Збой системы

Вечер. Ещё не кромешная тьма, но Сухов зажёг факел, висевший на стене. Он сам сидел на кровати, или подобии кровати, накрытой красным, с жёлтыми завитушками и чёрными палочками, покрывалом, на котором была разложена всякая всячина. Советский солдат вытянул из груды полезных, и не очень, вещей, часы и принялся их чинить. Стук был слышен по всему музею. Этот звук, похоже, и разбудил одну из наложниц. - Где он? Муж этот... Это всё она! - резко подскочила в постели чёрноволосая женщина средних, для востока, лет. Остальные наложницы так-же подскочили. - Гюльчатай... - чуть ли не шёпотом сказала обладательница миндалевидных глаз: - Когда я была любимой женой Абдулы, вы каждый день его видели. - И даже каждый день он кого-то бил. - сказала молодая кудрявая брюнетка. - Наш муж забыл нас, даже не узнав. - И как его понять, ведь мы не так уж плохи? - сказала тучная дама с усами. - А, может, Гюльчатай... - как бы искала к чему придраться, похожая скорее на русскую, чем на восточную: - Плохо его ласкает? - Или ему не нравиться, как она одета? - предположила другая. * * * Гюльчатай танцевала танец живота. Она, скорее была похожа на новогоднюю ёлку: розовое платье, кончики рукавов жёлтые, на розовом платке красовалось такого-же цвета перо; дополняли образ великое множество разных браслетов и бус Товарищь Сухов застыл с часами в руках. - Ты чего? - промямлил мужчина. Бывшая любимая жена Абдулы села солдату на руки. - Сколько тебе лет? "Ёлка новогодняя" дотронулась до пяти пальцев Сухова, а затем обвила его шею руками и прямо перед глазами выставила веером свои десять пальцев. - Ты это оставь, дочка. А, может, и вправду, выдам тебя замуж? Женю тебя и Петруху законным браком. Повезёт тебя он к матери своей. - Нет! Я твоя жена! - Нет. Моя жена дома. - А ты ей скажи, что я твоя любимая жена. Разве она обидеться? - Обидеться. Ну сколько раз тебе повторять: нам полагаеться только одна жена. - Одна? - Ну разве это плохо: одну тебя любит, одной подарки дарит? - Одна жена любит, одна одежду шьёт, одна детей кормит... И это всё одна? - Конечно. Ничего не попишешь. Ладно. Спокойной ночи! Завтра поговорим. * * * Сухов зажмурился и представил, как у него на Родине целый гарем, а любимая жена - понятное дело, несравненная Катерина Матвевна. Он фыркнул от такого. * * * Почти полдень. Солнце и слепило, и жарило немилосердно. Что в такую жару можно делать? Да разве можно сейчас совершать какие-то преступления? Лебедеву раньше казалось таковое невозможным. После вчерашнего заселения двух солдат и целого гарема, хранитель музея понимал, что произойти может всё что угодно. Даже заселение ещё парочки солдат и ещё одного гарема. Старичёк даже заулыбался. Но недолго он показывал непонятно кому оставшиеся зубы - в далеке поднялась пыль, а потом стало понятно, что это вовсе не Сухов-2 с таким-же Петрухой и гаремом, а бандиты. Самый смуглый, в самой красивой одежде спрыгнул с лошади и пошёл ко входу. - Извините, сюда нельзя. Музей сегодня не работает. - А ты кто такой? - Я - Лебедев, хранитель музея.