На Джемин и его большой теннис

      Вот чёрт дёрнул Ренджуна обсуждать свою личную жизнь с Донхёком. Оправдать подобную неосмотрительность он мог разве что тем, что был пьян, а ещё Донхёк вот уже лет семь как являлся его лучшим другом, и Ренджун мог доверить ему свою жизнь, не то что интимные подробности. Как так вообще вышло, что за эти полгода, что Ренджун встречался с Джемином они впервые решили обсудить это с Донхёком — хрен знает.       Лучший друг был слишком экзальтирован своими отношениями с Марком — «международная компания, канадский горячий парень в чёрном костюме, и это всё моё!» — и времени на обсуждение чего-то другого не оставалось. Впрочем, Ренджун никогда не жаловался: слушать истории Донхёка было интересно, тот всегда умел сделать из обычного события маленький стендап-концерт.       А тут случилась совместная ночёвка, и Донхёк в своей неповторимой манере хмыкнул, склоняясь к чужому уху:       — Держу пари, Джем и в постели такой же слащавый и миленький. Признавайся, он зовёт тебя принцессой и сладким малышом? — и цапнул ренджунову мягкую щёку.       — Нет, — сказал Ренджун, отпихиваясь от загребущих рук, — собственно, мы до этого ещё не дошли. До постели, в смысле.       Донхёковы глаза открылись широко, он чуть не разлил содержимое своего стакана:       — То есть ты хочешь сказать, что твой мистер король большого тенниса и самый известный плей бой этой шараги На Джемин не занимался сексом эти полгода?!       «Да ладно?!» — читалось в его глазах, и Ренджун нахмурился:       — Думаешь, он мне изменяет? — спросил он мрачно.       — Да ну, — Донхёк отмахнулся от этой мысли, как от назойливой мухи, — он же смотрит на тебя с глазами-сердечками. Больше похоже на то, что он боится испортить твой первый раз и ждёт подходящего момента.       Было… не очень убедительно с точки зрения Ренджуна, но лучший друг не дал ему упасть в пучину рефлексии, больно щипая за бок:       — Вот что волнует меня больше: неужели ты сам секса не хочешь?       О, Ренджун хотел.       Он представлял, как здорово было бы заняться чем-то подобным с Джемином, и коленки от этих мыслей слабели: на постели или на кухонном столе, в ванной, в закрытой аудитории, даже на теннисном корте — подошло бы что угодно, Ренджун не был бы капризным и неблагодарным. Но Джемин никак не стремился заходить дальше ласковых поцелуев и поглаживаний по голове, сопровождаемых миллионом нежных прозвищ вроде «зайка», «детка», «сладкий» и «пупсик» — было не сложно представить, что в постели Джемин использует эти милые похвалы для чего-то особенного.       Хотя фантазия у Ренджуна работала на все 200%, познания в сексуальных вопросах у него были сугубо теоретическими: в свои двадцать один Хуан Ренджун был девственником.       Да, случается такая беда с людьми, знаете ли.       — Получается, у Джемина из способов спустить пар оставались только теннис и дрочка? Да я ему сочувствую всеми фибрами души, — покачал головой Донхёк, отвлекая залипшего в мечтах друга, и Ренджун заворчал:       — А мне ты, конечно, не сочувствуешь.       — Ах ты мой бедный, нетраханный котичка, — засюсюкал тут же тот, заставляя поморщиться.       Виски-кола внутри Ренджуна попросились наружу, и он заткнул свой рот, вскакивая и, подскальзываясь на паркете, бросился в туалет.       — Водички? — сочувственно предложил Донхёк, подсовывая бутылку, когда несчастного перестало полоскать.       И Ренджун вдруг подумал о том, что какой бы надоедливой задницей тот ни являлся иногда, другом он был самым настоящим.       Впрочем, сейчас Ренджун был готов пересмотреть свои убеждения.       Он стоял абсолютно голый, запертый в их университетской раздевалке в одиночестве, пока по ту сторону двери одна наглая морда строила свой злокозненный план по решению вопроса ренджуновой девственности.       — Пятнадцать минут, — пообещал Донхёк. — Я уже набираю Джемину, он скоро придёт и откроет тебя.       «Великолепный план. Просто охеренный, если я правильно понял. Надёжный, блять, как швейцарские часы», — с раздражением подумал Ренджун, покрываясь холодным потом.       В страшном сне он мог представить такое: Джемин находит его голым и мокрым как мышь в общественной раздевалке.       — Донхёк, блять, — зашипел Ренджун, с силой ударяя по дереву. — Открой дверь, эта шутка зашла слишком далеко.       Донхёк за дверью патетично вздохнул:       — Не бушуй, детка. Это всё для твоего блага. Иди лучше под душик, а то задницу застудишь.       — Я тебя придушу, — проникновенно сказал Ренджун, сжимая кулаки, но снаружи не донеслось и звука.       Позвав ещё пару раз, он снова отчаянно стукнул, но ответа так и не последовало. Он схватился за голову, с силой стискивая в руках волосы.       «О, боже», — подумал с паникой Ренджун. — «Джемин точно решит, что я придурок. Непривлекательный, мокрый и голый придурок, у которого такие же придурочные друзья. А потом он меня бросит. Вот так и закончатся мои первые серьёзные отношения».       Мысль об этом была такой яркой и ужасной, что запустила внутри адреналиновый мандраж.       Нет, сдаваться было слишком рано. Мог ведь найтись какой-то хотя бы мизерный шанс добыть одежду?       Ренджун подскочил, озарённый мыслью: здесь до них была ещё одна тренировка контемпа, и вроде бы занимались теннисистки, и где-то могли остаться забытые вещи или полотенца.       Краткий обзор ящиков для одежды результатов не дал, и с каждой минутой, проведенной за поисками, внутри росло волнение и отчаяние.       Может, что-то было под лавками? Иногда туда соскальзывали вещи, и было нетрудно забыть о них, когда усталое после тренировки тело реагировало заторможенно.       Ренджун вскрикнул от радости, когда между широких скамеек его рука наткнулась на мягкий белый материал, но счастье его быстро сменилось разочарованием.       Это была теннисная юбка с пришитыми подниз шортиками — узкая присборенная полоска ткани из спандекса.       «Да вы, блять, издеваетесь», — Ренджун истерично хихикнул, вытаскивая за ней футболку-поло.       Это был полный пиздец.       Вернее, полный комплект: женская теннисная форма их университета, которую Ренджун не единожды видел, когда тренировки Джемина совпадали по времени с занятиями девчонок из сборной — их подтянутые, стройные силуэты в коротких белых юбках и майках притягивали взгляд своей эстетичностью, и Ренджун каждый раз задумывался о том, почему же Джемин выбрал его, а не одну из таких хорошеньких девчонок.       Джемин.       «Чёрт, он же скоро придёт!» — Ренджун заметался по раздевалке, сжимая в руках форму, и тут из-за двери послышался знакомый голос.       — Ренджуни? Ты здесь, детка?       И, выбирая между вариантами предстать перед Джемином голым или в грёбанной женской теннисной форме, Ренджун сделал окончательный выбор, судорожно натягивая на себя мягкий спандекс.       — Я не совсем понял, что Донхёк имел в виду, и… — Джемин осёкся, сталкиваясь взглядом с Ренджуном.       Его глаза медленно скользнули вниз от чужой макушки, фиксируясь где-то пониже пояса, и Ренджун, чувствуя, как начинает краснеть от этого пристального взгляда, потянул край юбки вниз.       Чёрт, это было так унизительно!       — Джемин, я… — начал Ренджун, вздрагивая, когда тот развернулся, медленно закрываясь изнутри на ключ и засовывая его к себе в карман. Глаза Джемина были чёрными, когда он снова посмотрел на Ренджуна, и тень многообещающей ухмылки скользила в уголке рта, заставляя чужие коленки задрожать, а горло пересохнуть.       — Кажется, день рождения у меня уже прошёл, — сказал Джемин. — Тогда в честь чего такой подарок?       