Гарь

Долгое время в мире царила тишина. Слёзы текли против воли, глаза болели, Анжей пытался их тереть и прокашляться одновременно: что-то забило ему горло, вкус гари осел на языке, голова раскалывалась. Он сплюнул, проморгался, пытаясь собрать видимое во что-то более-менее цельное. Получалось плохо: всё было чёрным и пыльным. Сев на колени и закрыв глаза, замер, пытаясь привести в себя в порядок. Пальцы сестры всё ещё крепко сжимали его ладонь, он слышал её ворчание, поэтому не волновался так сильно. Если она здесь - всё хорошо. - Анж, Анж! - сказала она хриплым голосом. - Анж, как ты? - Пытаюсь понять. А ты? - Уже лучше, но голова болит… Слушай, Анжей. Это не очень похоже на остров Цветов. - В смысле? - Ну, я думала на острове Цветов будут цветы. Тут ему пришлось открыть глаза. Пришлось увидеть. Сначала была зола. Он стоял коленями на чёрных головёшках, в воздухе витал пепел и запах гари. Небо грязно-серое, с охрой. А вокруг лишь обгоревшие могилы деревьев: сожженные кривые стволы, обломки прекрасных ясеней, могучих дубов и уютных елей, которые сохранились лишь в воспоминаниях - сейчас невозможно было понять, призрак какого дерева стоял неподалёку, все были одинаковыми голыми палками на чёрной земле. И ни одного цветка. Анжей вскочил, огляделся. Безумная мысль, что это, может, другой остров, неправильное место или дурная шутка пролетела у него в голове, но тут же ушла, оставив место только болезненной горечи. Когда-то здесь вовсю цвели тюльпаны, астры, лютики. Розовые ограды росли лабиринтом, поляны пионов и васильков, на которых танцевали баши, простирались до самого леса. Незабудки, словно ковёр, росли по всей чаще, а фруктовые деревья цвели вечность, раз за разом даруя новые плоды. Животные бегали, не боясь, птицы пели и днём, и ночью, пчёлы летали от соцветия к соцветию, и маленькие мыши, добрые и безобидные, а не такие, как те, что живут рядом с людьми, засыпали прямо в тюльпановых бутонах. Остров был таким пёстрым, что иногда болели глаза. Сейчас же глаза болели только от смога. Это была могила. Анна покрепче сжала его руку, тревожно глянула: - Это он? Тот самый остров? - Да. - Ужас какой… Анжей кивнул. Словно “ужас” только что приобрело для него новое значение. Сжал кулаки. Закрыл глаза. Вздохнул, напомнив себе, что пришёл не для того, чтобы скорбеть о утерянной земле. И, хотя сложно было представить, что в этом пепелище хоть кто-то мог уцелеть, Анжей пошёл вперёд. Сестра засеменила за ним, тревожно оглядываясь. - Анж, я не думаю… - Не надо, пожалуйста. Она замолкла. Они обернулись, чтобы запомнить место перехода. Два огромных чёрных бревна, сложенных крест-накрест. Когда-то между ними была дверь, через которую некоторые счастливцы выходили к людям, или некоторые несчастные попадали к башам. Начался лес. Каждый шаг поднимал в воздух чёрные облачка. - Смотри, Анжей. Анна указала на тропу впереди. Там, распластавшись по земле, лежало что-то, что когда-то было похоже на человека, а теперь оказалось чёрно-алым куском плоти с очертаниями рук и ног. Вид запеченного мяса и поза - неудачная попытка к бегству - вызывали старый животный страх. - Бедняга, - сестра отвела взгляд. Дышать стало сложнее. Думать о том, кто же это мог быть, совершенно не хотелось. Они пошли дальше, находя всё новые и новые обгорелые тела: людей, башей, птиц и животных. Некоторые деревья продолжали гореть изнутри - прожилки между корой светились красным. Из-под земли поднимался удушливый дым и местами приходилось делать большой крюк, чтобы обойти опасные места, где почва пружинила и обжигала подошвы. Было страшно жарко и душно, пришлось скинуть тёплые куртки и шремы, повязав их на пояса. Это немного замедляло, но хотя бы позволяло дышать. Анжей всё шел и шел вперёд, несмотря на трупы. Если бы смотрел, то неизменно начинал бы думать, кто это. Ему было жаль каждого погибшего, но останавливаться и скорбеть он себе не позволял. - Анжей, - Анна резко остановилась. - Куда мы идём? Он немного помедлил: - Думаю, во дворец. Он же там жил. - Это тот дворец, который как огромное дерево? - Да. Овечка устало на него поглядела, прикусила губу. - Это который настолько огромный, что его видно из любой точки острова? - Да. - Но мы не видим его сейчас. - Да… И тут эта простейшая и ужаснейшая мысль настигла его: дворец сгорел! Дворец, который был тут вместо Маяка, который был сутью и смыслом острова! Который был домом всех башей и домом Грана! А значит, что убежища больше нет, и где искать тогда? Или он давно нашел, но не узнал? С нарастающим страхом Анжей посмотрел прямо в карие глаза сестры: - Что же делать? - спросил он, надеясь, что она откуда-то знает ответ. - Ну, если бы я не хотела сг… чтоб меня настиг огонь - я бы пошла к морю. Тут далёко до моря? - Нет, совсем близко. - Ну так пошли посмотрим там. И они свернули к шуму волн. Когда-то по пути росла магнолия, но теперь от неё ничего не осталось, так что шли быстро. Под ногой Анжея раздался хруст. Посмотрев вниз, он понял, что не заметил сгоревшее тело и наступил прямо на череп, отколов ему челюсть. Подавив тошноту, зажмурился, вытащил ботинок и, пробормотав извинения, пошёл дальше. По мере того, как вода робко показывалась из-за холмов, становилось легче дышать: солёный бриз перебивал гарь и приносил глотки свежего воздуха. Море появилось во всей красе и, пусть остров умер, но бирюзовые волны оставалась такими же, как и целую вечность назад. Это немного успокоило. - Море уцелело, - сказал Анжей сестре, хотя было совершенно очевидно, что никуда оно не денется. - Ну, а я про что! Они спустились с холма, поднимая ворохи золы и пачкая одежду. Берег был покрыт золотистым песком, и это очень странно смотрелось на фоне пепелища, будто кто-то вырезал кусок иллюстрации и вклеил в чёрно-белую книжную страницу. Но, приглядевшись, Анжей заметил, что и песок был испорчен: он перемешался с пеплом и потерял былой блеск. Ракушки остались. Ракушки бессмертны. В остальном же на пляже было пусто. Он не успел снова отчаяться, с Анной это было решительно невозможно: схватив брата за рукав, она потащила его вдоль берега, бормоча: - Да ты