***
Вместе с восходом солнца вставала и Фредерика. Было около семи часов утра, и она решила прогуляться. Фонари рядом с пустующей дорогой тихо потрескивали от старости. Поблизости шуршали листовки на стенах, а во рту оседал вкус едва уловимого аромата свежей выпечки. Таким был Хогсмид ранним утром. В такое время он пустовал, но был лучшим хранителем тайн и секретов, самых оберегаемых моментов и мгновений, оставлявших после себя лишь пыль. Именно здесь, сквозь заросшие аллеи, проносился дух зарождающейся любви, еще неокрепший, только-только увидевший свободу, где в тени старых кленов он набирался сил. На зельеварении студенты получили задание — приготовить любое противоядие на оценку. Что-то вроде повторения прошлого курса. Фран вместе с Полумной начала готовить стандартное противоядие от обычных ядов. Вдруг Луна сказала, что не хватает ягод омелы, потому что их все забрали слизеринцы. — Не одолжите немного омелы? Пожалуйста… — сказала Фран, подойдя к Драко. — Ты будешь мне должна, — он шепотом ответил ей и протянул ветку омелы. Их глаза встретились лишь на секунду, но они сразу вспомнили вчерашний вечер. Драко был пленен этой холодной красотой, а Фран была влюблена в его характер. Здесь он совсем другой, и только там, вчера, Драко был с ней настоящий. Иногда заносчивый, но честный, гордый, но не скрывающий свои эмоции. Фредерика ценила это, потому что была единственной, кто видел его таким. Через пятнадцать минут девочки почти закончили варить противоядие, как к ним подошел профессор Снейп. — Вы уже приступили к индивидуальному заданию, мисс Аренберг? — Да, профессор. Я узнала, что такое аконит, — ее ответ прозвучал очень убедительно и надменно, но тем не менее, она продолжила. — Это растение из рода многолетних трав семейства лютиковых. Имеет утолщенные клубневидные корни, пальчато-сложные листья и цветки, обычно синие или фиолетовые, реже желтые или белые. Всего известно около трехсот видов. — Это все? — Северус был очень недоволен, и это понимали абсолютно все. Никто не смог бы так ему ответить, но похоже, Фредерика была не из робкого десятка. — Кроме того, аконит считается символом Гекаты, которая в греческой мифологии является правительницей преисподней и покровительницей ведьм и колдуний и по воле которой аконит возник в пасти Цербера — трехглавого пса, охраняющего вход в Царство теней, — Фран сделала небольшую паузу, немного вздохнула, потому что больше уйти от ответа она не могла. — Я все сделаю, честно… Просто мне нужно немного больше времени… — Минус десять очков Когтеврану, — Снейп посмотрел на остальных, которые были явно недовольны снижением баллов лишь за честный ответ. — У вас двоих превосходное противоядие, поэтому… Оценка — наивысшая и плюс десять баллов каждой. Итого, плюс двадцать Когтеврану. — Спасибо, профессор, — ответила Полумна, взглянув на него, а затем на Фран. Это была их общая заслуга, поэтому она обняла свою дорогую подругу. Весь Слизерин был окутан слухами после этого случая. Никто не ожидал такого от Малфоя. Кто-то говорил, что это просто подстава, другие считали, что это и была темная магия, если не одно из непростительных заклинаний, а третьи хоть и прогоняли эту мысль прочь, но считали это влюбленностью. Настоящий серпентарий. Малфой потерял сон, покой, привычные человеческие рамки и приличие, в попытке разгадать ее тайну, что надежно закрыта замками, от которых потеряны ключи, стальными цепями и ледяной крепостью безмолвия. Драко боялся потеряться в глубинах этой тайны, ведь она соткана из противоречия и абсурда, из той страсти узнать и понять, когда перед глазами то, чего он сам не мог даже представить. Все равно ему никто бы не поверил.***
