Легенда синоби

       Спутники шли очень долго, пытаясь найти хоть какое нибудь укромное место, где они бы смогли получше разузнать о способностях Мэй. Масамунэ был очень необычным человеком, и Мэй, слушая его все чаще, становилась в этом уверенной ещё больше. Холодный и закрытый на вид — ронин вмещал в себе такой темперамент, который не снился даже бы самому открытому человеку на земле. Когда на его серьезном лице появлялась широкая улыбка, это выглядело иронично. Темные глаза — полные жизни и желания, искры в которых так и наровились выйти из зоны комфорта и почувствовать себя ещё более свободным — наверное, это и было самым притягательным в Араи. — Смотрите! — Кадзу очень быстро забрался по холму вверх, словно ему не доставляло это никакого труда. — Людей нет и огромная поляна, можем попробовать здесь. Мэй и Масамунэ переглянулись, и, кивнув, крикнули синоби: — Подожди нас! Когда втроём они наконец таки оказались на этом месте, Мэй вдохновленным взглядом осмотрела поляну. Это было очень похоже на место, где они тренировались с Такао. Подступившие воспоминания словно эхом отразились в сознании кицунэ, она судорожно заморгала и тряхнула головой, пытаясь отогнать их. Правильно ли она сделала, отвергнув Такао, или, по крайней мере, не ответив на его поцелуй? Можно ли положиться на Кадзу, ведь он до сих пор не разорвал отношения с Азуми? Голова Мэй была занята чем угодно, только не размышлениями о своих дарах и способностях. И все-таки девушка была уверена, Кадзу не был ей безразличен. И она ему тоже. Ей так хотелось повторить тот поцелуй, тогда, под раскидистой ивой, их первый, и, возможно, самый драгоценный для нее: неважно, сколько у Мэй их будет в дальнейшем. Неужели человек, которому вы безразличны и который относится к вам только как к знакомой, другу, приятельнице — может целовать так? Страстно и с не желанием отпускать. Мэй робко посмотрела на Кадзу, пытаясь прочесть что то в его глазах. Ее желание узнать о себе, как о кицунэ, как можно больше заняло слишком много времени. С каждым днём ей хотелось проводить с Кадзу как можно больше времени, словно всей этой истории с лисой не было. Вдобавок ко всем проблемам, теперь она узнала, что кто то из ее семьи тоже был кицунэ. Но почему тогда ее семья никогда не говорила ей об этом? Когда Мэй пыталась расспросить родителей о том «почему некоторые женщины могут превращаться в лисиц и правда ли это», они только качали головой, отвечая, что маленький ребенок не должен думать о таком. Кадзу не поймал ее взгляда, он просто о чем то сосредоточенно думал. Мэй ещё раз приметила для себя, насколько синоби был красив. Из-за отсутствия сытой пищи его скулы заострились за эту неделю ещё больше, карие глаза сияли, и выглядели такими глубокими, словно в них мог поместиться весь мир, пряди темных волос свисали на лоб, а светло-розовые губы, на которых по прежнему оставались шрамы от укусов Мэй — во время их первого поцелуя, были приоткрыты. — Мэй, только прошу тебя, не надо сжигать весь лес, ради демонстрации своих способностей. Или превращать его в пустыню. — Масамунэ засмеялся, а Мэй язвительно улыбнулась в ответ. — Ты можешь продемонстрировать их на.. этом дубе например. Кадзу и Мэй оглядели небольшое деревце. В прошлый раз Мэй тренировалась на одной только ветке. Сможет ли проделать сейчас тоже самое, но на огромном дереве? — Масамунэ.. Я, я не знаю. — призналась Мэй, растерянно качая головой. — В прошлый раз я тренировалась на одной ветке. Каков вариант, что смогу повторить это с деревом, несмотря на то, что оно большое? Кадзу посмотрел на нее. — Мне кажется, ты должна открыть для себя свой дар в большей силе после того, как научилась ощущать чувства