Гарь

Зима была немилосердна к Прибою: тот, кто строил деревню мог бы догадаться, что размещать её на открытом скалистом утёсе у моря не лучшая идея. Улицы нещадно продувало, жители укрепляли заборы, делая их выше и плотнее, но между домами приходилось передвигаться короткими перебежками, спасаясь от пронзительного ветра. Вражку утешало одно: к ней приходили чаще, чем она к кому-то. Поэтому, глядя на очередного продрогшего бедолагу, семенящего к её домику, тут же ставила чай и готовилась принимать гостя. Приходили к ней не так уж много, и просьбы их почти не отличались от просьб городских жителей: вылечить зубную боль, погадать на судьбу, занозу из пальца вытащить, порчу снять… Обычные просьбы обычных людей. Свой крохотный домик Вражка полюбила сразу, как только подмела пол и смахнула пыль с шкафов: белые стены, небольшая печка, узорчатые длинные ковры, скрипучие половицы, пучки сухих трав под потолком, где шёл венок нарисованных синих цветов, а на шторах красовалась руническая вышивка. Спальня была и кухней, и прихожей с единственным окошком, смотрящим на лес. До уборной приходилось бегать через двор - это был существенный и холодный минус, но ведьма быстро смирилась. Ухаживать за садом был не сезон, поэтому Вражка посадила на подоконнике мяту да розмарин и шептала каждый вечер им приятные слова для быстрого росту. Персок отправился жить в общее стойло к другим оленям и выглядел по этому поводу абсолютно счастливым. Вражка навещала его время от времени, приносила сахарок и плату за аренду места и корм (монета за сезон - сущий пустяк, мешок картошки дороже стоит). Местные к новенькой быстро привыкли: начали приносить гостинцы, останавливать на улице, чтобы поздороваться. Плохо не относились - боялись проклятия. Дети клянчили фокусы, взрослые - скидку. Мэрна периодически выслушивала об успехах, поила чаем и отправляла восвояси, но сильно не интересовалась - всё занималась своими разработками по улучшению, настолько же скрытыми, насколько нереальными. Больше всего Вражка сдружилась с той самой женщиной, что указала ей дорогу в первый день. Её звали Лида, она была женой Ерина и матерью двух шкодных ребятишек -Димы и Горна. Лида отличалась очаровательной птичьей миниатюрностью, мальчишеской стрижкой, огромными глазами и громовым голосом в моменты ругани на детей или на мужа. Остальное время она хихикала колокольчиком. Ведьма очень быстро нашла с ней общий язык, как с и большей частью Прибоя - улыбалась всякому прохожему, делала маленькие подарочки, с удовольствием болтала ни о чём, присутствовала на посиделках в таверне и пела баллады в унисон. “Постой же путник, не спеши Там, в старом доме - ни души. Иди на свет, тебя там ждут От тьмы укроет Калахут”. Можно сказать, она была довольна. Конечно, попадались и ворчливые клиенты, и неудачные дни, и в такие моменты Вражка долго сидела у окна, смотрела на лес и старалась не отчаиваться: это хорошее место, где она может остаться надолго, не мотаясь между работами, не тоскуя о давно ушедшем, и не мечтая о великом. Здесь хорошо. Ещё бы не дуло так сильно, но она же ведьма - может, и с ветром сможет договориться?..” Как-то зимним вечером они с Лидой сидели во Вражкином доме. За окном бушевала вьюга, у Лиды дома бушевали дети, так что женщина решила укрыться от обоих стихий у подруги. Они пили медовуху с травами, грелись у печи, сидя на лавке, и болтали обо всём на свете. Лида попутно вышивала сорочку для Димы, Вражка мяла в ступке травы. - Спасибо тебе! - щебетала Лида. - Я не знаю, что делать, если Ерин опять разболеется; я просто ну никак не успею и всё по дому делать и этих шалопаев грамоте учить. - А чего не в школе? - Так учитель их, господин Людит, поехал к хворающему брату в Подосинки да так и остался там до весны, говорит, что один брат не справится с хозяйством, совсем плох. Поэтому пока сами учим, а весной Людит вернётся и снова туда пойдут, а я хоть выдохну, а то невозможно уже: учатся дома, отдыхают