20 ночей прошлой зимы

      Сэю часто снятся сны. Самые разные: тусклые и яркие, дурацкие и скучные, приятные и пугающие. Чаще всего они бывают дурацки-пугающими, непонятных оттенков. И Сэй никогда не понимал, страшно ему от них или смешно. В любом случае, он об этом задумывался только после пробуждения. А когда он непосредственно видел эти сны, ему было всё равно — он созерцал пугающую картину и совершал дурацкие действия с абсолютной невозмутимостью и равнодушием.       Такой сон приснился Сэю и сейчас. Он проснулся, переваливаясь с бока на спину и слабо потягиваясь, тем самым стряхивая с себя остатки бредового сновидения. Пока он не открыл глаза, он помнил его отчётливо и ярко, и даже надеялся на его продолжение. Но только моргнув пару раз, он морщит лоб, с усилием пытаясь вспомнить — о чём же всё-таки был сон?       Сэй сел в постели и задумался. Почему снятся сны? Почему они такие странные? Но самое главное — почему их так сложно запомнить? Ведь даже самые яркие из них запоминались не полностью.       Сэй сделал глубокий вдох. "Зима", — подумал он. Что-то переменилось в воздухе. Будто он стал прозрачным и грустным. Сэй не всегда знал, какое сегодня число. И этим утром не знал. Но он отчётливо чувствовал, что наступил декабрь. Хотя как это можно понять, находясь в тёплой комнате со звёздным небом в стекле вместо потолка? И всё же.       Сэй заметил за собой, что зимой он спит особенно долго. Так долго, что часы бодрствования кажутся короткими сновидениями, а ночные кошмары становятся бесконечными и извращёнными. Кошмары... Сэй с содроганием вспомнил прошлую зиму. Она была богата на кошмары. Сэй даже зачем-то записывал их в дневник. Зачем — сам не знал. Ему больше всего не хотелось их запоминать. Но рука, чувствуя их особую значимость, с болью выводила на бумаге ненавистные слова. Сэй не находил в себе сил подробно описать эти сны. Из каждого сна он вырывал какое-то одно определение, и его ему было достаточно. Таких снов было двадцать — они уместились на одной странице дневника. И сейчас, почувствовав на коже лёгкий озноб, Сэй вспомнил первый зимний кошмар.       Заморозка. Его будто посадили в морозилку — в тесный контейнер, покрытый изнутри густой порослью белых иголочек льда. От них веяло страхом и холодом. Сэй долго всматривался в каждый кристаллик и замерзал. Белоснежные пушистые льдинки стремительно росли и прорезали воздух морозными лезвиями. Сэй боялся их, но в то же время хотел их потрогать. Он поднял руку на уровне груди, но не увидел её — рука словно стала невидимой. Однако он каким-то образом смог прикоснуться к изморози и ощутить её колкость. По белым иголочкам побежала кровь. Только она была синей. Из-за странного цвета и невидимой руки казалось, что просто какая-то техническая жидкость начала сочиться из стен морозильной камеры, но Сэй точно знал, что это его кровь. На испачканном месте лёд стал активнее нарастать, формируясь в длинную голубую пику. Миг — и на её конце вспыхнули ярко-синие брызги. В глазах Сэя помутнело. Ему стало холодно не только снаружи, но и изнутри. Прямо в его сердце росла тяжёлая льдина. А затем, миллиарды мелких иголочек прорезались из его кожи. Всё его тело ощетинилось белой изморозью, только так став видимым — похожим на жуткого снеговика, покрытого шерстью. Его колючий, ослепительно белый мех медленно начал синеть. И чернеть. Только чернело в глазах самого Сэя. Ему было страшно — он думал, что никогда уже не выберется из этой темноты. Он стал извиваться и биться всем телом, сбрасывая с себя тяжёлые сугробы.       На самом деле он сбросил с себя только одеяло, а вместе с ним — леденящий ужас, когда осознал, что всё было только сном. Сэй и думать не хотел, что это только начало...