других людей. Разве это не так? Внезапно Мэй на душе стало как то легче и теплее. Кадзу верит в нее. Она еле сдержала улыбку, чтобы не показаться размазней на время такого сложного задания, и просто ответила: — Но какая вероятность, что это будет безопасно? Я же ещё не умею контролировать свои силы, поймите это. — Думаю, из города убежать успеем. Из страны — вряд ли. — губ Араи коснулась лукавая улыбка, и он рассмеялся. — Приступай давай, не зря же сюда пришли. — Только отойдите на большее расстояние. — сказала девушка, и парни послушались ее. Мэй встала в центр и закрыла глаза. Что ей там говорил Такао в прошлый раз? Сосредоточиться. Представить либо иллюзию, либо огонь и перенести свою фантазию на предмет. Лёгкий ветер коснулся ее волос. Их давно не видала нормальная причёска, а сейчас он растрепал их ещё больше. Мэй закрыла глаза, сжала губы и заставила свое тело расслабиться полностью, а оставить только работу мозга.  — Представить.. себе.. как дуб горит. — думала Мэй про себя, представляя, как величественную крону дерева касается огонь, и листья на ней становятся похожими на маленькие бенгальские огоньки. Уловить ощутимый запах огня. — Она раскрыла глаза и вытянула тонкую ладонь вперёд, и метка на ее запястье протяжно запульсировала, но пока что это была терпимая боль. Неожиданно по стволу дерева пробежал еле заметный огонек, который по мере возрастания дуба становился все больше и больше. Он «обвязывал» его собой, пока не дошел до кроны. Первого листика коснулся огонёк, второго, третьего. И вскоре полностью полыхала уже вся листва. Мэй удовлетворённо улыбнулась, радуясь, что у нее получилось. Краем уха она услышала голос Кадзу: — Видишь, как она может? — Не то слово. Впечатляет, первый раз такое вижу. От дерева остался один пепел. Но Мэй хотела попробовать кое что. — Мэй, ты все продемонстрировала, хватит! — обеспокоенно крикнул синоби, но кицунэ его не слышала. Она вновь прикрыла глаза, представляя у себя в голове картину: города. Дождь. свежий луг. Солнце. По всем природным ресурсам течет жизнь, восстанавливающая и прогрессирующая днём за днём. Добрые тебе люди делают тебя счастливее, после любого провала и всех трудностей жизни ты двигаешься дальше и борешься. И в душе твоей становится так тепло, так хорошо. На месте пепла Мэй представляла себе сакуру, такую же живую и прекрасную: как и взлет после падения. Она раскрыла глаза, вновь протянула руку, и тут ее глазам предстало что то невероятное: из пепла, с которым, казалось, уже ничего не сделаешь, медленно прорасталось еле заметное деревце. Оно становилось все больше и все изящнее, его тонкий ствол в середине казался очень хрупким, а вскоре из верхушки показались длинные ветви. На них появлялись еле заметные почки, которые лопались с каждой секундой, превращаясь в цветы сакуры. Ярко розовую сердцевину обрамляли розовые лепестки, создавая большой и пышный цветок. И их на ветвях было сотни. Они шли прямо к верху, и их рост остановился тогда, когда крона стала невероятно огромной и развесистой. Эта сакура явно была одной из самых красивых, которых Мэй видела в своей жизни. Ей казалось, что ее лепестки сияют при свете солнца. Неожиданно метка на руке заболела так сильно, что Мэй зашипела. Кадзу могли подбежал к ней, хватая за запястье и осматривая его, поглаживая метку, словно это делало ощущения более безболезненными. — Это вообще возможно?! — Масамунэ подбежал за ним. Глаза ронина округлились, он прерывисто дышал, переводя взгляд то на «свежеиспечённую» сакуру, то на Мэй. — Ты соединила в себе два дара! Мэй выпрямилась. Метка не болела, и она наконец таки просто улыбнулась, смотря на свое творение: — Но теперь у меня ещё больше вопросов