Удивительные приключения Гермионы Грейнджер в Нарнии

       Когда Гермиона Грейнджер пришла в больничное крыло, к мадам Помфри, Эдмунда Певенси там не было, более того, девушка была почему-то уверена, что это был сон, галлюцинации или воображение, потому как уж слишком сильное удивление было на лице целителя школы «Хогвартс». В тот момент даже гриффиндорка удивилась, воображение, явно было отличное, такое предвидеться могло только девушке, которая помешалась на одном единственном парне и больше никого и ничего не видит… точно кукухой полетела, если такое будет повторяться и дальше, она окажется в больнице Святого Мунго намного раньше, чем думает. - Мисс Грейнджер, извините, за такой нескромный вопрос, но с каких это пор гриффиндорцы беспокоятся о слизеринцах? Мне казалось, что вы не очень ладите между собой.        Не очень – это еще мягко сказано. – про себя подумал шатенка, и уже собиралась уходить из больничного крыла, как шестеренки в мозгу начали работать в нужном русле. Она не ослышалась? Слизеринцы? Мадам Помфри, действительно, сказала так? То есть, она не сумасшедшая? Поппи знает кто такой Эдмунд Певенси? Наплевав на все, гриффиндорка начала прыгать и танцевать, удивление на лице целителя росло с каждым ее движением. - Он был здесь? Эдмунд Певенси был здесь? С ним все нормально? – после радостного танца, спрашивает Грейнджер, подходя к женщине. В тот момент гриффиндорка почувствовала себя самым счастливым человеком на земле, но, как только увидела очередное удивленное лицо школьной медсестры – радость моментально улетучилась. Ой, кажется, это ни к чему хорошему не приведет. - Простите, мисс Грейнджер, но кто такой Эдмунд Певенси? Сегодня был только Драко Малфой, разве вы не про него спрашивали?        Стена счастья тут же рухнула. Получается, это было только ее воображение? Получается, не было никакой сцены с Малфоем и его друзьями? Получается, Рональд напал на хорька? И последний вопрос, почему она перепутала Малфоя с Певенси? Они ведь даже не похожи, ни капельки. Вопросов уйма, жаль, что ответов на них нет и точно не будет. Нельзя ответить на то, что сама толком не знаешь.        Гриффиндорка отворачивается, пытаясь сдержать себя в руках и не расплакаться на глазах у школьной медсестры, это очень сложно, потому как слезы потихоньку подступают, а в голове вновь всплывает картина с ней, Роном и Эдмундом… буквально через несколько секунд, Гермиона Грейнджер уже плачет. Главное, не поддаться сейчас паники и не начать истерить в больничном крыле. - Мисс Грейнджер, с вами все хорошо? – Поппи Помфри уже подходит к ней, явно собираясь проверить состояние студентки, а Гермиона, слыша шаги, пытается успокоиться и сделать вид, что у нее все хорошо. Ей точно не хочется, чтобы кто-то знал, что она начала истерить из-за слизеринца, а зная, как слухи могут быстро дойти, то эта ситуация может превратиться в «сломанный телефон», не иначе. Ну, знаете, это когда один человек говорит правдивую версию событий, а остальные – искаженную информацию. - Да, все хорошо, простите, мадам Помфри. – шмыгая носом, только и отвечает она, - Я пойду, спасибо вам.        Но целительница явно не собирается выпускать ее в таком состояние, женщина, к огромному удивлению, тут же обняла студентку. На секунду, Грейнджер представила, что вместо школьной медсестры, ее обнимает матушка, захотелось рассказать все, что на данный момент ее гложет. Это ведь мама, она ее поймет, может, подскажет что делать дальше и наконец ответит на главный вопрос, сходит ли она с ума или нет… но, хотя, откуда мама может это знать, Поппи – не ее мама, мамы здесь нет, она дома, с отцом или на работе, тоже с отцом. - Гермиона, вы уверены, что все хорошо? – переспрашивает целительница, Гермиона кивает головой и ревет с новой силой. Никогда не умела врать, а в таком состоянии, врать вообще не для нее. - Мадам Помфри, все хорошо, правда, я просто переутомилась. – вновь кивает Грейнджер, шмыгает носом и отходит от целительницы, - Со мной все будет хорошо, не переживайте. Извините, что побеспокоила. – и с этими словами, гриффиндорка пулей выскакивает из больничного крыла, оставляя встревоженную Поппи Помфри одну.        