Как дельфины...

Осенние улицы Кембриджа уныло глядели на брюнетку. Та снова опаздывала в институт, оправдываясь будильником. Ветер дул, а проезжающие машины разливали на обочину грязь с проезжей части. Да, этот город действительно красивый, но только не для жизни. Слишком насыщенный, кишащий людьми. Город, абсолютно потерявшихся душ, среди которых была Миллс. Что скрывать-то, жить не хотелось, а про учебу можно забыть. Да, успеваемость была отличная, но если бы кто-то знал, как ей даются курсовые. Только небольшая квартирка хранила тайну за семью печатями. Скоро зачет, а в голове уже три месяца просто не закрепляются знания. Три ужасных месяца, которые хотелось выбросить и стереть в порошок, оставив самое лучшее. Гарвард встретил девушку тепло, сразу нашлись друзья по интересам, которых, собственно, Миллс и не собиралась заводить. Засыпая ночью, она рыдала в подушку, поглядывая на телефон. Каждый день, видя эти ворота университета, девушка вспоминала школу, друзей, папу, и то, чьё имя отдавалось железным привкусом во рту. Робин… Двери класса открылись, и Миллс в обтягивающей юбке, высоких шпильках и открытой красной рубашке, с конечно же не застёгнутыми тремя верхними пуговками, незаметно прокралась на задние ряды аудитории. Ей приветливо улыбнулась блондинка, а девушка, натянув маску, ответила на жест, слегка приподняв уголок. Никто даже не подозревал, что эта язвительная на язычок красавица целых три месяца морально опущена ниже плинтуса и закопана лопатой в грязь. С первого дня к ней пытались, так сказать, подкатывать весьма симпатичные парни, но Реджина гордо размазывала их по стенке одними только колючими словами. — Эй, Миллс, Земля вызывает Марс, — похлопал по плечу рядом сидящий парень. — Проснись, птичка, а то мистер Эндрюс тебя убьет! — взглянули на неё пара голубых глаз. — Ох, да, я не сплю… не сплю, — слишком громко крикнула Реджина, так, что глаза куратора мигом остановились на ней. Это был мужчина весьма преклонного возраста. Немного седоват, но хорошо сохранившийся для своих семидесяти лет. Его лицо всегда выражало серьёзность и строгость, а морщинки вокруг серых глаз выдавали сильную душу. Одевался в классические штаны и серый свитер поверх рубашки с весьма интересными узорами. Мистер Эндрюс из тех, кто отдавался предмету полностью, забывая про окружающих. Он ненавидел «зубрил» и не переносил «двоечников». Любил, когда слушали, но если с первого дня ученик переходил границы дозволенного, то из списка «загасить навечно» ты просто не выберешься. — Мисс Миллс, — громкое эхо разнеслось по аудитории, а после вся группа обернулась в сторону брюнетки. — Напомните-ка мне, дорогуша, что я только что говорил? — строгость прочитывалась в каждом слове, ядовито выброшенном на воздух. Брюнетка приподнялась, расправив складки на юбке. Все замолкли в ожидании чуда. Каждый из присутствующих боялся профессора, а потому старался не попадаться на глаза, делая вид «да-да, очень интересно». Надо ли говорить, что мужчина вёл самый сложный предмет по мнению присутствующих. Думаю, нет… — Милочка, ну что вы хлопаете своими глазками, как Дюймовочка? Философия — это важный предмет, а потому… — А потому, профессор, — перебила брюнетка. — Я всю ночь сидела за тоннами книг, пытаясь понять логику. — Хм, весьма похвально, — явно не ожидал такого. Обычно ставил «неуд», и ученик молча садился на место, боясь зачёта, который выше, чем на тройку сдать не мог. — И какую же вы логику не поняли? — снял очки и начал натирать стёклышки. — Там говорится, что любовь творит чудеса. Она способна залечить самые ужасные раны. Поставить на правильный путь, — фыркнула мыслям, посмотрев на озадаченное лицо старика. — Мистер Эндрюс, тут описывается так, будто она чуть ли не седьмое чудо света… — Да, Вы правильно усвоили материал, но я не понимаю вопроса. — Дело в том, что… — слегка замялась мыслям. — Любовь — это боль. Страшная, сжирающая изнутри боль. Счастливой семейной жизни не бывает, всегда есть подвох, — с четкостью говорила Реджина, будучи уверенной в своих словах. — Да, но как же крепкие браки, выстроенные на любви? — дискутировал профессор. — Вы когда-нибудь любили? — этот вопрос отдался в ушах звоном у каждого. Шок накрыл студентов. Они знали, что Миллс остра на язык, но так просто смотреть волку в глаза. Это заслуживает уважения. — Да, любил… — И вы, профессор философии, доказываете, что любовь — это сила? Мы влюбляемся по-настоящему, когда боимся потерять. Когда тысяча ножей вонзаются в спину, а ты стоишь на своём, ожидая действия со стороны той самой любви. Тебе больно, тебя бьют, уничтожают, но ты стоишь, ты ждёшь. А их нет! Нет действий, никаких… — слезы наворачивались на глаза, но Миллс держалась, продолжая спор. — А когда дерево ломается, высокое, красивое дерево, уже нет способа вернуть прежний вид. Тогда, только тогда, до тебя доходит — это конец. Но ты слишком долго ждал… — мокрые от подступающей жидкости глаза бегающими зрачками смотрели на ошарашенного профессора и таких же замерших в ступоре студентов. — Браво, мисс Миллс! — медленно начал хлопать в ладоши куратор, а все быстро подхватили его действия. — Кто мне сейчас в глаза может сказать, что эта девушка не заслуживает автомат? — все молчали, продолжая овации. — Правильно, никто! Реджина быстро уселась на место, а через секунду подхватила чёрную сумку и быстро скрылась из аудитории. Зал находился в шоке от происходящего. Так просто возразить профессору наук, так ещё и выиграть его — немыслимо. Все были заняты своими делами и только он, тот самый всеми ненавистный профессор, заметил исчезновение девушки. *** — «Прости, нам нужно расстаться.» Высветилось на мобильном Локсли, который только что собрал вещи. Ещё утром парень отвёз Миллс домой, чтобы вечером забрать. Они хотели сбежать. Подальше от матери Реджины, ненормальной тётки, отца из Лондона, который вспоминает о сыне в самые неподходящие моменты. Куда-нибудь в тихий уголок Франции, где никто не узнает пару. Она бы поступила на архитектора, а он уже подыскивал работу в крупной фирме.