к себе. — она покачала головой, но улыбка с ее лица не слезла. — Кто я? И нормально ли это вообще? — Мэй, одно я знаю точно: ты удивительная. — Араи говорил так искренне, что, будь Мэй в другом настроении, расплакалась бы от пронзительности его слов, и с каким чувством он их произносил. — Вы — удивительные, ребята! Я так рад, что пошел с вами. Сейчас у меня такое в душе творится, словно я не ронин, а мальчик в пубертатном периоде. Мне так хорошо сейчас. Я словно являюсь свидетелем чего то особенного. Ронин мечтательно улыбнулся, и Кадзу с Мэй переглянулись. — Нам здесь делать больше нечего. — синоби помотал головой. — Если в городе увидят сакуру, которая появилась из ниоткуда, заподозрят что то и разведут тревогу. То, что в легенды они не верят: может быть и так, а может и врут, в угоду обществу. Нам нужно возвращаться в деревню синоби. Мэй смотрела Кадзу в глаза, всячески подавляя в себе желание крепко прижаться к нему: ей его не хватало, но как проявить свою тяготу к синоби, как дать понять это — она не знала. Она молча согласилась с ним. — Масамунэ, ты с нами? Ронин улыбнулся ещё шире, чем в прошлый раз. — Конечно. Мэй не знала, показалось ли ей это или нет: но когда синоби задал ему этот вопрос, он словно улыбнулся. И Мэй нравилось это. Нравилось, что Кадзу и Масамунэ не кричат друг на друга и между ними нет недопониманий: они просто помогают ей, вникают в ее состояние. Состояние девушки, которая случайно превратилась в лису и открыла для себя дары. Собирались они спустя три часа. Солнце по прежнему горело ясно, погода была теплой. Мэй осматривала вещицы в своей льняной сумке, и когда она увидела на дне веер — который подарил ей тогда на фестивале Кадзу, она по-настольгически улыбнулась. Кто бы мог подумать, что тогда с ними произойдет это все? Разве когда она обнимала его там, на фестивале, Мэй могла себе представить, что когда нибудь его губы будут касаться ее? Из раздумий ее вывел бодрый голос ронина, который, несмотря на то, что с утра был на ногах и не поспал ни минуточки: выглядел удивительно бодрым. — Значит, та легенда про сильнейших кицунэ не ложь. — задумчиво прошептал он, осматривая содержимое в своей сумке: она у него тоже была, но больше походила на сумку-мешок. — И ты одна из этих кицунэ, Мэй. — В этой легенде говорилось что то ещё? — Мэй раскрывала свой веер и сворачивала его обратно, любуясь красотой вновь и вновь. Кадзу, увидев это, улыбнулся, и подсел к ней ближе. Ронин задумчиво рассматривал какие то совсем маленькие записные книжки. — Нет. Только что эта сила способна прогнуть под себя весь мир, поэтому многие даже на кицунэ охотятся. Мэй поёжилась. Повисла недолгая пауза. — А как вообще в вашей деревне там? Есть люди, какие, с какими лицами, добрые или злые? — вновь спросил Масамунэ, и, подвигаясь к спутникам ближе. — Тебя очень хорошо там примут. — ответил Кадзу. — К ронинам там вообще особо уважительно относятся, высшие люди в Японии и все такое. С дедушкой Чонганом точно подружишься, вы чем то характером похожи. А другие там люди, да, есть нормальные… Он отвёл взгляд, словно вспоминая о ком то. Мэй ревниво поджала губы. Неужто об Азуми думает? Араи хмыкнул, но не сказал больше ни слова. Вскоре они двинулись в путь.  — Так странно. — подумала Мэй, когда они вот вот уже подходили к границе. — Ещё совсем недавно мы шли в город с Кадзу, обречённые на неудачу, ибо даже Такао не до конца помог мне разобраться со всем. А уже возвращаемся в деревню синоби. С новым другом и новой информацией, которая раскрыла многое, но при этом от которой появляется ещё немало вопросов. Дорогу им прегродила огромные, поломанные ветви дерева. — Кто то прилично деревце покалечил. — Масамунэ усмехнулся, перепрыгивая препятствие. — Это Кадзу сделал. — Мэй засмеялась, и синоби улыбнулся в ответ. — Когда только в город шли, дерево мешало пройти, а он этим клинком раз, раз, и пространство свободно. Мэй и Кадзу перепрыгнули ветви тоже, и оставалось совсем немного, чтобы прийти в деревню синоби. За пустыми разговрами и шутками расстояние сократилось, и дошли до клана они очень быстро. В деревне синоби все чувствовалось по другому: и Мэй понимала это. Она понятия не имела из-за чего, а вернее из-за кого, она полюбила это место, но возвращалась она сюда как домой. Совсем недавно ее, больную и уставшую завел сюда Кадзу, принял дедушка Чонган, и она встретилась с Такао. От мыслей о колдуне по коже девушки пробежали мурашки. И эту встречу было не избежать, они добывали информацию отовсюду, чтобы просвятить Такао об этом, чтобы он сказал, что делать дальше. Иначе это все было бы напрасным. Ронин осматривал деревню очень довольным взглядом. Было видно, что визуально Масамэну понравилось абсолютно все: — Красиво. — сказал он, переводя взгляд с извилистых крыш на дорогу, вдоль которой вовсю просеивались цветы. — И не скажешь, что здесь такие опасные личности обитают. — Внешняя оболочка обманчива. — Кадзу не успел договорить. Из маленького домика выскочила Азуми, и сразу же, подбежав, крепко обняла его за шею. — Я соскучилась, привет! — ее голос звучал не особо приятно, и Мэй сразу же отвернулась, но чтобы не показать, что ее задело появление Азуми, повернулась вновь. Азуми презрительным взглядом оглядела Мэй, а после перевела его на Масамунэ. — Это ещё кто? Ронин не ответил, ожидая, что его представят. Мэй задумалась: как этот «сорви-голова» может совмещать в себе такой бунтарский характер и манеры одновременно? Кадзу с трудом выбрался из крепких объятий Азуми. По взгляду он был очень недоволен, но не сказал ни слова. Это взбесило Мэй не на шутку. — Ронин из города. — пояснил синоби, вставая на безопасное местоположение от Азуми, чтобы она не дотрагивалась его. — Ах, ронин! — ее глаза округлились. — Приветствую Вас. — Масамунэ Араи. — удивительно, но такой интерес и почтение приходились ронину по-боку. По его глазам можно было сказать, что его вообще это раздражает. — Просто Масамунэ. — Я Азуми. Масамунэ, да, надеюсь, вы тут со всеми подружитесь! — улыбка Азуми была от уха до уха, но она была натянутой. — Ещё на колени перед ним встань, подлиза. — подумала Мэй, но вслух ничего не сказала. — А с какой целью сам ронин оказался здесь? — спросила Азуми, и на словах «сам ронин», Араи даже отвел голову в сторону, пытаясь не показывать свои эмоции. — Помогаю Кадзу и Мэй. — ненараком выделив последнее имя, Масамунэ улыбнулся так широко, словно насмехаясь над Азуми. Она ничего не ответила, лишь промямлила: — Ладно. Мэй подумала, что она сейчас удалиться, но девушка сказала что то ещё:  — Кадзу, идём со мной, нам нужно кое что обговорить. — Нет. — голос синоби был тверд, как кремень. — Никуда я с тобой не пойду, Азуми. Мне нужно помочь Мэй и разобраться со всем Масамунэ. — Нет, ты пойдешь со мной! Масамунэ умный парень, сам разберётся. А Мэй ждёт Такао. — внезапно Азуми вцепилась в руку Кадзу, и отвела его в сторону. Она слышала крики и ругательства, но вскоре Кадзу сдался. Мэй грустно вздохнула, но с другой стороны понимала: пока синоби не в силах был сделать хоть что то. И почему она от него что то требует? Думает, два раза поцеловались и все — свадьба? Ее ждёт Такао. Мэй смутилась и улыбнулась одновременно. Она не знала почему так соскучилась по нему. Несмотря на жгучую ревность внутри себя, кицунэ очень радовала мысль, что совсем скоро она увидит его. Из раздумий Мэй вывел голос ронина. — Неприятная