что, мы же вышли в случайном месте, а тут, небось, такая заваруха была, что и не разбёрёшь, куда бежать! Видишь, какие холодные волны? Конечно, в них легко спрятаться, а потом сесть где-нибудь на берегу и… ну… ждать, например. Поэтому пошли, если надо - весь остров кругом обойдем, ничего страшного, не волнуйся. Но тревогу в голосе она скрыть не могла, хоть и старалась - Анжей это знал. Он шёл и шел, ракушки хрустели под ногами, а примирение с неизбежным настигало. Смотрел в небо, туда, где оно целует море и вспоминал, как сидел тут, на этом берегу, целую вечность назад. Как они сидели вдвоём, собирая истории для книги… А, ну да, их книга. Она точно сгорела, тут и думать нечего. Анна остановилась так резко, что Анжей налетел на неё, чуть не сбив с ног. Не говоря ни слова, сестра ринулась вперед, а он не мог, что такого увидела она - коряги да скалы. Сестра опередила его шагов на двадцать и упала на колени перед самой кромкой моря. - Ха! - крикнула она вместо пояснений. Анжей в миг оказался рядом и разглядел (не)человека, лежащего на песке. Тот свернулся калачиком, как спящий кот, и кожа его была вся чёрной от сажи, но эти серебристые волосы Анжей бы узнал везде. Дыхание снова перехватило. Он упал рядом, потянулся. - Осторожно! - сказала Анна. - У него ожог. До чего же она зоркая! Анжей вот почти ничего не видел: перед глазами стояла пелена. Смахнув её, оглядел Грана. И правда, от его рубашки остались одни обгоревшие лохмотья, а предплечье, часть плеча и шея обожжена: багровая кожа покрылась волдырями и чёрными подпалинами, а часть руки, нетронутая огнём, была покрыта странным узором, похожим на чёрные созвездия. Анжей аккуратно, боясь задеть рану, перевернул баша на спину. Бьющееся сердце он почувствовал сразу, под ладонью, и облегченно выдохнул. Даже покрытое сажей, лицо Грана оставалось красивым, слишком красивым, чтоб быть реальным, как казалось иногда Анжею. Он тихонько тронул друга за здоровье плечо и сказал: - Эй! Гран! Ты меня слышишь? Проснись, пожалуйста. Но тот не отреагировал. - Ох, Анжей, ты что, никогда людей не будил? - спросила Анна и, наклонившись к самому королевскому уху, крикнула из всех сил: - А НУ ПОДЪЕМ, ВСТАВАЙ ДАВАЙ!!! СОЛНЦЕ ВСТАЛО! Голос её разнесся по всему острову и больно резанул Анжея по ушам, но спящий всё ещё продолжал спать. Анна снова набрала в лёгкие воздуха, но брат успел её остановить: - Так, не надо. Скорее я оглохну, чем он проснётся. Мне кажется, нам надо вывести его. Секунду она смотрела на него так, будто собиралась возразить, но потом кивнула и поднялась на ноги, отряхивая штаны от песка. Вытащила из кармана какую-то тряпочку, подошла к морю, намочила и вернулась, выжав воду на лицо Грана, но не добилась никакого результата. - Чтож, у меня пока нет вариантов. И как мы его понесём? Анжей оглядел свой будущий груз: он был гораздо меньше, чем запомнилось (ещё бы, за одну декаду он вымахал на целую голову, а Гран - вряд ли, он уже вечность не рос!). Присев на корточки, аккуратно поднял короля на руки и поднялся. Гран был легче, чем ожидалось. - Понятно, - кивнула Анна и пошла назад вдоль кромки воды. Анжей следовал за ней, и, хотя его ноша оказалось не такой тяжелой, вес всё равно давал о себе знать, поэтому добирались назад они намного дольше, делая перерывы на отдых. Минули и побережье, и лес, и бывший сад, и Анжей каждый раз мысленно прощался с островом, но не мог полностью отдаться горю, потому что не мог полностью горевать. Гран дышал. Осталось разбудить. Дойдя до перехода, Анна сказала: - Надеюсь, это его не убьёт. И нырнула между деревьями, исчезнув. Анжей тоже надеялся, ведь ничего другого ему не оставалось. Но если уж Гран смог выжить в таком пожаре, то и боль в голове потерпит. А может, даже проснётся. На этот раз Анжей закрыл глаза и устоял на ногах, хотя через несколько секунд всё равно осел в снег: голова закружилась и начала раскалываться. Посидел так, слушая звон в ушах и внимательно наблюдая за спящим, и, не увидев изменений, снова встал. Блинчик и Яблочко с интересом уткнулись носами в ношу хозяина. - Кыш, это не вам! - прикрикнула на них Анна. - Вот проснётся, снова начнёт бузить - вот тогда я разрешу его съесть. И она пошла в сторону дороги, где всё ещё теплился огонёк лампы. Анжей собрал в себе последние силы: он не подумал, каково будет нести на себе человека, скача по сугробам. Но дошёл, стараясь наступать след в след за сестрой. Предплечья его начали ныть, но последним рывком он добрался до саней. На рогах Бузины отсутствовали все колокольчики. Анжей положил Грана в сани, снял свою куртку, но наткнулся на ворчание Анны: - Анж, баши не мерзнут, а вот ты - да! Прекращай дурью маяться. Поехали уже. - Я не уверен… - Тогда прикажи собакам лечь в сани, пусть его греют, - сказала она, запрыгивая на сидение. Подождав, пока она отвернётся, Анжей снял шрем, положил под голову друга и подозвал собак. Они тут же послушно свернулись клубками вокруг баша. То и дело оглядываясь, Анж сел за поводья и направил сани к дому. **** Всю дорогу до дома они молчали, а прибыли на ферму только тогда, когда на небе начали появляться робкие признаки утра. - Куда ты его положишь? - спросила Анна, когда они вошли в дом. - На свою кровать. А я посплю на диване в гостиной. Кивнув, сестра пошла на кухню, загремев посудой и коробочками, а Анжей понёс ношу в спальню, аккуратно уложил на постель, но одеялом не накрыл: и так уже столько раз дотронулся до ожога, что страшно подумать. Вошла Анна, держа в руках баночку. - Я нашла у тебя мазь…э… заживляющую из лопуха и сушницы, должна помочь. - Отлично. Овечка кивнула, достала из ящичка ножницы и хирургическим движением срезала с больного остатки рубахи. Затем открыла баночку и принялась аккуратно наносить мазь на ожог, сосредоточенно хмурясь, будто это действие поглощало всё её внимание и мысли. Закончив, вытерла ладонь об остатки рубахи, но лишь больше испачкалась в золе. - Послушай, - повернулась она к брату. - Может, нам позвать доктора Груни? - Не знаю, стоит ли… на башах всё довольно быстро заживает, если то не железное. - Ага, я-то вижу. Анна указала на