Гарь

Он встал раньше сестры, но позже солнца. Обычно просыпался с петухами, но сегодня позволил себе изменить старым привычкам. Анжей выпустил на прогулку собак, зашёл в амбар, покормил ту немногочисленную живность, которая там обитала, погладил Бузину, корову по имени Пятнышко, куриц, а вот петуха гладить не стал - тот имел ужасную привычку делать вид, что всем доволен и счастлив, а потом клеваться. Затем проверил теплицы: не повредился ли фасад, сохранилась ли температура? Но всё было хорошо, зелень тихо и мирно росла в маленьком искусственном мирке. Не в первый раз Анжею в голову пришло сравнение с островом Цветов: такое же вечное лето и хрупкость обитателей. Критично оглядел подпорку под помидоры, покрепче обвязал марлей стебель, убрал пожелтевший листик, затем вышел во двор, набрал воды в колодце, подозвал собак и вернулся в дом. - Ну что же, на ферме всё в порядке, можно и нам позавтракать! - сообщил им, получив в ответ радостное виляние хвостами. Пока закипал кофе, успел положить корм всем хвостатым обитателем дома, пересекнув попытки Кабачка добраться до чужой миски, проверил самочувствие вороны и вернулся к плите аккурат тогда, когда в турке начали появляться первые пузыри. Вылил себе половину, добавил молока, вторую часть напитка оставил для Анны. После первого глотка почувствовал достаточно сил, чтобы взяться за завтрак. Надев передник, Анжей достал все нужные ингредиенты: молоко, яйца, помидоры, хлеб. Сорвал с подоконника веточку розмарина, добавил в будущий омлет и поставил запекаться под крышкой на плиту, а пока сел у окна, продолжил пить кофе и наблюдать за лесом. Все многочисленные хлопоты по дому успокаивали - ему нравилось ощущение того, что он делает что-то важное, когда готовит или убирается. Нравилось, каким чистым становился его дом. Нравилось, какими счастливыми становились его обитатели после сытного обеда. И ему невероятно нравилось вот так сидеть, пить кофе и наблюдать за безмолвным лесом, когда из-за деревьев выходят дикие олени, бежит по своим делам осенняя лиса, размеренно покачиваются ели, и медленно-медленно с неба падает снег. Он встал, выключил плиту, положил половину омлета на тарелку, вторую оставил под крышкой. Шикнул на собак, глядящих на него с мольбой, но спустя минуту всё жё дал каждой по кусочку. Поев, подкинул дров в печку, поставил греться чайник и снова сел, дожидаясь, когда проснётся сестра. Лучше всего он умел ждать, но никогда не жил ожиданием. Он прожил в мире вечного лета достаточного долго, чтобы научиться скучать по зиме, но не пропускать тепло, стремясь увидеть снег. Он старался наслаждаться каждым мгновением. Часто, правда, тосковал, что не с кем эти мгновения разделить. Анжей натянул на себя свитер, полулёг на стол, наблюдая за тем, как в облаках появляются голубые заплатки чистых небес. На острове Цветов очень редко были вот такие пузатые сизые облака, чаще всего там сиял васильковый небосклон, ну, либо чёрные грозовые тучи. Или то, или то. И обитали острова жили по правилу “либо так, либо так”. Разозлить их было проще простого, как и обрадовать, и Анжею столько раз угрожали, что он совсем разучился их бояться, но научился очень вежливо и мягко разговаривать и извиняться. Это не очень помогало, самый действенный способ избавиться от угрозы был всегда один - позвать Грана. Улыбнувшись собственным воспоминаниям, он услышал характерный звук: как радостно собачий хвост бьется о пол, а потом уже - шаги сестры. Анна появилась на кухне, зевая во все горло и поправляя пижаму. Черные жесткие волосы свились в вороньё гнездо, кожа цвета кофе с молоком казалась ещё темнее на фоне белой ночнушки. Анжею