девица. — фыркнул Масамунэ. — Шутишь? Она же тебе чуть в ноги не кланялась. — Мэй нахмурила брови, вспоминая то, как синоби подлизывалась к нему. — Вот именно! Мне из-за этого и противно. Такая наигранная, и ещё злыми глазами в тебя стреляет. Бедный Кадзу. Мэй с улыбкой посмотрела на Араи. Сейчас он описал полностью ее состояние. — Она кем то является для него? Если да, то кошмар. Никогда не женюсь. — ронин поморщился. Бурю эмоций вызвала у него Азуми, и отнюдь не самых положительных. — Сложно сказать. — Мэй пожала плечами. — Он говорил, что они в абъюзных отношениях. — Недолго это продлится, нутром чую. — Ронин дёрнул щекой. — При том что как на тебя Кадзу ни на кого не смотрит, и эта. Алуми, или как там ее, это прекрасно видит и завидует. Силой ни одного нормального мужика не удержишь, и Кадзу скоро убежит от нее, вот увидишь. Мэй запали в душу слова ронина про Кадзу, но она ничего не сказала об этом, стесняясь показывать, насколько синоби был ей важен. — Спасибо за поддержку, Масамунэ. — Не за что, обращайся. Внезапно их разговор прервал до боли знакомый голос. — О, это и есть тот ронин, который наделал так много шуму! — издалека появилась фигура Чонгана. Несмотря на свой возраст, шел он достаточно быстро, а голос его был очень громкий.  — Привет, Мэй! — он поздоровался с девушкой. — Рад тебя снова видеть. Не позволишь ли мне украсть Масамунэ на час-два? — Откуда вы знаете мое имя? — ронин встрепенулся, и сразу же засмеялся. Видимо, старик показался ему хорошим человеком, раз он с первых секунд уже вел себя с ним, как с другом. — Доложили уже. — Конечно не против, господин Чонган. При этом мне самой уже нужно идти. — Мэй неловко улыбнулась. — В-о-о-т, отлично! А то тот белобрысый тебя уже заждался. А мы с Масамунэ пойдем культурно пить. тоесть, отдыхать. Расскажет мне, что до как. Араи рассмеялся. — Пока, Мэй. — Масамунэ и Чонган помахали кицунэ рукой, и громко обсуждая какой вкус пива лучше и как проходят самые шикарные посиделки, скрылись за нарастающим холмом. Мэй улыбнулась, и поспешила к Такао. Он вновь сидел на том самом месте. Закрыв глаза, думал о чем то. Девушка не могла дышать, ее переполняли эмоции. Словно услышав, что она идёт, Такао сразу же встал и подошёл к ней. Расстояние между девушкой и колдуном сокращалось каждую секунду. Мэй подбежала к нему, и Такао очень крепко обнял ее. Кицунэ не понимала почему, но его объятья показались ей очень трогательными. Она ответила на них, словно ища в Такао утешения, словно пытаясь охладить свою ревность, которая разрывала ее изнутри. Руками она обвила его широкую спину, прижимаясь щекой к его шее. — Я так скучал, Мэй, я так скучал. — шептал Такао.  — Я тоже. Мэй не грызла совесть, а любые ее проявления она оправдывала тем, что Кадзу сейчас тоже сидит где то с Азуми. Но сейчас ей было действительно легко и хорошо. Когда они оторвались друг от друга, Мэй рассказывала Такао абсолютно все, о чем они узнали во время поездки, он улыбался, смеялся, местами задумывался. Они даже ели свежие фрукты, пихание еды в Мэй Такао аргументировал тем, что «она, должно быть, сильно устала, и ей нужно насладиться витаминами.» — Это все замечательно, Мэй. Но разберемся с этим завтра. Мэй встрепенулась. — Как завтра? Неужели есть что то, что важнее этого? — Есть, Мэй. Ты сказала, что скучала по мне, это правда?  — Такао! — девушка злобно посмотрела на него. — Мы с ребятами в такую даль ходили не для того, чтобы вы потом тема сменяли! — Мэй, пойми меня. — он взял ее руки в свои. — Я люблю тебя. Очень. — Я знаю про твою жену. — она отвела взгляд, но его ладонь коснулась щеки Мэй, вынуждая ее посмотреть в глаза Такао снова. — И я совершенно не знаю, что с этим делать! — воскликнул колдун, и Мэй впервые увидела его таким разъяренным. — Ты напоминаешь мне ее всем! А я так скучаю по ней. — он запнулся, и Мэй не говорила ничего, давая колдуну выговориться. Его лицо становилось все ближе к девушке. — Но. у нее своя жизнь теперь. Попробуйте забыть, найти другую. — А что если в другой — я вижу тебя? Внезапно губы Такао накрыли губы Мэй, и в этот раз он был гораздо нежнее, чем в первый. Она не сопротивлялась, но спустя пять секунд упёрлась своими ладонями в его грудь: — Такао, нет, хватит. — Мэй вздохнула. Эти слова давались ей с трудом. — Я не люблю тебя. И это, ваши поцелуи, мысли, это неправильно. Такао посмотрел ей прямо в глаза. — Я буду ждать тебя, Мэй. Какое бы решение ты не приняла. Неожиданно Мэй стало так невыносимо больно, что она просто убежала. И бежала очень долго, пока не дошла до центра деревни синоби. Неужели были сомнения, что их разговор закончится именно так? Мэй брела по деревне, полностью погрузившись в свои мысли. — Мэй! — голос Кадзу она слышала везде. Его рука коснулась ее ладони, и их взгляды встретились. — Ты где была? Наконец то я тебя нашел, всю деревню обегал. — У Такао. — глаза Мэй не выражали ничего. — Ясно. — синоби поморщился. — А ты у Азуми. Не упрекай меня, сам хорош. — прошептала она, и синоби вздохнул, контролируя эмоции. — Пожалуйста, пошли ко мне. Я так скучаю. Мэй согласилась сразу же. Может, если она останется с синоби наедине, ее навязчивые мысли уйдут? Как только они зашли в его дом, синоби резко прижал девушку к стене, нависая сверху. — Кадзу, ты чего? — Мэй испуганно посмотрела на него. — Ты думаешь, мне легко сидеть, сложа руки, зная, что ты у этого колдуна? — синоби впился своими губами в губы Мэй, и та от неожиданности потеряла дар речи. Он был таким настойчивым. Кадзу обнимал ее за талию крепко при-крепко, целуя ее губы с такой жадностью, словно они не виделись годами. И это было то, чего так сильно желала Мэй: внутреннего спокойствия и прикосновений любимого человека. Они провели вместе ещё несколько часов. Кадзу быстро пришел в себя после такого «разъяренного» состояния, и снова стал таким, каким являлся. Спокойным, с юмором, и очень любимым. Для Мэй, так точно. После минутных страстных поцелуев волосы синоби растрепались, и Мэй сидела на коленях на диване, пытаясь вновь привести их в нормальное состояние. Поправив все выпирающие прядки его волос, она очень крепко обняла Кадзу со спины. Тот, в свою очередь, нежно обхватил ее руки своими, целуя каждый ее палец. — Обещаю, что теперь никогда не дам тебе скучать. — он улыбнулся, и они оба рассмеялись. Мэй почувствовала себя такой счастливой, как никогда прежде. Вскоре Чонган вызвал Кадзу для какого то срочного дела, и Мэй решила просто прогуляться по деревне синоби, уже в хорошем настроении. Она шла, размышляя о многом. Стоит ли говорить Кадзу про тот поцелуй с Такао? Что у них вообще за отношения, раз оба друг от друга скрывают все, что только можно? Она забрела на такой участок, где не было ни человека. Мэй не смотрела под ноги совершенно, и только спустя минуту, после произошедшего поняла: она зашла туда, куда заходить не стоило ни в коем случае. Неожиданно Мэй споткнулась, и едва не упала с обрыва. Она дошла до самого обрыва, не заметив этого: и только сейчас, когда она висела на его остром конце, девушка была в шоке от своей безрассудности: — Помогите кто нибудь! — орала она, едва хватаясь пальцами за камни, ибо вдалеке, там, внизу не было ничего. Буквально спустя секунду Мэй почувствовала, как чьи то очень крепкие руки схватили ее за запястья и с силой вытянули наверх. Осмотревшись, она увидела перед собой Такао, он по прежнему крепко держал ее за руки.