Гарь

Тёплый кофейный пар вихрями вырывался из фляги. Овечка сидела на пристани, наблюдая за бушующим морем, слушая его сонное зимнее бормотание, впитывая его в себя: волны, мерный рокот, глубокую синеву, кудрявую молочную пену и абсолютную, всеобъемлющую свободу. Солёный ветер заставлял щуриться, но улыбки с лица он сдуть не мог, поэтому так она и сидела, улыбаясь против ветра. На волнах, почти у самого горизонта, покачивалась уплывающая “Чайка”. Жем, весь укутанный в шремы (штуки три, не меньше!), одинокой фигуркой махал ей с палубы. Подняв ладонь высоко-высоко, Чёрная Овечка помахала ему в ответ, не зная, видит он или нет. Затем запустила руку под свитер и сжала амулет. Удача сработала! Не даром она потратила пару монет в Чайгре, чтобы купить у местной ведьмы эту волшебную побрякушку. Конечно, сработало ещё немало факторов: и её харизма, и нужда Шема в древесине, и скорость Бузины, и нехватка леса за проливом, и зимние холода, и величина владений Анжея, но возможно (возможно!) все эти нити так красиво и удачно переплелись, только благодаря амулету. Чёрная Овечка заплела косичку в той пряди, которая всё время била в глаза по прихоти ветра. Затем встала, отряхнула штаны от мелкого песка и поднялась к столбикам, где её смирно ждала олениха. Пристань была почти пуста - море грозило непогодой и выйти в плаванье готов был только самоотверженный капитан Шем. Овечка собралась домой, она страшно утомилась мотаться из деревни в деревню, клянча работу. Сейчас же ей не терпелось поделиться с братом хорошей новостью. Напоследок она посмотрела на скалы, надеясь увидеть там стройную фигуру похителя колокольчиков, но Орсин не хотел показываться, а может вообще ушёл куда-нибудь. Пожав плечами, Овечка направила Бузину в сторону дома. Лёгкой рысцой, пересекая улочки деревни, думала о том, как хорошо, что всё наладилось. Конечно, придётся ещё много поработать: договориться с этими бандитами, помочь Анжу всё распланировать, самой не бросать идею быть почтальоном, но всё же это мелочи - у них будут деньги, у них будет дом! И она сможет ухать весной с чистой совестью. Из-за покосившегося зелёного забора высунулся длинный нос баб Заны - всеобщей бабушки деревни, для который всякий моложе шести декад был внуком или внучкой, а, следовательно, должен был быть накормлен, напоен и согрет. Именно она дала когда-то ей кличку “Чёрная Овечка”, наблюдая, какие бесчинства творит девочка, выдвигая себя на роль лидера белокурых и голубоглазых, а, главное, когда-то послушных детей. - Горит Маяк, Чёрная Овечка, возьмешь яблоки? - прошелестела она, ласково улыбаясь и протягивая кулёк. - Конечно, ба. Овечка приняла подарок. - Спасибо огромное. - И брату своему оставь, пусть кушает и растёт! - Да куда уж ему расти, скоро под два метра будет! - Разве? Ну и ну. Совсем запамятовала, я его до сих пор вот таким помню! Она показала рукой примерный рост Анжея декады две назад. Овечка рассмеялась, пообещала привести как-нибудь его и показать прогресс взросления и, пришпорив Бузину, поехала дальше. Оказавшись на достаточном расстоянии от бабы Заны, скормила одно яблоко оленихе. Настроение у Овечки было замечательное: песенка насвистывалась сама собой, неудачно подстраиваясь под тон птиц, падал лёгкий снежок, не тающий на шерсти Бузины и оседающий на варежках. Дорога петляла через знакомый лес и волей-неволей воспоминание о Жатве настигло, когда Овечка доехала до того самого валежника. Именно под ним сидел Гран целую вечность назад. Овечка нахмурилась. Ну да, точно. Анжей мог сколько угодно говорить о том, что его друг, король башей, хороший и замечательный, и ничего плохого не хотел, но впечатления об их первой встрече это скрасить не могло. Она не могла ему поверить, да и не очень-то хотела. При всей любви к брату, он - именно тот человек, который