дома, работают дома - шум, гам, а спать когда? А с мужем наедине оставаться? - Ну, ты иногда можешь их сюда приводить - я присмотрю, - протянула Вражка, втайне надеясь на отказ. Выдохнула, когда Лида покачала головой: - Не, куда тебе - под снос дома? Я всё пытаюсь уговорить их бабку присмотреть, да только там довести ещё надо, а это Любки - соседняя деревня. Ух. Ладно. Люблю я их - не могу, так и придушить иногда хочется! Она большим глотком осушила бутылку с медовухой. - Враженька, а у тебя ещё есть? - Есть-есть, - ведьма открыла погреб, зажгла свечу и спустилась в холод и мрак. Бутылки, оставшиеся от предыдущего хозяина, покоились прямо у лестницы. Вражка протянула парочку наверх, а юркая Лида их тут же перехватила. Ножом откупорила пробки, поставила на пол одну - для подруги. - Может, хочешь сыра? - предложила Вражка. - Оооо, да, спасибо! Давай я помогу тебе нарезать? - Да не надо, я сама. Пока при свете свечи ведьма возилась с доской и красивой раскладкой еды, героическая мать и жена продолжала болтать: - А тут давеча - представляешь? - попросились в лес пойти. На охоту! Я им говорю: какая охота, остолопы, вам ещё и декады нет, ну вот Диме весной будет, но это не в счёт, а отец ваш лука в жизни не держал! Вот откуда у вас такая идея,спрашиваю, а они мне, мол, Брович сказал. Ну да, Брович-то конечно, как пинту браги выпьет, так и не такое скажет, ага! Я в их возрасте дома сидела, книжки читала, и не шлялась по всяким лесам и облавам! Держу пари, и ты тихноей была! Вражка отложила нож. Да, конечно, тихоней: всего-то разрушила темницу и освободила какого-то древнего короля, четь не спалив половину леса, но на охоту не ходила. Но сказала: - Ой, да у нас-то даже лесов таких не было! Ну, то есть я много ездила с папкиным караваном, но в лес не сбегала, конечно. В основном обедом занималась. Лида пошаркала ножкой, поглубже закуталась в шаль. - А ты тогда тоже колдовала? - Не, тогда ещё не умела, позже учиться начала. - Наверное, ты была нарасхват у других детей. Я бы точно в детстве за юной ведьмой хвостиком ходила. - Да какое там, - отмахнулась Вражка. - я так погрязла в этом всём, что совсем от друзей отстранилась, а они как поняли, что я духов вызывать не умею - так сразу забыли про меня. Лида кивнула. Запустила пальцы в короткие волосы и зачесала назад. - Понимаю. Все мои знакомые ворожеи тоже были… в стороне от людей. Даже непонятно, от кого это идёт, кто кого сторонится, но тяжело, наверное. Но хоть польза в вашем волшебстве есть. - О, конечно, есть! - согласилась Вражка. - Нигде без работы не останусь. - Но с другой стороны… - подруга икнула. - В сказках вы на метле умели летать. - Ну, это не сказки. Но я бы хотела летать на метле, хотя сомневаюсь, что это удобно. Они досидели остаток вечера, непринуждённо болтая о хозяйстве, мужчинах, женщинах, сплетничая о местных, а потом Лида убежала, кутаясь в шрем и пальто. Спьяну она слегка запуталась в непростой конструкции одежды, и Вражка помогла ей и голову в капюшон просунуть, и нос укутать, и накидкой плечи и шею прикрыть. От предложения проводить до дома Лида отказалась, аргументировав тем, что у ведьмы завтра работа, а до Лидиного дома тут два шага (что было правдой). Проводив подругу и пробормотав над ней пару заговоров, Вражка умылась, допила остатки медовухи и легла в постель. Огонь в печи полыхал вовсю, и ведьма смотрела прямо в пламя, стараясь разглядеть какой-нибудь знак или предсказание. И перед тем, как сомкнуть глаза, окончательно погружаясь в сон, ей показалось, что в языках пламени мелькнул силуэт собаки. Утро выдалось морозным и солнечным. Толстые снегири восседали на заборе ведьминого дома, явно ожидая подачки, жители Прибоя ехали на санях к окраине леса собирать хворост, детишки резвились и лепили снеговиков, а затем устроили “княжеское побоище”, но вместо пращей использовали снежки. Вражка улыбнулась чудесному дню. Она страшно любила солнце. Умывшись и одевшись, быстро