Ранее этого же дня.

«

 — Возможно я скажу глупость, но давай убежим. Любимая, только я и ты… Не смогу смотреть на то, как нас разлучает расстояние, родители. Как ты убегаешь, думая, что я не поймаю, — он смотрел в её мраморные глаза, боясь отрицательного ответа. — Я люблю тебя, — прошептала брюнетка, дурманящим голову голоском, и притянулась в страстном поцелуе, лаская нёба, пробуя на вкус его сладкие от попкорна губы. — Сегодня вечером я за тобой заеду. Возьми самое необходимое: документы, вещи. Деньги у меня есть, давно откладывал. На лет пять счастливой жизни хватит. Меня пригласили в крупную фирму. Думаю, мы проживем. — Хорошо, — улыбнулась, утонув в жарких объятиях такая родная, хрупкая девушка.»

В руках сжималась маленькая коробочка, а белоснежный ряд зубов со скрипом прикусил язык. Нервы постоянно шалили с появлением этой брюнетки. Робин набрал телефон, но в ответ услышал: «Абонент временно не доступен или заблокирован». Он сжал во второй руке мобильный, а бархатная коробка полетела в стену. — Черт, Реджина, что опять-то?! — он снял с крючка кожанку, а после нервно направился к выходу.

***

Туалет — лучшее укрытие каждого человека. Эта маленькая комнатка хранит в себе тайны и выслушивает рыдания. Сколько невинных девушек приходили поплакаться сюда. Сколько загубленных жизней, сколько неразделённой любви. Она облокотилась о стойку с мраморной раковиной на обеих вытянутых руках. Угольные волосы, что стали за время длиннее, опустились вместе с поникшей головой. Она сорвалась… То, что не позволяла себе сделать уже три чёртовых месяца произошло именно тут, на глазах у всех. Хрупкие пальчики полезли в дамскую сумочку и, найдя нужные таблетки, выдавили две на руку. Вода из-под крана зажурчала, а Миллс, собрав в ладошку немного жидкости, запила маленькое лекарство. Сквозь отражение в зеркале она увидела не ту твердо стоявшую девушку, готовую в любой момент стать мэром, а морально и физически уставшую женщину. Именно женщину. Телефонный звонок прервал мысли, возвращая в нужное русло. — Алло, — послышалось на том конце провода. — Алло, привет, дорогая, как ты? — моментально сменила тон брюнетка. — Хорошо, Реджина, милая, что случилось? — голос обеспокоенной подруги явно не собирался верить в фальшь. Не зря та всё-таки уговорила родителей и пошла учиться в полицию. — Ничего, просто пара долгая… — соврала девушка. — Твою мать, Миллс, если ты сейчас же не расскажешь мне правду, я клянусь, что лично разыщу этого дебила. И поверь, дорогая, он точно будет против моих новых полицейских приемчиков. — Эмма, пожалуйста… — Ты плохо меня услышала? — серьёзный тон, а после пауза. — Черт, Локслии… Протяженный всхлип заставил Свон колыхнуться на стуле. — Джиночка, ты плачешь? Брюнетка закусила пальцы, чтобы заглушить всхлип, пока грудь бешено вздымалась, она вслушивалась в голос на том конце провода. — Дорогая, я сейчас найду этого ублюдка по базе данных, а после привезу его к тебе. Мы вместе набьём ему морду, а потом напьёмся и пойдем искать парней. Как тебе такая идея? — пыталась успокоить подругу своим ангельским голоском. — Прекрасна, Эмма, как всегда, — немного успокоившись выдохнула Миллс. — А теперь плюнь через левое плечо и выходи из туалета, как тигрица на охоту. — Что? Как ты узнала что я… — Алло, твоя подруга учится в полиции, детка, а ты еще не догнала, что мне врать бесполезно. — Это точно. — Я знаю, что ты ещё любишь этого козла, но ради меня, перестань глотать успокоительные и пойди домой. Отпросись, скажи, что тебе плохо! Ты меня поняла? — серьёзно акцентировала Свон. — Да, мисс… Спасибо тебе, — спокойно пробормотала девушка, вытирая потёкшую тушь. — И Реджина, — помедлила блондинка. — С наступающим. Я надеюсь, в этом году ты устроишь праздник, тебе ведь восемнадцать. — Спасибо. Но не думаю… — Как знаешь, я понимаю, — странно хихикнула Свон. — Пока. — Пока. Дверь тихонько открылась, когда Реджина поправила макияж и растрепанные волосы. Невысокая блондинка вошла и посмотрела на однокурсницу. — Реджина, мистер Эндрюс попросил тебя зайти за зачёткой. — Да, Кэтрин. Спасибо, уже иду, — девушка кивнула и скрылась за дверью, откуда чуть позже вышла брюнетка.