Он сделал шаг навстречу, и Ренджун почему-то отступил назад. Сердце билось в глотке, и он ощутил себя кроликом перед удавом: нечто новое, тёмное и сладкое было в чужих глазах, оно заставляло сердце в предвкушении сжиматься — Ренджун почувствовал, как коснулся лопатками холодного железа.       Джемин подошёл совсем близко, упёрся руками в шкафчики, словно заключая в клетку из своих объятий, шепнул:       — Такой нарядный малыш, и всё для меня.       Ренджун хотел возразить, но его губы были атакованы. Джемин целовал совсем иначе, не так, как делал это предыдущие полгода: жадно он втягивал в рот чужие губы, толкался внутрь языком, и Ренджун почувствовал, как сознание мутнеет, а возбуждение теплом занимается в теле.       Джеминовы руки скользнули под майку, погладили бока и зажали между пальцев бусинки сосков, и Ренджуна словно переломало пополам. С тонким, надломленным стоном он выгнулся, жмурясь, кусая губы, и джеминова ухмылка отпечаталась поцелуем на шее.       — Тебе нравится, сладкий? — мурлыкнул тот. — Такой милый малыш, мой самый любимый мальчик.       Ренджун задрожал, ощущая, как острые иголочки смущения атакуют щёки. Он кивнул, не в силах произнести и слова, и тогда Джемин задрал его футболку, чтобы втянуть в рот сосок, провести по нему языком. Горячее, острое возбуждение смешалось со стыдом, Ренджун закрыл ладонью рот, из которого неостановимым потоком лились хныканье и стоны, и Джемин мягко перехватил его руку, укладывая себе на голову, позволяя запустить пальцы в волосы.       — Детка, — шепнул он, заставляя Ренджуна раскрыть глаза. — Скажи, если что-то будет не так, хорошо?       И пока чужой возбужденный мозг пытался осмыслить эти слова, опустился на колени, чтобы приподнять край белой юбки.       — Только посмотри на себя, — хмыкнул Джемин, медленно обводя очертания чужого члена под тонкой полупрозрачной тканью шортов. — Такой развратный мальчик. Стоишь в этой женской теннисной форме в раздевалке, весь твёрдый и текущий.       — Я… это… — жалкий скулеж сорвался с ренджунова рта, когда Джемин лизнул широкую полоску вдоль затянутого в ткань члена.       — Ты? Что ты? — ухмыльнулся Джемин, приподнимая бровь. — Ты хочешь поговорить, или мне всё-таки продолжить?       — Пожалуйста, не останавливайся, — выдохнул Ренджун.       Слёзы скапливались в уголках его глаз от чувствительности, и казалось, что от этого сводящего с ума удовольствия его разорвет на части. Джемин жадно оглядел чужую дрожащую фигуру:       — Чёрт, ты бы знал, как много раз я думал о том, как на тебе смотрелась бы эта форма, — шепнул он, дразняще массируя Ренджуна сквозь шорты. — Я смотрел на тех девчонок из сборной, и всё думал о тебе. О том, каким хорошеньким ты бы выглядел в этой фирменной короткой юбочке: моя сладкая детка, любимый мальчик. Я сделаю тебе так хорошо, что ты забудешь обо всём, кроме моего имени, — он стянул юбку вниз, и тут же обхватил ствол рукой, закружил языком вокруг головки.       Эти влажные, стыдные звуки, внезапное острое наслаждение и нетерпеливая страсть, с которой чужой рот дарил ласку стали спусковым крючком — Ренджун вскрикнул, зажмуриваясь и до боли стискивая в пальцах мягкие волосы, толкаясь последние несколько раз перед тем, как кончить.       Колени подвели его окончательно, и Ренджун медленно опустился на пол, сталкиваясь затуманенным взглядом с чужим, чёрным и мутным.       — Детка? — позвал Джемин. — Ты в порядке? Вставай, малыш, — он помог Ренджуну подняться, усадил его на скамейку и потянулся к рюкзаку, доставая пакет.       Внутри бродили сладкие вспышки, голова никак не хотела проясняться, и Ренджун облизнул пересохшие губы, не сводя глаз с чужой вздыбленной ширинки.       — Донхёк говорил, что тут всё необходимое, — Джемин, кажется, превратился в себя прежнего.       Он вытянул пушистое полотенце, свернутые трусы, штаны и майку, заботливо откинул прядку слипшихся волос с ренджунова лба и мягко улыбнулся.       