всегда казалось страшно милым, что на щеках сестры круглый год красовались веснушки: в детстве она ему говорила, что это следы от поцелуев огненных духов, а он, как всегда, безоговорочно верил. Став старше, конечно, понял, что про веснушки она наврала, но зато убедился, что от огня ей достался характер: взрывной, яркий, способный как обжечь, так и согреть. Сейчас пламя её изволило дремать. - Анжей, ты прямо с утра такой продуктивный, что мне каждый раз ужасно стыдно. - Это неправда, - улыбнулся он. - Конечно, неправда. Ещё чего, в такую рань вставать, если у меня есть брат, который сделает всё за меня! С этими словами она побежала умываться. Анжей достал тарелку, положил в неё омлет, налил кофе в чашку и разогрел на сковородке вчерашнюю булочку. Поставил всё на стол, осмотрел композицию, остался доволен результатом. Сестра вернулась уже в дорожной одежде: тёплые штаны, широкая белая рубаха, высокие меховые сапоги. Кудри она забрала в высокий хвост, чтоб не мешались за завтраком. Несколько косичек вольно свисали но бокам. - Омлет! Ура, мой любимый! - воскликнула она, усаживаясь за стол. - Когда мы плыли с острова, один кретин уронил ящик с яйцами, и омлета я не видела целую вечность. - Ну что ж, за зиму у тебя есть все шансы наестся ими так, что смотреть не сможешь. - Не угрожай мне, я ж подумаю, что это вызов! А ты уже поел? - Да, давно. Овечка покачала головой, недоумевая откуда у брата такая вредная привычка: вставать по утрам и что-то делать. Она прикончила омлет за минуту, умяв и булочку, а вот кофе пила медленно, с чувством. - Я думаю сварить кофе на ели, - сказал Анжей. - Звучит… странно. Но я за. - Значит попробую, как вернёмся. Главное, нарвать веточек по дороге. - Так да, поехали уже, а то по темноте плестись будем! Бузина нас на спине увезёт или лучше на санях? Анжей задумался на несколько секунд, взвешивая все за и против, а потом ответил: - Возьмем сани. Мало ли, что купим, или решим дров набрать. - Отлично! - Анна встала, собирая посуду. - Ты тогда иди запрягай, а я помою тарелки. Снарядить Бузину в поездку было несложно - олениха была спокойной, покладистой и все махинации с собой воспринимала стоически. Собаки было возбудились от предвкушения прогулки, но быстро утихли под строгим голосом хозяина. Яблочко легла на землю, прижимая уши, а вот Блинчик недовольно заурчал и отвернулся. - Спокойно, дружок, - сказал ему Анжей. - Поедешь в санях, если что. Он знал, что всё расстояние до деревни Блинчик пробежать не мог из-за хромой лапы. Когда-то давно его лягнул олень и пса вышвырнули на улицу, а Анжей его подобрал, долго лечил, но так до конца и не смог исправить недуг. Впрочем, Блинчик на судьбу не жаловался и в забеге на короткие дистанции ничем не уступал своей здоровой хвостатой подруге. Повозка была готова, финальным аккордом на рога Бузины были повешены колокольчики, а олениха вознаграждена за терпение яблоком и ласковым хлопком по шее. Анжей вывел её из стойла, запер ворота, укутался в шрем, надел варежки и крикнул: - Анна, мы готовы! Сестра выскочила из дома, заперла дверь. - Проверь, чтоб дверца для зверей не захлопнулась, - попросил Анжей. Анна встала на колени, толкнула туда-сюда маленькую дощечку, открывающую небольшой лаз. - Не боишься, что тебя так ограбят? Сюда я бы пролезла. - Чего там грабить? Разве что Кабачка утащат, да и то я уверен, что этот котяра любого грабителя одной лапой завалит. - Что правда, то правда, - кивнула сестра, забираясь в сани. - Он тяжелый у тебя очень. Ты бы его на диету посадил. Щёлкнув поводьями, Анжей направил сани к дороге. Снега за ночь навалило по колено, поэтому Бузина двигалась медленно, но