Любовь или ненависть?

Молча сидя и наблюдая за тем, с каким любопытством рассматривал шрамы, порезы и синяки Чуя, Осаму был будто ошпарен кипятком. Никто и никогда не говорил ему: "будь собой" или что-то в этом духе. Намного чаще парню приходилось слышать о том, что он жалок. Проведя пальцами по спине Чуи, не смотря на то, что синяки давно зажили, тот слегка зашипел. Их некий разговор прервал врач, что вскоре вышел из палаты. - Я... неоднократно видел тебя обнаженным, не раз видел твою спину, но никогда не замечал синяков, - с грустью в голосе проговорил парень. Неловкая тишина заполнила больничную палату. Заведя разговор ни о чём, они просидели так некоторое время. Всё шло как по маслу. Без излишнего шипения. Тихий, спокойный и безумно красивый закат начал спускаться на плечи города. Вся Йокогама наполнилась голубыми, фиолетовыми, жёлтыми оттенками. Окна домов покрылись оранжевыми оттенками, а фонари постепенно загорались. Проведя по волосам рыженького паренька, что сидел под покрывалом и смотрел в окно, Дазай немного улыбнулся, после произнеся: - Уже поздно, тебе нужно отдохнуть, а я пойду. Забегу завтра, заодно что-нибудь тебе переодеться занесу. Ладно? Получив молчаливый кивок, он собрался бы уходить, но задержался, почти дойдя до двери. - Можешь меня потом ударить, но, надеюсь, мы обойдёмся без этого, - немного ухмыльнувшись, произнёс брюнет,вновь подойдя к нему. Словив непонимающий взгляд парня, тот молча поднял его голову своими холодными руками, что значительно отличались от тепла, что исходило от Чуи. Немного наклонившись, он поцеловав его. Уже без показания власти над ним или чего-то другого. Просто нежно, без давления. Стараясь показать всю свою... любовь? Не знаю, можно ли так сказать. - Вот теперь до встречи, - произнёс он, моментально вылетев из палаты. Спускаясь вниз по лестнице, Дазай быстро вышел за пределы больничного крыла, направляясь к улице. Деревья пошатывались на ветру, студенты гуляли в своих компаниях, работяги спешили домой, а кто-то наоборот отсиживался как можно дольше. Идя по людным улицам, освещённым десятками вывесок, фонарей, огней, светом из окон, Осаму думал о своём. Его можно сравнить с чёрным вороном. Взглянув на него, можно сразу понять, что он не от мира сего. В голове Осаму начался длительный монолог, что сопровождал его до самого дома. - Боже, да какого чёрта происходит. Дазай Осаму, ты идиот, самый настоящий идиот, что смог повестись на него как глупый парнишка из чёртовых романтических дорам. Клялся себе, что не будешь влюбляться, но нет же, надо было! Раздражённо пнув камень в стену, юноша вышел уже на знакомую себе улицу, оказавшись в своём районе. - Так, нужно думать, что вообще делать. Он нос от меня воротит. Вроде мы не раз спали, но... Это ведь совершенно другое. Зайдя к себе, он запер двери, закрыл окна, а после продолжил бродить, размышляя о всём, что происходит. Спустя несколько часов брождения в своих мыслях, его взгляд упал на часы. - Блять. Какого чёрта?! Уже почти утро... Упав на кровать, парень почувствовал, как что-то давило на ногу. - Зажигалка... Ах да... Чуя же её выронил, когда его забрали в больницу. Странно, что он вообще везде её таскает. Щёлкнув один раз пальцами по механизму из зажигалки, тут же вырвалось пламя. - Может спалить всё к чёртовой матери?