прожил довольно долго среди волшебных существ, и который довольно плохо ориентировался в реальности. Даже до своего пребывания на острове Цветов он был чудным, а уж после… Сколько раз Овечка пыталась показать ему красоту их настоящего мира - жизнь на Калахуте - но нет, Анжей упирался в свои жестокие сказки, страдал от одиночества и всё ждал чего-то. Начав злиться, она пустила олениху галопом. Звон колокольчиков мерно отбивал каждый скачок. А сколько раз она пыталась познакомить Анжея хоть с кем-то! “Анжей, это Спара, посидите с ней?”, “Анжей, это Гретина, покажешь ей ферму?”, “Анжей, это Георд, он умеет охотится!”. Но всё время, пока у них были гости, он всё сидел, уставившись в стол, а потом извинялся и уходил работать. Никакой благодарности к её попыткам наладить его жизнь он не испытывал, лишь упивался собственным одиночеством да выхаживал очередную кошку. Один только раз жил с девушкой, кажется, Зидой, но и то недолго: Овечка её в глаза не видела, лишь слышала рассказы. Зато теперь он нашёл себе нового раненого зверька и будет с упоением его выхаживать, откинув из жизни всё остальное! Пригрел змею на груди… У самого дома затормозила. Она накрутила себя и сейчас ей надо было выдохнуть, чтобы не вывалить на брата всё свое недовольство. В конце концов, она приехала с хорошими новостями, а уж то, что поток мыслей умудрился её разозлить - это совсем не вовремя. Спрыгнула с Бузины, слепила несколько снежков и с упоением швырнула их в ближайшую сосну. Снаряды разлетались на сотню осколков, и Овечка чувствовала, как вместе с этим уходит её раздражение. Спустя несколько минут, окончательно выдохнув, вновь оседлала олениху и доехала до дома под лай собак. Завела Бузину в стойло, сняла седло и вошла внутрь. Только оказавшись в знакомом тепле, пахнущим тёплым деревом и едой, почувствовала приятную последорожную усталость, и, распихав все любопытные носы, разделась, а затем сразу же отправилась на кухню, чтобы там сесть и больше сегодня не двигаться. Так и сделала. На кухне, при свете сумерек, сидел за столом её брат, уронив голову на руки. Она было подумала, что он спит, но при звуке её шагов Анжей тут же вскинул голову. Волосы его смешно растрепались и горели в закатных лучах, а заспанный взгляд блуждал. Под столом покоились целые ряды пустых винных бутылок, а характерный запах свидетельствовал о праздненстве. Овечка присвистнула, откинув прядь. - Ну ничего себе ты разошёлся! Ты же знаешь, что праздник Мёртвой Метели ешё не скоро, или ты что-то другое решил отпраздновать? - Нет, - сказал Анжей сипло, - мы не праздновали… Овечка глянула на печку, пытаясь разглядеть вторую половину этого “мы”, но сверху на неё смотрел только недовольный кот. Анжей попытался встать. - Я приготовлю тебе бутерброд, ничего другого не успел… - Сиди, грусть! - отрезала она. - Я сама приготовлю и чай сделаю, а ты не шевелись уж, а то будет, как в прошлый раз. Анж не стал сопротивляться. Набрав в чайник воду, поставила его на огонь, вытащила вчерашний хлеб и окорок с сыром из погреба. Подумав немного, достала помидор и срезала салат с подоконника. В отличие от брата, с готовкой она справлялась быстро, но изысками её блюда не отличались. - Так, я делаю на всех, - заявила она. - Он вообще ест? - Ест. - Ладно, тогда три бутерброда. Приготовься быть поражен национальным блюдом Чаячьей Бухты! - Так мы же и так в Чаячьей Бухте… - Про то и речь! Чёрная Овечка подкинула дрова в печь, налила три чашки чая, поставила на стол и вернулась нарезать хлеб, попутно рассказывая: - В общем, я договорилась с Шемом, он сказал, что через пролив, в Гальчике, запустение, в смысле, там леса нет, им до леса почти день пути, одни поля. Они возят древесину из Ньрёжка, но тут получается, что от Бухты им ближе, но там же у нас почти не продают древесину на вывоз, а