её слишком опасным и безрассудным. Ники хотел, чтобы заезд отменили или перенесли на другую дату и я полностью разделяла его позицию. И смотря на его нынешнее поведение, понимала, что его не послушали и его это беспокоит. —Гонка всё же состоится? Это из-за Ханта? Если хочешь, я поговорю с ним. Да, возможно мне не следовало так прямо спрашивать и тем более не следовало упоминать Джеймса. Но, с другой стороны — я прекрасно знала, кто именно мог повлиять на решение гонщиков лишь с целью пойти наперекор Лауде. На такое безрассудство мог решиться только британец. Это было очевидно. —Не надо ни с кем разговаривать, —на моё удивление, Ники даже не попытался отрицать моих слов. Джеймс на самом деле повлиял на решение ассоциации гонщиков... Я бы никогда не назвала австрийца сорвиголовой, но и трусом тоже у меня язык не повернётся его назвать. И тем не менее, я боялась. Впервые в жизни я по-настоящему боялась этих чёртовых гонок. Казалось бы... Я столько лет ездила с Хантом на разные Гран-При, сейчас часто сопровождаю Ники, и по идее уже должна привыкнуть к высокому риску, которому подвергают себя пилоты, но... К такому невозможно привыкнуть. Это просто нереально. Тем более, когда видишь, как на трассе погибают другие гонщики... И сейчас мне было особенно страшно, поэтому я сказала то, что никогда прежде не говорила ни Ханту, ни Лауде. —Ники, откажись от участия в гонке. Ты знаешь, я никогда не просила тебя о подобном и даю слово, что больше не попрошу. Это первый и последний раз. Сделай так, как я говорю, пожалуйста... —Тоже считаешь меня трусом? —шатен одарил меня грузным тяжёлым взглядом исподлобья, показывая несогласие с моей просьбой. Их соперничество с Джеймсом зашло слишком далеко и кажется, перешло всякие границы. Они были готовы убиться на трассе только для того, чтобы доказать собственную правоту. И это было глупо и безумно. И мне было больно от мысли, что виной всему стала именно я... Кажется, именно сейчас, именно в этот момент я исчерпала лимит своего терпения и говорила просто то, что думаю, чего по-настоящему боюсь. —Боже, нет! Конечно же нет! Посмотри на трассу! Ты же первым всегда выступаешь за безопасность гонок! О какой безопасности может идти речь в такую погоду? Пойми, ты нужен мне живым. Никакие очки не стоят твоей жизни. Чёрт с ними. Зато ты будешь цел и невредим. Пожалуйста... Взгляд *карих глаз смягчился после моих слов. Ники подошёл ко мне вплотную и смотрел уже с некоторым сожалением и сочувствием. Да, он всегда проявлял мало эмоций, всегда и при любых обстоятельствах оставаясь спокойным и рассудительным. Но кто сказал, что он не умеет чувствовать? Лауда прекрасно понимал мои опасения и страхи, понимал мою тревогу за него, но... Наверное, если бы он меня послушал, то это был бы уже не Ники Лауда... Он не стал меня утешать или спорить, как это сделал бы Хант; не обнял меня, пытаясь успокоить или взбодрить... Нет, это было не в стиле Ники. Вечно спокойный на публике, он позволял себе проявлять эмоции лишь когда мы оставались наедине. На публике он никогда не целовался, не обнимался, и вообще не был сторонником тактильного контакта. Он просто смотрел на меня и этого взгляда было достаточно. Я знала, что он меня не послушает, знала, что сделает, как считает нужным, но всё равно надеялась на чудо... —Я не могу, Т/И... Прости. Я должен выйти на старт... —еле слышно прошептал он мне практически в лицо. Десятки фотоаппаратов ослепляли боксы вспышками. До старта оставалось всего лишь два часа и папарацци то и дело слонялись по паддоку фотографируя буквально всё, что видели перед собой. И в этот момент, когда они остановились у боксов Феррари и в наглую фотографировали нас — я ненавидела их больше всего в жизни. То, что никогда меня раньше не смущало, сейчас было до невозможности раздражительным обстоятельством. Мне хотелось побыть наедине с Ники, попытаться его отговорить, повлиять на его нескончаемое упрямство. Но щелчки камер и десятки глаз направленные на нас, делали эту задачу просто невозможной. И нам обоим не хотелось, чтобы лишние уши слышали наш разговор. Поэтому, я ответила ему таким же тихим шёпотом. —Пусть ты не заработаешь очков, приедешь последним или сойдёшь с дистанции из-за поломки. Мне плевать на результат. Но обещай мне, что с тобой ничего не случится. Что ты доберёшься до финиша целым и невредимым. Большее для меня не имеет значения. Просто обещай это. Ники молчал. Мог ли он обещать подобное? Если бы было всё так просто, то гонщики никогда бы не погибали. Да и я знала, что это плохая примета — обещать подобное. Но ещё одна особенность, из-за которой Ники отличался от других пилотов — он никогда не был суеверным человеком. А я слушала это молчание и ждала хоть какого-то ответа. Он впервые в жизни при публике взял меня за плечи в подбадривающем жесте. Это не он, а я должна была его подбадривать, но на деле всё выходило иначе. Мы оба боялись этой гонки, но именно Ники взвалил груз ответственности на свои плечи. Он не хотел меня расстраивать, хоть и понимал, что не имеет права обещать то, что от него никак не зависило. Я услышала еле различимый, но уверенный шёпот. —Обещаю, Т/И, обещаю. Он отошёл от меня и взяв в руки шлем и огнеупорную маску, вышел из боксов. Я не заметила, как дождь прекратился, но трасса была мокрой и вряд ли бы успела высохнуть до старта. Лауда обернулся слегка улыбнувшись, в очередной раз пытаясь меня безмолвно успокоить, а после, вместе с другими гонщиками ушёл давать интервью журналистам. Потом было представление гонщиков, которое длилось около получаса, последние приготовления к гонке и наконец сам старт. Дождь закончился, но трасса не высохла. Ники провалил старт, а я стояла в боксах, сжимая кулаки и единственное о чём думала, чтобы эта чёртова гонка скорее финишировала. Джеймс напротив — смог удержать первое место, и выглядел весьма уверенно. А потом... Потом был четвёртый круг... Ники не справился с управлением и на полном ходу влетел в бетонное ограждение. Машина вспыхнула огромным пламенем и он оказался в огненной ловушке... *** *GPDA – Grand Prix Drivers' Association (Ассоциация Гонщиков Формулы 1). Ассоциация, в которой участвуют все гонщики, время от времени, собирая совещания по обсуждению спорных/важных вопросов, что напрямую касаются Формулы 1. *У настоящего Ники Лауды глаза были голубого цвета, но в фильме Брюль не стал надевать линзы (у Даниэля глаза карие), поэтому в фф, у Ники карие глаза.