Так... стоп... мысли куда-то не туда ушли. Продолжая лежать до самого расвета, парень так и не уснул. На улице уже светило солнце, а птицы собирались начать петь свои мелодии. Как всегда, кто-то только вставал, кто-то бежал куда-то, кто-то только ложился спать, ну а кто-то мучался от бессонницы. - Он сведёт меня с ума, а моя крыша уедет ещё дальше... Устало шагая на кухню, он как обычно заварил кофе, продолжая о чём-то думать. Походу, пока рыжик будет в больнице, Дазай не вылезет из размышлений. - Если этот парень решит отвергнуть меня... Я заставлю его возненавидеть меня. Мне легче понимать, что я ему противен, чем не понимать ничего. Голос прозвучал так громко, что Дазай сам удивился. Так как впереди ещё целый день, стоило бы чем-то заняться. Если обычно Дазай занимал своё время размышлениями о задании, то тут он не мог даже думать об этом. Возможно просто выполнить задание было бы куда легче для него, но... Любовь - это особый вид мазохизма. Так считал Дазай. Вновь выкинув конверт куда-то вдаль, парень начал думать о том, что надо бы принести Чуе. Но в голову пришло осознание того, что тот забыл самое важное. Взять ключ. По другому к нему не попасть. - Блять! Ну правда. Идиот... - злобно шикнул он на себя, начиная одеваться. Вновь надевая привычные вещи, брюнет остановился перед зеркалом, начиная смотреть в отражение. На руках было столько гиматом, столько ран. На них почти не было живого места. Выглядело так будто, если притронуться к нему, то из глаз польются слёзы. Но... Для Дазая не было этой боли. Он не чувствовал ничего. Даже когда оставлял новые следы. На других частях тела осталось не мало шрамов из-за работы. На бёдрах были шрамы, хоть их и было меньше, но они были куда глубже. На боках куча синяков, куча ссадин и порезов. Почти каждый раз он попадал под пули, падал с высоты, врезался в стены. Но выбора у него нет. Совершенно никакого. Понимая, что он завис, тот быстро потряс головой и продолжил собираться. "Тебе не нужно скрывать от меня свои синяки и другие раны... Я приму тебя любым", - эта фраза с болью пронеслась в голове, когда тот в очередной раз начинал затягивать бинты на руках. А действительно... Зачем он их носит? Чтобы другие ничего не узнали? А зачем? Чтобы никто не испугался. Того, что он изрезан так, как будто просто оживший труп. Откинув бинты в сторону, тот натянул Кардиган, что закрывал руки. - Как же... непривычно... Быстро захватив сумку с чистым полотенцем, Дазай поехал в больницу и перед этим заскочил кое-куда. *** Раннее. Когда Дазай ушёл, время замерло. Как будто если бы тот не ушёл, все осталось бы таким же оживлённым. С этим парнем жизнь Чуи наполнялась яркими моментами. Казалось бы, с ним можно поговорить о чем угодно, рассказать все страшные тайны и секреты, которые не доверяешь собственной матери. Вообще, Чуя ни с кем не любил делиться проблемами. Он считал, что их нужно исправлять самим. Собственно, не заставляя никого вникать в подробности, Накахара пытался решить все вопросы, но они, как чёрная дыра, засасывали все глубже и глубже. Сидя на кушетке, с кучей катетеров по всему телу, что доставляли необходимые лекарства в венозные сосуды, Чуя чувствовал себя опустошенно. Несмотря на то, что юноша влюбился, все равно испытывал нехватку чего-то. Может быть, семейной любви? Откровенно говоря, Чуя получал мало любви со стороны родителей. Это и понятно почему, ведь в его семье отец был главой семьи, а значит, что насилие управляло в этом доме. Но как только его посадили, все должно было стать лучше, не так ли? Ведь боли ты больше не почувствуешь от рук отца. Но Чуе нужна была забота и поддержка от сильного пола. Именно мужчина учит сыновей быть сильными, справляться с трудными задачами. А почему Накахара тонет в своих проблемах? Правильно, никто не научил его с ними бороться. Даже мама, что заботливо относится к сыну, одевает его, кормит, целует по утрам, этого недостаточно. Врач, придя