***
Гарри проснулся, тяжёло дыша, а в его ушах звенел безумный, жуткий смех. На бесконечную долю секунды он уставился в потолок тускло освещённой спальни, пока перед глазами стояли события из увиденного сна; кожа мужчины покрылась мурашками, когда свежий утренний ветерок коснулся его вспотевшего тела. Желчь подступила к горлу, и он едва успел добежать до ванной, чтобы опустошить желудок. Гарри откашлялся, выплевывая в унитаз остатки рвоты, обжёгшие горло, и вытер губы. Он стоял, склонившись, целую минуту, ожидая, пока угомонится желудок, а затем раскрасневшийся выпрямился. Рукой он потянулся к волосам и взлохматил их. Гарри пытался перевести дыхание и избавиться от пелены перед глазами. — Гарри? Он был весь в поту, рубашка противно липла к телу, а волосы — к шее и ко лбу. Мужчина быстро стянул с себя верх пижамы и отбросил её в сторону; схватившись за края раковины, он пристально уставился в зеркало. Видок, конечно, так себе. — Гарри?.. — Я здесь, — отозвался мужчина, зная, что она, в конце концов, найдет его, да и не было никакого смысла притворяться, что ничего не произошло. Она, наверное, слышала, как его рвало. — Гарри, ты в порядке? Он посмотрел в зеркало и увидел стоявшую в дверях Джинни. Она накинула на себя великолепную чёрную кружевную сорочку — ту самую, которую Гарри с таким удовольствием снял с нее накануне. Волосы убраны в пучок, а лицо свежее, умытое — значит, она уже давненько встала. — Да, — прохрипел мужчина, а затем сразу закашлялся, пытаясь избавиться от хрипоты в голосе. — Да, просто… обычный кошмар. — Кошмар или нахлынувшие воспоминания? — спросила она, скользнув к нему, остановившись прямо за его спиной. Её мозолистые, тёплые и такие знакомые руки нежно прикоснулись к его спине, рассеянно растирая напряжённые мышцы. Знакомый запах окутал Гарри, и стоило вдохнуть его, как охватившее мужчину напряжение немного спало. — А есть разница? — фыркнул он. Джинни поцеловала его в плечо и обеспокоено оглядела. — Война? Он покачал головой. — Волдеморт? — Нет, — мужчина сглотнул и поморщился от кислого привкуса. — Беллатрикс. Министерство. Сириус. Джинни положила подбородок ему на плечо и обняла за талию. Гарри пристально посмотрел на её руки, чтобы сосредоточить внимание на чём-то другом. Разница меж её светлой кожей и его куда более темной была сильно заметна. Джинни изогнула бровь, ожидая, но не требуя пояснений. Она всегда знала, как вести себя с ним. — Я раз за разом вижу, как он падает сквозь Завесу, — прошептал Гарри, закрывая глаза, и чувствуя, как внутри всё сворачивается в узел от накатившего отчаяния. — Снова и снова, а в ушах стоит её безумный смех. Женщина тихо промычала что-то, поглаживая большим пальцем его бедро. Нежные дуновения её дыхания, ласкающие его обнажённую кожу, влияли на Гарри так, что и описать было невозможно. Мужчина глубоко вздохнул, на мгновение склонил голову, а затем повернулся к Джинни и вновь крепко обнял её. — Прости меня, — пробормотал он, уткнувшись куда-то в её макушку. — Не стоит извиняться, — ответила женщина и поцеловала его в ключицу. — Такое порой случается со всеми нами. Как ты, получше? Гарри обнял её покрепче. — Да. — И это главное. Гарри улыбнулся, зарывшись носом в рыжие волосы, и закрыл глаза. Вот почему он так сильно её любил. Всякий раз, когда он тонул в своих воспоминаниях, чувствуя, как теряется в них, приходила Джинни и ставила всё на свои места. — Спасибо, мисс Уизли, — поблагодарил он. Джинни похлопала его по груди и отстранилась, чтобы он увидел её улыбку: — Всегда пожалуйста, мистер Поттер. Гарри наклонился и нежно поцеловал женщину в