Комаэда-кун, тебе же нравится, когда я плачу?

На улице не самая прекрасная погода: душный воздух, прохладный ветер, редко обдувающий лица людей, спешащих домой; исключением был действительно красивый закат, пылающий, словно пожар, горящий, как сердце Хаджиме, искренней любовью, в которую в упор не верит Нагито. Выводя ботинком нелепые невидимые узоры на асфальте, он сидел на скамье, чья краска стиралась и лопалась с характерным треском, иногда неожиданным, заставлявшим везучего переодически вздрагивать. – Нагито-сама, сегодня такой приятный вечер, почему ты сидишь один? – подсел к тому тëмноволосый. Парень промолчал. – Как же мне нравятся твои глаза, Хината-кун... Это единственное, что не вызывает в тебе отвращение, – задумчиво начал тот. Негромко кашлянув, Хаджиме улыбнулся, посмотрев в глаза друга. – Твои тоже прекрасны... – радостно пробубнел он в ответ. – Они обыкновенные. Простые серые глаза... – Блестящие, словно миллиарды звёзд, дорогие, как тысячи алмазов, и прозрачны, будто студëная вода в роднике. Твои губы переливаются струëй водопада, а шелковистые волосы лоснятся на широких плечах. Я так хочу их потрогать, Нагито-сама... – Это несмешно. Ты врёшь, это вводит меня в ярость. – Но, Нагито-сама, я не могу врать твоим чистым глазам, я же люблю тебя, – Хаджиме улыбнулся так, как никому не улыбался до этого, так искренне и отзывчиво. Продвинувшись, боясь спугнуть парня, которому готов был отдать своë сердце, как Данко, Хината осторожно положил голову тому на плечо. – Ты такой тёплый, Комаэда-кун... Он решился на то, чего бы в здравом уме никогда бы не сделал – приобнял Хинату, что нежился в его объятиях. – Я тебя ненавижу. – А я люблю твою ненависть, Нагито-сама, – улыбнулся тот. Тихо вздохнув, светловолосый отвёл взгляд на ближайшее озеро – мутное и грязное из-за пыли и мусора, что оседают на нём. Несмотря на это, вода имела волшебный вид, она, играя бликами, переливалась на солнце. Резким движением Нагито поднялся со скамьи, отчего Хаджиме упал на лавку и остался так лежать, а первый в свою очередь подошёл к водоёму и, зачерпнув немного воды, освежающей сухие ладони, он подошёл к парню, лежащему на жёсткой скамейке и плеснул тому на лицо. - Ч-что ты...Делаешь...Моя одежда теперь мокрая...- сквозь слёзы выдавил Хината, давясь от кома в горле. - Ну и что? Это же весело! - засмеялся Комаэда. - Это несмешно... - Ну-у! Какой же ты скучный, Хината-кун!