Как и предполагала Гермиона, новость о том, что она беспокоилась о Драко Малфое уже разлетелась по всей школе, «сломанный телефон» вступил в силу. Шатенка шла по школьному коридору к себе в гостиную, на душе – пустота, на сердце – тоже. При виде нее, студенты не стеснялись тыкать пальцем, хихикать, шептаться, вернее, они делали вид, что шептались, а на самом деле говорили максимально громко, чтобы девушка могла расслышать каждое слово в свой адрес. Так, например, ей очень понравился вернее, довел до истеричного смеха такой слух: Рональд и Драко не поделили грязнокровку, вступили в схватку, победил, конечно же, слизеринец, но Грейнджер сама все порешала, отправив Малфоя в больничное крыло, поправлять здоровье от ее нечестной борьбы. Ну, бред, согласитесь?        Рон Уизли уже сидел в гостиной, и при виде него, гриффиндорка решила попытать удачу, надеясь, что друг сможет прояснить ситуацию, которая случилось в школьном коридоре. Как только Уизли увидел заплаканную возлюбленную, то тут же оказался рядом с ней. Он был максимально взволнованным, перепуганным, схватил ее за руки и стал прижимать к себе, гриффиндорка ничего не сказала, и даже не стала возмущаться. Сейчас ей просто было это необходимо, и совершенно не волновало кто будет находиться сейчас рядом. - Ты бледная. – заметил он, касаясь рукой ее щеки.        Гермиона по-прежнему не среагировала, хоть ей и показалось, что друг сейчас начал подкатывать. - С тобой все хорошо, может, я провожу тебя к Мадам Помфри?        Надоело, почему все хотят узнать в порядке ли она или нет? Да, заботятся, но, признаться, это начинает уже раздражать. Нет, она не в порядке, у нее галлюцинации. Грейнджер хочется об этом с кем-нибудь поговорить, но, как начать разговор – гриффиндорка даже не знает. Если она спросит прямо, есть вероятность, что Рон начнет беспокоиться еще сильнее, а то и вовсе начнет ходить по пятам, словно телохранитель или хвостик. - Гермиона!? Ты все еще обижена на меня из-за этого придурка? Прости, я не хотел, не сдержался. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. – продолжает рыжий, Гермиона никак не реагирует на это, строит в голове предложения в нужное русло, чтобы тот не подумал, что ей нужна какая-нибудь помощь. Забот сейчас итак полно, - Ты с ним флиртовала, вот, я и не сдержался.        Ну, здорово, она флиртовала с Драко Люциусом Малфоем, радость то какая. На самом деле, если бы она была на месте Рона, то сама бы врезала этому хорьку, увы, на тот момент девушка была не совсем вменяемой, чтобы сделать этого. - Гермиона!? Рон вызывает Гермиону, прием-прием. – гриффиндорец машет перед глазами - рукой, невольно, шатенка улыбается, кажется, ее улыбка заставила Рона немного успокоится. Вообще, улыбка Гермионы Джин Грейнджер заставляет Уизли перевернуться и сделать сальто, в голове, разумеется, если он сделает это в реальной жизни, есть вероятность, что может сломать себе какую-нибудь часть тела.        Рон вновь притягивает подругу для своих объятий, ссылаясь, что девушка совершенно не против, что он проявляет заботу, но на этот раз, Гермиона медленно отстраняется. Рон в недоумении, и, мягко говоря в шоке, что его отшили. - Рон, мне нужно кое-что спросить у тебя. Только, пожалуйста, ответь честно. – Гермиона старается как можно спокойнее это произнести, несмотря на то, что в голове стоит шум и гам. Главное сейчас – не впадать в панику, опять. В принципе, у нее есть одна идея, как начать этот разговор, чтобы точно убедиться привиделся ли ей Певенси или нет. Король опять засел в ее голове, и когда Уизли обнимал ее, она представляла, что на его месте стоит Эдмунд. Да, возможно, она поступила ужасно, - Кого ты ударил, когда видел меня?        Рон выпучив глаза, тут же сузил их. Не совсем понимает, к чему такой вопрос. Неужели, она забыла с кем флиртовала прямо перед его лицом? Неужели, ей вообще все равно с кем флиртовать? А что, если она хочет, чтобы он от нее отстал, и, да, ей все равно кто будет ей помогать в этом!? Нет, она точно не поступит так с ним. - Это Малфой был, да?        