шаг за шагом ускорялась. - Посадил как-то. Он начал цыплят душить в отместку. Нет уж, пусть будет лучше толстым, а в курятник не лезет. Распогодилось, и лазурное небо засияло над дорогой. Белоснежный лес выстроился стеной, пели птицы. Анна болтала, рассказывала о лете, Анжей слушал и подгонял Бузину. Собаки носились кругами, а, устав, запрыгнули в сани, демонстративно зевая. - Говорят, там на берегах Доврича жили совы. Да, их там было так много, что людям пришлось уйти, - сказала Анна. - Они были агрессивными? - Ну, не то, чтобы, но ты знаешь, как это бывает: посмотрят на людей и всё - пиши-пропало. Они своим взглядом так чуть ли не всю деревню увели. А потом девались куда-то. Жители Доврича об этом умалчивают, но я видела огромные перья в некоторых домах…. - Да ну! Даже баши не могли сов победить. - Ну, выходи из дома раз в декаду - ты и куропатки не застрелишь. Анжей на упрёк не ответил - как раз заметил на горизонте первые дома. Он любил деревню, хотя и появлялся в ней редко, и знал, что жители деревни ему благоволят. Отстранённо, конечно. Перешептывались, не юродивый ли, случаем, тот мужик с фермы? Нет? Ну ладно. Всё равно странный, но хороший, кажется. Иногда думал, что стоило бы почаще приезжать, чтобы завести друзей, но как-то не складывалось. - Ну, какой план? - спросила Анна, скидывая капюшон. - Уши замёрзнут, - предупредил её Анжей. - Не замерзнут, мы сейчас в тёплое место заедем, в таверну, например, всё равно вся жизнь и информация там, в том числе и о вакансиях. - Ну вот тебе и план. Он направил сани в сторону местной таверны под названием “Дубовый лист”. По дороге с ними здоровались местные жители, а брат с сестрой приветствовали их в ответ. Какой-то мальчишка выскочил прямо под копыта Бузины и гневного крика Анны испугался больше, чем риска быть раздавленным. - Ты что, припадочный?! Как можно не заметить целого оленя?! - кричала Анна, а мальчик пятился, бледнел и бормотал слова извинения. Анна фыркнула и тут же заулыбалась, увидев нужный дом. Дёрнула брата за рукав: - Смотри, вон “Дубовый лист”! - Я знаю, Анна. Я тут всю жизнь живу. - А, точно. - Зачем ты накричала на бедного мальчика? - Слушай, ну, если ему так надоело жить - пускай встречается со смертью не с нашей помощью. Анжей подвёл сани к самому входу таверны, накинул поводья на столб, приказал собакам ждать и вошёл вместе с сестрой внутрь “Листа”. Помещение было довольно тёмным - его построили давно, когда окна ещё делали слишком маленькими, дабы сохранить тепло. На стенах висели картины, изображающие сказочные сюжеты, брёвна в стенах потрескались, с потолка свисали пучки трав, которые хозяйка добавляла в стряпню. В углу сидели трое мужчин, играли в нарды. Хозяйка по имени Хлома подметала пол. Услышав посетителей, она резко подняла голову и лицо её озарилось простодушной улыбкой. Она всегда казалась Анжею очень приятной и родной, эдакой доброй четвероюродной тётушкой: широкое лицо, серые добрые глаза, дородная фигура, румяные щёки и постоянное тепло в голосе. - Лапушка мой, - сказала она, обращаясь к Анжею, - нужто зашел! Ну наконец-то, а то всё сидишь там у себя как сыч и не видно-не слышно. А это кто? Ах! Неужели наша Чёрная Овечка вернулась! Иди сюда, милая, дай я тебя обниму! Хлома кинулась выполнять свои любвеобильные угрозы. Пока Анна вежливо отвечала на бесконечные вопросы о своём житие-бытие, Анжей хотел было спросить про работу, как вдруг один из мужчин за столиком повернулся и громко сказал: - Ба! Да это же Анжей! Что, конопатый, пришёл закладывать мамкины украшения? Прикрыв глаза, Анжей медленно-медленно вдохнул. Повернулся к говорившему. Мужчина шёл к