руку спящего: там, где кончался ожог и начинался странный рисунок, красовался старый шрам. Именно туда, целую вечность назад, маленькая испуганная девочка ударила кинжалом. А теперь она, повзрослевшая, лишь хмурилась: - Зря всё-таки мы его притащили… - А что было делать, оставить его там? - Нет, но в другом месте - да. Слушай, - она примирительно положила руку на ладонь брата. - Я понимаю, что он твой друг, но ты и меня пойми, вспомни. Знаю, что он будет рад тебе, но мне? Людям вокруг? Если все баши такие же, как тот Орсин - то это будет катастрофой, ты же понимаешь? - Сколько мы переживали катастроф… - слабо улыбнулся Анжей, чувствуя усталость. Вместо ответа Анна только фыркнула и поднялась. Откинула волосы назад, зевнула: - Всё, хватит на сегодня. Пусть отсыпается, и я буду, и пусть только хоть кто-нибудь посмеет меня разбудить! - Спокойной ночи, -попрощался с ней брат, но сам остался сидеть на месте. Подперев щеку кулаком, уставился на лицо Грана: спокойное, словно не знавшее ни трагедии острова, ни собственной боли. Наверное, во снах у него всё хорошо. Как-то Гран ему рассказывал про свои сны: про мир, отличный от Калахута и острова Цветов, про замки, где ещё остались короли и королевы, и где по небу летают огромные воздушные шары. В этих мирах бродили создания больше китов и ярче птиц. И в этих мирах было спокойствие. Наверное, если ты спишь и видишь такой мир - просыпаться совсем не хочется. У самого Анжея тоже было ощущение нереальности: ещё вчера вечером он думал о том, что больше никогда не увидит Грана, а сегодня он вот - прям перед ним. Не совсем здоровый, но живой. Интересно, не исчезнет ли он с восходом солнца? А может, он его и не узнает? Да нет, как можно не узнать, он не так уж сильно изменился. Анжей задумчиво провёл рукой по щетине. Надо бы побриться. Тут Гран тихо застонал, постарался перевернуться на обожженный бок, но тут же перекатился на другой, оказавшись лицом к стене. Там свернулся калачиком, демонстрируя только ребра да хребет. Анжей посчитал это хорошим знаком - надо бы пойти спать самому. Бессонницей он делу не поможет, а проблемы их обычной жизни никуда не ушли, и с ними придется разбираться днём. Он забрал с кровати вторую подушку, прихватил плед и пошёл в гостиную, где разместился на диване, подложив дров в холодный камин. Искра медленно разгоралась. Глядя на огонь, не мог не думать о горящем острове и всё более и более страшные образы рождались в голове. Тогда перевел взгляд на окно, на сосновые лапы, скребущие по стеклу и на тонкий малиновый лучик рассвета. Так и уснул. ​ Утром встал раньше всех и провёл свой обычный ритуал по обходу фермы, разве что первым делом заглянул к Грану, чтобы убедиться, что тот дышит и нанести мазь ему на плечо. В остальном день начинался обычно: не покачнулись миры, не прилетели драконы, море не вышло из берегов. Целый мир оставался равнодушным к тому, что происходило на маленькой ферме. Анжей не выспался, но лечь снова не мог: мысли, отложенные на сегодня, роились у него в голове, заставляли нервничать. Понял, что врача всё же надо позвать, а заодно съездить в другую деревню, спросить там о работе. Ещё нужно почистить хлев, подоить корову, перебрать зерно, чтобы не прогнило, переложить картошку в более сухое место и залатать амбарную дыру, а то с потолка капает…. Чтоб занять руки, начал варить кашу и поставил на кипение земляной чай, а пока занимался утренними хлопотами, не заметил, как проснулась сестра. Она, что удивительно, была уже одета. Красная рубаха и кожаные штаны цвета кофе ей очень шли. Волосы собрала в высокий хвост, а на шею повесила мамин кулон и виде звезды. - Доброе утро, - Анжей положил ей порцию. - Ты чего уже при параде? - Я хочу взять Бузину и поехать в Подлипки, про работу там спросить, - ответила Анна, усаживаясь за стол. - Да, я тоже про это думал. - Вот пока ты думал - я собиралась. А ты оставайся здесь, а то вдруг твой драгоценный психопат проснётся. От сердца отлегло: в тайне Анжей надеялся именно на такой расклад. И он очень не хотел возвращаться на пепелище в случае, если с Граном бы осталась сестра. - Ладно, хорошо. Ещё, может, спросишь там про врача? Я всё-таки немного волнуюсь. - Зачем? - спросила Анна с набитым ртом. - Я осмотрела ожог, он уже лучше. Чтоб на мне всё так, как на собаке заживало, а! У него можно этому научиться? Он же волшебный, вроде. Эх, надо было обучаться на ведьму, я б тогда… Ну не знаю, может, сделала пару амулетов на удачный поиск работы, ха-ха. Отложив пустую тарелку, Анна вскочила, чуть не уронив стул. Попросила приготовить кофе с собой, а сама побежала седлать Бузину. Анжей выполнил просьбу, перелив горький чёрный напиток во флягу, отнёс на улицу, где сестра уже сидела верхом на верном, но сонном скакуне. На спине у Бузины было надето мягкое седло, вышитое защитными рунами, а на рогах красовались новые колокольчики. Наездница щурилась, наблюдая за сияющей дорогой. Анжей протянул ей флягу: - Ты вернешься к вечеру? - Да, должна. - Хорошо. Удачи тебе, Анна. - Ооо, ладно-ладно, она мне пригодится, но и тебе удачи. Не позволяй своему другу бить людей ножом, если он проснётся, пока меня нет. Наблюдая за тем, как сестра уезжает, Анжей раскладывал в голове все нужные дела по приоритетам, а заодно культивировал надежду на то, что Гран всё же очнётся. Может, для этого нужна какая-то магия? Надо было попросить у Анны найти ворожея! Но, если что, можно найти и завтра, торопиться некуда… Наверное. Анжей снова занял свои руки работой, обустраивая ферму, ухаживая за животными, собирая скудный зимний урожай. Ворона, жившая в клетке, почти поправилась - скоро сможет летать. Даже клеваться перестала, привыкла уже, что ей тут зла не хотят и неохотно ела мясо с рук. Была мысль, конечно, её выпустить, но Анжей ещё подумывал о том, чтоб приучить её носить письма и жить под чердаком. Тогда он сможет летом связаться с Анной, где бы она ни была. Когда часы пробили два, кот Кабачок настойчивым “мяу” напомнил об обеде, Анжей взялся за готовку. Всем хвостатым обитателям дома он положил корм, освободив площадь от умоляющих глаз, а вот тем, у