***
Четвёрка поднялась в комнату Рона. Они сидели вокруг стола, над котором лежала газета. Клери чесала за ушком Карму, который поднялся вместе с Буклей в комнату Рона. Поближе к хозяйке; ему было так же грустно, как и ей. Не хватало Седрика. Обоим. — А ты давно здесь? — Гарри посмотрел на Грейнджер. — Уже как два дня. Сомневалась, стоит ли приезжать. — Мама завелась на прошлой неделе, — сказал Рон, — сказала нам с Джинни, что лучше не возвращаться в Хогвартс. Там слишком опасно. — Лазарус тоже беспокоится, — сказала Клери, посмотрев на каждого по очереди, — он тоже не хотел пускать меня в Хогвартс. Пришлось долго успокаивать, не говоря уже о том, что мне хотелось применить Конфундус. — Даже мои родители, — сказала Грейнджер, — а они магглы. Чувствуют, что что-то плохое творится. — Так вот, отец вернулся, сказал, что мама сходит с ума. И через пару дней она отступилась, — сказал Рон. — Но это же Хогвартс, там Дамблдор. Он защитит нас, — сказал Гарри. — Просто очень многие считают, что Дамблдор уже староват, — сказала Грейнджер. — Чепуха! Ему всего лишь… — запнулся Гарри, — сколько ему? — Сто пятьдесят, — задумчиво ответил Рон, — ну, плюс-минус десять. Все засмеялись. Клери сама не знала, сколько ему лет. В комнате стало жарко от огня, что исходил из газеты. Поэтому Клери сняла джинсовку, оставаясь в одной чёрной майке. Все взгялды были устремлены на неё. Точнее на ключицу, где была тату. Маленькое, но заметное. — Тату? — спросил Рон. — Когда успела? — Несколько дней назад, — пожала плечами Клери, — мне захотелось после расставания с Седриком — Вы с Седриком расстались? Когда успели? — В начале каникул, сразу после Хогвартса. Простите, что не сказала. Мне трудно говорить об этом, — опустила взгляд Реддл. — Что оно означает? — спросила Гермиона. — Не знаю. Просто это взялось и нарисовалось, — пожала плечами Клери. — Почему это так важно для тебя? — спросила Грейнджер. Она знала, что просто так Клери ничего не делала. — Знаешь, что значит слово «тату»? — спросила Клери, посмотрев на Гермиону. — Отметила? — спросила Гермиона. — Это на языке Таити, — ответила Клери, — на языке Самоа это означает «открытая рана». Я просто захотела и сделала это в качестве вознаграждения. — За что? — спросил Гарри. — За то, что не писала Седрику всё лето, — Клери опустил голову, — даже когда мне действительно хотелось спросить, как он, даже порой было так трудно не делать этого. Я пыталась дать ему время, которое он так сильно хотел. Прошло четыре месяца. А больно до сих пор. Это как… — Открытая рана, — продолжил за неё Рон. — Да, — подтвердила Клери, поджав губы. — Всё будет хорошо, Клери, — Гермиона подбадривающе улыбнулась. — Спасибо, — Клери улыбнулась ей.***
Клери сидела в Норе. Она и так недавно была в магазинчике близнецов. Поэтому идти туда не особо-то хотелось, как и куда-либо вообще. Она сидела на ступеньках дома, сжимая футболку в области сердца, где была пугающая её пустота и темнота. Это порой мешает ей спать. То же самое было сегодня ночью. Бессонница, которая стала её частым спутником за эти четыре месяца. Без Седрика было одиноко, грустно и тоскливо. Будто у всего мира забрали краски. Это раздражало и пугало одновременно. Клери вздохнула и подпёрла лоб рукой, вздохнув. Это какое-то проклятие. Она была уверена в этом. Она читала об этом в Реддл-мэноре. В голове прокручивалась встреча с отцом в Министерстве. Любовь — слабость. Теперь она понимала, что тот имел в виду. Проклятие Слизерина. Любовь к Седрику сделала её слабой и активировала проклятие. С Седриком она была сильной, потому что её питало светлое и тёплое чувство, как любовь. А без него она стала ещё сильнее. Потому что она теперь использует бесконечную пустоту и темноту, что окутывает её сердце. Клери сжала губы, сдерживая крик. Ей не хочется чувствовать это чувство. Даже друзья не помогают. Лишь немного рассеивают эту темноту. Но она будто приклеилась и не хотела уходить. Хотелось выть, делать всё что угодно, лишь бы не чувствовать этого чувства, что тянуло её в бездну темноты. Теперь она понимала, в какую сторону хотел подтолкнуть её отец ещё тогда, на третьем испытании чемпионата Трёх волшебников: в бездну темноты, во мрак, потушив огонь, который был у неё благодаря Диггори. От это на душе паршиво. Она не хотела становиться похожей на него. Но, сама того не замечая, становилась его копией. В мелочах, но осознание и страх проскакивали в её голове. Но она не могла быть такой эгоисткой, не могла удерживать Седрика рядом. Проклятие Слизерина такое тонкое, но в то же время ужасное. Искренняя любовь — вот, что лечит это проклятие. Проклятие, что делает тебя сильнее взамен на любовь. Но в то же время уничтожает тебя изнутри. Благодаря этому Клери поняла многое. Единственное, за что цепляется Клери, — это друзья. Они не помогают уйти в бездну окончательно. Клери достала палочку и махнула ей. Из неё посыпались тёмно-зелёные искры. Клери грустно улыбнулась. Раньше они были красными. Она спрятала её обратно и прикрыла глаза, пытаясь хоть как-то убрать темноту внутри. Сердце ныло, на душе паршиво. Клери уже не знала, что делать. Разве что напиться огневиски до потери памяти. — Клери, я думала, ты ушла с остальными, — Молли вышла на террасу, посмотрев на девушку. — Всё хорошо, Клери? — С какой стороны посмотреть, — усмехнулась Клери. На глазах были слёзы. Она больше не может это терпеть — слишком больно. — Это же нормально, да? Это чувство и есть разбитое сердце? — Ох, малышка, — Молли присела рядом с Клери, — первая любовь всегда самая крепкая. То, что тебе больно, это нормально, — Молли обняла её за плечи, прижав девушку к себе, — у нас с Артуром было много ссор и перерывов в отношениях. Но посмотри, как мы счастливы сейчас. — Но он оставил кулон, — сказала Клери, — он обещал не снимать его. Он всегда сдерживал общения. Я целое лето тешила себя этими надеждами, миссис Уизли, думала, что мы помиримся, и всё будет как раньше. Но… — Клери пыталась сдержать слёзы. Бесполезно. Они текли ручьём. — Я понимала, что это конец. То, что мы строили два года, рухнуло в один день. Я… я не представляю, как быть дальше. Не представляю, что смогу любить кого-то так же сильно, как его. А смогу ли я вообще полюбить после этого? — Ты сильная, Клери. У тебя есть друзья, Орден. Мы всегда поддержим тебя. Всё наладится, малышка. Всё наладится, — Молли гладила её по волосам, давая ей выплакаться. Миссис Уизли никогда не видела её такой разбитой. У Клери была огромная сила воли. Она всегда была опорой для друзей. Она старалась подбодрить каждого. Но после того случая в Министерстве она изменилась. Молли понимала лишь одно: внутри Клери шла борьба. Встреча с отцом нанесла удар, а расставание с Седриком подкосило её. Но, несмотря на это, она держится. Это вызывало восхищение. И Молли восхищалась, сильно гордилась девушкой, ведь она была ей как дочь.