лоб, а она прижалась к нему. — Мне нужно собираться, — прошептал Гарри. — Кингсли попросил меня и Рона прийти сегодня пораньше, чтобы обсудить дело Саммерса. Надеюсь, мы, наконец, поймаем этого ублюдка. — Хорошо, — отозвалась Джинни немного злобно. — Такая мразь заслуживает того, чтобы гнить в Азкабане. Гарри отступил и убрал выбившуюся прядь волос женщины за ухо: — Сначала он должен получить приговор, Джин. Не нужно нам ещё одного Сириуса. — Ты же знаешь, что он виновен, Гарри. У тебя множество доказательств. — Что, надеюсь, приведёт к быстрому судебному процессу, и он получит по заслугам. Джинни успокоилась, а её хмурый взгляд смягчился. — Хорошо, тогда прими душ, а я закончу с завтраком. Мы же не хотим, чтобы ты опоздал. — Звучит здорово, — он напоследок поцеловал её в щёку, наблюдая, как на лице Джинни расцветает улыбка, и она уходит обратно в спальню. Но стоило двери закрыться, как улыбка самого Гарри увяла. Он вновь посмотрел в зеркало и нахмурился. Сны о смерти Сириуса ему никогда не нравились. Гораздо приятнее было вспоминать человека, когда тот ещё был жив: пылким, ярким и всегда рядом. Гарри понимал, что, наверное, кошмар вызван стрессом из-за нынешнего дела. Они с Роном работали над ним уже несколько недель — с того момента, когда племянницу Саммерса поместили в больницу Святого Мунго; и каждый день его безустанно пожирала тревога от осознания, что этот мерзкий человек до сих пор не пойман. Вполне естественно, что теперь его сны омрачены воспоминаниями о других неприятных моментах жизни. Гарри потёр лицо рукой, стянул с себя оставшуюся пижаму и скакнул в душ, выбрасывая мысли из головы. Когда он, наконец, зашёл на кухню, полностью одетый, Джинни была в гостиной. Она наполовину облачилась в квиддичную экипировку, верхняя часть тела осталась голой, за исключением лифчика. — Красота, — прокомментировал Гарри, подходя к столу, где его уже ждала тарелка с завтраком. Джинни ухмыльнулась ему через плечо. — Когда вернешься домой, — пообещала она, — а теперь поторопись и поешь, а то не успеешь. — Да, мэм, — Гарри отдал ей честь, уселся и принялся за завтрак. Он застонал от восторга. — Я уже говорил тебе, что ты удивительная? — спросил он, уминая яйца. — Сегодня ещё нет, — засмеялась Джинни, потянулась и ухватила кусочек тоста с его тарелки. — Ты удивительная. — Я знаю, — сказала она с набитым ртом. — Ты опаздываешь. Гарри ухмыльнулся, прикончил оставшийся завтрак за несколько укусов и поставил посуду в раковину. Он снова поцеловал Джинни — ему никогда не надоедал вкус её губ — а затем нырнул в камин, ухватив щепотку летучего пороха. — Увидимся вечером. Надери им задницы. — Как и всегда, — отозвалась она, опираясь на спинку дивана и улыбаясь ему. — Будь осторожен. Я люблю тебя. — Тоже люблю тебя. А затем он ушёл.***
— С дороги! — прокричал Гарри, топая ногами по умощённой булыжником дороге, преследуя свою цель. Люди расступались, реагируя то ли на приказной тон, то ли просто узнавая его в лицо. Гарри не сильно заботила причина, главное, что они двигались. Он оттолкнул зазевавшегося бедолагу и быстрее засучил ногами, не отрывая взгляда от убегающего Роберта Саммерса. Больше всего ему сейчас хотелось кинуть тому в спину парочку проклятий, но со столь переполненной людьми улицей Гарри не мог себе этого позволить — зацепит невинного прохожего. Их с Роном застигли врасплох, когда они наткнулись на мужчину, спрятавшегося в заброшенном магазине своей сводной сестры. Друзья последовали совету Кингсли, проверяя любые семейные связи — близкие или дальние — которыми мог бы воспользоваться Саммерс для своего