Они сошлись

      Прошло уже пару дней с их разговора. И Владимир всё думал над предложением Онегина. Он был не против жить вместе, но… всё же это весомый вопрос, над которым стоит хорошо поразмыслить.       На самом то деле, они итак видятся ежедневно, так что жизнь в одном доме не сильно отличается от нынешнего положения дел. Наверное.       Ленский оделся и решительно пошел к дому… друга. Или как его теперь называть?       Служанка, встретившая его у дверей, (насколько он помнил, её зовут Дуня) уже направилась наверх, в комнату хозяина, чтобы известить о приходе гостя, но тот поспешил ее остановить. Он попросил не говорить о его прибытии, и под странный взгляд служанки, поднялся в покои хозяина дома.       Он очень тихо, почти бесшумно отворил дверь и на цыпочках пошел через комнату. Евгений сидел в кресле с высокой спинкой, лицом к окну.       Владимир услышал тихий смешок и замер, но потом снова продолжил движение. Он подкрался совсем близко, и накрыл ладонями глаза Евгению.       И тут раздался смех, который до этого как будто бы изо всех сил сдерживали. — Влад! — поздоровался Онегин, сквозь смех — О, какая неожиданность! Ты застал меня врасплох! — он отложил книгу, которую читал и повернулся к гостю. — И чего смеёшься? — возмутился Ленский, убирая руки и скрещивая их на груди — Ой, нет-нет, я не смеюсь — проговорил Евгений, заливаясь смехом ещё громче. — Это ты так хотел отомстить? Ещё за тот раз?       Онегин говорил о том дне, когда незаметно для друга оказался совсем близко и тот напугался. — Тьфу на тебя! — разозлился Владимир. — Ох, позвольте, благородный господин Ленский, ну что за манеры? — саркастически возмутился Евгений, отсмеявшись.       Владимир не ответил, стоял напротив друга и сверлил его взглядом. — Благородный юноша — продолжал Евгений и взял его руку — Зачем пожаловали в мою скромную обитель? — он поцеловал тыльную сторону ладони Ленского, от чего последний залился краской.       Поднял глаза на смущенного Владимира и ещё раз поцеловал изящную ручку. — Онегин! Чего творишь? — вскипел тот. — Ты не ответил на вопрос. Или ты просто так пришел? Соскучился? — Я… с-согласен… — промямлил Владимир неуверенно —Ну в том смысле, что… вместе жить, вот…       Онегин удивлённо воззрился на него, затем резко притянул его к себе и тот бухнулся на колени Евгения. А после— крепко обнял Ленского. Спустя несколько минут он заглянул в карие глаза. — Ты не пожалеешь, — произнёс Онегин. — Почему то я уверен в обратном, — пробурчал в ответ Владимир себе под нос. — Сегодня же повели слугам перевозить вещи — сказал Онегин, пропустив его слова мимо ушей, хоть и услышал. — Сегодня? — А зачем медлить? — Ну… эм… ладно. Пожалуй, ты прав.       Владимир попытался встать, но Евгений не позволил этого сделать. — Ты это куда? — ухмыльнулся тот. — Ну, пойду «вещи собирать» — ответил Ленский, всё ещё не оставив попытки выпутаться из цепких рук. — Побудь еще… вот так, — произнес Онегин, а Владимир тихо рассмеялся. — Слушай… — начал Ленский — А как мне тебя теперь называть? Я имею ввиду, раньше ты был другом, а теперь… — А ты сам как думаешь? — поинтересовался он в ответ, хитро прищурившись. — Возлюбленный? — то ли спросил, то ли ответил Владимир, таким тоном, будто сдался. Совсем тихо, и робко глядя в голубые глаза.       Сердце Онегина ёкнуло в который раз, от вида такого открытого, искреннего, но в тоже время застенчивого Ленского. Его Ленского, открывшего ему свои чувства; совсем невинного и наивного; не знающего, куда девать глаза от его непристойных шуток и сгорающего со стыда от любого прикосновения. И в конец смутившегося от его пристального взгляда и фразы, прозвучавшей в следующую минуту. — Как пожелаешь, дорогой, — мурлыкнул Евгений. — С чего это вдруг ты называешь меня подобными прозвищами? Разве не это ты зовешь «сопли с сахаром»? — сглотнув, проговорил Владимир, приподнимая бровки в удивлении. — Поверь, тебя называть такими словечками удивительно приятно. — отозвался Онегин — Фразочки из твоих стихов. — добавил он и расхохотался. — Никогда больше не дам читать тебе мои стихотворения! — О, свет очей моих, ужели я так провинился, что достоин такого тяжкого наказания? — продолжал подтрунивать Онегин. — Евгений! — упрекнул в ответ «юный поэт», — Между прочим я… Писал и про тебя… — закончил он, понизив голос.       Поскольку Владимир всё ещё сидел на коленях этого самого возлюбленного, он не мог хотя бы отвернуться и поэтому он просто уткнулся в его плечо, чтобы только не смотреть на застывшую усмешку Онегина. — Про меня? — наконец спросил тот, пытаясь заглянуть в лицо младшего. — Угу. — И что же ты там писал? — Сказал же: не дам больше читать мои стихи. — отрезал Владимир. — Эй! Ты серьезно, что ли? — Тебе всё равно не понравится. — грустно вздохнул Ленский. — Разве мне может не понравится то, как ты, будучи в меня влюблённым, тайно посвящал мне свои произведения и ни слова о них не говорил до этого момента?       Владимир испытал такое чувство, будто его только что прочитали насквозь. Он ведь действительно показывал другу не все произведения, а самые заветные прятал и даже сам редко их просматривал, чтобы лишний раз не расстраиваться от безысходности и глупой привязанности к приятелю.       Онегин не стал выпытывать у внезапно притихшего Ленского хоть какого-то ответа и сказал: — Не бойся, я не буду переворачивать с ног на голову все твои вещи, отыскивая сборники твоих стихов. — Владимир облегчённо вздохнул — Наверное.