Небесное полотно было точно иссиня-черным, будто некий художник случайно пролил свою краску, с осколками звезд — таких далеких и холодных. В гармонии ночной симфонии звучал и шелест трав, и пение редких птиц, и крик диких животных доносился из глубин леса, как и едва уловимое движение водного зерцала — все это было дыханием природы, проникающим в душу и вносящим в нее спокойствие и тепло, несмотря на темноту. С каждым днем становилось холоднее. Зима приближается, а вместе с ней и Святочный бал. — Аберто. Дверь покорно открылась, и Фран зашла в архив. Всю дорогу она оглядывалась, чтобы за ней никто не шел, но что-то было не так. Она слышала шаги, но применять магию не стала. То, что она находится вне комнаты в такое время уже нарушение правил, поэтому Фредерика просто шла дальше. Она быстро нашла ту самую книгу и начала записывать рецепт приготовления того самого Волчьего противоядия. От волнения она сломала перо, но к счастью, на письменном столе лежало еще несколько. Закончив, она убрала книгу на место, сняв с нее метку. — Не говори ничего и погаси палочку. Быстро! — Драко схватил ее за руку и потащил к стене. — Давно ты здесь? — шепотом спросила Фредерика. — Нокс. — С самого начала. Еще тогда я понял, зачем тебе книга, — он посмотрел на нее и добавил. — Я никому не скажу. Сальвио гексиа. За стеной были слышны шаги. Они поняли, что если сейчас сюда кто-то зайдет, то у них будут большие проблемы. Драко держал палочку перед собой в левой руке, а правой он прижимал Фран к стене, чтобы заклинание невидимости покрыло их двоих. Страницы ее тетради были смяты, но она думала сейчас совсем о другом. — Зачем ты следишь за мной? О нас и так ходят слухи. — Я знаю, — он сделал еще один шаг вперед, словно закрывая девушку от посторонних, — Люди всегда говорят то, что им вздумается. Даже ты. — Ты глуп, раз пришел сюда. Глуп, но бесстрашен, — Фредерика слегка поправила волосы и посмотрела на него, словно забыла, кто он такой. — Это достойно восхищения. Пускай даже и посмертного, ведь ты ступил дальше, во тьму. — Да как ты смеешь?! — А то твой отец узнает об этом, да? — из ее уст прозвучал лукавый ответ. Для Драко она была безумна, беспамятна и беспощадна. Именно такая, какую он бы считал идеальной, но что-то останавливало его. Желание узнать ее секреты, наслаждаться этим коварным и холодным существом, чья внешность первозданна и нетронута. Он не заметил, как его сердце начало медленно тлеть. — Фините Инкантатем, — прозвучал строгий голос директора. Его заклинание развеяло чары, что скрывали тех двоих. — Вам лучше выйти и признаться честно. — Простите, профессор, — Фредерика вышла к профессору и показала свою тетрадь, — Я пришла сюда, потому что искала кое-что очень нужное… — Я рад, что Вам удалось. Но Вы же понимаете, что нарушили почти шесть правил? — Любое наказание. Любое. Только не снижайте очки факультету. Мы и так хуже всех из-за меня, — она виновато опустила голову. — Я понимаю, что расстроила Вас. Вы взяли большую ответственность, когда приняли меня сюда… и было бы очень плохо с моей стороны… нарушать правила… — Почему бы Вам не прийти сюда днем? Это место будет открыто для Вас, — в его голосе была снисходительность и доброта. Никто, кроме Дамблдора, не простил бы такое поведение ученику. — А теперь Вам пора в свою комнату. Малфой, Вас это тоже касается. — Да, профессор… Такое больше не повторится. Вдвоем они шли по пустому коридору. Сначала между ними было неловкое молчание, но чуть позже они смеялись, будто знают друг друга уже давно. Словно ничего и не было. И снова завязался непринужденный разговор, что начался также внезапно, как и закончился. — Знаешь, мы, слизеринцы, приглядываем друг за другом, чего нельзя сказать о вас, глупые когтевранцы, — сказал Драко, словно передразнивая Фран. — На самом деле тебе нравится быть приверженцем темной стороны, а все это ты говоришь, чтобы позлить меня, — Фредерика снова улыбнулась и остановилась возле окна. — Прекрасная луна, не правда ли? Все закончилось робким «До скорой встречи» и вежливым поклоном от каждого из них. Они уходили, иногда оборачиваясь вслед. За ее черной мантией шлейфом тянулось не то магия, не то холод, то, что невозможно подчинить. При каждой новой встрече они находили друг в друге что-то новое. В тихом шепоте они рассказывали о самом сокровенном, но раскрыть свои чувства мешали лишь отчаянно бьющееся сердце и терновый венец на голове. «Почему ты так искренен со мной? / Почему ты так таинственна?» И еще одной загадкой стало больше.***