кого всего по две ноги он решил приготовить куриный суп. Мама говорила, что куриный суп - лучшее средство при болезнях. Анжей не знал, помогает ли это при ожогах и потери сознания, но решил, что лишним не будет. Своих куриц он не рубил, испытывая сентиментальную жалость к этим глупым несушкам, а за мясом ездил в деревню, где закупался в лавке у немого мясника по имени Доброслав. К счастью, запасы у него ещё были, поэтому он поставил кастрюлю на плиту, порубил мясо, бросил в воду, затем принялся нарезать лук, морковь и картошку. Вскоре кухня наполнилась таким вкусным запахом, что все животные снова сбрелись к повару, требовать мзду. Получив по куриной кожице, ушли под стол жевать, попутно стараясь захватить порцию соперника. Чтобы не терять времени, Анжей начал нарезать яблоки - потом можно будет сделать пирог, а может, сидр, Грану нравился сидр, это он помнил. А после сидра можно… Внезапно раздался грохот. Собаки захлебнулись лаем, а Анжей вздрогнул, порезав палец. Взяв нож и слизнув алые капли с пореза, вышел в коридор, ища источник звука. Пусто. Посмотрел в окно, проверяя, не вернулась ли Анна, но тоже мимо. Лишь тогда, когда Блинчик помчался в спальню, понял, откуда шёл звук и, положив нож на полку, аккуратно приоткрыл дверь, заглядывая в комнату. Гран лежал на полу, ведя безуспешную борьбу с одеялом. Коварная тяпка запутывала его руки и ноги, а, судя по лицу, баш был явно не в том состоянии, чтобы выиграть битву: взгляд блуждал, а лицо белее снега. Анжей быстро подошёл к нему и помог, сказав: - Подожди, пожалуйста, не трепыхайся. Гран вскинул голову и отшатнулся. Наткнулся боком на железную ножку кровати и зашипел от боли. Анжей медленно опустился рядом. Гран смотрел на него как загнанный зверь. Скалился. - Ты не море, - сказал он, недобро щурясь. - Нет, к сожалению, нет. У Анжея был большой опыт общения с напуганными и ранеными животными, был и опыт общения с сумасбродными башами, но оба этих понятия в его жизни сочетались впервые. Он поднял руки и начал говорить очень медленно, мягко: “я-твой-друг-я-тебя-не-трону-не-бойся”. - Ты в порядке, Гран? Я вижу, что у тебя ожог, но не волнуйся, он быстро проходит… На лице его короля отразилось привычное высокомерие, словно он снова сидит на троне, а не проигрывает одеялу в борьбе за свободу. Он немного подался вперёд, все ещё буравя Анжея холодным взглядом того же оттенка, что снежное небо: - Кто ты такой? - спросил он, и голос у него сипел. Анжей сжал кулак. Вздохнул: - Подожди, я принесу тебе воды… Ты, наверное, пить хочешь. Гран ничего не ответил, и Анжей пошёл на кухню. Остановился на пороге, прикусил щёку, хотя от этой привычки избавился давным-давно. Не узнал. Все фантазии об их встрече рассыпались, никакого “о, привет, мой милый мальчик!” или “ты вырос, но ничего страшного, на острове Цветов есть место всем!” Детство прошло так давно, что скажи Анжей кому-нибудь о своих фантазиях - его бы обсмеяли. И правильно. Теперь он всего лишь глупый мечтательный взрослый, которого не узнал лучший друг. Когда он вернулся с водой, Гран снова сидел на кровати, разглядывая руку. Анжей присел на противоположный край, аккуратно протягивая деревянную кружку. - Что это такое? - Метка, - сказал Гран, забирая воду. Он жадно высушил кружку до дна. Ещё немного разглядывал узор, поворачивая руку туда-сюда, а затем снова посмотрел на Анжея. Они молчали непростительно долго для разлуки длиной в семь зим. - Ты узнаешь меня? - осторожно спросил Анжей. Гран немного наклонил голову вбок, но ничего не ответил. Анжей подавил раздражение: как же он не любил эту дурную привычку отвечать, когда хочется, а не когда спрашивают! Он попытался податься вперёд, но Гран, точно так же, как и Орсин, отклонился. Пришлось замереть. - Гран, это я, Анжей. Я жил на острове Цветов, я был твоим другом, ты помнишь? - Нет, - отрезал баш, - Анжей был другим. Вздох. - Я вырос, Гран. Такое бывает с людьми. Я и тогда рос, но ты, кажется, не замечал. Гран посмотрел на него искоса, и в его глазах читалось явное сомнение и в собственных доводах, и в словах собеседника. Заметив это, Анжей продолжил: - Ты помнишь, что забрал меня на остров Цветов во время прошлой Жатвы? А как мы жили во Дворце-Дереве? Как ты учил меня охотиться? На лютне играть? И на флейте? А помнишь, баши всегда танцевали, а я не умел и тебе пришлось меня учить, а я отдавил тебе все ноги? А огород, ты же мне выделил на него землю? А как построили ловушку для Джа, и на него упало целое ведро муки? А как мы составляли книгу? А как сидели на берегу на рассвете, когда...- не увидев на лице баша никакой реакции, он замолк. А Гран сидел, прикрыв глаза, с непроницаемым лицом. Кажется, он даже не слушал. Анжей лихорадочно подбирал новые слова, но тут серые глаза наполнились каким-то иным блеском, и баш еле заметно улыбнулся: - Помню. От сердца отлегло. Анжей чуть было не рассмеялся от того, как легко ему стало дышать. Но когда он снова наклонился, чтоб постараться взять друга за руку и приобнять, тот снова отшатнулся и злобно оскалился. - Ты чего?.. - спросил Анжей. - Не трогай меня. Никогда не трогай меня, пока я не скажу. - Хорошо. Прости. Анжей кивнул, отступая, и укорил себя за то, что забыл такой важный нюанс их общения. Затем быстро нашёл оправдание: - Я просто хотел помочь тебе добраться до… ну, докуда ты хочешь. Ты долго лежал в золе, наверное, тебе хочется умыться. Гран задумался на секунду, а потом кивнул. Вид у него был ужасно усталый, казалось, ещё секунда, и он снова впадет в забвение. Он встал и попытался сделать шаг, держась за стену. Оступился, замер, зажмурившись, и пошёл дальше, медленно-медленно переставляя ноги. Анжей придерживал его. Они добрались до ванны. Свободной рукой хозяин дома открыл дверь, демонстрируя лохань с водой и ругал себя за то, что не догадался её подогреть. Он отпустил друга. Баш прошёл два шага самостоятельно, уцепился за край бадьи и, чуть повернувшись через плечо, сказал: - Что-то горит. Запах сожженной курицы подтвердил его слова. Анжей бросился на кухню спасать остатки обеда, но обнаружил вместо бульона печальные мясные головёшки, которые