побега. Просто они предполагали, что этот человек окажется не настолько глуп, чтобы оставаться в таком очевидном месте, но, похоже, явно переоценили его умственные способности. — Саммерс! — гаркнул Гарри, заставив людей шарахнуться в разные стороны. — Стоять! Саммерс продолжил бежать — Гарри и не ждал ничего другого. Никто никогда не останавливается, услышав этот приказ. Преступник запнулся о бесхозную тележку, от чего лежавшие там вещи подлетели; а затем раздался шум, когда он споткнулся и чуть не упал. Несмотря на габариты, Саммерс оказался удивительно проворен — вскочил на ноги и снова побежал за доли секунды. Гарри отбил летящее в него проклятие, перепрыгнул через вывалившиеся вещи и оттолкнул ещё несколько человек со своего пути. Рон остался где-то позади — его задержало проклятие, которое Саммерс так глупо швырнул в толпу покупателей — но Гарри знал, что тот всё равно бежит следом за ним. Мужчина увидел, как Саммерс свернул в сторону, и сразу понял, куда тот направляется. Если Саммерс думает, что сможет обхитрить их в Лютном переулке, то он ещё глупее, чем думал Гарри. Он свернул, оказавшись всего в нескольких метрах от Саммерса, едва не врезавшись в измождённую ведьму. Та испуганно вздрогнула, и Гарри едва успел остановиться, чтобы не врезаться в нее. Он прошмыгнул мимо — на грани вежливости и грубости — и возобновил погоню. К счастью, Гарри не составило труда вновь сократить расстояние между ними. Саммерс очень походил на быка, врывающегося в толпу, словно нож в масло. Всё, что оставалось Гарри — следовать за ним. Мужчина свернул за угол и поднырнул под сломанной трубой, свисающей над улицей. Он вовремя выпрямился, успев увидеть, как Саммерс проскальзывает в здание, дверь которого свисала с петель, а большинство окон было заколочено. Прищурившись, Гарри пошёл за ним. Он взобрался по ступенькам и осторожно вытащил палочку из наплечной кобуры. Тихо ступая, Гарри заглянул через дверной проем, осматривая пыльные, ветхие остатки того, что когда-то было магазином. У стены стояло несколько стеклянных резервуаров, а вдалеке виднелось что-то, похожее на стойку. На полу валялось битое стекло, и Гарри медленно обошёл его, аккуратно ступая на половицы, прежде чем полностью перенести на них вес. Пройдя несколько футов, он остановился, быстро оглядевшись, разыскивая свою цель. Внезапный скрип слева заставил крутануться и поспешно кинуть в этом направлении простой ступефай. Саммерс изошёлся криком и бросил в ответ проклятие тошнотворно-желтого цвета. Гарри отступил, отбивая заклинание простым взмахом палочки. Пришлось отскочить, когда Саммерс продолжил нападать, и стиснуть зубы, когда заклинания и проклятия безостановочным градом посыпались на его щит. Сквозь яркие вспышки Гарри заметил, как Саммерс начал отступать к лестнице. Он подождал, пока преступник отвернётся, чтобы подняться по ступенькам, а затем опустил щиты и вновь возобновил преследование. Топот их шагов по деревянной лестнице был оглушительным, да и довольно трудно ориентироваться на полуразрушенной конструкции с её крутыми поворотами и многочисленными пролетами; Гарри оставалось только радоваться, что Саммерс больше занимался беготнёй, чем реально мешал погоне. Гарри перепрыгнул через последние несколько ступенек, ударился плечом о закрывающуюся дверь и рухнул на верхнем этаже без привычной грациозности. Только он заметил Саммерса, выскочившего из дальнего окна, как потёртые каблуки сапог мужчины скрылись, приземляясь на крышу. Гарри выругался и рванул за преступником. Он выпрыгнул из окна, схватился за край крыши и подтянулся вверх. — Саммерс! — рявкнул