так: срубили - растопили. Вот мы с Шемом и договорились, что дрова будем поставлять мы: ты и я - Шему, он - в Гальчик, деньги пополам. Сейчас зима, спрос будет хорошим, плюс я буду почту из Подлипок возить, с такими темпами накопим быстро. Анжей перемешивал сахар в чае, бесконечно кружилложкой, то и дело задевал стенки чашки. Он хмурился: явно обдумывал вариант. Овечка прикусила губу, чтобы снова не начать ругаться на его медлительность - с её-то точки зрения всё было ясно, как Маяк, оставалось только радоваться и идти рубить первые деревья. Но брат мог взвешивать что-то в голове до самого утра, такой уж нрав. - Вы будете убивать лес? Голос появился из ниоткуда, и Овечка аж подскочила от неожиданности, сжав нож в кулаке. Целая секунда потребовалась, чтоб сообразить, что это говорит Гран с печки. Он лежал на животе, подперев подбородок ладонями, смотрел с любопытством. Выглядел он гораздо лучше, чем вчера. На какое-то короткое мгновение Овечке стало не по себе: она и забыла, какие у него глаза, как у короля Вьюги из старой сказки. Но стушеваться не могла, а потому гордо вскинула подбородок, задрав нос и прикинув, железный или стальной нож у неё в руке, а если стальной - ранит ли сталь баша так же хорошо, как и железно? - Мы не будем убивать лес, мы будем срубать деревья! - Для леса особой разницы нет. - Вот же ты лицемер, ты же прямо сейчас лежишь на печке, которая топится брёвнами из леса! - разозлилась Овечка. Гран пожал плечами: - Мне тоже нет разницы, что вы с ним делаете. - Тогда чего спрашиваешь так, будто это что-то плохое? - Просто так. Издав сдавленный рык, Овечка швырнула бутерброды на тарелку, а тарелку на стол. Села так резко, что пустые бутылки зазвенели. Анжей распрямился, вдохнул, закрыв глаза, зажег свечу. - Анна, это Баш Гран. Гран, это Анна. Вот и познакомились. - Мы были знакомы Анж! - Да? - удивился Гран, свешиваясь с печки. - Я не знаю тебя. А нет, знаю. Понимаю, ты выросла. Я помню твои волосы и другое имя, но оно было глупое. - Чёрная Овечка. Меня зовут Черная Овечка, Анной меня называет только Анжей. И, если ты продолжишь говорить, что моё имя глупое, я разберу твоё по буквам! Баш спрыгнул на пол, рубашка сползла с его плеча, обнажая ожог. Рана ещё не зажила. - Где мазь? - спросила Овечка в воздух. Белобрысый достал склянку с печи, протянул. Она взяла баночку и потянулась было к ожогу баша, но тот отшатнулся от её руки. - Перестань! - рявкнула она. - Ты сам, очевидно, этого не делаешь, но если ожог не лечить, то он у тебя так и останется. Так что стой смирно. Гран закатил глаза, демонстрируя, что ему идея быть здоровым не особо приятна, но замер. Закончив наносить мазь, Овечка попыталась поправить рубаху баша, но та снова сползла с плеча. - А почему ты одет как бордельный мальчик? Нашёл себе призвание? - Просто моя одежда ему велика, а у тебя я не успел попросить! - встрял покрасневший Анжей. Не говоря ни слова, но много чего думая, Овечка пошла в комнату, открыла шкаф с одеждой и с лёгкой руки собрала несчастному беглецу несколько штанов и рубах, а вернувшись, вручила её Грану в руки. - Переоденься. - Мне и так нормально, - сказал баш. - Мне не холодно. - А мне холодно на тебя смотреть! Поэтому иди в баню и переоденься! Развернувшись, Гран ушёл вглубь дома, а Овечка наконец-то села за стол и выпила немного чаю. Анж медленно ел бутерброд, смотря на свечу. Живот девушки забурчал, и она впилась зубами в свою порцию. - Что ты думаешь? - спросила она с набитым ртом. - Думаю, с лесом - хорошая идея, ты молодец, что договорилась. Начать надо с сухих деревьев. Когда ты договорилась о первой поставке? - Послезавтра. - И сколько мы будем получать? - Сколько продаст. Но думаю, по три с одной связки. Если не будем тратить ни на что другое, как раз нормально хватит. - Да, это просто