***

— Вы хотели меня видеть? — со стуком вошла Миллс в огромную аудиторию. — Да, Миллс, проходите, — уселся он за свой стол, призывая сделать тоже самое, на рядом стоящее кресло. Девушка робко приземлилась на кресло, ожидая дальнейших действий. А вдруг он вообще выгонит или поставит плохую оценку. — Я оценил вашу заинтересованность, — он приподнял очки и поставил печать в белый листочек с красной корочкой. — Мне понравилось, — подул на неё, оставляя рядом подпись. — Знаете, — поднял ласковый взгляд. — У меня была девушка, мечта всей жизни. Мы любили друг друга, но когда нужно было решиться и рассказать о чувствах… мой друг сделал всё гораздо быстрее, а я опоздал, — пытался вкратце изложить суть профессор, что выходило весьма непонятно, но только не для Реджины. — Она выбрала его? — не ожидая ответа, спросила Миллс. Он закрыл зачётку. — Да! — подал корочку девушке, а потом остановился, взглянув в карие глаза, — Но знаете, даже на поваленном дереве могут вырасти прекрасные цветы. Просто нужно уметь ждать. — Если бы только это дерево было цветущим… — печально опустила взгляд Миллс, забирая из рук преподавателя нужный предмет. — Вы хорошая девушка, Реджина, я уверен. Оно цветущее… Иногда просто нужно дождаться весны. — Спасибо, мистер Эндрюс. — Уходите домой, я сообщу декану, что вам стало плохо. Девушка кивнула, одаривая его улыбкой. Взяла с колен сумочку и подошла к двери. Уже открывала её, вдыхая полной грудью воздух, но что-то вновь остановило, и она сказала это: — Мне жаль, что Вы опоздали, — а после Реджина скрылась за дверями. — Мне тоже, — прошептал мужчина себе под нос, рассматривая фотографию красивой брюнетки в рамочке. Девушка святилась от счастья рядом со своим кавалером. Было видно, что пара одного возраста, а возможно даже и училась вместе. Но нам не узнать какие секреты скрывают под маской сильные люди. Никогда.