Так прошла первая неделя обучения в Хогвартсе. Фран все-таки сумела приготовить Волчье противоядие, хоть и с помощью Гермионы. За это время девочки лучше узнали друг друга, но и Гарри с Роном в стороне не остались. Они поддерживали Фран, пока она сдавала этот «экзамен» Снейпу. Профессор был очень удивлен, потому что надеялся, что у Фредерики ничего не выйдет, и она просто придет с извинениями. — Я был неправ. Вы и правда талантливая темная волшебница, — сказал он прежде, чем Фран вышла из кабинета. — Вторая Грейнджер. Удивительно. После они вчетвером пошли в хижину к Хагриду. Там они просидели до позднего вечера за уютной беседой и чашечкой чая. Это была особая магия, которую не изучают в школах. Это тепло, и не от огня, танцующего в камине. Это свет, который не дает даже самая яркая звезда вселенной. У Фредерики не было настоящих друзей в Дурмстранге, если их вообще можно так назвать. Она впервые почувствовала поддержку и заботу от других, и это было чертовски приятно.***
День за днем, затем неделя и дальше. Совсем недавно закончился второй тур, и все ученики были в ожидании Святочного бала на кануне Рождества, до которого остался один месяц. Фран решила подготовиться к травологии, поэтому пошла в библиотеку за книгами, где уже были Гермиона и Гарри. Она села рядом с ними, и немного позже подошел Рон с полными руками выпечки. Гермиона не стала этого терпеть и в своем стиле отчитала рыжего Уизли. Именно этим она напоминала ему маму, которая постоянно ругается за мельчайшую провинность. Но улыбка Рона — его главное оружие, сердиться на него просто невозможно. — Как думаешь, почему ты не попала на Слизерин? Ну да, это был выбор Дамблдора, но все же, — спросил Гарри. — Там учатся те, у кого есть потенциал стать великим в прямом смысле слова, — ответила Фредерика, недолго думая. — Например, такие как Малфой. — Значит чистота крови все же играет свою роль, — подметила Гермиона. — Я была права. Ты проспорил мне. — Ну, если честно, — Фран продолжила уже вполголоса. — Даже сейчас там можно найти учеников, у которых хотя бы один из родителей магл. — Да, это просто традиция принимать студентов из многочисленных поколений магов. — Рон прав. Он мог бы учиться там, но… Если честно, я не знаю, пока каким критериям вас распределяет шляпа. За способности, за талант, за происхождение или же все вместе. — А еще нас, гриффиндорцев, называют подражателями слизеринцев. — А чему ты удивляешься, Гарри? Вы представляете собой две стороны одной медали. Можно не принимать этого, но понять нужно. Вражда между факультетами не приведет ни к хорошему, ни к плохому. — Хоть раз послушайте, что говорят когтевранцы, — произнес Драко, проходя мимо. — Вы такие же, как и мы, только без предназначения быть великими. Фран повернулась к нему и отдала записку, в которой сказано: «Архив. Час до ужина. Ф.А.». Рон долго злился на него, но потом вспомнил, что до начала урока осталось меньше пяти минут. Они быстро убрали книги и побежали до кабинета. Окутанная волнением Фредерика направилась в назначенное место после травологии. Она хотела прийти пораньше, но Драко ее опередил. Он встретил Фран у входа, подал ей руку, как подобает правилам этикета, но она просто прошла мимо, давая понять, что отвергает этот жест. — Обычно Вы не опаздываете, мисс Аренберг. — С чего такая вежливость? — она достала палочку и направила на него. — Мне ждать подвоха? Он подошел поближе, достал свою и сравнил с той, что была у нее. — Твоя палочка… Из чего она сделана? Я ни у кого не видел подобной. — Сакура, она