отлично. Ох, Анна, не знаю, что бы я без тебя делал. - Ооо, у меня много вариантов! - рассмеялась она. Анж улыбнулся. - Слушай, - Овечка наклонилась к нему поближе и прошептала, - а с ним-то что приключилось? Она кивнула в сторону бани. - Я тебе подробнее потом расскажу, - тихо ответил Анжей. - Но в общем, получилось так, что на остров Цветов напали какие-то огненные собаки. Я не знаю, кто они - никто не знает. Но они всё сожгли и почти все баши сгорели, а Гран, как я понял, отдал всю свою магию, чтоб остальные вышли, но сам выйти не успел, потому что пошёл искать тех, кто остался. - Ужас… Обладая живым воображением, высокой эмпатией и яркой эмоциональностью, Овечка не смогла удержаться: тут же стало очень жаль гостя, и она пообещала себе быть снисходительнее и ласковее с ним. Обладая здравомыслием и знанием себя, она знала, что вряд ли сдержит это обещание. - А что он хочет делать дальше? Анжей покачал рыжей головой. В этот момент в комнату вернулся Гран. Одежда Анны сидела на нём намного лучше: чёрные просторные штаны, собранные у щиколоток, и белая рубаха с длинными манжетами. Он тут же начал напоминать капитана разбойничьего судна. - Так гораздо лучше! - одобрила она. - Сядешь с нами за стол? - спросил Анжей. - Да. Анну удивляло, как Гран ухитрялся одновременно выглядеть и очень просто, как мальчишка из соседнего двора, и по-королевски гордо, смотря на собеседников свысока. А ещё от него очень сильно разило алкоголем, что сказывалось и на движениях. Над столом повисло молчание. Овечка подвинула ему чай и бутерброд. - М… ты расскажешь мне, что у тебя случилось? Может, хочешь про это поговорить? - спросила она, поставив локти на стол, попутно заплетая прядь в косичку. Король покосился на неё со смятением в глазах: - Нет. Диалог явно не задавался и Анжей наладить его не помогал, беспомощно обгрызая заусениц и пялясь в окно. Овечка потянулась, чтобы хоть как-то занять паузу, оттарабанила по столу мелодию, снова предприняла попытку поговорить: - Ну хорошо, ладно, тогда вот, скажи: вы же, баши, пожираете у людей их Свет, верно? А можно как-нибудь убедиться, что ты не сделаешь этого с нами? - Анна! - укоризненно воскликнул Анж. - Что? Я всего лишь уточняю, это важный нюанс! Гран ухмыльнулся, перегнулся через стол и глаза его лукаво сощурились. - А с чего ты взяла, что я уже этого не сделал? - промурлыкал он. Овечка испуганно схватилась за диафрагму, прикрывая Свет, чувствуя, что он там, пульсирует и живёт, а значит и она живёт. А в следующую секунду Гран расхохотался так легко и громко, словно провернул лучшую шутку во всём Калахуте, разве что со стула не упал. Анжей хмурился, бормоча: “Гран, ну чего ты!”, а щеки Овечки вспыхнули от жара. - Не смей так шутить! - крикнула она. - Поэтому вас никто не любит, а ты ещё и шутить на эту тему вздумал! Анжей, скажи ему! Брат со вздохом пояснил: - Гран, нельзя так говорить людям, они пугаются. - Ха! Ну и что, пусть пугаются! - заулыбался баш. - Когда люди пугаются - они злятся. Когда люди злятся - они могут навредить тебе. - Навредить мне? Ха, мне нельзя навредить! Анжей пробормотал что-то без слов, прикрыв глаза. Смысл был интуитивно понятен. Овечка оскалилась. - Хочешь, проверим? Я могу взять нож, и мы узнаем, какой процент железа для тебя теперь опасен? Что там у тебя с магией, а? Неужели она больше не поможет тебе защищаться от кинжалов? Гран фыркнул, скрестил руки на груди и уставился куда-то в бок, явно не намеренный продолжать дискуссию. Овечка победно заулыбалась: вот так-то! Как оказывается легко поладить с теми, кто опасается ножевых ранений! Анжей налил всем ещё чаю, положил корм животным, вернулся за стол. - Послушайте меня, пожалуйста, - сказал он тихо и спокойно, приковывая к себе внимание. - Мы сейчас все в сложной ситуации и нам сейчас всем жить вместе, поэтому