Рональду кажется, что Гермиона нервничает, правда, совершенно непонятно по какой причине. Парень тяжело вздыхает, с одной стороны он мог бы соврать, потому как, по ее интонации, он мог сказать, что девушка точно не хочет, чтобы это был хорек, с другой стороны – рыжий не хочет врать. Его взгляд исследует ее лицо, подруга смотрит на него, чуть ли, наверное, не плача, она не издает никакого звука, но парню почему-то кажется, что девушка чуть ли не кричит от бессилия. - Нет, это был не хорек. – сдается Уизли, он сразу же смотрит на возлюбленную, у той, кажется, упал груз с плеч. По крайней мере щеки порозовели, выглядит девушка не так плохо, как несколько минут назад.        Он не успевает опомниться, как рядом уже никого нет. Грейнджер упорхнула настолько быстро, что Рону даже показалось, что здесь вообще никого не было и он разговаривал сам с собой. Юноша уже практически поверил, что ее не было, пока в гостиную не влетает радостная сестра в компании Дина Томаса, которая, при виде Рона, не сдержавшись, довольно громко произносит: - Что ты такое ей сказал, что она вылетела из гостиной, как алкоголь из пробки?        Дин Томас еле сдержался, чтобы не засмеяться. Правда гриффиндорец довольно быстро сдался и прыснул со смеху, а, Рон скорчив максимально тупое лицо посмотрел на него, как на какого-то придурка. В принципе, именно сейчас он и был придурком, потому как когда Уизли только узнал, что Джинни начала встречаться с ним, друг стал в глазах юноши – придурком… Даже его младшая сестра встречалась, а он все никак не мог понять, какие отношения между ним и Гермионой, да и будут ли они в конце концов вместе.        Рональд молчал, и Джинни, переглянувшись с Дином, лишь пожала плечами и потащила парня в сторону спален. Уизли не сказал ни слова, ему сейчас в принципе было совершенно не интересно, что хочет сделать сестра с его другом.        Он недолго думал, просто молча вышел из гостиной и поспешил за гриффиндоркой. Кажется, юноша уже точно знал, куда она направлялась. Мерлин, пожалуйста, скажите, что он ошибается насчет этого.        Было грустно осознавать, что проход в Нарнию для семьи Певенси закрыт навсегда, что они никогда больше не увидят друзей, никогда не вступят босыми ногами по песчаному пляжу, что у них никогда не будет тех приключений, с которыми они с каждым прибытием в страну разбирались. Не верится, что брат и сестра уже год как живут без магии, кажется, что это уже даже не жизнь, а всего лишь обыденность.        Поначалу было грустно, каждый раз, когда в комнату к ним приходил Юстас Кларенс – их кузен, а после возвращения, мальчик очень часто приходил к брату и сестре дети сидели на кровати Певенси и весело вспоминали былые времена, проведенные в Нарнии. Юстас никак не мог выкинуть из головы свои приключения, ему хотелось знать абсолютно все, и, хотя, воспоминания давались с грустными нотками, Люси и Эдмунд рассказывали кузену все, о чем знают, а также делились различными советами. И когда Певенси пришло время уезжать из дома тети и дяди, Юстас загрустил, честно сказать, ему не хотелось расставаться с родственниками, они были слишком ценными для него, единственными нормальными теперь уже людьми, с кем он мог поговорить.        Эдмунду и Люси, на удивление, в тот момент тоже было грустно, ведь Юстас был единственным человеком, который напоминал им о Нарнии и приключениях, детям казалось, что как только они покинут дом семьи Кларенс, то их детство сразу же закончится и начнется уже более взрослая жизнь. В принципе, по сути так и произошло.        Как только они прибыли в Англию, к отцу, матери, старшему брату и сестре, матушка и Сьюзен взяли Люси Певенси под свой контроль. Сьюзен старалась как можно больше времени уделять младшей сестре, потому как, девочка все время расспрашивала ее о Нарнии, а для королевы это слово, как оказалось, было теперь под запретом. Спустя год их разлуки, Сьюзен совершенно не поменялась, разве только стала более взрослой и правильной, у нее появились другие интересы, к светской жизни, она полностью привыкла, про детство – даже не вспоминает. Знаете, Люси показалось, что сестра, как будто, стала стыдится Нарнии, будто бы это было что-то плохое и нереальное. Неужели, когда ей будет столько же лет, как и сестре, она будет такая же? Нет, Люси Певенси никогда не забудет Нарнию, у нее в голове все еще теплые воспоминания по этому месту, и вряд ли эти воспоминания с возрастом станут плохими.        