он, увидев дрожащего человека, несущегося по черепице безо всякой осторожности. — Хватит этого дерьма. Ты арестован, — Гарри выхватил палочку мужчины с помощью экспеллиармуса и сунул ее себе за пояс. Саммерс отчаянно замотал головой, отступая назад. — Нет! Нет! — закричал он. — Я невиновен, я и пальцем её не трогал! — Если ты невиновен, то почему напал на моего коллегу и меня? Почему убегаешь? — Гарри подошёл ближе, посматривая, куда ступает, и насколько близок Саммерс к краю. — Вы авроры! — закричал Саммерс, отшатываясь в страхе, пока Гарри подбирался всё ближе. — Вы как бешеные псы! Никого не слушаете! — Моя работа заключается не в том, чтобы слушать твой скулёж, — заметил Гарри, останавливаясь всего в нескольких футах от него. — Просто задерживаю таких людей, как ты. — Я этого не делал! Гарри нахмурился, его терпение иссякло. Погоня, сначала по Косому переулку, а затем по Лютному, уже довела его до предела. Жалкие попытки Саммерса оправдаться ситуацию не улучшали. — Слушай, если ты невиновен, то почему бы просто не прийти в Департамент, и тогда мы сможем всё прояснить? Бегство лишь доказывает твою вину, — но Саммерс снова замотал головой. Гарри вздохнул. — Ладно, — сказал он, поднимая палочку, готовый вырубить ублюдка и швырнуть его в камеру. В глазах Саммерса стоял неподдельный страх, и Гарри на мгновение задумался, был ли он вызван перспективой предстать перед судом за нападение на племянницу или тем, что палочку на него направил Гарри Поттер. А возможно, всё разом. Была причина, по которой Гарри стал одним из самых молодых авроров в штате, почему его обучение длилось всего восемь месяцев, а не три года, как обычно, и почему его рекорд быстро поднялся до уровня самого Аластора Грюма. Гарри стиснул зубы и выдохнул через нос, пока Саммерс мелко трясся перед ним. Он внимательно оглядел мужчину, оценил расстояние между ним и краем крыши, а затем пробормотал: — Ступефай. Заклинание попало Саммерсу прямиком в грудь, отчего тот прерывисто вскрикнул и рухнул на крышу. Гарри помедлил на мгновение, прежде чем опустить палочку. Он воспользовался шансом перевести дыхание, когда долгое задержание оказалось позади. Гарри осторожно направился к Саммерсу, не рискуя вставать на хлипкую черепицу и прогнившие доски. Он потянулся к мужчине и схватил его за плечо, приподнимая, чтобы тот не задохнулся, уткнувшись лицом в крышу. Внезапно внимание Гарри привлёк амулет, на металле которого были выгравированы защитные руны — легко узнаваемые даже для него. На секунду он замер, удивлённо моргнув, но этого хватило, чтобы Саммерс резко вскинул руку и ударил Гарри кирпичом по голове. Аврор упал, очки откатились в сторону, а в глазах потемнело от резкой боли. Он зажмурился и схватился за голову — по щеке побежало что-то горячее и влажное. Гарри зашипел, щурясь от слепящего солнечного света, и поднялся на ноги. Он медленно помотал головой, тяжело моргая, пытаясь избавиться от пелены перед глазами. Лёгкие отказывались работать, и несколько драгоценных секунд пришлось потратить на то, чтобы отдышаться. Вот дерьмо, вяло подумал Гарри. Тело словно окатило холодом, не имеющим ничего общего с ветром. Смутно, помимо стучащего пульса в висках, он смог расслышать чьи-то испуганные вопли. Но, хоть убей, Гарри не мог разобрать ни слова. Без очков он с трудом различил расплывчатую фигуру, направляющуюся прямо к нему. Кто-то схватил его за запястье и с силой толкнул. Гарри ударил Саммерса кулаком по носу, вынудив мужчину отпустить его. Саммерс отшатнулся, но успел ударить в ответ, прежде чем упасть. Гарри поморщился от новой обрушившейся