позавтракала яичницей и хлебом, заплела косу, надела амулеты и, утеплившись, пошла на вызов. За ночь снега привалило, так что идти по дороге было сложнее, чем обычно, но всё же через четверть часа ведьма была у нужного дома. Дом принадлежал cтарухе Жаге, шумной и алчной тороговке пушниной, которая всю свою семью впрягла в семейное дело и каждый день отправляла на охоту на потенциальный товар. Вражка встречалась с ней только один раз мельком, в таверне, на общем собрании. Она позвонила в колокольчик. Залаяла собака, но ответа не было. Тогда ведьма аккуратно открыла калитку, убедилась, что пёс привязан и прошмыгнула к входной двери. Постучала. Нет ответа. Недовольно хмыкнув, Вражка толкнула дверь и чуть не упала внутрь прихожей, но кое-как устояла. Ей открылся вид на целый склад меха: он лежал на мебели, висел на стенах, покоился на полу... Казалось, весь дом был просто гигантским пушистым зверем. Внезапно одна шкурка отделилась от стены и пошла прямо на гостью. Взвизгнув, Вражка тут же отругала себя: это всего лишь кот! Пушистый серый кот, который начал доверчиво тереться о ноги. Вражка погладила животное, крикнула: - Госпожа Жага! Вы дома? Из глубин мехового княжества что-то неразборчиво ответили и Вражка пошла туда, ласково отодвинув кота с пути. Единственное, что не было обито шкурками - двери, и за одной такой как раз сидела пожилая женщина. Она устроилась на кресле-качалке, вся в мехах, качалась туда-сюда и буравила маленькими глазами гостью. - Аааааа, свежая кровь, - прошепелявила она. - Горит Маяк! - Да и пусть себе горит…. Ты же ведьма, да? - Да. Вас что-то беспокоит? - Ну конечно, раз ты тут! У меня живот болит третий день, ужас. Из уборной не вылезала сутки, вот сейчас просто сижу и мучаюсь. Вражка поставила сумку на пушистый стол и начала доставать склянки и пробирки. - Что принимали? - Чай зелёный и отвар из ромашки. Покачав головой, Вражка протянула женщине мешочек: - Тут тысячелистник, аир и фенхель. Заваривайте его, дайте настояться и принимайте три раза в день. Торговка схватила мешочек, понюхала и убрала куда-то в закрома. Почмокала губами, что-то промычала себе под нос, затем рявкнула: - А заговор? Все же знаю, что трава без заговора всё равно, что твой чай! Вражка натянуто улыбнулась, скрывая раздражение: как часто ей приходилось сталкиваться с этим предубеждением! Нашептываниям и пассам люди верили больше, чем вековой практике травников. Но клиент всегда прав, даже если хочет быть обманут, так что ведьма достала пучок трав, подожгла его, обошла вокруг торговки три раза, пробормотала “пусть здоровье в это тело вольётся, а боль покинет! Пусть Свет этой женщины засияет сызовна!” Затем, глядя на посветлевшие лицо больной, начала собираться, попутно гадая, сколько ей заплатят. Торговка тоже гадала, доставая из кошеля монеты, думая и убирая их обратно. - Так, милочка. Двух монет хватит? Ведьма нахмурилась. - Двух… - Две монеты и ценный совет. - Может, три монеты, а совет по дружбе? - пошутила Вражка, но наткнулась в ответ на такое кислое лицо, что тут же стушевалась. Жага глядела на гостью с убийственным прищуром. - Две, и я позову тебя в следующий раз! Торговалась она так, будто в деревне большой выбор ворожей. Но что же делать - пришлось соглашаться на цену. Жага, торопясь, чтоб ведьма не передумала, вручила ей плату. - Вот, хорошо, что теперь ты тут у нас появилась, - разоткровенничалась она, выстроив двухмонетный мостик отношений. - А то предыдущий колдун отвратительный был! Да, отвратительный! Только и делал, что важничал и говорил, что надо делать, что не надо, и заклинаний никаких не знал, тоже мне, волшебник, тфу! - она понарошку сплюнула на пол. - Ненавижу, когда мне говорят, что делать, а что не делать! Вот ты своё дело знаешь, травы даёшь, ворожишь и всё! Я уже словно и не болела вовсе, живот не пучит, вот как колдовать надо, вот это я понимаю. Вражке не очень было интересно слушать россказни старой торговки, не ушла она