же вишня, и перо феникса. Одиннадцать дюймов. — И была куплена у Олливандера? — Да. Мы специально ездили в Великобританию за палочкой. Фран рассказала, что вишня ценится студентами японской школы магии. Это считается престижным, если твоя палочка сделана из сакуры. Она обладает смертоносной силой независимо от сердцевины, а розовые цветы живого дерева целительны. Также она попросила его палочку, чтобы рассмотреть ее. По ее словам, из боярышника получаются странные и противоречивые палочки, потому что их породило дерево, чьи листья и цветы излечивают, а срезанные ветви пахнут смертью. Фредерика знала, что такие палочки идеальны для целительства и проклятий и должны попадать в руки к волшебникам с доказанным талантом. — Как ты, что училась в Махотокоро, можешь не быть лучшей в зельях? — спокойным голосом спросил Драко, но здесь явно были нотки язвительности. — Меня отправили туда, чтобы я научилась варить зелья и яды, — Фран немного помолчала, но все же продолжила. — В ядах я преуспела, а вот в зельях нет. Но была и другая проблема. Моя мантия так и оставалась белой из-за склонности к темной магии. Студентам, когда они поступают в школу, вручают заколдованные мантии, которые постепенно меняют цвет, в зависимости от успеваемости и уровня знаний того, кто их носит, начиная от бледно-розового и становясь золотым… — Если ты лучший в каждом предмете. — Драко закончил фразу вместо нее, но потом он извинился за свою дерзость и позволил ей продолжить. — Меня не могли исключить, потому что фактически я не студент этой школы, но я была на судебном процессе в японском Министерстве магии. Мне пришлось вступить в команду по квиддичу, лишь бы родители ничего не узнали. — Не любишь квиддич? — Наблюдать — да, играть — нет. Я слишком хрупкая для такого опасного спорта. Ты думаешь, я ни разу не лежала в больничном крыле? Скажу честно, сращивать кости — это ужасно. Особенно по их традиционным методам лечения. — Кстати, ты помнишь, что должна мне за ветку омелы? Фредерика не успела ничего сказать, как он уже стоял в полушаге от нее. Хоть раз услышав сердцебиение, больше расстаться с этим неровным ритмом уже нельзя. Она не могла отвести даже взгляд, а об ответе не было и речи. Было трудно дышать, но это вовсе не от вечерней дымки. Восторг и тихая тоска стягивали грудь атласной лентой, сдавливая ребра. Но Драко и сам не был способен на большее. Что-то постоянно останавливало. Однажды ее ладонь коснется его собственной, и ее холодные пальцы обожгут его сердце, потому что им свойственно уничтожать все, к чему они прикасаются. Они шли рядом, словно принц и принцесса, как их вскоре и стали называть. Никто не понимал, как эти двое смогли поладить. У Фран и Драко было больше, чем один секрет на двоих. Что-то сильнее, чем любовь, и глубже, чем отчаяние. Они стали все свободное время проводить вместе, часто гуляли по Хогсмиду, читали книги и ходили в Запретный лес. Никто даже не спрашивал, какие у них отношения, но все понимали, что эти двое предназначены друг для друга. Вечером в гостиной Когтеврана Полумна допытывала свою подругу все ей рассказать, потому что она не раз видела их вместе. — Мы просто друзья, Луна. Хорошие друзья, — Фредерика не могла понять, почему она ей не верит, ведь Фран действительно дружила почти со всеми. Врагов у нее не было, но были те, кто боялся ее магии, и другие, которые ей завидовали. — Нарглы говорят, что это не так, — ответила Полумна, оторвав взгляд от журнала. — Кто? — Оу, прости, я совсем забыла! — она подошла к столу, взяла письмо и отдала его Фран. — Его принесла твоя сова, пока тебя не было. Фредерика подошла к окну и начала читать письмо. Слезы струились по ее бледной коже, а из дрожащих рук выпало то злосчастное письмо. Полумна обняла ее, проводя рукой по мягким волосам. Она не спрашивала, что случилось, потому что знала, Фран скажет — нужно лишь подождать. — Мои… мои родители… они мертвы.