Games with Death

Несколько месяцев назад. Февраль. 1993г. POV Т/И. После, практически, нескольких месяцев, почти без выгодных, Джеймс, можно сказать, отвоёвывает у руководства канала ВВС (где, непосредственно и работает), двухнедельный отпуск, а я доверяю свои дела по бизнесу, нескольким помощникам. И эти две недели, мы проводим в Швейцарии. В заснеженных альпийских горах. На меня накатывают воспоминания, как Джеймс, в одно и тоже время, с каким-то неподдельным восхищением катался на лыжах и жаловался на холодную погоду. Это было до абсурдного комично, ведь не бывает снега в плюсовую температуру. Поэтому всё, что вызывали у меня его жалобы — искренний смех. Хант, карикатурно, обиженно надувал щёки, но спустя какие-то пару минут, взяв в руки лыжные палки, забывал обо всём на свете. И сейчас, первые несколько дней, происходило всё именно так: утром душ, лёгкий завтрак, а потом на протяжении всего дня, Джеймса, словно маленького ребёнка, невозможно было утащить с лыжной дорожки. И я было подумала, что мы так и проведём отпуск, беззаботно валяясь в снегу, играя в снежки, устраивая гонки на лыжах, но... Мы снимали небольшой домик и уже несколько дней, что здесь находились, британец просыпался раньше меня и шёл готовить завтрак. А сегодня, проснулась раньше я. Так что, пока Джеймс спал, пошла на кухню, готовить нам завтрак. Какого же было моё удивление, когда открыв шкафчик и потянувшись за солью, за солонкой я увидела баночку с таблетками... Как-то мигом вылетели все мысли о завтраке, стоило только прочитать их название... У Ханта проблемы с сердцем? От этой догадки стало не по себе. Будь я цинична, наверное бы сказала, что-то вроде: "С его-то образом жизни до недавних лет, именно такого исхода и следовало ожидать! Сердце ведь не железное! Когда-нибудь, последствия его обязательно бы настигли"... Но нет, ничего подобного я говорить не стану. А всё, что скажу — я была просто в диком шоке с паникой наперевес. Какие к чёрту лыжи, когда он принимает такое серьёзное лекарство?! Я с ужасом представила, какие у всего этого могут быть последствия и злилась на Джеймса за то, что он ни о чём не рассказал. Зная Ханта, могу со стопроцентной уверенностью сказать, что ему, скорее всего, признаться в болезни сердца, не позволила собственная гордость. Уж чего британец никогда не любил, так что жалости к себе... Но чёрт побери! Это же совсем не шутки! Мне хотелось устроить ему хороший нагоняй за такие фокусы. И я с опаской думала, как долго он от меня это скрывает? Одно я знала точно — больше никаких лыж и остаток отпуска мы проведём дома, без малейшего экстрима. Чёрный кофе без сахара (уже третий год как, любимый напиток Джеймса) тут же заменяется чёрным некрепким чаем. Когда я, немного успокоившись, взяв себя в руки, иду с подносом с завтраком в руках, в спальню, то стараюсь делать вид будто всё нормально. Хант смешно кривится, увидев чай, вместо кофе, но из-за желания, скорее покончить с едой и отправиться на горнолыжную трассу, особо не настаивает на смене напитка. Уже позавтракав, он идёт на кухню, а я остаюсь ждать его в спальне, прекрасно понимая, что пошёл он за таблетками. Перед тем, как идти в спальню, я переставила их в нижний шкафчик, решив таким способом, вынудить Джеймса рассказать мне о лекарстве. Он приходит в спальню немного озадаченным, но упорно молчит. Хотя я вижу, что его как минимум, "пропажа" баночки, озадачила. И тем не менее, он всё равно начинает собираться на прогулку на лыжах... —Ничего не хочешь мне рассказать? Джеймс смотрит на меня с икренним непониманием. И вот тут я уже не выдерживаю, выкладывая на чистоту, что видела таблетки, что они сейчас в нижнем шкафчике... Говорю о том, что это не шутки и если у него больное сердце, он должен был рассказать мне и забыть хотя бы на время о лыжах. —Т/И, ты преувеличиваешь. Это всего лишь витаминки. Для профилактики. Всё со мной хорошо, —улыбается Хант, пытаясь унять мои опасения и заставить тем самым успокоиться. —Не делай из меня дуру, Джеймс. Я знаю, что это никакие не витамины. Почему ты молчал? Как долго ты их пьёшь? И больше никаких лыж! Британец закатывает глаза, а потом, встав с кровати, со словами, —Да здоровый я! Смотри, что могу! —берёт меня на руки, кружа над полом. Вот только во мне это никакого веселья не вызывает, а лишь ещё больший страх, за слабое сердце, этого ненормального. —Прекрати сейчас же! Это нисколько не смешно! Поставь меня на пол! В итоге, мы немного ругаемся, но я добиваюсь главного, пусть и без особого энтузиазма со стороны Джеймса, но в тот день и весь остаток отпуска, мы проводим дома и устраиваем пешие прогулки по заснеженным паркам. Никаких лыж. Никакого экстрима. *** 14 июня. 1993г. Лондон. Великобритания. POV Джеймс. Я приглашаю Т/И на свидание и она, не чувствуя подвоха, быстро соглашается. Мы часто так встречаемся вечером, когда днём нет времени, чтобы побыть друг с другом. Я — в простых джинсах и футболке (только из-за того, чтобы Т/И ничего не заподозрила раньше времени). Она — тоже в джинсах и рубашке. Мы какое-то время говорим на самые обычные темы: как прошла неделя, что происходит на работе, рассказываем что-то о детях, а потом, происходит самое важное для меня событие (за последние несколько лет, уж точно). Я беру ладонь Т/И, в обе свои руки, и слово в слово, вспоминаю то, что сказал ей 17 лет назад. Эта фраза навечно отпечаталась в моей памяти и я просто повторяю её, спустя долгих 17 лет. —Если вдруг так случится, что вы всё же в один момент разведётесь. Если это произойдёт, то твоим следующим и последним мужем буду я. Не важно, сколько времени пройдёт — десять, двадцать, трицать лет... Но, если ваш брак закончится, мы с тобой поженимся... —Т/И смотрит на меня, с широко распахнутыми глазами, явно догадываясь, к чему я веду. А я, взяв из кармана джинс коробочку с кольцом, как в самых сопливых драмах, встаю перед ней на одно колено. —Я ждал этого дня 17 лет... Много раз прокручивал в голове, как это будет, но всё равно волнуюсь, как школьник перед экзаменом... Как показала жизнь, ни одна другая женщина, не способна занять в моём сердце, твоё место. Там всегда была, есть и будешь до самой моей смерти — только ты. Поэтому... Это моя четвёртая попытка и, я очень хочу, чтобы в этот раз она увенчалась успехом. Согласна ли ты, Т/И Т/Ф, выйти за меня замуж? Т/И слушает меня, смахивая непрошенные слёзы и прикрывая рот рукой. —Чёрт тебя побери, Хант! Ты правда запомнил тот разговор?! И вспомнил его, спустя 17 лет?! Конечно, да. Я согласна! Я с каким-то неописуемым внутренним трепетом и огромной радостью, надеваю на её безымянный пальчик, кольцо, не без удовольствия замечая, что с размером не ошибся и оно ей как раз. А после, встав на ноги, совершенно не реагируя на немногих посетителей ресторана, зацеловываю каждый миллиметр её лица, в итоге, всё также страстно целуя в губы и крепко прижимая к собственному телу. А в голове набатом бьёт одна единственная мысль: "Теперь и навсегда — я её больше никому не отдам".