давайте постараемся поладить. Я не имею в виду дружбу или любовь до гроба, я говорю про то, что никто никого не ест и не бьёт ножами. - У тебя какое-то странное представление обо мне, Анж! - перебила его Овечка. - Я обычно не режу людей! - Да, но… Но Гран ответил ей быстрее: - Я не человек, девочка. И ты порезала меня в нашу прошлую встречу. - Я тебе не девочка, меня зовут Чёрная Овечка! И в прошлую встречу ты пытался меня убить, я защищалась! - Я не пытался тебя убить, я хотел тебя забрать! - А в итоге убил и забрал моего брата! - Ну и… Анжей ударил кулаком по столу. Чашки и тарелки зазвенели, потом повисла тишина, но лишь на секунду. Потом, всё с тем же сдержанным спокойствием, брат говорил: - Вот про это я и говорю. Пожалуйста, перестаньте. Даже если кто-то был обижен - время забыть. Мы сейчас все в одной лодке, так что давайте не ссориться. Пожалуйста. Овечка кивнула. Понимала, что брат прав: они ничего не добьются, если будут ругаться, и, хоть ей бывает и сложно сдерживаться, надо попробовать. В конце концов, за свои путешествия она встречала множество разных людей и со всеми ей более-менее удавалось найти общий язык. И, хоть Гран утверждал, что он не человек, но голова-то у него человеческая! Две руки, две ноги: всего лишь высокомерный мальчишка, а на таких управа найдется. Кот прыгнул ей на колени и ласково замурчал. Она машинально погладила его пушистую спинку, подняла взгляд на Анжа: - Да. Ты прав. Нам надо разобраться с вырубкой леса и остальным. Она посмотрела на Грана. Пламя свечи отражалась в его зрачках, а лицо было непривычно печальным. - Я хочу увидеть Орсина, - сказал он Анжею, не поворачивая головы. - Ты же не хотел… - Теперь хочу. - Ладно, хорошо, - кивнул брат. - Мы поедем туда послезавтра, с дровами. Баш кивнул, встал и скрылся на печке. Анна и Анжей остались за столом одни. У брата был такой уставший вид - страшно смотреть! Казалось, он даже не понимал, что таким вот вымотанным людям надо срочно ложиться спать. - Анж, иди в кровать, я уберу посуду, - сказала Овечка, тормоша его за плечо. Он устало улыбнулся, кивнул и пошёл в комнату. У печки на секунду затормозил, но, передумав, отправился в спальню. А Чёрная Овечка смотрела на танцующее пламя свечи и думала о том, какая же забавная и странная жизнь оказалась здесь, в Чаячьей Бухте. Да и на всём Калахуте. ​ ​ **** Звон колокольчиков оглашал на весь лес: “Смотрите, едет Бузина, везёт в деревню дрова”. Настроение у оленихи было игровое и при каждом шаге она мотала головой, создавая дополнительный шум. Анжей относился к этому философски, Овечка злилась, а Гран гладил собак и смотрел на небо, не обращая внимания ни на что. Небо было василькового цвета, солнце сияло. Деревня жила в своём обычном ритме: дети играли в снежки, мужчины и женщины хлопотали по хозяйству, кто-то шёл на рынок, кто-то просто в гости. Почти из всех печных труб валил белый дым. Гран оживился и начал с любопытством разглядывать каждый элемент этой простой мозаики - человеческой жизни. - Неужели вам совсем-совсем нельзя было уходить с острова Цветов? - спросила у него Овечка, обернувшись. - Я думала, что уж ты сотню раз видел простые деревеньки. Баш подполз ближе, перебираясь через собак и брёвна. Оперевшись на сиденье, ответил: - Видел! Но мне всё равно нравится, обычно я их видел во время Жатвы, но там по-другому: все кричат и убегают. - Мда уж… я про более мирное время. - Редко, - покачал Гран головой. - Иногда я выходил гулять, конечно, но это имело свои последствия. - Какие? - Плачевные! С этими словами он вернулся к разглядыванию домов. Анж нахмурился и щелкнул поводьями. Они доехали до причала, где на волнах уже покачивалась блестящая “Чайка”. Капитана Шема, сидяшего на палубе, можно было без проблем разглядеть ешё с берега: огромные плечи и косматая