нему, неприятно ухмыляясь. Небритый подбородок, бегающие глаза, грязная рубаха и широченная улыбка - ничего из этого не прибавляло ему очарования. Он подошёл, закинул руку Анжею на плечо, но тот отпрянул, жестом попросив не делать так больше. - Эй! - подала голос Анна. - Что ты творишь? - Оооо, нет, это я бы хотел узнать, что этот рыжий творит. Где наш дом? - Это наш дом. Мой и Аннин, - тихо ответил ему Анжей. - Ух, да ну, что то-то твоя мама с нами не о том говорила. Голос сестры был оглушительным. Она вышла вперёд, уперев руки в бока, вздёрнула подбородок и заглянула коллектору прямо в глаза, хотя и была ниже на целую голову. - Послушай-ка сюда! Все долги мы отдадим, но сейчас отвали от нас! Ты ничем не поможешь, если будешь тут стоять и угрожать, ни денег не получишь, ни дома, ничего! Только нарвёшся, и всё. Мужчина осклабился: - На кого нарвусь, на тебя? Овечка сделала шаг вперёд. - Да, на меня. И тебе не понравится! Ты знаешь… - Так! - хозяйка трактира ударила метлой, привлекая внимание. - А ну-ка прекратить! Ещё мне не хватало тут ссор, хотите драться - деритесь на улице, а тут либо ешьте-пейте, либо тихо идите, понятно? Мужчина фыркнул, наклонился, прошептал: - У вас времени до весны! - и, развернувшись, ушёл за игровой стол. Анжей потянул сестру за локоть, утягивая в другую сторону, к стойке. - Простите, Хлома, мы не хотели шуметь. - Ничего, золотце, я понимаю. Понимаю, как вам тяжко сейчас приходится. Мама твоя, и твоя тётка, Овечка, конечно, маху дала, пусть Маяк ей светит вечно, но вот так вот ввязываться в долги… На эту тему говорить совершенно не хотелось, поэтому виновник торжества перевёл тему: - Ну да, мы собственно об этом же… Хлома, может, вы знаете, есть ли в городе работа? Для меня и для Анны, - он обернулся на сестру, которая всё ещё метала молнии в игровой угол. - Не называй меня Анной при других, - проворчала сестра. - Сколько раз тебе это повторять? - Прости. - Чего прощать, просто говори по-нормальному. Протирая тарелки, хозяйка задумалась на секунду, но покачала головой. - Милый, боюсь, нет, зимой-то какая работа… Вот после Мёртвой Метели уже можно думать, да там уже весна. Это вам в город надо. - Дак пока до него доедешь. - Ну да, ну да, - закивала Хлома, с энтузиазмом подтверждая безвыходность ситуации. - Да и тем более такое событие, кто сейчас будет о работе думать, они себе новое развлечение нашли, а их зимой не так-то много, сами знаете. Тут Анна оживилась. Перегнулась через стойку: - Чего? Какое событие? - Ах, ну точно! Вы же не в курсе совсем, чего это я... В общем, - она понизила голос, хотя с такого расстояния игроки их вряд ли бы слышали, - в общем, у нас тут теперь баш! Сказав это, она победно посмотрела на гостей, с видом “ну что, не ожидали?” и скисла, не заметив бурной реакции. - Чего?.. - спросила Овечка. - Ну, баш. Эти люди-духи с острова Цветов, виновники Жатвы. Вы что, ребятушки? - Да не, мы знаем, кто такие баши! Мы не поняли сути. - А... - Хлома поставила тарелки и принялась вытирать стойку, рассказывая. - В общем, наведался к нам баш, с клычками такими смешными, как у хорька совсем. Чернявенький. Приходит и говорит - представляете? - говорит: “Ну острова Цветов больше нет, я тут жить буду, в порту! Выделите мне бочку!”