Из пакета на пол выпала маленькая пластиковая баночка, и Ренджун машинально поднял её, уставился во все глаза.       — Тебе помочь одеться? — спросил Джемин, протягивая вещи, и Ренджун глубоко вдохнул перед тем, как протараторить:       — Возьми меня.       Джемин так и застыл с одеждой в руках, его рот забавно приоткрылся.       — Что? — переспросил он, сглатывая ставшую вязкой слюну, словно не верил в то, что слышит.       Ренджуну было слишком стыдно повторять дважды, поэтому он расстелил на широкой лавке полотенце и лёг на живот, утыкаясь лицом в согнутую в локте руку и отводя в сторону ногу.       Сзади послышался сдавленный выдох, и Ренджун задеревенел.       Это было слишком?       В замешательстве он попытался подняться, но вдруг на поясницу опустилась тёплая тяжёлая рука.       — Джемин? — хрипло позвал он. — Это ничего, если ты не хочешь, я… — чужие ладони до терпкой боли смяли ягодицы, и на правой из них сжались зубы. Джемин рыкнул, заставляя Ренджуна покрыться мурашками.       — Ты знаешь, что ты со мной делаешь? — шепнул он. — Я хотел, чтобы всё было постепенно. Чтобы твой первый раз был особенным. Полгода держал свои руки подальше от такого невинного и сладкого мальчика, а теперь ты бесстыдно предлагаешь себя, — Ренджун прогнулся в спине, ощущая, как сладкое напряжение собирается в низу живота, и Джемин глухо простонал. — Чёрт, я так хочу тебя!       Его скользкие пальцы очертили колечко сжавшихся мышц, и Ренджун силой воли приказал себе расслабиться. Сам он когда-то пробовал фингеринг, и поэтому проникновение было не слишком болезненным. Джемин осторожно двигал внутри пальцами, покрывая поясницу поцелуями и слабыми укусами, он толкнулся особенно глубоко и согнул пальцы, и ренджуново тело само собой выгнулось, подалось назад. Кажется, этот жалкий и тонкий скулеж, сорвавшийся с губ, Ренджуну не принадлежал — он заставил чужое дыхание участиться.       — Ещё один? — спросил Джемин хрипло, и Ренджун кивнул, хныкая и насаживаясь на пальцы. Он снова был так близок к оргазму, но Джемин перехватил его член у основания, крепко сжимая.       — Ты кончишь только на моём члене, — рыкнул он, и Ренджун плаксиво выдохнул:       — Ну так трахни меня наконец! — и сорванно застонал, когда Джемин нетерпеливо толкнулся внутрь, тут же задавая жёсткий темп.       Каждое его движение внутри задевало ту самую сладкую точку, пульсация огненным цветком разрасталось внутри, и Ренджун всхлипнул, когда Джемин ускорился, накрыл его член пальцами, хаотично лаская. Этого оказалось достаточно, чтобы упасть за грань удовольствия во второй раз. Наслаждение ударной волной сбило Ренджуна, он задрожал в чужих руках, разбрызгивая горячие капли семени по джеминовой руке и полотенцу, срывая голос в крике, и почувствовал, как Джемин тоже приходит к финалу, простонав и толкнувшись болезненно-приятно глубоко.       — Да он вообще повернутый на своём теннисе, — хмыкнула девушка.       Она лениво крутила ракетку в руках и небрежно вытерла лоб под бейсболкой, не сводя взгляда со стройной фигуры Джемина, смотревшегося так хорошо в фирменной теннисной форме с логотипом. Он мастерски выиграл последнюю подачу и вместе с ней сет.       — На теннисе и на своём бойфренде, — улыбнулась другая девушка, присвистывая. — У тебя нет шансов.       Ренджун беззвучно усмехнулся. Он сидел в самом углу лавок около корта, где тень растущего дерева была густой и прохладной. Говорившим теннисисткам его присутствие было не заметно, зато кое-кто всегда мог разглядеть Ренджуна.       — Детка! — Джемин помахал ракеткой, солнечно улыбаясь, и тот, соскальзывая со скамейки, подошёл ближе, чтобы получить приветственный поцелуй.       У девчонки вдвойне не было шансов: джеминову любовь к теннису и Ренджуну могла перевесить лишь любовь к Ренджуну в теннисной юбке.       Впрочем, знать это им было совсем не обязательно.