***

— Пап, я дома, — бросила на тумбочку ключи и поднялась в свою комнату. Зайдя в неё Реджина опешила. Разбросанные вещи, собранные чемоданы. Будто кто-то капался в каждом углу. Непонятно как заправленная постель. Да, когда она в последний раз здесь находилась, всё выглядело чище. Сейчас же непонятные коробки и два огромных чемодана стояли на пороге комнаты, перегораживая путь. — О, явилась… — послышалось из-за спины, на что брюнетка с испугом обернулась. — Я не понимаю, это что такое? — провела пальцем в сторону комнаты, накидываясь с расспросами на мать. — А это, дорогая моя, называется «ты уезжаешь сегодня, » — в своей манере выплюнула Кора. — Но, я не понимаю, ещё же неделя… И почему ты не на работе? — А я тебе объясню, — кинула папку с бумагами на тумбу, призывая дочь посмотреть в неё. — Что это? — перелистывала страницы с именем Робин Локсли. — Это уголовное дело на твоего паренька. — ядовито протянула мать, словно змея, впиваясь в шею. — Подожди, но ведь это не правда, он вчера был со мной, — читая заголовки статей, цитировала Миллс младшая. — Да, не правда, — призналась Кора, проводя пальцем по пыльной поверхности. — Но кто в это поверит? А даже кому? Мэру города, держащему под собой всех. Или тебе, девчонке, которую он знает месяц. — Ты не можешь так поступить, я люблю его! — пыталась разжалобить Реджина эту стерву. — Ой, любовь… Её не существует. Он в любой момент тебя оставит и свалит к ещё одной проститутке. — Что, прости? Проститутке… хорошего ты обо мне мнения. Кто из нас тут проститутка… — закричала брюнетка. — Тише, милочка, если ты об его отце, то просто не понимаешь… Он ведь тебе всё рассказал, верно? — Да! Рассказал. Что теперь ты мне сделаешь? Тоже посадишь за решётку? Убьёшь? — срывалась на крик от ненависти. — Мне нет дела до твоих эпитетов. Дорогуша, мне важно твоё будущее и моё. Поэтому, ты сейчас же выезжаешь с отцом в Бостонский аэропорт и ничего не говоришь ему. — Или что? — со всей ненавистью крикнула брюнетка. — Или он сядет очень надолго… Лет на двадцать точно. Ни один юрист не сможет его выгрести из этого. Реджина, двадцать, это минимально. Когда-нибудь ты поймёшь, это для твоего же блага. Глаза намокли, и девушка, схватив бумаги, злобно посмотрела на Кору. — Ты ничего ему не скажешь, — она протянула флешку. — Тут всё, что написано в этой папке. Документы заархивированы и находятся в одном экземпляре. Делай с ними, что хочешь. — С чего мне тебе верить, что нет дубликата? — Мне незачем портить судьбу человеку, который не касается моей семьи. Робину достаточно смерти матери. Но всё зависит от тебя, ты можешь испортить ему жизнь. Ради нескольких дней вместе и правды? Я надеюсь, сделаешь правильное решение дочка. Всё разрывало. Либо она сейчас уезжает, ничего не сказав, либо мать всеми силами, правдами и неправдами, испортит всю жизнь любимому. Риск слишком велик. Сейчас нужно думать не о своем эгоизме, желании, а об