. А все сначала не поверили, про них же говорили всё, что страшные как смерть, и Свет могут съесть на раз-два, а этот нет, юноша симпатичный и безобидный. Ну он и поселился в бочке, кажется. Не знаю, говорили, что они страшные, но этот вроде мирный. Рыбу ловит. У нас мужики думали было его побить, да что-то всё не решаются. Анжей, хмурясь, пилил взглядом стойку и пытался вникнуть в происходящее, раскладывая всё по полочкам. Он никогда не отличался быстротой реакции, но тут потерялся совсем. Анна тихонько погладила его по плечу, возвращая в реальность. - А давно он пришёл? - Ну, пару дней. - О, здорово! Я хочу с ним поговорить, можно? - Да кто ж запрещает! Он на пирсе, в бочке. В какой не знаю, но думаю, вы поймете. - А местные как? - Ну как-как? Взрослые сторонятся, детишки тянутся. Он сам не очень дружелюбный, мне кажется. Но нам-то что, пусть живёт, лишь бы никого не съел. Тут в Анжее начала расти тревога, стремительно и бесповоротно стала крутиться, как вихрь где-то у рёбер. Он не мог понять, как так вышло: что значит, что острова больше нет? Как баш поселился среди людей? Это же абсурд какой-то! Может, соврал? Да, баши ещё те лгуны, наверняка соврал, но всё же надо понять, надо узнать... Но легче это было выяснить у первоисточника. Развернувшись на каблуках, он сухо попрощался с трактирщицей и пошёл прочь так быстро, что Анна еле-еле за ним поспевала. Отвязал Бузину, прыгнул на сани, свистом подозвал собак и поехал к берегу. Анна успела вскочить на подножку. - Знаешь, ты мог и подождать! Он никуда в своей бочке не укатит! - Знаю, но я волнуюсь. Сестра похлопала его по спине. - Я понимаю, но рано. В смысле, ладно, я не понимаю. Какой-то безумный баш тебя так волнует? Или ты со всеми так крепко подружился? Дома и прохожие проносились мимо. Желание ударить поводьями было велико, но возница понимал, что это бесполезно и опасно, поэтому сдерживал и себя, и оленя. - Дружил я с ним или нет - это не важно, если произошла беда. - Сколько декад жили, причиняя беды другим… - начала было Анна, скрестив руки на груди, но впереди уже показался пролив. Ветер тут же напомнил о себе, бесчестно сбивая капюшоны и пробираясь под пальто. Бузина недовольно тряхнула головой, издав перезвон. Собаки прижали уши. Анжей привстал, осматривая причал. Всего три помостка, ряд лодок, шлюпок и маленьких корабликов, а чуть дальше - рыболовные снасти и бочки. Направил сани туда, слушая, как Анна говорит, указывая на белый кораблик: - Вот это “Чайка” Шема. Я на ней приплыла. Они ехали по дороге вдоль рыбаков, отправляющихся в море. Мужчины и женщины с обветренными лицами, зоркими глазами и мозолистыми ладонями, одетые в тюленьи шкуры, защищающие от капель и ветра, перебирали сети, толкали лодки и заматывали удочки. - Эгей! - крикнула Анна им. - Не видали тут бочку с башем? Рыбаки переглянулись и дружно указали вдаль. Проехав ещё минут десять, Анжей и Анна оказались в конце причала и, заодно, деревни: здесь уже начинали возвышаться недружелюбные серые скалы, облепленные водорослями и ракушками. Каменный берег принимал в свои объятия мёртвую утварь: дырявые лодки, скелеты корабликов, сломанные паруса, худые сети и, конечно, бочки. Сани остановились: дорога закончилась, а вода слизывала снег с пляжа. Мерный шум волн и визгливый чаячий крик - вот и всё, что было живого в этом тупике. Брат с сестрой переглянулись. Затем Анна спрыгнула с саней, огляделась. Пожала плечами, сложила варежки рупором и крикнула: - Эгей! Баш в бочке! Ты тут? Ответа не было. Блинчик и Яблочко гонялись за чайками среди лодок, но больше - ни движения. Анна попыталась ещё раз: - Слушай, нам очень надо с тобой поговорить! Мой брат очень волнуется за ваш остров, а времени смотреть в каждую бочку у нас нет! И снова лишь вой ветра и далёкие крики рыбаков в море. Анжей сжал кулак: неужели не успели? Или ошиблись? Он смотрел на море, на его мерные волны и глубокую синеву и не понимал, как оно может оставаться таким спокойным в этой ситуации. Внезапно собаки прекратили свою игру и замерли, уставившись