Комаэда-кун, тебе же нравится, когда я плачу?

— Мусор, — произнёс он, прижав мыс туфли к подбородку Хинаты. — К-Комаэда-кун… — пробубнил парень, прижимаясь к ноге Нагито, — Пожалуйста, не оставляй меня… Я тебя люб… — послышался громкий шлепок — пощëчина. — Мне не нравится находиться рядом с такой псиной, как ты. Только твоё лицо вызывает у меня отвращение! — прикрикнул он, расплываясь в надменной улыбке. Продолжая надавливать на его голову, светловолосый произносил грубые оскорбления в его сторону. — Я тебя люблю, Комаэда, почему ты так со мной… — хрипя, шептал парень. — Не подходи ко мне больше, ты меня бесишь, — везучий пнул того ногой и пошёл дальше по дороге, ловя шокированные взгляды прохожих. Хината, приподнявшись с колен, медленно поплëлся за объектом своего обожания. Внезапный стук, будто по затылку, — Зачем ты ползёшь за мной, жук? — произнёс он с иронией. — Что я могу сделать для тебя, Комаэда-кун? — Отвали от меня и всё! — раздражëнно сказал тот, а затем немного помедлил, — Жарко… Подошёл к ближайшему ларьку с мороженым и купил пару замороженных лакомств. Подойдя к Хаджиме, он лукаво улыбнулся и ласково протянул,  — Хочешь мороженое? — получив одобрительный ответ, парень издевательски вдавил пломбир в лицо тëмноволосого, отчего тот упал на колени, раздвинув ноги, выставив руки вперёд. — Псина. Несмотря на то, что Нагито очень даже нравится, как сейчас выглядит Хаджиме, может он и поцеловал бы его, но его гордость просто не позволяла сделать это. В душе он сам понимал, что такой мусор, как Комаэда никто не может полюбить, и Хината делает это исключительно из жалости. — Н-Нагито-сама… — прерывисто дыша, прошептал парень, как будто готов был заплакать. — Не ной, — грубо отрезал Нагито, взяв салфетку, и начал аккуратно оттирать мороженое. На глазах тëмноволосого выступили слёзы. — Я сказал, не ной, — сказал Комаэда и неловко приобнял того. — Комаэда-кун, тебе же нравится, когда я плачу? Нежно касаясь щеки парня, убирая остатки недоразумения, Нагито винил себя, ему хотелось заплакать или начать биться головой об стену, что он регулярно делал после издëвок над другом. Эти чувства становились сильнее, заметно сильнее: если раньше он и мог быть максимально холодным к объекту с своих издевательств, а потом пойти домой как ни в чём ни бывало — то сейчас ему с трудом удаётся сдерживаться и проявлять ту же отстранённость к тому человеку, к которому у него такие противоречивые чувства. Он начал делать порезы на своих руках. Сколько раз он делал неприятные вещи с Хаджиме — столько меток и ставил. Наверное, поэтому у него на обоих руках было так много порезов, что он начал носить толстовки. — Почему же ты молчишь, Нагито-сама? — трепетно шепнул тот. В груди щемило, Комаэда боялся признать факт того, что ему нравится видеть слёзы на лице у Хинаты. — Т-ты… Ты мне отвратителен! Отстань от меня! — сорвался на крик он, оттолкнув парня.