даже собакам не скормишь. Погоревав немного об утраченном супе, повар поставил на огонь новую порцию, пообещав себе на этот раз не забыть о ней. Нарезая мясо, прислушивался к звукам дома. В ванной плескалась вода, а значит, Гран в сознании и можно спокойно продолжать готовить. С остервенением нарезал картошку, лязганье ножа эхом раздавалось по кухне. Кабачок ласкался к ногам, настойчиво мяукая, но получи л отказ на все свои кошачьи просьбы и был отодвинут ногой, после чего обиделся и ушёл на печку. Послышались шаги, и Гран вошёл на кухню. Короткие волосы торчали во все стороны, вода ручьями стекала с волос и кожи прямо на пол, а одежда отсутствовала как факт. Вздох. - Стой тут, - сказал ему Анжей, отворачиваясь. - Я принесу мазь и одежду. Последи за супом. Он знал, что за плитой следить не надо, ничего с ней не станется за пять минут, но был страшно рассеян и не знал, что ещё сказать. Выудил из шкафа старую рубаху и мешковатые штаны. Взял на всякий случай свитер. После вернулся на кухню, да так и застыл в недоумении: на месте, где стоял баш, осталась одна лужа, но самого Грана рядом не наблюдалось. Огляделся. - Гран?.. Нет ответа. - Гран, ты где? Я принёс тебе одежду и мазь. Гран! - Что? - раздался тихий голос. - Ты на печке что ли? - Да. Не глядя, Анжей закинул вещи на печь и пошёл перемешивать суп, прислушиваясь к шуршанию. Всё ждал фразы “всё, спускаюсь”, но её не было и не было. Он уже успел поставить кипятиться воду, заварить на всех чаю, сделать кофе, на случай, если Гран захочет чего покрепче, подумать немного; достать бутылку вина, на случай, если желание попить перерастёт в желание выпить, снова перемешать суп, нервно полистать страницы книги и захлопнуть её. - Гран! Ты спустишься или нет? Нет ответа. Анжей на цыпочках подошёл к печке и заглянул на неё. Печь было довольно высокой и, пожалуй, только человек его роста мог достать до верха, не залезая на ступеньку для противня. А ещё печь была очень широкой, поэтому человека, вздумавшего забиться в угол, было чрезвычайно сложно увидеть. Как Грана, который под пледом был неотличим от мешков с картошкой, случайно заброшенных вглубь дома. Он снова спал, повернувшись к стене, Кабачок примостился на голове, образовав очень пушистую шапку. Анжей тихонько отступил и отправился по своим делам. **** Когда все три спутника засияли на Калахутом, и ночь напустила злющую метель на маленький домик посреди леса, вернулась Анна: ворвалась в дом как снежный вихрь, растирая замерзшие щеки и разбрасывая вокруг холодные белые хлопья. Она фыркала, как выдра и пыталась утихомирить кудри, которые норовили закрыть весь обзор. Скинув верхнюю одежду и, быстро обняв брата, бросилась на кухню с заявлением: - Если я сейчас не поем, то приготовлю на ужин Бузину! Эта вредная олениха постоянно отвлекается на мох или засыпает, просто невозможно! Не скакун, а сурок. - Её надо всё время поощрять лакомством, чтоб шла быстро и в нужную сторону, - посоветовал Анжей, наливая суп в тарелку. - Меня бы кто лакомством поощрял, - хохотнула Анна, хватая ложку. Ела она, как всегда, стремительно, будто в последний раз. Беспокоясь за её жизнь, Анжей попросил повременить с рассказом, а пока ждал и смотрел то в окно, то на печку и слушал, не доносится ли оттуда звуков. Зоркая Анна проследила за его взглядом, тыкнула вилкой в конопатую руку: - Ты чего, домового высматриваешь? - Ой. Нет, просто… э...туда Гран переселился. - Ооо, - тёмные брови сестры смешно поползли наверх, заставляя лоб морщиться. - Ну и как он? Не дожидаясь ответа, вспрыгнула на шесток и сунула любопытный нос в лежанку. Повисела так пару секунд, покачиваясь туда-сюда, а потом вернулась за стол, важно кивнув, будто только её вердикта и не хватало. - Ну и как он? - повторила она. - С ножом не бросался? - Нет, нет, конечно. Он в целом нормально, кажется. Только расстроен. - Ну знаешь! Я бы тоже расстроилась, если бы у меня целый остров сгорел. - Тшш! - зашипел Анжей, косясь на печь. - Ладно-ладно, - шепотом отозвалась Анна и потянулась к чаю. - Может, тогда пойдём в гостиную? Анжей отрицательно помотал головой - меньше всего ему хотелось сейчас куда-либо уходить от печки. Анна вздохнула, достала пряник. - В общем, я доехала до Подлипок, это было долго из-за этой упрямой, рогатой… в общем, долго. Там, на деле, тоже пусто, все молятся Мотыльку на скорую весну да на харчах сидят, что за осень накопили. Единственное, что мне предложили, ну, точнее, не единственное, а две работы: это либо раз в неделю из Подлипок до Чаячьей бухты почту возить, либо в бакалее помогать три дня, - она прикончила десерт и начала заплетать маленькие косички. - Ну, платят, конечно, мало. На такие деньги мы разве что крыльцо починим и клубники на рынке купим, но чтоб выплатить залог за дом - нет, об этом и думать не стоит. Мне посоветовали ехать в Здравичи или Хоену, говорят, в городах работы больше. Будто я сама этого не знала, в самом деле! Но я думаю, на самом деле, уже об этом. Поработаю там в трактире зиму, сниму с кем-нибудь комнату напополам, а весной привезу заработанные деньги. - Нет, - отрезал Анжей. - Не надо. Придумаем что-нибудь другое. Или поеду я, а ты приглядишь за фермой. - Ха, ну если ты хочешь, чтобы ферма пропала раньше, чем достанется этим бандитам - пожалуйста, оставляй на меня! Но в другом случае это бесполезно. Сжав кулаки, Анжей уставился в стол, осознав правоту сестры. Ситуация выходила патовая: ни продать ничего, ни сдать! И мастерством не заработаешь: он немного умел вырезать из дерева, но вряд ли кто-нибудь будет платить за фигурки животных столько, чтоб оплатить залог. - Вообще там ищущих, конечно, достаточно, для такого маленького городка, - продолжала Анна. - Говорят, что пара семей уехала из Княжичей, потому что там “невесть что творится”. Это цитата, кстати. И они как раз проезжали по степи, решили заглянуть в Подлипки. Я так понимаю, что их не очень хорошо приняли, поэтому они собираются дальше. Слушай, что я не сообразила-то! Я к Шему схожу, он же туда-сюда паром возит от земли Ветров до Гальчика! Может, ему помощник на корабле нужен, особенно, пока