на него боли. Он стиснул зубы и вновь прижал ладонь к голове. Мокрое пятно стало ещё больше, намочив волосы и заляпав лицо краснотой. На мгновение Гарри отвлёкся, чтобы взглянуть на свою ладонь, и Саммерс воспользовался моментом, чтобы напасть. Оба тяжело рухнули на крышу, и Гарри пихнул мужчину коленом в бок, а затем резко врезал ему по челюсти локтем. Гарри был меньше ростом и худее, да и совершенно дезориентирован, так что его удару не хватило силы, чтобы причинить серьёзный вред грузному мужчине. Обхватив того ногами, Гарри смог, благодаря инерции, поменять их местами — теперь он нависал над преступником. Саммерс набросился на него с кулаками, едва снова не попав аврору по голове, но тот успешно увернулся. Саммерс схватил Гарри за левое колено и изо всех сил пихнул того вправо. Гарри покатился по крыше, и его живот тут же скрутило, когда под ним разверзлась земля. Он резко схватился руками за водосток, остановивший его падение с жутким скрежетом — проржавевший металл опасно прогнулся под его весом. Голова гудела от боли такой силы, что перед глазами стояла пелена. Металл снова заскрежетал, та часть, за которую держался Гарри, почти полностью отвалилась. Выругавшись, он почувствовал, как его охватывает страх. Гарри слышал, как кто-то зовет его по имени, но прямо сейчас внимание сузилось до медленно разваливающегося желоба. Он потерял палочку, Рон куда-то запропастился, и весьма сомнительно, что Саммерс проявит чудеса сознательности и поможет. — Чёрт, — выдохнул Гарри. Нет. Нет. Металл с треском сломался. Я хочу жить.***
Они ушли, один за другим, жестокий смех эхом доносился из главного переулка, всего в нескольких метрах от места, где он лежал. Никто не пришёл на помощь, когда он кричал, плакал и умолял. Никто даже не забеспокоился. Здесь, в недрах тьмы, каждый занимался своими делами. Он оставался там, где его и бросили, тело дрожало скорее от холодного ночного воздуха, касающегося кожи, чем от пережитого. Он перестал реагировать на эту пытку. Ему просто… стало всё равно. Лучше уж так, отрешиться от этого всего. Одежда разорвана, он всё ещё чувствовал призрачные прикосновения их рук, оглаживающих его грудь, шею, бедра — не более чем насмешливая ласка, быстро сменившаяся болью и синяками. Их мерзкие слова всё ещё звенели у него в ушах: гадкий шепот, проникающий в самую глубь тиши его разума, мешающий отдаться в успокаивающие объятия обморока. Он медленно протянул руку и вытер слезы, усеявшие его щеки, размазывая пыль и грязь по бледной коже. Наплевав на боль, он принял сидячее положение, уставившись пустыми глазами на ужас, в котором они его бросили. Живот скрутило, но рвать было нечем. Он заставил себя неуклюжими пальцами подтянуть штаны, болтающиеся где-то у щиколоток, застегнуть пуговицы на рубашке и попытался пригладить спутанные волосы. Он проигнорировал липкую влажность на теле, заправляя рубашку и застёгивая ремень на два деления туже, чем обычно. После этого он встал, пошатываясь, тяжело опираясь на отвратительно грязную стену — ждал, пока ноги перестанут дрожать. Пока он стоял там, голова вяло качнулась, повернувшись к выходу в переулок. Его тёмные глаза безучастно наблюдали, как бесчисленные людские фигуры двигались туда-сюда, под чёрными мантиями скрывая чёрные сердца. Никто так и не взглянул в его сторону, хотя наверняка кто-то слышал или заметил, что случилось. Он хотел испытывать ненависть. Хотел сжечь их всех дотла за эгоизм. Но он был так измотан и не мог заставить себя тратить впустую оставшуюся малость энергии на таких, как они. Запрокинув голову, он уставился в ночное небо. Пальцы