на какую-то тень. А тень не обращала на них никакого внимания, да и уже, выбравшись из-под завалов, не была тенью, а была юношей не старше двух декад отроду. Небольшой рост, правильные черты лица, раскосые черные глаза… Анжей узнал его сразу, даже вспомнил имя: Орсин. Много с ним не общался, лишь периодически наблюдал за его танцами на поляне да встречал в Дереве-Дворце. Баш подошёл к ним лёгкой походкой, не без тени улыбки. Одет он был легко: рубаха, бриджи и тканевые ботики, но, казалось, никакого дискомфорта по этому поводу не испытывал. Это было делом обычным: баши не очень-то были чувствительны к погоде. Встал в метрах двух и впился взглядом в пришельцев. Анна присвистнула. - Да уж!.. Что она этим хотела сказать Анжей не понял. Сделал шаг вперёд. Орсин отступил. - Маяк горит! Орсин, ты помнишь меня? Меня зовут Анжей, я жил у вас где-то… не знаю, на самом деле, сколько времени прошло. В общем, я жил при короле Гране. Баш-Гране. - Ааааа… - оскалился баш, блеснув небольшими клыкам. - Щенок Его Величества! Помню твою огненную голову. Голос у него был с хрипотцой, а улыбка придавала схожести с хорьком. Анжей привык, что баши быстро теряли внешнюю миловидность, стоило им открыть рот или перестать заигрывать с собеседником, а вот Анна от такой перемены поморщилась. - Подбирай слова! Звучит не очень приятно, - сказала она Орсину. Поднырнув, словно рептилия, баш приблизился к ним, всё так же улыбаясь. Перевёл угольные зрачки с брата на сестру и спросил: - Что вам надо? Вам что-то от меня надо? Нет? Тогда я ухожу... - Нет, постой… Скажи, пожалуйста, что случилось с островом Цветов? Почему ты тут? Губы Орсина искривились: - Он сгорел. Я тут, потому что некуда идти, и я люблю море. На этой фразе баш развернулся и пошёл обратно на пляж, а Анжей наблюдал за удаляющейся фигурой и пытался понять… Сгорел? Как остров Цветов мог сгореть? Он окружен морем, они не разводят огня! А что с башами? А что с Граном? Он пытался задать все эти вопросы Орисну, но никак не мог начать говорить: всё новые и новые страшные мысли посещали голову и сдавливали горло. По счастью, Анна была проворнее, в два прыжка она догнала баша и встала прямо перед ним. Юноша зашипел и отшатнулся. - Э, нет, погоди! - Я ответил на все ваши вопросы! - И мы тебе за это благодарны, но не мог бы ты рассказать… м... подробнее? - Что? Яблочко и Блинчик подошли к хозяину и сели у его ног. На баша они внимания не обращали. Анжей машинально погладил их, подошел к сестре. - Пожалуйста, Орсин. Я очень волнуюсь. Отсупив ещё на шаг, Орсин прорычал, заламывая руки: - Что ты волнуешься? Зачем ты волнуешься? Зачем волноваться, если уже ничего нет?! Остров загорелся весь, и всё! - Но он же огромный! - воскликнул Анжей. - Вот огромный и загорелся! Анжей сжал кулаки. Разговаривать с не-людьми, это, конечно, целое искусство. Искусство, которым Анна не владела, а потому начала раздражаться. - Ты можешь просто и по-человечески сказать, что случилось? Тут Орсин начал смеяться: - Не могу! Я же не человек! - Да чтоб тебя... -выкрикнула сестра, но Анжей успел её прервать, положив руку на макушку. Прошлая её ссора с башем закончилась не слишком хорошо, и повторения не хотелось. - Орсин, - начал он как можно мягче и вкрадчивые. -Скажи, пожалуйста, если остров Цветов сгорел, то как ты тут оказался? - Я сбежал через дверь! - А остальные? - А остальные не сбежали. Ну… - он на секунду задумался. - Не все. Кто-то сбежал, кто-то не сбежал. - А Гран? - голос чуть дрогнул. - Какой Гран? - поднял брови Орсин. - Король Ваш, Его Величество Баш-Гран. Я же только что говорил. - Ааааа, этот! Нет, не сбежал. Он сделал так, что мы