голова возвышались над рулём. - Эгей, Шем! Жем! - прокричала им Анна, замахав руками. - Мы тут! Моряк поднял голову, приветливо помахал в ответ. Что-то сказал под палубу, и оттуда тут же вылез его сын. Вдвоем они спустились с корабля и подошли к саням. - Горит Маяк! - пробасил капитан, и его сын повторил приветствие. - Горит! - заулыбалась Анна. - Мы дальше не проедем по доскам, вам придётся помочь нам отнести всё. О, Жем, тебе лучше? Я очень рада, это здорово, ты больше не похож на захворавшего лягушонка. А! Это мой брат, Анжей. А это… э… Гран. Гран, Анжей, это Шем и Жем, я рассказывала. - Очень приятно! - сказал Анжей. - Взаимно, - кивнул Шем и пригляделся к Грану.- Ого, сынок, как ты легко одет, не замёрзнешь? Овечка выругалась: как они упустили из виду, что нормальные люди ходят в трёх свитерах и пальто, а этот чудик щеголяет в одной рубахе? Но, прежде чем она успела хоть как-то оправдать его эксцентричное поведение, Шем сам себе всё объяснил: - А, да ты, никак, из башей? Тот малыш, что живёт в бочке? Говорят, ты всё время налегке... Только смотри, не чуди! Что, потерялся во время Жатвы, да? И, хотя голос его был полон искреннего сочувствия, Анжей всё равно успел зашептать что-то Грану, но глаза уже баша опасно сузились, а рука сжалась в кулак. - Давайте загрузим дрова на “Чайку”, - чересчур громко и радостно объявила Овечка. - Вон у нас их сколько! Следующие полчаса они перетаскивали связки поленьев с саней на кораблик, ходили туда-сюда по трапу, стараясь не поскользнуться, а когда все дрова оказались погружены, выдохнули. - Ну что ж, я повёз это в Гальчик, - сказал Шем, вытирая лоб. Затем он почесал голову, глядя на Грана, который всё это время просидел на помостке, удерживая собак от грабежа рыбы. - Ты это, сынок, на меня не серчай! Я не со зла спросил! Но желаю тебе вернуться домой, если ты того сам хочешь! Капитан попрощался с Анной и Анжеем, пообещав приехать послезавтра, и взошёл на борт своей верной “Чайки”. Прогремел: “Поднять паруса!”, и его сын тут же кинулся исполнять приказ. Овечка, отряхивая настил в санях от коры и опилок, смотрела, как её брат подходит к Грану, что-то говорит и они вместе возвращаются на дорогу. - Ну что, теперь к Орсину? - спросил Анжей. - Да, поехали. Поводья щелкнули, Бузина потащила облегчённые сани вперед. Ехать было совсем недолго и буквально через несколько минут они оказались в знакомом тупике. Кладбище лодок выглядело спокойно. Толстые чайки всполошились при виде собак и закружили в воздухе, пронзительно крича. Гран спрыгнул на гальку, весь вытянувшись, как пёс на охоте, стараясь разглядеть Орсина среди камней. Море ласково шептало свою колыбельную для ясного дня. Пахло солью и водорослями. - Выходи, Орсин! - приказал Гран. Сначала показалось, что его слышали только волны да Анна с Анжеем, но затем из-под лодки выскользнула тень. Черноглазый Орсин стоял, чуть сгорбившись и робко улыбаясь. - Подойди. И баш начал медленно приближаться, глядя боязно, а дойдя, упал на колени, поклонившись. - Ваше Величество! - промурлыкал он. - Какая радость, что вы живы. Гран смотрел на него, отстранившись, словно каменная статуя, взиравшая на прохожих с постамента. - Где остальные, Орсин? - Кто где, Ваше Величество. По лесам, по деревням. - Много выбралось? - Нет. Овечка переглянулись с Анжеем. Выражения лица Грана они не видели, но то, что новость оказалась неутешительной, сомневаться не приходилось. - Понятно, - сказал король. - Ладно. Что ж… думаю, нам надо собрать всех, вернуться и попытаться восстановить остров. Орсин глянул на своего повелителя снизу вверх, и в масляных, как изюм, глазах проскользнуло сомнение. Баш поднялся с колен, встал боком и спросил так, искоса: - Боюсь, я немного глуповат, Ваше Величество… - Да, это я знаю. - ...