слепо скользили по стене позади него, ощупывая многочисленные углубления и трещины между камнями. Стена простиралась высоко над ним, устремляясь в ночное небо. И вдруг он понял, что должен сделать. Обернувшись и даже не дав себе и секунды на раздумья, он начал взбираться наверх. Грубые камни врезались в нежную кожу рук, оставляя кровавые следы. Ногти трескались и ломались, когда он цеплялся ими за стену, а тело быстро замерзло под порывами ночного осеннего ветра — и чем выше юноша поднимался, тем сильнее тот становился. Руки срывались всего один или два раза, будучи слишком скользкими, чтобы хорошо держаться. Но он был полон решимости добраться до самого верха. Сделать это было необходимо. Что такого в ещё одной порции боли, когда он так близок к тому, чтобы всё закончить? Когда его руки, наконец, зацепились за край крыши, юноша чуть не разрыдался от облегчения; подтянувшись дрожащими руками, он поднялся и рухнул на замерзшую черепицу. Юноша перевернулся на спину и закрыл глаза, восстанавливая дыхание. Отсюда был виден весь Лютный переулок: извилистые тёмные улочки и маленькие точки ведьм и волшебников, снующих там и сям. А вдалеке были видны радостные огни двойника этого переулка, настолько яркие, что освещали ночное небо. Его семья где-то там, внизу, погружается в атмосферу Самайна и наслаждается традициями празднества, как это было каждый год. Они даже не подумают начать искать его, по крайней мере, ещё пару часов. Так привыкли к тому, что он бродит сам по себе, привыкли, что он тайком читает где-то или, задумавшись, забывается в лавке со всякими интересностями. Сердце вдруг заныло. Он не должен был уходить так далеко от дома. Ему вообще не следовало так близко подходить к Лютному переулку. Он знал о рисках. Должен был принять меры предосторожности. Но ему просто хотелось сбежать от всего этого хотя бы ненадолго. Сбежать от безжалостных насмешек однокурсников, мерзких слухов и беспощадных взглядов, которые мучили его в школе изо дня в день. Юноша не мог быть подле своей счастливой-пресчастливой семьи, когда чувствовал себя таким испорченным, будто неправильно было вообще существовать в их присутствии. Как-то недостойно. А так будет намного лучше. Он встал и подошёл к самому краю крыши так, что мыски его туфель словно нависли над ночным небом. Вот оно. Наконец-то. Он задавался вопросом, будут ли они скучать по нему, и озаботит ли вообще кого-то его смерть. Но это не имело значения. Напоследок он окинул взглядом этот прекрасный, изменчивый мир, а затем накренился вперёд. Он хотел умереть. Гарри подскочил, путаясь в простынях и задыхаясь, когда образ земли, стремительно приближающейся к нему, растаял в белой стене. Он застонал и зажмурился от резкого света, заполонившего помещение. Гарри поднял руку и прижал ладонь к голове, усаживаясь. Мягкое, тяжёлое одеяло, которым он был укрыт, упало на колени. Голова ужасно трещала долгую минуту, а затем боль медленно утихла, ощущаясь где-то на периферии, и Гарри глубоко вздохнул. Он медленно приоткрыл глаза, помня о слепящем свете, и огляделся. — Больница?.. — пробормотал Гарри ужасно хриплым голосом. Он выпрямился, оглядывая помещение; заприметил безвкусные шторы, открытое окно и небольшую белую вазу на столике рядом — букет ярких цветов был уже на грани увядания. Что за чертовщина? Гарри посмотрел на свои укрытые ноги, задумчиво хмурясь. — Саммерс, — вспомнил он, с трудом моргая потяжелевшими веками. Последнее, что Гарри помнил — как он дрался с Саммерсом на крыше; но что это тогда за сон был такой? Яркий, до ужаса реалистичный. Будто Гарри и впрямь был