Мэтт берёт ружьё

Последующие события Мэтт помнил размыто и туманно. Взвалив раненого брата на плечи, он стремглав бросился с ношей к машине. Прямо над ним пролетел, вереща, как огромный глухарь, какой-то бедолага и рухнул в сугроб, а одолевший его плечистый силач в стороне торжествующе хохотал. Вместе с Лизой Мэтт уложил бесчувственного Луиса в салон автомобиля. Тронулись, оставив позади лес и обезумевших гонщиков с рэперами. Не слушая навигатор, Мэтт срезал повороты, ехал узкими переулками к ближайшей больнице. Луис задыхался, хрипел и харкал кровью. Лиза морщилась, отворачивалась, но все же перевязывала кровоточащую рану, прижимала жгутом из аптечки. Среди хрипов и отдышек она смогла разобрать одну-единственную отчетливую Луисову фразу: – Куртку... жалко... Автомобиль затормозил перед самым входом больницы. Мэтт выскочил из салона, яростно заколотил в дверь. Долго ему пришлось объясняться с охранником, дожидаясь, пока дежурные врачи не прибудут на помощь. Бережно швырнув раненого на носилки, врачи, или, как называл их Луис, «оборотни в белых халатах», унесли пациента в недра больничного здания. Мэтт с Лизой стояли возле распахнутых дверей. – Я остановила артериальное кровотечение и обработала рану антисептиком. По-моему, повреждена передняя ветвь левой легочной артерии, – проконстатировала Лиза. – Откуда такие познания в медицине? – Аниме. Через полчаса один из дежурных врачей сообщил Мэтту, сидящему в приемной, что пострадавший желает срочно переговорить с ним наедине. Мэтт вошел в палату. Укрытый одеялом Луис лежал на кушетке, прикованный к капельнице, с маской аппарата вентиляции легких на груди. Однако вид его ничуть не походил на болезненный или подавленный. Наоборот, Луис казался расслабленным и безмятежным как никогда раньше. – Надеюсь, ты забрал мой рюкзак? – спокойно задал он вопрос Мэтту. – Нет. Он лежит там, где ты уронил его, получив пулю. – Твою ж мать. – Луис не шевельнулся, не отвел взгляда. – Оборотням придется заплатить. Чтобы молчали. Иначе всплывут все мои дела... Сука... Если на след выйдут легавые... Он не докончил фразу. Безразличным взором уставился в стену палаты. – Луис Гамфри. Самый перспективный молодой экономист Англии, ныне мошенник и вор, лежит на больничной койке с пулевым ранением, – торжественно провозгласил Мэтт. Луис смолчал. – Мы ведь никогда не были братьями, – признался Мэтт. – Не были. Я поэтому и пригласил тебя в Швецию. Хотел позабавить тебя. Только подумай: где еще увидишь, как рэперы с гонщиками бьются стенка на стенку!.. Луис хрипло рассмеялся, закашлялся, сплюнул кровь на белое одеяло. – Хе-хе, ты поди думал, это все... как ты там говоришь? Чисто случайное стечение обстоятельств?.. А я ведь и Фалька пригласил в кафе намеренно. Познакомить с Шрейдером. Он с друзьями каждый год приезжает и заглядывает в это джаз-кафе… Тихим писком реанимационная аппаратура отбивала сердечный ритм раненого Луиса. Неторопливый, размеренный ритм. – Это и были те самые «дела семьи», ради которых ты затащил меня сюда? – спросил Мэтт. – ...и медведя мы для местной газеты сочинили, – продолжал повествовать Луис, – такой шум подняли! Вот забава-то вышла, а!.. Только не по плану немного пошло. – Не нужны мне твои забавы, братец, – процедил Мэтт сквозь зубы, отчетливо выговорив последнее слово. – Ты самый настоящий мудак. И вышел вон. В приемной он встретил дожидающуюся его Лизу. В полном безмолвии они вдвоем направились к машине. – Я отвезу тебя до отеля, – выдохнул Мэтт, сев за руль. Словно вырванный из парижский улиц, отель с мелодичным названием «Шевалье» расположился рядом с аллеей стройных деревьев, облепленных инеем. Мэтт поднялся с Лизой до ее номера. Вошли внутрь. Полоски света от уличных фонарей заливали скромных размеров комнату, создавая магический полумрак. Снег за окном давно перестал. – Ты хочешь сбежать от