могли сбежать и сгорел. Анжей закрыл глаза. В один миг весь его мир наполнился только шумом волн, а всё остальное перестало существовать, и одна-единственная мысль билась в голове, повторяя сердечный стук. «Как глупо». Он почувствовал только, как Анна дёргает его за рукав и обращается к башу: - Так, а ты видел, как он сгорел? - Что? - Король! - Нет! Я же ушёл, говорю же! Вы вообще слышите? - То есть ты сбежал, он остался там и ты, не видя, говоришь, что он сгорел? - Да! - Да что ж ты как… - Но был же огонь! Анна застонала, возведя очи к небу. Анжей глубоко вздохнул, отогнал страх, змеёй бегущий по позвоночнику, выпрямился: - Орсин! Послушай, это важно. Где остальные баши? Из тона Орсина можно было выжимать по скляночкам яд: - Сго-ре-ли. - Да нет, те, кто выжил. - А! Не знаю. Ушли. - Ладно. Тогда послушай: как ты думаешь, мы сможем попасть на остров Цветов? - Не знаю. Я могу уйти? Вы мне надоели. - Нет, подожди. А ты можешь показать, где ты вышел оттуда? - Могу! - Спаси… - Но не хочу. Мне и в бочке нравится. Анна вскрикнула и пнула гнилую доску. Та разломилась напополам, обнажив гнилое нутро. - Анж, я теперь понимаю, почему у тебя такое терпение! Неужели там каждый вот такой вот? - она указала на Орсина. - О да, - угрюмо отозвался Анжей, бегло вспоминая свои диалоги с чудесными представителями этого народца. Практика помогла ему отыскать слова: - Хорошо, Орсин, я понимаю, почему ты не хочешь. Давай так:ты нас проводишь, а мы тебе что-нибудь за это дадим? Подобное предложение сразу заинтересовало баша. Он задумчиво прищурился, почесал подбородок, критично осмотрел людей, затем сани и, спустя целую вечность молчания, ткнул пальцем в колокольчики на рогах Бузины. - Хочу их! Они железные? - Нет, медные. - Тогда точно хочу! - Договорились. Я тебе их отдам, когда покажешь нам место, хорошо? Баш кивнул и с лёгкостью прыгнул в сани. - Только давайте быстрее, а то мне с вами неприятно! - заявил он. Анна устало потёрла лоб. - Вот и работёнка для нас, Анжей. - Анна, прости, но… - Да я всё понимаю, - она пихнул его локтём в бок. - Поехали уже. Кто я такая, чтоб менять путешествие на таинственный остров Цветов на подработку чистильщей рыбы? Анжей благодарно ей улыбнулся, залез на сани и взмахнул поводьями. Погода вела себя совершенно нечестно по отношению к Анжею: в то время, как в нём зарождалась тревога и мерно стелилась печаль, приготовив его к будущему (если-ничего-не-получится) трауру - в это время на небе издевательски сияло солнце, а в ветвях радостно пели птицы. А ему хотелось кричать: “Нет, что вы! Это неправильные декорации, нужен буран, нужна гроза, я не знаю, что мне чувствовать, когда вокруг так хорошо, а мне так плохо!” Анна пыталась отвлечь его разговорами, но отвечать совершенно не хотелось. Любая его попытка ответить оборачивалась очередным “да-да”, и голос Орсина эхом звучал в голове. “Сгорел”. “Сгорел”. “Сгорел”. Анжей поджимал губы и старался унять дрожь в руках. Больше всего на свете ему хотелось помчаться туда за секунду, открыть дверь и понять, что баш соврал ему, посмеялся, поиздевался. Что-то, а делать пакости они любили. И всё же понимал, что это не так. Живое тому доказательство сидело в санях и смотрело в небо. Никто никогда не выпустил бы баша с Острова Цветов. Гран никогда бы этого не позволил. Это было запрещено. Орсин не говорил с ними, игнорируя большинство вопросов и фраз, но один-едниственный раз ответил Анне: - Так Жатвы не было потому, что всё сгорело? - Да. - Понятно, - ответила она, но развивать тему не стала. Они ехали на протяжении нескольких часов, минули две деревни, огромное кукурузное поле и снова въехали в лес. Солнцу