Комаэда-кун, тебе же нравится, когда я плачу?

– Нагито-сама, я пришёл вернуть одежду, – сказал Хината, сияя от радости и улыбаясь. Похоже, у него действительно хорошее настроение. – Зачем ты пришёл? – безразлично ответил Нагито, игнорируя слова тëмноволосого. – Ты пахнешь алкоголем. Всë хорошо? – Всё просто замечательно, – крикнул Комаэда в пустоту комнаты, оглянувшись. – Я так не думаю... Комаэда-кун, прости, что достаю тебя, я правда не хотел... – прошептал он. Резкий стук по голове на секунду озадачил Хаджиме, а после, грохнувшись на пол, он закатил глаза от боли в затылке, не понимая причины и места удара – боль расходилась по всему телу. – Как же ты бесишь! – раздался громкий крик Нагито и звук закрытия входной двери. Слёзы спускались по розовым щекам, капая на рубашку и оставляя на ней мокрые следы разводов, он сразу же взялся за голову, которая буквально трещала. Подойдя к тëмноволосому, Комаэда приподнял его и, схватив за руки, сведя их над головой, потащил беззащитного парня к кровати. Дрожащими руками светловолосый расстегнул ширинку на брюках, поспешно снимая ремень и швыряя одежду на пол. Он поставил Хинату на колени и, проведя рукой по шëлковым волосам друга, положил руку на его щёку. Улыбка. Шлепок. – Какое же у тебя мерзкое лицо! Хаджиме тихо простонал, сдерживаясь. – Соси. Он посмотрел на Нагито с недоумением, и одновременным шоком, до сих пор не понимая, что происходит. – Я сказал, соси, – с угрозой в голосе произнёс тот. Трясясь от страха, Хаджиме дотронулся до члена парня, неловко рассматривая. Медленные движения приятеля надоели Комаэде, поэтому он подтолкнул того, отчего Хината вздрогнул и взял в рот половой орган, неумело посасывая и давясь. Несколько чувств внутри тëмноволосого сплелись воедино: страх и некая радость, которую он не хотел признавать. Он обожал Нагито всем сердцем, поэтому готов был выполнить все его поручения. Он боялся, что везунчик оттолкнëт его и бросит либо здесь, либо вышвернет на улицу. Ведь единственным местом, в котором Хината чувствал себя хорошо, являлось место рядом с Комаэдой. Смотря на парня, жадно глотающего его член, удовольствие, которое опьяняло Нагито сильнее самого крепкого алкогольного напитка, брало над ним верх. Сейчас ему было плевать на то, что Хаджиме видит его многочисленные шрамы на руках, видит это возбуждëнное лицо, покрывающееся багряным румянцем, розоватые губы, приоткрытые, издающие стон за стоном. Резко схватив парня за руку, Нагито швырнул того на кровать, попутно раздевая, трогая соски и кусая шею, запястья и ключицы. Словно зверь и его жертва. Хаджиме пытался сопротивляться, но приятные покусывания в области шеи, особенно сознание того, что это делает его любимый, приводило его в шок и вводило в состояние эйфории. Неловко постанывая и отталкивая друга, Хината смотрел на его голое тело и буквально сходил с ума. Тело стало раскалëнным, как расплавленное железо. На губах, лопнувших от больных укусов, просачивались маленькие капельки крови, и те, попадая на кончик языка оставляли на нём легкий металлический привкус, ещё сильнее возбуждая парней, целующихся взасос, переплетая свои языки. Нагито грубо вошёл в парня, без предупреждения и начал двигаться настолько быстро, что стоны Хаджиме перешли на крики: он пытался вылезти из-под Комаэды, но тот крепко вжал руки в его торс, от беспомощности Хината мог только царапать спину ненавистного в данный момент друга, причиняющего ему адскую боль. И было тихо; лишь громкие крики, смешанные с плачем и стоном тëмноволосого бешено стучали по стенам, а затем отскакивали и били в виски парня, наполняя их большим количеством адреналина. Изо рта Хинаты текла струйка крови, – Нагито слишком сильно кусал его губы, – и эта кровь действовала на парня не хуже качественной Виагры или другого возбудителя. В этот момент Хаджиме буквально проклинал друга, он желал, чтобы всё прекратилось. Он ожидал, что его первый раз будет нежнее, приятнее и сможет разглядеть любовь всей своей жизни, а не орать, прося о помощи, пока глаза накрывает пеленой слёз. Смотря на грязную от выделений постель, Везучий всё больше наслаждался процессом, нежно постанывая в унисон крикам приятеля, дразня.