отца, – сказал Мэтт с какой-то неопределенной интонацией. – Хватит. Все время расспрашиваешь, расспрашиваешь и расспрашиваешь меня. Как будто допытываешься чего-то. – Так. Случайно вырвалось. Неловкое, затянувшееся молчание. – Я включу? – не дожидаясь ответа, Мэтт потянулся к старомодному радио на прикроватной тумбе. Заиграл французский аккордеон. Мэтт подошел к девушке, взял за руки, улыбнулся. «Tu parles comme Marlene Dietrich Et tu danses comme Zizi Jeanmaire», – пел мелодичный голос из динамика. Но Лиза отстранилась, вырвала руки, прижала их к груди. – Да, – Мэтт непроизвольным движением дотронулся до щетины, словно она была причиной всех неудач. – Как это пошло и глупо. Лица обоих осветили два луча фар подъехавшего автомобиля. Склонив голову и изучая паркет на полу, Мэтт простоял еще немного в нерешительности, прежде чем понял, что его присутствие становится неуместным. – Почему ты такой странный? – спросила Лиза, когда он уже собрался уходить. Ему вспомнился вечер в швейцарском Винтертуре. Вспомнилась Лаура Опфен, с которой они разбежались столь же быстро, сколь и познакомились. – Это сложный вопрос. Мне нужно время, чтобы подумать. Отвечу, когда встретимся снова. Стоило Мэтту выйти из номера, как он получил удар такой силы, какой не испытывал ни разу в жизни. Магнус Шрейдер, облизывая запекшуюся кровь на костяшках, зыркнул на распластавшегося на полу Мэтта, простоял мгновение в позе победителя, и с треском захлопнул дверь. Всю ночь из номера были слышны крики.

* * *

Лежащий в больничной палате Луис принял у себя двоих пособников, Анвина и фотографа. Они долго говорили с ним, и, наконец, разобравшись со всеми недоразумениями, не проронив ни слова на прощание ушли. В темный предрассветный час к больнице подъехал вороной катафалк.

* * *

Мэтт проспал непростительно долго. Он обнаружил себя распластанным на диване в прихожей, в одежде, с засохшей кровью брата на кожанке и своей под носом. Кровоподтек саднил. Мэтт с трудом разомкнул глаза лишь после того, как третий раз раздался звонок в дверь. Было почти двенадцать. На пороге его встретила девушка в шубе, увешанная сумками, со знакомыми до боли родными чертами лица. Ирэн кинулась с объятьями к брату. Развиднелось. Засияло молочно-белое солнце, облака развеялись, снег искрился под ногами. Брат и сестра прогуливались вдоль оврага, поглядывая на растянувшуюся на другой стороне полосу соснового бора. Мэтт уже успел вкратце обрисовать Ирэн события прошедшего дня, немного слукавив и скрыв нежелательные подробности. Он как мог пытался отсрочить поездку в больницу, потому как вовсе не горел желанием навестить раненого Луиса. – Я подсела на мескалин. Помогает мне справляться с состоянием, в котором я недавно была, – говорила Мэтту Ирэн. – Луис переправляет его ко мне по каким-то своим каналам. Каждую неделю я встречаюсь с его курьером. На кладбище. Представляешь? Мэтт, как и она, шел не спеша с опущенной головой. – Что ты сказал? – спросила вдруг Ирэн. – Я ничего не говорил. – Что? Когда сказал? Ирэн воровато осмотрелась по сторонам, внезапно залилась тонким смехом, схватилась за брата, пошатнулась и свалилась вместе с ним в снег. Она разлеглась на снежном насте, болтала руками и ногами, точно ребенок, улыбалась безумной улыбкой. Вглядываясь в безоблачное небо, она, вероятно видела те же фантастические картины, что и Мэтт, когда отпил из бутылки коньяк с размешанным порошком мескалина. – Тебе надо лечиться, Ирэн, – сказал он, лежа рядом с ней. – Да. Нам всем надо лечиться. На несколько часов Мэтт закрылся в комнате Луиса на втором этаже. Он копался в ящиках, рылся в бумагах на столе, хватался за трубку телефона, как только находил нужный номер. – Алло. Мне нужен номер Ульфа Фершвинанда. От Луиса Гамфри. Да. Что? Акриловая краска «Мэверик Вирджин» цвета металлик? Что за бред? Понял. Диктуйте