надело светить, и оно укрылось за горизонтом, оставив только темноту, звёзды и спутники. Снег искрился, стало холодать, и Анна накинула на себя и на брата одеяла. - Вот тут! - резко сказал Орсин. Анжей немедля остановил сани. Собаки тревожно навострили уши, а возница огляделся: они были посреди нигде, только голый лес да прямая дорога. Подумав, что упускает что-то, посмотрел ещё раз, но так и не смог разглядеть ничего особенного. - Тут ничего нет! - озвучила Анна его мысли. - Как нет! Вот же, лес! - возразил баш. - Лес-то есть, а острова Цветов нет. - Дура, его тут и не будет! Он за деревом! - Подбирай выражения, а то отрежу уши! Повернувшись к сопровождающему, Анжей спросил: - Хорошо. Мы просто не можем увидеть то самое дерево. Ты можешь нам показать? - Да, но тогда я хочу два колокольчика! На такую цену они и договорились. По указу баша слезли с саней и пошли в лесную темноту, проваливаясь по колено в сугробы и огибая тонкие берёзовые стволы. Ветер тоскливо завыл в ветвях, синеватое свечение ночи позволяло разглядеть еле заметную тропу, проложенную кем-то давным-давно. Шаг вправо, шаг влево и провалишься по пояс. Анжей то и дело оборачивался на дорогу, чтобы не терять из виду сани и фонарь. Анна достала из-за пазухи кинжал и крепко сжала в ладони. Когда свет огня стал еле заметен, Орсин остановился. - Вот! Он указал на две совершенно неприметные жухлые берёзки, жавшиеся друг к другу кронами, но оставившие достаточно места у основания, чтобы туда мог пролезть человек. - Там же ничего нет! - сказала сестра, сделав круг почёта вокруг деревьев. - Есть. Надо пройти между ними и будете на острове Цветов. Если переход ещё работает. Если уже не работает, то не знаю. Может и не работать, потому что… - Всё сгорело, да-да, мы помним. Баш обиженно надулся. Анна махнула рукой. - Ну, тогда покажи нам. А то уйдешь, а мы будем до рассвета туда-сюда ходить как дураки. Сделав два прыжка, Орсин третьим влетел в проход между деревьями и пропал. Анжей заглянул в проём, обошёл берёзы кругом, робко просунул руку туда, где исчез юноша, но ничего на произошло. Он запомнил свой переход не так, поэтому факт исчезновения казался ему удивительным. А вот Анну он просто поражал. Она стояла, открыв рот. - Ого! - воскликнула она. Хотела сказать что-то ещё, но тут Орсин снова вывалился на снег так быстро, что никто не заметил, как он это сделал. Выглядел баш неважно: побледневший, осунувшийся и вялый. - Нет, нет! - сказал он с оттенком страха. - Я больше не хочу это видеть, я ухожу. Сами идите, я всё показал. - Спасибо тебе, Орсин. Можешь забрать два колокольчики. - Пока-пока! - сказала Анна, не отрываясь от изучения берёз. Развернувшись, Орсин побрёл сквозь снег обратно к дороге. Двигался он медленнее, чем раньше, и было видно, что ему надо отдохнуть, но всё равно баш упорно шёл к своей смешной награде. - Что с ним? - спросила Анна. - Гран говорил, что всегда такие вот переходы истощают человека. Ну или баша. Что-то вроде равновесия. - То есть нам там будет тоже плохо? - Ага. - Хм. Слушай, Анж, а ты уверен, что оно нам надо? Так, ладно, не смотри на меня так, я понимаю, что мы в любом случае пойдём. Просто я не хочу… - она отвела взгляд. - … чтобы ты разочаровался. Анжей тоже не хотел. Каждый раз, когда здравый смысл шептал ему слово “сгорел” - страх поднимался в животе. Но он не мог бросить своего друга в неизвестности, даже если тот когда-то бросил его. Приказав собакам сидеть и ждать, он протянул сестре руку. - Анна, мне надо пойти. - Ну тогда пошли. Она схватила брата за ладонь, зажмурилась и первой шагнула в проём, а Анжей не закрывал глаз, и белый свет ослепил его.