только из вежливости и ждала момента, когда можно будет сослаться на “кучу других важных дел”. Да и место ужасно коробило - будто её съел волк, вывернутый наизнанку. - Должно быть, вы очень обрадовались, когда он уехал, - вяло сказала она. Густые брови тороговки поползли вверх. - Уехал? Да как ж он… а, ну да. Уехал. Ну ладно, гуляй, я тебя, если что ещё позову. Она откинулась на спинку кресла, показывая, что разговор окончен. Но Вражка насторожилась: - Подождите, пожалуйста. Вы не помните, что он уехал? - Нет! Не помню! - Но как так, у вас же не очень большая деревня... Торговка наклонилась вперёд, привстала и рявкнула, сверкая чёрными глазами: - Сказала тебе - не помню! Запуталась! Я что, всё про всех знать обязана?! А теперь кыш отсюда, пока я на тебе градоуправляющей не нажаловалась, что ты мне после работы над ухом жужжишь, как муха навозная! Вражка выскочила из дома, бегло попрощавшись, спотыкаясь и путаясь в мехах. Только обернулась на кота, замерла, но затем захлопнула дверь. Разговор, как и сама Жага, ей совершенно не понравился. Пообедать она зашла в единственную на всю деревню таверну под названием “Морская пчела”. Взяла себе рагу из баранины и картошки, пунш со специями и булочку с ежевичным вареньем. Села у окна, наблюдая за деревенской жизнью и наслаждаясь тишиной да треском огня. Сейчас таверна почти пустовала, а вот вечером все работяги придут, будут пировать, петь песни и играть в карты. Ставкой тут была покоцанная гитара и коза: день ото дня, кон за коном, они меняли хозяев, а поскольку никто не хотел лишний раз тащить к себе выигрыш и возвращать на следующий день, то заветные призы обитали в таверне. Коза бродила между столами, а гитара висела на стене. Трактирщик, усатый мужик по имени Шмырк (или это была кличка, Вражка так и не поняла) разговаривал только под градусом, в остальное время он возился за самогонным аппаратом, изобретая всё новые и новые способы варки. Он был уверен, что деревня достигнет процветая именно благодаря его оригинальной и неповторимой браге. Остальное население Прибоя закупалось выпивкой в соседних деревнях. За сытной едой Вражкарешила не очень-то волноваться насчёт слов какой-то безумной бабки. Она много раз говорила с Лидой насчёт предыдущего колдуна, да и с остальными жителями Прибоя перебрасывалась несколькими фразами на эту тему, но все ей говорили одно: неплохой был мужик, жаль, что уехал, но ты, Вражка, конечно, лучше, оставайся! Она помыла за собой посуду (за это Шмырк делал небольшую скидку и награждал героя одобрительным кивком) и вышла в зиму. Мороз тут же коварно защипал кожу, так что пришлось закутаться в шрем по самые уши. Побрела сквозь деревню к стойлу, а там отвязала сонного Персока. - Давай, малыш, мне нужны дрова и шишки, - сказала она оленю. Зверь не ценил нужды хозяйки и недовольно фырчал. Вражка решила ехать без седла - совсем же недалеко. Влезла на спину верного скакуна, и он черепашьим шагом побрёл в нужную сторону. Поле между Прибоем и лесом казалось бесконечным: девственно-чистое, ослепительно-белое. По такому, наверное, так и хочется пуститься галопом, если твой олень не такой толстый и ленивый увалень как Персок! Вражка пришпорила скакуна. Скакун недовольно заворчал. - Ну что мне с тобой делать, скажи на милость! Персок не ответил. Лес поражал своим величием: кроны сосен царапали облака, их длинные стволы слегка покачивались и скрипели, угрожая зашибить неосторожного путника. Тёмные ёлки спали под снежными шапки, скелеты кустарников собирали на себе резвых птичек, а на ветках виднелись алые ленты, указывающие путь к ритуальной поляне. Было тихо. Это хорошо. Вражка спрыгнула с оленя, провалившись по колено в снег. Подошла к ближайшим упавшим веткам, начала собирать, связывать и вешать их на спину Персоку. Олень обидирал мох, меланхолично жуя. Закончив с дровами, Вражка достала нож и срезала несколько еловых веток и шишек. Одну протянула оленю. Зверь с радостью принял угощение. Ведьма