номер. После десятков звонков самым разным знакомым Луиса, разбросанным по всей Европе, Мэтт наконец-то напал на след нужного человека. – Алло. Мне нужна акриловая краска «Мэверик Вирджин» цвета металлик. Да. Улица Кернигсгатан, шесть. Отель «Шевалье». После полудня они с Ирэн все же отправились навестить Луиса. Взяли такси – Мэтт не хотел светиться на злополучном Порше, наделавшем накануне немало шуму в городе. – Вот зараза, – таксист сплюнул в окно, завидев впереди баррикаду служебных машин. Десятки рабочих в оранжевых жилетках переругивались на фоне осевшего в яму большегруза. – Здесь ходу нет. Развернемся. Старыми кварталами поедем. Они остановились рядом с древним зданием, напоминающем огромный серый дворец. Какие-то люди в униформе выносили тяжелые, туго перетянутые сумки и загружали их в черный катафалк, что стоял у тротуара. Не обращая внимания на эту странную похоронную процессию, таксист подъехал к мужчине в шоферской кепке, который руководил погрузкой. – Не подскажите, там Рейнсгатан впереди не перекрыли? Проехать можно? – протараторил таксист. – Э-эм... Ну, не совсем так, вернее, совсем не так, – просипел мужчине в кепке. Не было ничего примечательного в его одежде, в замызганном черном головном уборе и в измятой куртяжке, но желтые солнцезащитные очки, совершенно неуместные зимней порой, и плотные бакены вместе с усами на лице, – это-то и позволило Мэтту и Ирэн беспрепятственно идентифицировать личность мужчины с первого взгляда. – Все в порядке, Луис? – спросила его сестра. – Конечно же нет, – ответил за него Мэтт и вылез из такси. Удивления на лице Луиса не было. Его в принципе не могло быть. Лишь что-то вроде разочарования, разбавленного неизменным пофигизмом. – Не думайте, что я рад вам и все такое, – протянул Луис, сменив осипший голос на естественный, когда растроганная Ирэн разжала объятья. – Вас тут быть не должно. А меня и подавно. – А в чем суть проблемы? – усмехнулся Мэтт. – Я мертв. Смерть задокументирована и пока еще не объявлена. А дополнительные свидетели живому трупу очень некстати. – Уважаемые, платить-то кто будет? – гаркнул таксист. Луис подошел к катафалку, расстегнул одну сумку и набрал ворох шелестящих бумажек. – Слушай. Этих людей ты не возил. Меня ты в глаза не видел. И вообще, в два часа дня и сорок минут ты находился в библиотеке и читал Кафку. – Я не хожу в библиотеки, – пробормотал таксист, принимая дары из рук Луиса. – Не проблема. Скажешь, что начал ликвидировать свою бездуховность. Вот тебе мой совет: купи побольше классической литературы, ящик пива, запас горючего, и сваливай из города. Ситуация ясна? Езжай. Таксист пару мгновений таращился на Луиса немигающими глазами. Потом таксомотор со свистом тронулся и умчался вдаль. – А вы что встали? – сказал Луис брату и сестре. – Берите сумки и загружайте в кузов! В это время что-то бесформенное рухнуло вниз с крыши конторы, пытаясь спуститься с биноклем в руках по водосточной трубе. Сначала упал бинокль, затем само существо, с треском размозжив оба окуляра своим задом и прогнув крышу пристройки. Мэтт узнал незваного наблюдателя: то был Мальборо, частный детектив, с которым он повидался утром вчерашнего дня. Тот с крысиным проворством уже спрыгнул с пристройки и скрылся из виду. – Лазутчик! – возопил Луис. – Выследил, собака... Тут же из-за угла показались автомобили рэперов. Какие-то десятки метров отделяли их от катафалка, забитого сумками с деньгами. – Трогай по моему сигналу! – рявкнул Луис водителю. Но тот, высунув из окна седовласую голову, завидел приближающиеся машины и вдавил педаль газа прежде, чем Луис успел выкрикнуть что-либо еще. Катафалк резко двинулся. Сумки вываливались прямо на дорогу, застежки лопались, и кучи бумажных купюр хлынули из них на обледенелый асфальт. – Скорее прыгайте в кузов! – скомандовал Луис, с досадой наблюдая за падающим из