но зачем же нам возвращаться? Гран секунду помолчал. Посмотрел на деревню, на лес, на провожатых, потом снова на Орсина, вглядываясь в него, пытаясь разгадать, понять вопрос по сути своей. - Но это наш дом, Орсин. Это наш остров Цветов. - Это наша тюрьма! - вскрикнул Орсин, теряя маску покорности. - Сгоревшая тюрьма. - Нет…. Тут Орсин закричал так, что все чайки поспешили убраться подальше, а некоторые рыбаки начали тревожно поглядывать в их сторону: - Ты не можешь снова запереть нас в этой тюрьме! Не можешь! Мы не пойдём! Она сгорела, и всё, мы свободны, наконец-то, свободны! Мы будем делать, что захотим! Гран сделал шаг вперёд, Анжей - за ним, а Анна подскочила следом. Голос короля снизился до тихого полушепота. - Замолчи, ты не понимаешь, про что ты говоришь. Если продолжишь - мне придётся тебя убить. С истеричным смешком бунтующий баш сделал несколько прыжков в сторону и забрался на перевёрнутое днище лодки. - Убить меня? Убить? Ну убей, попробуй! Давай, попытайся! Я посмотрю, как тебе это удастся, без ворожбы-то. О да, я посмотрю! Или, может, ты хочешь приказать своему щенку ударить меня железом. Ха! Ха! Вы даже не взяли с собой меча! - он спрыгнул вниз, сделав рывок навстречу Грану. - А знаешь, что? Знаешь? Лучше бы ты сгорел! Лучше бы оставался в том дереве! Ты не король, никакой ты не король, ты тюремщик, жалкий надзиратель, и из-за тебя все сгорели! Ты умудрился спалить и тюрьму и заключенных, но мы оказались свободны и тебе нас не поймать, о нет, тебе нас не запереть снова! Овечка видела, как побледнело лицо Грана, как он поджал губы, но продолжал молчать, неотрывно глядя на Орсина. Ярость вспыхнула в ней. Схватив гладкий камень, швырнула его в Орсина. Галька попала башу прямо в плечо, заставив прервать поток речи. - Заткнись, заткнись, заткнись! - закричала она. - Ты хоть понимаешь, о чём говоришь?! Ты хоть немного соображаешь, что он тебя спас?! Есть в тебе хоть капля благодарности?! Ты идиот, если не ценишь то, что жив. Похититель колокольчиков перевёл на неё взгляд, полный злости и насмешки, криво улыбнулся. - Я могу выпотрошить любого и сожрать их Свет, - сказал он. - Нет, - Гран начал идти к нему навстречу. - Ты не сделаешь этого. Анна застыла. Он убьёт его? Он хочешь его остановить? У него же ничего нет в руках! Но она-то всегда носила при себе кинжал. Нащупав оружие под курткой, Овечка достала его, вынула из ножен, наблюдая, как серебристое железо сверкает на солнце. - Гран, тебе нужен кинжал? - спросила она. Ей очень хотелось, чтобы он ответил “нет”, потому что любая смерть - это нечестно и жутко, но кинжал можно использовать для угрозы, что тоже полезно. Гран имел неосторожность повернуться к ней для ответа. В этот миг Орсин взвыл, прыгнул на короля, сбил с ног. Как только они оказались на земле, Орсин впился зубами в левое плечо Грана, ударил рукой по скуле и откатился назад. Вскочил, не вытерев рот от крови, и опрометью бросился вдоль по берегу с такой скоростью, что даже собаки бы его не догнали. Но никто и не пытался: Гран лежал, закрыв глаза и прикрывая ладонью укус, Анжей сидел рядом с ним, Овечка сделала было пару шагов за Орсином, но быстро поняла, что это бесполезно и, вернувшись к брату, опустилась рядом. - Он в порядке, Анж? - Я в порядке, - сухо ответил Гран. - Прости, кто ж знал, что он такой кретин, - сказала Овечка. - Я знал. - Жаль, что так получилось, Гран, - Анжей протянул руку. - Можно я посмотрю укус? Поморщившись, Гран отнял ладонь. Ранка была неглубокой, но след от клыков виднелся отчетливо, и кровь лениво струилась по шее. Овечка достала из сумки платок, передала брату, а тот прижал его к ране. Потом помог бывшему королю встать. Гран посмотрел вдаль, туда, где кончался берег, и куда убежал Орсин. Сказал: - Все они… Но прервался, покачал головой и пошёл к саням, прижимая к шее окровавленную тряпку.