Жем болеет. И у рыбаков спрошу, у них-то наверняка где-нибудь место найдётся. - И откуда у тебя столько энергии… - Откуда-откуда. От Света! Съездил бы со мной хоть раз посмотреть на Великий Маяк - и у тебя бы было, а то сидишь тут старик стариком, выхаживаешь зверей и всяких э… - она покосилась на печь. - Королевичей, и всё. Всего-то на несколько зим старше меня, а дед дедом. - Ну, теперь я не самый старый тут, - постарался пошутить Анжей. - О-о-о, не начинай, - фыркнула Анна. - Не разочаровывай меня всякими бессмертными созданиями, что свили своё новое королевство у нас на печке, я пока не готова к таким политическим интригам. А ещё, знаешь, что? Я пошла топить баню. Потому что устала как собака, конечно, вроде бы и недалеко эти Подлипки, а всё же с твоей Бузиной путь страшно выматывает. Всё, пока! Она схватила тарелки, кинула их в раковину, пару раз протёрла тряпкой и, удовлетворившись результатом, пошла в ванную комнату, прихватив из печки пару брёвен. Анжей посидел немного на месте. Приласкал собак. Собрался было спать, но остался на месте. Ждал. Попробовал почитать, но это оказалось невозможно: строчки выскальзывали из сознания и навевали свои собственные, тревожные мысли: о деньгах, о доме, о сестре, о друге, о несчастной вороне с подбитым крылом. Чтобы занять руки, достал ножи, деревяшку, и принялся строгать. Что он делал - не знал, просто завитушка там, чёрточка здесь, вот тут углубление… может выйдет хороший посох для путешествий Анны. Или Грана, если он решит уйти. Смотря кому больше понравится, хотя в теории можно и два сделать. Спустя несколько часов, когда сонный огонёк в лампе почти погас, Анжей и сам отправился спать, оставляя гореть маленькую свечу на столе, чтоб не было слишком темно. ​ **** ​ ​ Следующим утром сразу после завтрака Анна снова уехала в деревню, а Анжей провёл время до полудня, работая на крытом огороде - ему надо было утеплить края навеса в теплице, а то земля слегка подмёрзла. После работы подоил корову и разлил молоко по бутылкам, спустив большую часть в подвал, а одну бутылку оставил для кухни. Он делал это день за днём, зиму за зимой, но сегодня всё думал о словах сестры. Ведь правда же, он достаточно молод, чтобы ещё успеть повидать землю Ветров, навестить хотя бы один Великий Маяк, встретить новых людей! Но, прислушиваясь к себе понимал, что ему этого не хочется. Ему правда нравилось быть дома. Он не испытывал такого восторга от теоретических далёких земель и новых людей, сколько от мысли, что вот - это его крыша, его стены, его лес рядом. Что это его место. И всё, чего он по-настоящему хотел - быть тут, на ферме, но только не одному, чтобы не тосковать летом от того, что шаги эхом разносятся по пустому дому. Невыносимо, когда готовить совершенно не для кого, ведь смысл делать вкусные блюда в том, чтоб радовать других. На этой мысли он запнулся, покраснел и прошёл на кухню, где и заметил странную вещь: пропала бутылка вина, поставленная вчера на стол. Заглянул под стул, посмотрел в шкафу. Нету. Странно. Может. Анна забрала? Хотя нет, зачем бы ей это? Не собирается же она подкупать этого Шема? Тут на печке раздалось шебуршание. - Гран?.. Ты проснулся? Тихое “да”, было ему ответом. Анжей приблизился к печи, всё ещё тактично отводя взгляд. Ему почему-то казалось, что это страшно грубо будет вот так впиваться глазами без разрешения. - Можно заглянуть к тебе? - Нет. - М… почему? - Потому что это моё новое печное королевство для бессмертных, и ты не подданный этой земли. Самое длинное предложение Грана за последние два дня было сказано с такой долей ехидства, что Анжей тут же повеселел, почувствовав, что другу становиться лучше. - Вообще-то ты посвятил меня в свои рыцари, а это означает, что я могу следовать за тобой повсюду и быть твоим подданным в любом королевстве. Секундное молчание. - Ладно, тогда можно. Анжей опёрся коленом об шесток и заглянул на лежанку. На этот раз Гран лежал к нему лицом, но всё ещё в позе замёрзшего кота. Выглядел он гораздо лучше: бледная кожа перестала отдавать трупным оттенком, а взгляд приобрёл осмысленность. Он поглаживал Кабачка, который блаженно закрывал глаза и прижимался тёплым боком к животу баша. Смотрел Гран на Анжея почти не моргая и не улыбаясь. Пришлось брать инициативу в свои руки: - Как твоё плечо? Баш кивнул вместо всех объяснений. Анжей подавил вздох. - Ты хочешь есть? - Да. - Тогда спускайся с печи, тут не развернёшься. Анжей бы точно не развернулся, разве что пластом лежать, как мёртвая рыба. Слез вниз, положил остатки завтрака (оладьи с сыром и беконом) в тарелку. - Это ты взял вино? - Да. - Может, ты хочешь чаю или кофе? - Нет. Анжей поставил посуду на стол, наблюдая, как друг возвращается из печки в мир живых. Одежда оказалась ему велика: рубаха то и дело соскальзывала с плеча, а штаны вот-вот грозились упасть, хотя и были перетянуты верёвкой на бедрах. Двигался Гран непривычно медленно, но больше от бережно сжимаемой им бутылки вина, чем от усталости. - Можно посмотрю твоё плечо? - спросил Анжей. Получив согласие, аккуратно отодвинул ткань рубахи, обнажая кожу. Анна была права: заживало достаточно быстро, но в том, что никаких следов не останется, уверенности не было. - Ты мне расскажешь, как так получилось? - спросил он, усаживаясь за стол. Гран сел напротив, сделал такой щедрый глоток вина, что Анжей забеспокоился за последствия. - Может, водой разбавить?.. - предложил он. Гран отказался. Он выглядел крайне угрюмо, безыдейно тыкал вилкой в омлет и смотрел куда-то в подпространство между столешницей и солонкой. Его состояние было прекрасно понятно Анжею: умом он его принимал, сутью - сопереживал, но та самая щепотка раздражения никак не хотела покидать его душу. Пытался уговорить её - свою злобу - что не время разводить расспросы, демагогию, не время тормошить и допытывать, но злоба кусала его в ответ ядовитыми зубами, рыча “разве ты не заслужил хотя бы диалога за свои зимы ожидания?”