В отличие от Сьюзен, Питер не так сильно испортился, Люси нравилось проводить с ним время, вернее, нравилось, потому как ее старший брат полностью был погружен в учебу и времени у него особо не было на нее и младшего брата. Каждый вечер, Питер закрывался в кабинете отца и так до самого утра, Лу не особо это нравилось, хотя она прекрасно понимала, что это очень важно. Сейчас в жизни блондина учеба стояла чуть ли на первом месте, но по выходным он изредка выходил из кабинета и проводил немного времени с сестрой, иногда с ними зависал и Эдмунд, но, он, в отличие от Люси, которой нравилось проводить время в компании, любил находится в одиночестве. После переезда к родителям, брат очень изменился, и Лу, прекрасно понимала его состояние. Он никак не мог смириться, что в последний день пребывания в Нарнии, сделал своей возлюбленной - больно. Словом, сама Певенси частенько вспоминала моменты с Грейнджер, да, было грустно, но хочешь не хочешь, а придется идти дальше… жизнь продолжается.        Наверное, из всех родственников, Эдмунду было сложнее всего идти дальше, он просто отказывался это делать, ссылаясь, что больше нет смысла жить. Вы не подумайте, он не решил взять грех на душу и покончить с собой, просто в его жизни началась череда страданий и грусти. Дело в том, что как только он начинал засыпать, ему постоянно снилась Нарния, а где Нарния, там и Грейнджер… он устал уже просыпаться в холодном поту, и как не стыдно признаться, с мокрыми глазами. Словом, во сне он только и делает, что плачет, потому что каждый день проживает один и тот же сон, где обманул Грейнджер, сказав, что больше не влюблен в нее. Каждую ночь он пытается все исправить, и каждый раз, у него ничего не получается, это было его проклятием. Впрочем, юноша сам виноват в том, что сказал ей тогда. Поверьте, он ненавидит себя не меньше, чем она сейчас, а он уверен, что Гермиона его ненавидит.        Несколько месяцев после приезда в их жизнях ничего не менялось, они ходили в школу, делали домашнее задание, проводили выходные с семьей. Раз в месяц, они все собирались за огромным столом и рассказывали о своих достижениях, в основном хвасталась Сьюзен, Питер изредка делился своим прогрессом в учебе, и только Люси и Эдмунд молчали, слушая семью. Лу думала, что ее прогресс в учебе будет никому не интересен, а Эд просто не знал, что говорить, с учебой он не особо ладил последние месяцы, у него все шло через одно место.        И так каждый раз - учеба, дом, учеба, дом... правда, через несколько дней, после последнего семейного приема, маленькая королева, кажется, обзавелась друзьями в школе. Она частенько приглашала их в гости, они закрывались в комнате Лу, и пропадали чуть ли не до вечера. Что они там так долго делали для всех было загадкой, но проходя мимо комнаты, можно было услышать радостные и счастливые голоса. Эдмунд был рад, что Люси продолжает жить дальше, не вспоминая Нарнию, своих друзей. Поначалу, конечно, он ужасно злился, но тут, скорее всего, злость была потому, что он сам не мог отпустить жизнь в Нарнии.        Шли месяцы, Люси редко вспоминала о Нарнии, по крайней мере, находясь в компании Эдмунда, девушка никогда не говорила на эту тему. Для брюнета она все еще была болезненна и Лу, совершенно не знала, что сделать, чтобы брату немного стало легче. Сколько должно пройти времени, что Эдмунд почувствовал, что он снова живой? Месяц? Год? Два!? - Ты как, в порядке? – маленькая королева каждый день задавала ему один и тот же вопрос.        И у него каждый день был один и тот же ответ: - Все прекрасно.        Да, прекрасно, как же. Ей не нравится, что Эд ей врет, пытаясь показаться сильным, она же видит, что ему все еще больно, все еще плохо. Почему это видит только Люси? Остальным что ли все равно, что младший брат переживает и страдает? Иногда казалось, что семье все равно, но такие мысли маленькая королева всегда отталкивала прочь из своего разума. Это все неправда, мама, папа, брат и сестра любят Эдмунда, у них просто дела, именно так девушка успокаивала себя каждый раз, когда плохие мысли окружали ее.        