его будущем. Будет больно, будет нереально больно. Но девушка по крайней мере знает, что любимый в порядке. Он заведёт семью и спокойно заживет, в том самом доме у пруда. Горечь прошлась по телу от таких мыслей. Нельзя решать с ним. Ничего нельзя говорить. Ответ мужчины слишком очевиден. Робин выберет несколько дней с ней, взамен счастливой жизни без неё. Пересилив комок в горле, брюнетка выхватила флешку и, заливаясь слезами, спустилась по лестнице к автомобилю отца. Машина остановилась возле аэропорта. Взгляд нежных глаз выражал всё соболезнование, но он ничем не мог помочь. Кора как будто затиранила мужа. — Мне жаль, принцесса, но для тебя действительно важна учёба, — подошел и обнял её со всей силы, сжимая грудную клетку как в детстве. — Прости меня за всё. — Папуль, не извиняйся, всё хорошо. Я сильная девочка, я справлюсь, — хоть и сердце разрывало на маленькие атомы, Реджина пыталась держаться, ведь переживаний отцу достаточно. — Ты его действительно любишь? — прошептал, убирая прядку за ушко. Зрачки полные слёз посмотрели в родные глаза со всей болью, по кончикам пальцев разнося разряд от каждого воспоминания с Робином. Нежном, чистом, любимом воспоминании. — Значит, отпусти, — указал взглядом на мобильный телефон. — Иначе он будет искать тебя, а Кора попросту его уничтожит. — Пап, она тебе угрожает? — неожиданно спросила его маленькая девочка. — Милая, — провёл по щеке, убирая слезу. — Я люблю её всем сердцем. Это глупо любить такого человека, — он улыбнулся, по-отцовски обнимая. — Но она подарила мне главное счастье. Тебя! — Папочка, — слёзы хлынули градом, разливаясь на мужскую рубашку. — Я люблю тебя! — И я тебя, моя принцесса. Ступай, уже посадка. Конвейер с чемоданами забрал багаж в отделение самолёта. Билеты проверились контролёром, и она просто ждала свой рейс, пристально вглядываясь в телефон. Пальцы крутили несчастный мобильник, а условие Коры не давало покоя. — Он должен оставить меня. Должен жить дальше, — хрупкие пальчики включили гаджет и нашли контакт «Любимый». Сердце сжалось в грудной клетке, а кислорода, как всегда, не хватало. Тушь давно потекла по лицу, оставляя разводы. — Посадка на рейс Бостон-Кембридж объявляется открытой, просьба всем пройти на пункт номер девять. Повторяю… — голос женщины снова повторился, и та вывела из мыслей брюнетку. Одной рукой сжимая золотой кулончик на шее, а второй набирая текст, она молила судьбу, чтобы всё было в порядке с ним. — «Прости, нам нужно расстаться, » — соленая капелька упала на экран телефон, пока дрожащие пальцы отправили сообщение. — Я люблю тебя, мой лучник, — со всей нежностью, уже вслух произнесла девушка, а после вытащила сим-карту из телефона, разломив ту напополам. Новая жизнь — это новая глава? Очень смешно. Книга или имеет новое начало, или из неё просто вырывают листы. Но вот в чём проблема, у каждой книги, есть несколько экземпляров, а у каждого человека, память…