машины драгоценным грузом. Мэтт и Ирэн мгновенно рванули, на ходу запрыгнули в распахнутые двери черного фургончика, рассчитывая, что Луис вот-вот догонит их. Но Луис остался позади. Рэперы вышли из своих автомобилей. Замерли, с усмешкой наблюдая за развернувшимся зрелищем, поскольку их участия в погоне уже не требовалось. Луис схватил две тяжеленные сумки с деньгами, помчался к удаляющемуся катафалку. Бежал, прикладывая нечеловеческие усилия, задыхался, чувствуя, как подступает к горлу кровь, как рана разгорается вновь нестерпимой болью. Бежал, не оборачиваясь назад, запрокинув голову, стремясь добраться до такого близкого, но все еще недосягаемого фургона. Бежал, а Мэтт и Ирэн тщетно тянули к нему руки. А потом он разжал пальцы. Выпустил из надломленных рук сумки с деньгами. Упали на асфальт все его сбережения, сотни тысяч шведских крон, «отмытые» доходы с афер, махинаций и краж. Разлетелись по дороге неперевязанные купюры, белыми лепестками мягко опускаясь на асфальт. Освобожденный Луис поднажал, собрал силы для последнего рывка и схватился за руки, протянутые ему братом и сестрой. – Вот и рассчитались, фраерок, – Эмиль Фальк, стоя перед товарищами, отсалютовал двумя пальцами от виска, точно генералу, уезжающему вдаль Луису. Все трое отпрысков семейства Гамфри воссоединившись вновь. Путешественник-бродяга, его сестра-наркоманка, и брат, блистательный неудачник, ради потехи стравливающий гонщиков и рэперов. Мэтт, Ирэн и Луис переводили дыхание, сидя в тесном фургоне, полностью освобожденном от ценного груза. – Ирэн, я... – не в силах сказать более ни слова, Луис уткнулся косматой головой в плечо сестры. Заплакал слезами, накопленными за десять долгих лет унылой и безрадостной жизни. Мэтт даже не думал успокаивать его. – Ирэн? – спросил он. – А? – Из-за чего мы поссорились тогда, четыре года назад? – Не помню. Наверняка из-за какого-то пустяка. И тут он вспомнил о Лизе. Вспышка оранжевого солнца. Рыжие волосы. Голубые глаза. Когда Лиза поднималась по лестнице к себе в номер, мимо нее прошмыгнул лысенький человечек, в очках, сильно-сильно сконфуженный, точно пристыженный чем-то. Девушка посторонилась, и человечек посторонился, и как-то неловко вышло для них обоих. Незнакомец сверкнул большими смущенными глазами, сразу же отвел взгляд, затем поспешил прочь. Дверь была не заперта. Лиза ступила в номер осторожно. Окинула взглядом комнату, заметила чемодан, лежащий на кровати. Черный, с золотистой каймой, с вышитыми инициалами «М.Г.». Она открыла чемодан, ахнула, увидев ровно сложенные стопки купюр. Швейцарских франков, как ей показалось. Сверху на купюрах лежала записка. «Оставляю, потому что я так захотел. Это еще не факт, что Анвин доставит куда надо, и ты получишь посылку. Так что может кому-то по случайному стечению обстоятельств привалит большое счастье. Но все-таки, если читаешь именно ты, знай: отец твой любит тебя. Да, он суровый, жесткий (ну, по крайней мере мне таким он показался), но он любит тебя крепко. Вряд ли он переживет такую потерю. Но если хочешь сбежать от него – дело твое. Здесь 5120 швейцарских франков. Тебе они нужнее. Возьми, начни новую жизнь. Чем был в силах, тем я помог» Ошарашенная Лиза сидела какое-то время с запиской в руках, а рядом с ней на кровати лежало привалившее по случайному стечению обстоятельств пятитысячное счастье. Под окном отеля остановилась машина, затарахтела старым мотором. Девушка выглянула вниз, увидела красный аляповатый грузовичок с надписью «Лакокрасочные материалы». Зажужжал телефон. В коротком сообщении, присланном с неизвестного номера, она прочла одно-единственное слово: «АКРИЛ». Она догадывалась, от кого этот кодовый сигнал, догадывалась также, что он означает. Лиза закрыла чемодан, защелкнула все замки, уселась на край кровати, задумчиво уставилась в зеркало напротив. Нужно было решиться.