тем, кто… Живот скрутило, когда в памяти всплыли новые детали сна. Он содрогнулся, будто наяву чувствуя, как по его телу скользят чужие руки. Грубые, жестокие, не знающие и толики милосердия. Гарри замотал головой, выбрасывая сон из головы, и решительно потянулся к одеялу, намереваясь сбросить его. Вот только замер, впервые обратив внимание на свою руку. Его глаза изумлённо расширились, пока он разглядывал бледную конечность, поворачивая её, чтобы рассмотреть кожу с тыльной стороны — оттенок сильно отличался от его обычной бронзовой смуглости. Гарри поднял другую руку, его грудь начала вздыматься, стоило увидеть, что та тоже выглядит неправильно. Он вздрогнул, опустил руки и сорвал с себя одеяло. С ногами всё было точно так же — они выглядели не как его собственные, что, чёрт возьми, происходит? — в панике Гарри вскочил с кровати. Он отскочил, но не смог сбежать из своего тела. Гарри так врезался в столик, что закачалась ваза, а затем рванул к стене, чувствуя, как что-то вонзается в спину. Невидяще он повернулся и понял, что это дверь. Гарри распахнул её. Ворвался внутрь помещения и, увидев широкое, начищенное зеркало, сразу подбежал к нему, чтобы рассмотреть себя получше. Слишком бледный, слишком нежный, слишком чертовски юный. Волосы стали скорее каштановыми, чем черными, а глаза… Исчезли те знакомые пронзительно зелёные глаза, которые он когда-то ненавидел, а потом начал дорожить из-за связи с матерью. Вместо них на него смотрела приглушённая серость. Это было чужое лицо. Гарри вцепился в края раковины дрожащими руками, а магия, отзываясь на его эмоции, начала громко потрескивать. — Что, чёрт возьми, происходит? — прошептал он, потянувшись к чужой щеке, и коснулся её. Гарри чувствовал гладкую кожу мальчика, который ещё не брился, не до конца оформившуюся линию челюсти и прямой, почти женский нос. С отвращением Гарри отдёрнул руку, потому что это был не он. Ни щетины, ни очков, ни вечно взлохмаченных волос, ни — он поднял взгляд — ни следа шрама. Из отражения на него смотрел отнюдь не Гарри Поттер. А кто-то… другой. Он отошёл от зеркала, отвернулся от неправильного отражения и закрыл глаза. Прижал ладони к лицу и попытался успокоить дыхание. Успокойся. Успокойся. Очевидно, что-то здесь не так. Возможно, это сон. Такого ведь просто быть не может. Думай, Поттер. Всему этому должно быть какое-то объяснение. Гарри замедлил дыхание, возвращая ясность мысли. Они с Роном отправились на задержание. Гарри нашёл Саммерса и погнался за ним, позже догнав на крыше. Завязалась борьба, он оглушил преступника, но у того оказался рунный амулет, который помог сбросить чары. Идиот, обругал себя Гарри. В первую очередь нужно было обыскать его на предмет амулетов. Знал же, что у него наверняка припрятано что-нибудь такое. Недовольство собой затмило воспоминание, как под его ладонями трескался проржавевший металл. Ломающийся желоб, скрежет металла, шум ветра в ушах. — Я упал, — произнёс он в тишине пустой ванной. Водосток развалился, и он упал. Но это всё равно не объясняло, почему он так выглядит. Почему он в детском теле? В теле мальчика, которому едва ли больше четырнадцати? Гарри вышел из ванной, сделал два шага и тут же споткнулся о собственные ноги. Он задел кровать, а лицо исказило свирепое недовольство, стоило уставиться на эти — значительно более короткие — дурацкие конечности. Гарри фыркнул и тяжело прислонился к кровати, снова осматриваясь. Взгляд упал на папку в конце кровати, и он потянулся, чтобы подтащить её к себе. Имя: Натан Сиро Дата рождения: 17 марта 1927 г. Ниже шел список простых наблюдений, вроде температуры, артериального давления и многого другого. И всё же глаза Гарри с трудом могли сдвинуться с даты рождения. 