. Анжей старался ей не поддаваться, но и молчать больше не мог. Нырнул под стол, достал бутыль медовухи, спрятанную там на случай, если лень будет спускаться в погреб и открыл. Протянул бутыль через стол. Гран усмехнулся и чокнулся вином. Звонкое “дзинь” знаменовало новую ступень. - Расскажи мне, что случилось. И поешь, пожалуйста. Взяв омлет пальцами, Гран откинулся на спинку стула. Светлые волосы забавными вихрами легли на его макушке. С неохотой прожевав кусок омлета, Гран отложил вилку, посмотрел в окно. - Я вечность не видел снега. Какой он яркий. - А в прошлую Жатву? - Тогда видел, да. - Так это не вечность. Десять зим. - Десять зим не видел снега. Так лучше? - Немного. Звучит менее… безысходно. Мимо окна пролетела синица. Села не веточку, суетно огляделась, упорхнула. Анжей сделал щедрый глоток медовухи. Терпкий напиток обжег горло. Стало чуть легче дышать. - Что случилось с островом Цветов? - Он сгорел. - Как? - Я не знаю. Мы жили как обычно, но недавно, а может давно, не знаю, на остров пришли красные псы и сожгли его. - Как это, “красные псы”? - удивился Анжей. - Собаки. Красного цвета собаки. - Нет, я это понял, но можешь подробнее?.. - Ну, вот как твоя, - Гран указал на Яблочко. - Только без шерсти и без глаз. И тощая. И красного цвета. И больше. - Ну да, очень похоже, - рассеянно пробормотал Анжей, представив себе это чудовище. - Они пришли ночью, я даже не понял, как, откуда. И даже не проснулся, меня разбудили. Они просто появились, в один момент проскользнули мимо деревьев, какие-то пошли во дворец, другие в лес, третьи в сад. Их было много, очень много. И сначала они ничего не делали, просто стояли, даже не смотрели, глаз-то у них нет. - А что у них вместо глаз? Баш задумался на секунду. Съел ещё кусок. - Кожа? Не знаю, это или кожа, или шерсть такая. - Ага. - В общем, потом они напали на деревья. Сначала мы посмеялись: слепые собаки кусают брёвна! - но потом поняли, что с каждым укусом деревья начинают гореть. Сначала вроде бы незаметно: медленно тлеют, но затем загораются. Там были… пожары, в разных концах острова, но собаки всё нападали и нападали. Я зарубил одного пса мечом, но их было так много, надо было тушить огонь… Он замолк, уставился на снег. Потом сделал большой глоток вина. Анжей тоже выпил. Красные псы мельтешили у него перед глазами, поджигали всё вокруг. - Но баши, - сказал он. - Я думал, они умирают только от железа. Разве нет? - О нет, мы успели очень быстро понять, что и горим изнутри мы неплохо, - усмехнулся Гран. - И мы горим, и остров горит, цветы горят, всё горит, ха. Голос его дрогнул. Новый глоток. - Только море не горело среди всего этого пламени, да вот только лес между водой и нами горел, - в голос его закрался смешок. - Сложно пройти к морю сквозь огонь, кто-то попробовал, но не преуспел. Ну, и псов кто-то попытался побить палками, но знаешь, что? И палки горят! Удивительно, правда? Только железо не горит. Железо плавится. Прямо на Бетфорда расплавилось кстати. Мой меч разрубил трёх псов и погиб на лице Бетфорда, я даже не понял, как он оказался под ним. Следующим глотком он опустошил бутылку, и Анжей протянул свою, подавив в себе желание обнять друга. Анжей всегда обнимал людей, когда видел, что им плохо, это был его способ утешать и ограждать от бед, и, по его мнению, работал он гораздо лучше, чем фразы вроде “ну, всё будет хорошо”. Тут-то явно всё хорошо не будет. Можно было лишь представить тот ужас, что творился на пожарище. - Тогда пришлось открыть переход между островом Цветом и Калахутом, - Гран всё ещё смотрел в окно. - Да только до Жатвы сделать это почти нереально, мне ещё повезло, если про это всё вообще применимо такое слово, что время почти подошло. Но… в общем, пришлось кое-с-кем договориться и отдать почти всё, что было у меня, чтобы это произошло. - С кем договориться, Гран? Баш поднял правую руку, на которой красовались созвездия. - С ними. - А отдать? Гран посмотрел на него так, что Анжей тут же почувствовал себя страшно глупым. Он же сам знал, что если у очень-волшебного-короля-башей просят что-то отдать, то с огромной вероятностью придётся расстаться именно с волшебством. Его король продолжил: - Когда все ушли, я остался, чтоб найти тех, кто не успел. Но не нашёл - псы быстрее, знаешь. Быстрее меня, быстрее любого баша. Остатками ворожбы мне удалось пройти к морю, но там - всё. Только догорающий остров. Я думал, что умер, кстати, когда проснулся. - Нет, мы тебя нашли на берегу. - Я так и понял. Они помолчали. Гран допил медовуху. Анжей ждал. - Мне очень жаль, что… - Не надо. Снова молчание. Гран подпёр голову рукой, наконец взглянув прямо на собеседника. - У тебя есть ещё вино? - Да… По доброй воле Анжей не дал бы ему перепить, но в просьбе отказать не мог, а поэтому пошёл в погреб и достал аж две бутыли - малиновое и морошковое вино. В такой ситуации выпить надо, а ничего другого он сделать для Грана не мог. Стук бутылки о стол заставил баша оживиться. От него уже чувствовалась волна опьянения. - Гран, но эти псы - откуда они? - Я рассказал тебе всё, что знаю. А знаю я, как погибло моё королевство, но не знаю, за что. Анжей вздохнул. О, если бы Анна была здесь! Она бы знала, что и как сказать. А он мог просто наливать. Как так, раньше же они разговаривали часами? Это что, взросление так влияет, что он больше не может подобрать нужных слов? Снова взглянул на Грана. Почувствовал, что краснеет. - Хорошо, что ты выжил, - сказал он тихо. - Ха! Вот уж не знаю. - Нам про тебя рассказал Орсин, он тут, поселился на пристани, знаешь? Может, ты хочешь его увидеть. Снова глоток вина. В воздухе запахло кислой малиной, неловкое движение руки - и часть алой жидкости медленно, словно кровь, растеклась по рукаву баша. - Я не хочу никого видеть. - Ну, ты же видишь меня. Анжей хотел пошутить, подбодрить этой фразой, но тут же понял, что ошибся: стальной взгляд баша явно говорил о том, что ему за этим столом не рады, и то, что они пьют вместе - чистая случайность, везение Анжея, благосклонность короля, но никак не проявление дружбы. Вдох. Выдох. Анжей очень старался подобрать слова, а не выпалить те, которые ему в самом деле хотелось сказать. Спросил: - Что не так? Почему ты так смотришь? - Просто смотрю. - Если я тебе так неприятен тут сейчас, Гран, я