You can't escape

Лиззи Лидделл - 11 лет Алиса Лидделл - 2 года Ангус Бамби - 20 лет

Впервые я встретила его, когда мне было одиннадцать лет. Он появился на пороге нашего дома в воскресенье, мгновенно объясняя и присутствие дома отца, и веселое настроение матери, с утра напевающей что-то на кухне. Я, открыв дверь, неуклюже сделала реверанс, не зная, как еще реагировать на столь импозантного молодого человека. Он же мягко улыбнулся и галантно взял мою руку в свои ладони, а затем осторожно прикоснулся к ней губами, запечатлев приветственный поцелуй. - Вы, должно быть... Элизабет? Я онемела от неожиданности, ощущая, как краска заливает мое лицо. От нарастающей паники меня спас приятный баритон отца, спускающегося с лестницы. - Лиззи, кто там? - он встал позади меня и, пыхнув трубкой, гулко расхохотался. - Друг мой, вы невероятно смутили мою дочь. Что вы успели с ней сотворить? - Папа! - укоризненно воскликнула я, выдергивая пальцы из цепкой хватки незнакомого юноши. - Ничего своевольного, сэр, - смиренно произнес гость. - Я просто сделал столь приятной леди небольшой комплимент, - и тут он совсем по-мальчишечьи подмигнул мне, мгновенно разрушая всю созданную отцом неловкость. Его звали Ангус Бамби. Трудно сказать, что его, на вид двадцатилетнего парня, связывало с взрослым мужчиной, даже если принять во внимание тот факт, что отец был деканом в Оксфордском Университете и к нам на чай довольно часто заглядывали его ученики. Сэр Артур Лидделл никогда не увлекался медициной и, как мне казалось, вообще понятия не имел о том, что ему рассказывал Ангус. Так что я даже не могла предположить, о чем они собрались беседовать, а когда спросила об этом у мамы, то та тоже неопределенно пожала плечами. Однако то, что у этих двух людей были общие темы для разговора, стало ясно с первой же минуты. Обычно отец не разрешал оставаться в гостиной вместе с ним во время встреч, но сегодня он сделал исключение и для меня, и для мамы. Я с книгой на коленях устроилась в одном из больших кресел, поджав под себя ноги, мама взяла в руки вышивку и присела около окошка. Но, если мама ушла с головой в работу, то я наоборот, лишь делала вид, что читаю. На самом же деле я внимательно вслушивалась в разговор. - ...Гипноз вообще штука удивительная, - подтвердил отец. Ангус осторожно, двумя пальцами, взялся за чашку, сделал из нее глоток и со стуком поставил обратно на блюдце. При этом он скользнул по мне взглядом, отчего я, разглядывающая его во все глаза, поспешно уткнулась обратно в книгу. - На самом деле я был бы невероятно рад посвятить изучению этого вопроса всю свою жизнь. Практику я уже прошел, но теперь хотел бы вернуться обратно в Оксфорд и попробовать преподавать там. Не знаю, получится ли. Голос у него был спокойный, размеренный, совершенно непохожий на гулкий бас отца. Он говорил с чувством собственного достоинства, учтиво, но не опускаясь до лести. И все-таки что-то в его словах пугало. Каждое его слово словно имело в себе миниатюрные крючки. Отец затянулся и выпустил клуб дыма. - Если нужно будет, то я мог бы дать вам рекомендацию. Не буду скрывать, Ангус, вы интересный человек и, более того, вы мне нравитесь, - он зажестикулировал в воздухе трубкой. - У вас интересные идеи, вы мыслите ново и не боитесь высказывать свое мнение. - Благодарен вам, - Бамби практически перебил мужчину, - но я пришел сюда совершенно не для того, чтобы выпрашивать у вас рекомендации. Он вскинул голову, убрав с глаз челку, посмотрел на камин. В его темных глазах мгновенно заплясали язычки пламени, отчего по моей коже мгновенно пробежали мурашки. На секунду он из благочестивого юноши превратился в сущего дьявола, и мне пришлось поспешно помотать головой, чтобы избавиться от наваждения. - Вот как... – протянул отец. - Что же, это прекрасно, что вы решили добиться всего самостоятельно, мой друг. А теперь разрешите похвастаться вам... Поняв, к чему он клонит, я на этот раз по-настоящему углубилась в чтение. О фотографиях отец мог говорить часами и слушать, когда именно был сделан тот или иной снимок, какая для этого потребовалась выдержка и как долго потом пришлось его проявлять, мне не хотелось. Тем более что я и сама наизусть и без запинок могла рассказать то же самое. Появление Бамби в нашем доме именно в воскресенье означало только одно: теперь он обязательно будет приходить к нам раз в месяц на традиционное воскресное чаепитие. С одной стороны, я ничего не имела против этого: к нам в дом порою заявлялись куда более отвратительные люди. Но с другой... даже своими детскими мыслями я понимала – ничего хорошего в его поведении, направленном на меня, не было. Когда я попыталась намекнуть об этом маме, она лишь отмахнулась, сообщив, что девочкам в моем возрасте склонно мечтать и преумножать мнения на свой собственный счет. Как всегда отрезвляющая речь мамы подействовала на меня успокаивающе. Но все-таки тот вечер меня кое-что насторожило. Ангус Бамби уже как раз собирался идти домой. Он не поскупился на комплименты, назвав меня "чудесной юной леди", мамин фирменный пирог "просто тающим во рту", а отца "настоящим экспертом в фотографии". - А что это за милая девочка? - Ангус присел на корточки перед Алисой, которая вышла из детской, чтобы проводить его. Моей сестре совсем недавно исполнилось два года. Ходила она уже уверенно, - хотя это и не мешало ей спотыкаться на каждом шагу - впрочем, как и говорила. Мама еще со смехом называла эту излишнюю говорливость отличительной чертой всех Лидделлов. Но, стоя перед Ангусом, Алиса упрямо сжала губы и отказывалась даже приветствовать гостя. - Что такое? Почему ты такая угрюмая? - продолжал спрашивать Бамби, но что-то в его голосе надломилось. Алиса продолжала смотреть на него исподлобья, прикусив губу. А потом вдруг оттолкнула его и сама попятилась назад. - Уйди! - со злобой крикнула она. - Уходи отсюда! Я метнулась вперед, подхватив отчаянно брыкающуюся сестренку на руки, прижала ее к груди, успокаивая. При этом я не сводила глаз с Ангуса: на его лице медленно проявлялись непонимание, удивление, раздражение и самая настоящая, лютая злоба. - Простите ее, - смущенно произнесла мама. - Ума не приложу, что на нее нашло. Ангус встал, расправил плечи. Его губы снова расплылись в приятной улыбке. - Ничего страшного. Может быть, я ей просто не понравился, - и он натянуто засмеялся. Этот смех колоколом звенел у меня в ушах даже после того, как он ушел.