похлопала его по тёплому боку: - Эх, увалень, только ты у меня остался! Ноль реакции. Ну и ладно. Вражка привыкла к тому, что все её друзья и любовники приходят в жизнь и уходят, оставив только тёплые воспоминания, но не давая ни шанса на дальнейшее общение. Все эти “я буду писать тебе” заканчивались через полгода. Даже бывший муж Вражки был скорее любовником, чем другом, а это не то, что нужно для долгих отношений на расстоянии. Когда-то она очень переживала по этому поводу, но потом просто перестала верить в “книжную” дружбу и приняла её такой, какая есть: выпить, посплетничать, расстаться навсегда. Раньше она винила в этом Грана, но потом поняла, что бесполезно: он всего лишь дал ей первый урок, показал пример, как оно всё будет потом, а она сама виновата, что продолжила ходить по тем же граблям. Ну как “по тем же”... Больше ни один друг с ней такую аферу не проворачивал. И вместе с этим Гран сделал ужасную, отвратительную вещь: он подарил тоску по несбыточному волшебству, которую нельзя было заглушить ни любовью, ни дружбой, ни выпивкой. Но она пыталась, каждый день пыталась как-то наладить свою жизнь, и всё же в свои тридцать зим (три декады, подумать только!) Вражка признавала, что одна на краю мира: ни семьи, ни друзей. Мама с папой далеко, муж с другой.... Ну ничего, зато Персок вот, рядом. Забравшись оленю на спину, ведьма цокнула языком, отдавая команду двигаться вперёд. Пока шли, оглядывала лес: тихий, спящий. Внезапно на стволе дерева мелькнуло что-то знакомое. Снова спрыгнула в снег, подошла к сосне. Руна! Защитная! Должна огородить деревню от злых намерений. Ведьма улыбнулась такому привету от коллеги. Достала один из своих амулетов и повязала на веточке орешника рядом. Пусть будет. Спустя три дня, под вечер, Лида постучалась во Вражкину дверь. Вокруг носились Дима и Горн, валялись в снегу, кидались снежками и бесновались. Лида на детей рычала, попутно пытаясь дозваться подругу. Ведьма высунулась в форточку. - Что такое, Лид? Болит чего-то? Дети повисли на калитке. Забор пошатнулся. - Да нет уж, минуло! Там просто небольшой пир в честь того, что Ашатон вернулся. - А кто такой Ашатон? - Муж Мэрлы! Я же тебе говорила! Вражка не так хорошо помнила все родственные, дружественные и любовные связи деревни, как того бы хотелось Лиде, но старательно притворялась. - А… точно! Хорошо! Это сейчас? Дети хором завыли, срываясь на ультразвук. - А НУ ЗАХЛОПНУЛИСЬ, А ТО ДОМА СИДЕТЬ БУДЕТЕ! - взревела Лида. - Да, солнышко, сейчас, в “Морской Пчеле”. Тебя тут подождать или там? - Вы идите, я ещё переодеться должна. - Ну хорошо! Пойдёмте, мальчики. Если не будете шалить - я куплю вам по малиновой слойке. Дети снова взвыли, но на этот раз тихо и радостно. Захлопнув форточку, Вражка задумалась. На самом деле этим вечером ей не особо хотелось выходить из дома, но пропустить знакомство с мужем градоуправляющей она не могла - это бы плохо сказалось на её карьере и репутации. Поэтому с тяжёлым вздохом школьника, которого всё-таки отправили на занятия, Вражка начала собираться. Она-то думала, что все похождения за день уже закончились и надела домашнее платье, но жизнь перетасовала планы, так что пришлось искать себе подходящую одежду. Оглядев скудный гардероб, выбрала зелёную юбку с льняным кружевом, приталенную рубашку пшеничного цвета, кожаный широкий пояс на шнуровке, шаль и неизменную сумку. Волосы расчесала и собрала передние пряди на затылок, скрепив их резной заколкой. Посмотрелась в маленькое зеркало, висевшее над раковиной и, оставшись довольна результатом, накинула пальто, шрем, натянула сапожки и отправилась в ночь. Тут же пожалела, что не выбрала штаны: мороз немилосердно кусался и пришлось ускорить шаг. Снег скрипел под подошвой, домики уютно манили тёплыми рыжими окнами, ветер грозил разбушеваться, но пока что сдерживал себя. Шум волн убаюкивал деревню. Прячась в шреме, Вражка добежала до “Морской пчелы”. Таверна гудела, словно улей: радостные крики, весёлые песни, громкий топот. Ведьма навалилась плечом на тяжелую дверь и прошмыгнула внутрь, радуясь теплу. Скинула верхнюю одежду, повесила на крючок, пристроилась в углу, начала наблюдать. И правда праздник: люди сидели за столами, смеялись, веселились. Кто-то играл на гитаре, Шмырк с поразительной скоростью выставлял напитки на стойку, а их так же быстро перехватывали гуляющие. В центре всего находилась градоуправляющая и незнакомый Вражке мужчина: высокий, худощавый, волосы седеющие, всклоченные, под стать тонкой бородке. У него был длинный нос, острые скулы и какой-то недобрый прищур, словно каждого пьющего он подозревал в страшном злодеянии. Капюшон его кожаного шрема был скинут, поэтому отчетливо виднелась нетрезвая красноватость лица. Вражка заключила, что это и есть Ашатон. Мужчина как мужчина, сотни таких. Но всё же она должна была с ним поздороваться. Помахала рукой Мэрне, привлекая к себе внимание Градоуправляющая подозвала к себе и, когда Вражка, прокладывая себе путь через тела и нагло перешагнув через кого-то, приблизилась, представила: - Дорогой, смотри! Это новая ведьма, вместо Божира, её Вражка зовут! Она у нас с конца осени, люди её хвалят! Ашатон сдержанно улыбнулся и протянул руку. Ведьма пожала его сухую ладонь. - Горит Маяк! Очень приятно вас увидеть, - поздоровалась она. - Горит Маяк, - голос у него тоже был сухим. - Взаимно. Как вам в Прибое? - О, прекрасно, благодарю! Работы, конечно, много, но я только рада ей заниматься. - Больше просят о здоровье или о ворожбе? Вражка рассмеялась: - О здоровье, зима ведь! Кто кашляет, кто чихает. Но я всё равно колдую для… профилактики, так сказать. Ашатон кивнул. Затем посмотрел ей прямо в глаза, широко улыбнулся. Отчего-то Вражке это не понравилось, но она всё равно не сменила свой лёгкий тон, продолжая щебетать: - Вообще я очень вам благодарна за такую возможность, тут меня очень быстро приняли. И домик замечательный, и сама деревня! Я уверена, что потом у меня будет больше шансов проявить больше волшебства, чем лекарства, но я и так довольна, жаловаться не на что. - О, не сомневаюсь в этом, - ответил мужчина. - Скоро же праздник Мёртвой Метели, может там вам удастся проявить таланты. Каждый год во время этого праздника Вражка гадала на костях, потом накладывала чары на просивших, а затем исполняла традиционный танец ведьм и колдунов, призывающих тепло и скорую весну. Ей стало приятно, что даже в далёком Прибое не забывают о традициях. - Конечно! Я каждый год это делаю, спасибо вам большое! А теперь я, наверное, отойду, попробую новый рецепт Шмырка. Спасибо вам за разговор. Благодарю, Мэрна. - И вам спасибо, Вражка, - сказал Ашатон и отвернулся, а градоуправляющаяя обняла его за шею, попутно помахав ведьме на прощание. Продвигаясь к стойке, Вражка думала, что всё прошло не так уж плохо. По крайней мере, впечатление она произвела хорошее. Лида куда-то подевалась, но рядом с трактирщиком толкалось немало Вражкиных приятелей, так что она нашла, с кем перекинуться парой слов. Особенно горел желанием общаться мальчик-подросток по имени Душан. Он нежно прижимал к себе баклаху с пряным сидром и рассказывал всем вокруг неинтересную историю о его первой рыбалке. Приметив ведьму, примостился рядом, помогая ей взять горячую кружку с медовухой (она справлялась и сама, но позволила мальчику подсобить): - Хочешь, расскажу про свою рыбалку? - выпалил он. - Но я слышала уже, Душан. Ты только что пересказывал её Мёде. - А… - он слегка надулся. - Вот рассказы Ашатона все слушать хотят, а как я про карася говорю - так разбегаются. А он, между прочим, был большой! И тяжёлый! Мама столько ухи наварила! - Верю-верю… Ну, если хочещь, я тебя ещё раз послушаю, про карася. - Уже не хочу! Вражка выпила немного. - Ну ладно. А я давно хотела спросить - а как вы улов поднимаете? По лестнице, наверное, его страшно неудобно тащить. Душан задрал нос и, с видом бывалого моряка, начал объяснять: - Ну что ты, что ты! Никто не потащит столько на спине, там рядом есть лебёдка, видела? Вот к ней прикреплена такая доска… В общем, это подъемник. Поэтому после рыбалки надо положить весь улов туда, а потом уже сверху поднять. На самом деле самая утомительная часть плавания, это не плавание, а именно это проклятая лестница. Я бы всё отдал, чтобы и для людей вот такой вот подъемник изобрели! А так на нём только детей можно катать, обидно. Думаю, по-настоящему развитым это место станет только с пологой лестницей к морю! Тогда и ездить к нам начнут, и градоуправляющая успокоится. - А она сильно волнуется? - О, ещё как! Всё время изобретает что-то не в смысле вещей, а в смысле идей. Думает, что вот если мы тут музей поставим, то всем сразу же захочется ехать в такую даль! Или если Добронрав забор починит, то дела деревни сразу наладятся! Ну да! Конечно! Вражка покачала головой, жестом попросила Шмырка подлить ещё. В дальнем углу трактира двое мужчин затеяли громкий спор, жалобно проблеяла коза. Музыкант, устав играть, передал гитару рыжей девушке, и она затянула балладу о подвигах Нийцсе. Половина собравшегося народу принялась подпевать, а один пёс - подвывать. - Я вообще не очень понимаю, зачем это всё, - продолжал Душан. - Они всё говорят про фабрику, но зачем нам она, а? Мы и так не голодаем, ничего, кому хочется кутерьмы - пусть в город едет. Ведьма не особо хотела обсуждать тонкости внутренней политики: мало ли, скажет, что не то, а потом оправдывайся перед начальством. Но в душе она была полностью согласна с парнишкой. И всё же постаралась перевести тему: - Слушай, а что ты говорил про рассказы Ашатона? А то я опоздала и ничего не слышала. Душан фыркнул, оглядел пустую кружку и умоляюще взглянул на собеседницу. Пришлось заказать и ему сидра. - Ну что-что, - сказал Душан. - Так-то интересно, конечно. Он ехал только до города Фиалок и Сиалий, договариваться о поставках и продаже сушеной воблы, а там всё спокойно: Маяк светит, люди живут. Правда гореть начало всё. - В смысле гореть? - Ну, как лесные пожары. Только зимой. - Странно. - Да, вот и там так считают. Горят сады, дома, а иногда…- он понизил голос. - И люди. Их просто находят сожженными, и всё. Вражка поёжилась. Картина в её голове была не самая красочная. - Странно, я приехала оттуда, но ничего такого не слышала. - Говорят, что это началось после Жатвы. Ну, не знаю. Никогда не слышал, чтобы баши что-то поджигали. Может, просто псих какой-то. Не знаю. Ведьме вспомнился её старый (не)друг и все разговоры: говорил ли Гран что-то про огонь? Вроде нет. Да и в прошлую Жатву ничего такого не наблюдалось. Должно быть, просто совпадение. - Ну и там хотят запустить корабль, который работает на пару, представляешь? - продолжал парень. - Да, я слышала, что его хотят построить. Пароход, вроде бы. - Ага. Было бы круто. Это сколько трески на таком можно наловить! - Мне кажется, что столько же, как и на обычном корабле… - Ну да, наверное. Но зато доплыть до места можно быстрее! - Это верно. Они ещё немного поговорили ни о чём (хотя в основном о рыбе и дирижаблях), а потом Душана позвали домой. Его мама накричала прямо с порога на беднягу, отчего тот покраснел и побрёл прочь, жалобно оглядываясь. Вражка могла ему только посочувствовать и тихонько порадоваться, что она уже давно взрослая и её мама не загоняет домой. Когда часы показали полночь, она начала собираться. Гуляющие тоже подустали: танцы кончились совсем, пение стало тихим и всё чаще и чаще люди забивались в углы и зевали там во весь рот. Надев пальто и шрем, Вражка обернулась, чтоб попрощаться, но наткнулась на пристальный взгляд Ашатона. Мужчина тут же переключил внимание, но Вражка успела ухватить выражение его глаз, и оно ей совсем не понравилось. И это был не взгляд мужчины, которому она бы полюбилась в качестве спутницы на ночь. Это был холодный, волчий взгляд, от которого ты бежишь через лес посреди зимы. И Вражка поспешила убежать тоже.