в палату к Чуе, снял капельницы и ответил: - Впринципе, вы здоровы, но можете ещё пару дней полежать у нас. Вас разрешено прогуливаться по больнице. - Спасибо, - сказал Чуя, приподняв уголки губ. Дождавшись, когда врач уйдёт из палаты, Чуя встал, облокотившись об тумбу. В теле была некая слабость, но он решает побороть ее, направившись к палате матери. Идя медленными, слабыми шагами, рыжик прогуливается по темному коридору. Погода была холодной, а батареи не отапливались, следовательно полы были ледяными. Дойдя до конца коридора, послышались истошные крики. Зрачки расширились, а все тело невольно начало дрожать. - Мама!? - закричал Чуя. Добежав до нужной палаты, он увидел окровавленное тело матери. Она не успела вылечиться, но ее тело было наполнено ножевыми ударами. - Что? Этого не может быть! Нет, нет! НЕЕЕТ!!!!! Он трогал каждую ее часть тела, что была холодна и не шевелилась. Кровь из ран так и текла, не останавливаясь, залив всю кушетку. Посмотрев на свои руки, полные алой грязной кровью, рыжик тяжелее дышал, затем закрыл свои глаза, стараясь не смотреть на труп. На всю больницу послышался сильный звонкий крик. Врачи в испуге забежали в палату. - Что происходит? - Что происходит, блять? - спросил Накахара, взяв доктора за воротник, - Мою мать убили, вот что происходит! Какого хуя у вас охрана не проследила за тем, что кто-то ворвался и убил мою мать?! Слёзы все лились и лились, Чуя никак не мог принять смерть матери. Она лежала бездыханная, холодная, с открытыми глазами и ртом. - Я ненавижу вас! - закричал Чуя, уйдя в свою палату. Накахара лёг на кушетку и начал плакать. Настолько он рыдал, что вся подушка и одеяло были пропитаны горькими слезами от потери близкого человека. - АААААА! От ярости Чуя начал бросать капельницы, столы, стулья. Все пациенты перепугались поведением юноши, так что пришлось позвать медсестёр, которые ввели ему успокоительное. Теперь он был более менее спокоен, но часами он смотрел на одну точку в палате, никак не принимая факт того, что кто-то ее убил. Решив отвлечься, Накахара включил телевизор, по нему шли экстренные новости: «Сегодня ночью была убита Айяно Накахара. Ранее известно, что она лежала в больнице из-за большой потери крови в результате неудачной попытки самоубийства. Сообщается, что подозреваемым является член Портовой мафии». Уронив пульт из рук, Накахара начал истерично смеяться , взявшись за голову: - Так что получается, мою мать убили там, где работает Дазай? Как мне после этого ему блять верить?! Он закричал и бросил пульт в телевизор, отчего тот перестал работать. Так продолжалось несколько часов. Чуя все рыдал и рыдал, пока силы его полностью не покинули... *** Хоть время, когда можно навестить тех, кто лежит в палате начался, не факт, что Чуя уже встал. - Добрый день, чем могу вам помочь? - пронесся голосок со стойки. - Добрый день, я хотел бы навестить Чую Накахара, это ведь возможно? - спросил Осаму, что устало натирал глаза. - Да-да, конечно он в, - хотела договорить девушка, но Осаму прервал ту. - Да, я знаю, спасибо. Тихонько зайдя в палату, он увидел, как парень всё ещё лежал. Может Чуя спал, а может притворялся. Этого сказать точно Осаму не мог, так как не видел его лица. Тихонько сев там же, где и вчера, брюнет поставил сумку на пол и, откинувшись на спину, стал ждать, пока тот либо проснётся, либо просто обратит на того внимание. Глаза так и слипались, но парень изо всех сил старался не заснуть. - Ох, Накахара... знал бы ты, что ты со мной творишь, - пробубнил парень себе под нос, но безумно тихо, так, чтобы ни коем разом, не разбудить того.