Через пару недель, Люси Певенси не узнала Эдмунда. Кажется, у него порозовели щеки, по крайней мере, цвет лица был не таким бледным, каким был раньше. Он будто бы светился от радости и счастья, выглядел так же, как и всегда, но в тоже время и нет. Что с ним случилось за ночь? Как бы Люси не старалась, Эдмунд ей ничего не рассказал.        А ночью случилось вот что: Эдмунд, как и всегда, выпил таблетки перед сном, надеясь, что они смогут помочь ему от плохого сна, он уже несколько дней принимал их, и они, вроде как, помогали ему. По крайней мере, к утру, король совершенно не помнил, что ему снилось. Вот и сегодня, вечером, он выпил таблетки и моментально уснул. Поначалу сна не было, он был в темноте, но, потом, что-то изменилось. Картинка стала приобретать краски, а после, и очертания незнакомого для него места.        Король огляделся, пытаясь, понять где он находится. Его окружали серо-зеленые оттенки, казалось, что они давили на разум, заставляя думать не о самых приятных вещах в мире. Война, кровь, смерть… почему он подумал именно про это? Они выиграли войну, и в Нарнии, и в Англии, все закончилось на хорошей ноте. Комната, в которой он находился, потихоньку приобретала и другие оттенки, по крайней мере, молодому человеку так казалось, но, нет, кроме серо-зеленого других цветов тут не было. Это раздражало, Эдмунд совершенно не понимал, куда он попал. - Ты новенький? – король огляделся, замечая, рядом с собой светловолосого парня, тот был в каком-то костюме, нет, кажется, форме, и, что удивительно, форма была того же цвета, что и эта комната.        Что это за место? Вновь подумал Певенси, мыслей не было, что было весьма странно. Ему казалось, что эта комната, пусть и не знакома ему, но что-то в ней было родное и близкое. Он вновь оглядел светловолосого парня, тот все еще стоял возле него, скрестив руки на груди и рассматривал короля. Эдмунду совершенно не нравилось, что тот на него пялится. В голове всплыла картина: девушка с каштановыми волосами стоит на песчаном пляже, она выглядит печально, но в тоже время не хочет казаться слабой, напротив нее - четверо ребят, кажется, Певенси был среди них. Они разглядывают ее, пытаясь понять, кто она такая и можно ли ей доверять. Почему эта картина ему вспомнилась? Кто это за девушка? Юноша начинает копаться в своей памяти: ему так нравится ее смех, улыбка, заставляет чувствовать себя самым лучшим человеком, а ее голос, так сильно манит его. Образ девушки с каштановыми волосами никак не хочет оставлять его, незнакомка будто бы очень сильно хочет, чтобы он ее вспомнил, но, он, увы, не помнит эту девушку. - Старый маразматик. - он поворачивается к блондину, тот закатывает глаза и ругает кого-то, Эдмунд не может понять, что его так расстроило. Юноша хочет уже было спросить незнакомца об этом, как воспоминание в голове вновь меняется.        Он стоит на высокой башне с фонариком в руке, рядом валяется какой-то человек, судя по всему, это был стражник, а рядом с ним, буквально в несколько шагах, стоит девушка. Да, та самая, которая была в первом воспоминание. Кажется, этот стражник хотел напасть на нее, а Эдмунд ее спас. Девушка смотрит на него с благодарностью. Он уже хочет что-то спросить, как незнакомка кидается к нему в объятия. Он обескуражен, но обнимает шатенку, вдыхая аромат ее волос. Кажется, в тот момент, Певенси испугался, что может потерять эту девушку. Она не успевает ничего произнести, как Эдмунд целует ее. Почему он беспокоиться за нее? Кто она такая? - Чтобы я хоть раз согласился помочь новичку? Да никогда, пусть попросят какого-нибудь другого слизеринца. - голос недовольного парня отдаляется, как и воспоминания о той девушке.        Эдмунд оглядывается, белобрысый скрылся уже с глаз. Слизеринца... почему ему кажется, что он это где-то уже слышал?        И вновь его накатывает волна с воспоминаниями, он опять в компании незнакомки. - Ты слишком сильно засел у меня в сердце, и как бы сильно мне не было больно, я все равно продолжала тебя любить.        Эдмунд пятится. Серо-зеленая комната испаряется, он вновь в темноте, но перед тем как провалится в кромешную черноту, король слышит: - Кажется, я тоже тебя люблю.