17 марта 1927 г. 1927. Он опустил папку, невидящими глазами уставившись в противоположную стену. 1927… как это вообще возможно? Это же около семидесяти двух лет назад! Гарри поджал губы. Происходящее ему категорически не нравилось. Гарри встал и тут же коснулся чего-то ногой. Он посмотрел вниз и увидел на полу ещё одну папку. Гарри поднял ее и начал пролистывать, почти сразу понимая, что речь идет о нём — точнее, о ребёнке, в тело которого он попал. Обнаруженный список травм заставил его брови поползти вверх, а желудок — скрутиться в узел. Переломы костей, порванные сухожилия, раздробленное запястье, отёк мозга… и бесчисленное множество других. Особенно радовала кома. Почти три месяца в состоянии овоща. Гарри пролистал до последней страницы, бегло прочитывая короткие рукописные заметки и останавливаясь на одной из них. Пациент пострадал от серьёзных травм после падения с большой высоты, но обнаружены признаки сексуального насилия… Гарри захлопнул папку, бросил её рядом с другой и глубоко вздохнул. Такого просто не могло произойти. Руки начали трястись, и он прижал их к мягкому матрасу, силясь унять дрожь. В голове был сплошной хаос. Гарри прикусил губу, пряча смятение, страх и множество других эмоций, сосредотачиваясь на том, что действительно важно. Начнём с самого начала. Он посмотрел на свои руки — Натана — и несколько раз сжал их в кулак. Двигались они по его команде, без единого намёка на боль. Гарри медленно начал растягивать мышцы, подмечая отсутствие травм — не было даже малейшего приступа боли. Что бы ни сделали с ним целители, справились они здорово. Даже столь короткая проверка показала, что травмы не оказали существенного влияния на его здоровье. Гарри оглянулся на документы, неминуемо остановив взгляд на ужасающей дате рождения. Он нахмурился, усилием воли сдерживая нарастающую панику. Чушь какая-то, но документы выглядели солидно и явно не лгали. В голову приходило только одно. Юный мальчик, подвергшийся нападению, а затем серьёзно пострадавший после падения с большой высоты? Гарри не верил в совпадения. Всё было слишком точным, слишком много связей, чтобы так легко это отбросить. Он закрыл глаза, вспоминая тот странный сон, приснившийся ему незадолго до пробуждения. Вновь нахлынувшее чувство безнадёжности душило его; кожа горела от фантомных прикосновений к бёдрам и шее. Гарри вздрогнул и открыл глаза, снова принимаясь разглядывать свои руки. В голове вертелись мрачные мысли. Каковы шансы, что ему просто приснился сон — до боли похожий на то, что пережил этот мальчик — и он ненароком очнулся в чужом теле? Гарри провёл ногтями по линиям на ладони, недовольно разглядывая нежные детские пальцы. У него не было разумного объяснения тому, что произошло — кроме того, что это либо просто еще один напряжённый, тревожный сон, либо всё происходит на самом деле. Гарри знал одно — на данный момент у него нет другого выбора, кроме как подыгрывать происходящему, пока он не найдет способ выбраться отсюда. Чем бы это «отсюда» ни было. Он резко вскинул голову, когда услышал, как открывается дверь в его палату. Вошла молодая женщина, красивые черты её лица были искажены тревогой. Их глаза встретились, и она застыла на пороге. Гарри посмотрел на нее, изогнув бровь. Женщина быстро выскочила из палаты, громким криком зовя целителя. Гарри глубоко вздохнул, усаживаясь на кровати, и заставил себя терпеливо ждать её возвращения. Может быть теперь он, наконец, сможет получить ответы на некоторые вопросы.