могу уйти. Оставайся на печке. Живи, сколько хочешь. Ты мой друг, даже если ты так больше не считаешь. Но для меня удивительно, что ты не рад меня видеть. Я правда, - он сжал кулак и тут же расслабил руку, - я правда считаю, что заслуживаю от тебя хоть какого-то тепла в ответ. - Тепло идёт от Света, - сказал Гран. - Ох, не начинай. - Ладно, - неожиданно сдался баш. - Спасибо. - Пожалуйста. Он хотел сказать что-то ещё, но, нахмурившись, впился в бутылку. Анжей выпил свою порцию, затем, пошатываясь, пошёл ставить чайник, чтоб хоть чем-то занять паузу. Краем сознания подумал об Анне и об ужине, но Красные Псы тут же завоевали его внимание, появились в воображении и сожгли всё на пути. Он не хотел думать о них, поэтому выпил ещё. - Все люди так меняются за декаду? - спросил Гран. В голосе его снова появилась смешинка. - Эм, нет. Только в моём возрасте. В смысле, в возрасте до моего - подростки, они так растут. За каких-то несколько секунд баш исчез со стула и оказался рядом с Анжеем, бесцеремонно дёрнув его за щетину. Зажмурившись, мужчина мягко отвёл бледную руку короля от своего лица. - Гран, ты что, никогда бород не видел? - На тебе - нет! Возразить было нечего. - Не дергай, пожалуйста. Мне больно. - Ладно. Король башей сел на стол, забрал бутылку. Глаза его приобрели лихорадочный блеск, скулы налились винным румянцем, а дыхание отдавало высоким градусом. Анжей уж было забыл его пагубную привычку искать утешение в бутылке. Удивительно, как часто он вспоминал свою прошлую жизнь на острове Цветов, но только сейчас с воспоминаний будто стряхнули толстый слой пыли, и открылись все трещинки и изъяны, которые почти стерлись. Но Ажнея это не очень волновало: он любил эту неидеальность бытия. - Я точно не умер? - весело спросил Гран. - Точно. - Жаль. Со всей своей звериной непосредственностью баш откинулся назад и распластался на столе так, чтоб смотреть прямо в зимнее небо. Анжей попридержал опасно накренившийся бутылку, сел, подперев подбородок рукой и наблюдая за замершим лицом Грана. Щетина колола костяшки. Надо бы отрастить бороду, чтобы чётко провести черту между собой прошлым и собой нынешним. Более веского заявления “я вырос” Анжей не придумал. - Странно, что на острове Цветов никогда не было снега, - сказал Гран тихо-тихо, не отрывая взгляд от окна. - Башам бы понравился снег, я думаю. Всё равно мы не мерзнём, а он красивый. Засыпал бы всё, и занял бы место в их пустоте, а море бы замёрзло так, что мы могли бы пойти в далёкий-далёкий поход. - Погиб бы ваш вечный урожай, Гран. - О, и мы бы умерли чуть раньше. Здорово. - Тебе доставляет удовольствие вот так про это шутить? - Да. А что мне ещё остаётся? - Тогда ладно. Кабачок запрыгнул на стол, обнюхал гостя, убедился, что он не съедобный и улёгся у него на животе, тихо мурча. - Теперь ты в ловушке, - улыбнулся Анжей. Баш пошарил рукой там, где, по его идее, должна стоять бутылка. Анжей протянул ему вино. - Что… - его вопрос на секунду тяжелым грузом повис в воздухе. - Что ты хочешь делать дальше? - Пить, - хрипло пробормотал Гран, выполняя план. - А потом? Ты останешься? - Не знаю. На кормушку за окном сели несколько синичек. Деловито осмотрели угощение, потом начали обедать. Кабачок тут же навострил уши, утробно заворчал и принял боевую стойку. Зрачки его сузились, хвост ходил туда-сюда. - Сними его, - попросил Гран. - Его удар о стекло ни он, ни я не выдержим. Анжей перехватил возмущенного кота за пузо, опустил вниз. Кабачок злобно глянул на хозяина, а затем со всех лап бросился на улицу. Лёгкое головокружение настигло Анжея, когда он наклонялся - пришлось опереться на стойку. - Может, ты хочешь ещё чаю или кофе? - У тебя есть ещё вино? - Неужели ты уже выпил то? Гран демонстративно перевернул пустую бутыль вверх дном. Анжей начал подозревать, что то, что баш не поднимается со стола, это не блажь, а необходимость. И всё равно колебался, но всего минуту, пока в его руках не очутились две бутылки мандариновой настойки. - Если ты не сядешь - захлебнешься, - сказал он. - Не переживай, это меня точно не убьет. Лёгкая тошнота подступила к горлу Анжея. Чтобы не терять хрупкую нить диалога, продолжил спрашивать: - Что было у тебя за почти-декаду? - Дни сменялись днями, ночи сменялись ночами, а сезоны вообще не менялись. Твоя “декада” для меня - всего лишь миг. Это ты так любишь лелеять время, для меня оно не важно, мой милый мальчик. - А мне - важно, - разозлился Анжей. - Потому что всё это время я ждал, пока ты вернёшься! Гран повернул к нему удивленное лицо. Затем перевернулся на бок и, подложив руку под голову так, словно собирался тут и уснуть, спросил самым непосредственным тоном: - Зачем же ты ждал, если знал, что я не вернусь? - Потому что ты не сказал, что не сделаешь этого! - Что?.. Анжей вскочил. Влияние настойки усугубило ту искру, что тлела в нём годами, но всё же он не позволял себе разбушеваться, хотя и стал под цвет своих волос: алым внутри, и снаружи. - Неважно, Гран! Ты прав, неважно! Тебе хорошо жить, наплевав на других, хорошо поиграть и выбросить, а представь, как это было для меня? Ты можешь хотя бы попробовать? Можешь вообразить, каково это, когда дают крупицы надежды, а ты всё ждёшь и ждёшь, ждёшь и ждёшь, как собака на привязи и понимаешь, что это глупо, нелепо, а всё равно ждёшь! И вот теперь… дождался. Спустя столько зим дождался и… Не договорил. С последней фразой огонь погас, словно его окатили водой из ведра, а шипение и пар обратились стыдом. Анжей устыдился своего ребяческого поведения - вздумал высказывать детские обиды на того, у кого только что сгорел дом и погиб народ. А “тот” сел с видимым усилием и замер, опустив голову. Волосы падали ему на лицо. Анжей сделал глубокий вдох, восстанавливая себя. - Прости. Мне не стоит пить. Ты можешь жить тут. Я буду рад. Анна вряд ли будет счастлива, но всё равно уедет весной. - Все вы верите в сказки, - невпопад ответил Гран. - И всегда мы вас разочаровываем. С удивительной повторностью король скрылся на печке прежде, чем Анжей успел уточнить смысл предложения. Оставалось только думать и собирать пустые бутылки.