Double Trouble

Кто бы что ни говорил, но в такие моменты Ибо ощущает себя охотником, который часами выжидает в засаде - когда же в прицеле его взгляда покажется желанная цель. Или хищником, что крадется в зарослях буша, высматривая заплутавшую, отбившуюся от стада лань. Не то чтобы ему было стыдно, да и совесть молчит, но это все, что ему позволено. И он, как и каждую пятницу, собирается воспользоваться этими крохами на полную катушку. - Эй, Соник, как дела? - Юй Бинь пьяно ухмыляется, протягивая ему очередную бутылку пива, третью по счету, но Ибо трезв как стекло - адреналин от ожидания перерабатывает мелкий градус в светлом пиве быстрее, чем пираньи обгладывают коровью тушу до костей. - Отвали, - лениво и беззлобно фыркает Ибо в ответ, сворачивая крышку на бутылке. Сегодня он в костюме Соника - острые коленки обтянутые синим спандексом, от которого невыносимо чешется все тело. Хочется поскорее стащить его с себя, но даже эти мучения стоят того, что будет дальше. - Может, повеселишься со всеми? Караоке, пиво-понг? - Юй Бинь лукаво ухмыляется, прикладываясь к своей бутылке, но Ван Ибо не собирается вставать с дивана, на котором удобно устроился несколько часов назад. Поднимался он лишь дважды - чтобы отлить и посмотреть какое-то видео на телефоне Чжочэна, - и вновь вернулся на свой наблюдательный пункт. Отсюда прекрасно видно всю комнату, зачем ему двигаться? Все идет по плану, думает Ибо, чувствуя, как кожу пощипывает от нетерпения. Минутой ранее Бинь-Бинь уже сунул новую бутылку и Сяо Чжаню, а значит, скоро наступит тот самый момент. Иногда Ван Ибо хочет дать Юй Биню леща за привычку спаивать всех окружающих, но сегодня - как и каждую пятницу - он ему безмерно благодарен. - Как-нибудь обойдусь, - Ибо качает головой, и капюшон, утыканный поролоновыми иглами, сваливается с головы. Сжечь бы его - запихнуть весь костюм в мусорную корзину, полить водкой и поджечь. - Иди, развлекайся. Юй Бинь жмет плечами, удаляясь, и Ибо забывает про него почти сразу. Какое ему может быть дело до приятеля, если его взгляд, как магнитом, притягивает Чжань-гэ. Сегодня он… Ибо морщит лоб, пытаясь понять, кем нарядился Сяо Чжань. Пират? Скорее всего, слишком много заклепок, явно вдохновлялся капитаном Джеком Воробьем. Где он только берет все эти костюмы? Подведенные глаза ему очень идут, и Ибо сглатывает набегающую слюну, когда представляет три или четыре ситуации, при которых эта подводка бы размазалась. Ситуации включают в себя больше голой кожи и меньше глупых разговоров. Сяо Чжань словно чувствует, что на него смотрят - оборачивается, салютуя полупустой уже бутылкой. У него мягкий, расслабленный взгляд, очень доверчивый. Главное, не проворонить момент, когда он начнет клевать носом, иначе сладкого сегодня Ибо не достанется и придется ждать следующей пятницы. На подобную трату времени он не согласен, но вполне может подождать еще минут сорок. Сяо Чжань приходит к нему через полчаса, ставя пустую бутылку на подлокотник дивана. Бедная лань, которая пошатываясь, радостно скачет в объятия хищника. Падает рядом и тычет локтем под ребра: - Ты скучаешь. Ибо усмехается и вертит в пальцах мобильник. Последние двадцать минут он проверял Вейбо, точнее, бездумно листал ленту - от запаха пива и сигарет так сильно ноют виски, что невозможно сосредоточиться. - Вовсе нет, тебе показалось, - Ибо чуть сдвигается, давая больше места для маневра, но Сяо Чжань худой до дрожи и умещается на самом краешке. К тому же, так Ибо может прижаться бедром к бедру и ощутить тепло чужого тела - через спандекс еще острее, еще интимнее. - Не ври мне, я все видел! - Сяо Чжань фыркает, ерзая на месте и тычет пальцем в телефон Ибо. - Ты не веселишься! Его коленка то и дело задевает ногу Ибо, и приходится прикусывать губу, чтобы не обхватить ее, сжимая. Интересно, как Сяо Чжань отреагирует? Взвизгнет и подскочит или… Вместо ответа Ибо перекидывает руку на его плечо, невесомо приобнимая. Когда Сяо Чжань выпивает, он становится ужасно тактильным - как же он прячет этот голод по прикосновениям, когда трезвый? Ибо иногда думает об этом, а потом вспоминает - когда Чжань-гэ трезв, ему некогда обниматься. - Тебе не нравятся костюмированные вечеринки, - фыркает Сяо Чжань пьяно, откидываясь на его плече так, чтобы видеть друзей, которые поют в караоке. Их шестеро, а микрофон всего один, поэтому они выдергивают его друг у друга из рук, пытаясь перекричать соседа. Какофония стоит ужасная, уши закладывает - голоса у их друзей отличные и очень сильные, к сожалению. “Мне нравишься ты, Чжань-гэ” - конечно же, он никогда не скажет этого вслух. Как он может? Он отлично знает, как могут разрушить дружбу случайные фразы, сказанные не в том месте, не в то время. - Не нравятся, - соглашается Ван Ибо, украдкой прижимаясь носом к макушке Чжань-гэ. От него пахнет мятным шампунем, сигаретным дымом и пряной сладостью - его собственный запах. Этой же сладостью пахнет его кожа. Ибо жмурится, гулко сглатывая - ощущать горячую тяжесть на своем плече невыносимо приятно. Он чуть сдвигается, позволяя Чжань-гэ прилечь к нему на грудь, и аромат окутывает с ног до головы. Кому вознести благодарность за то, что у Чжань-гэ переносимость алкоголя, как у котенка? За то, что после бутылки пива он становится вялым и податливым, как глина? Кому вознести благодарность за то, что он не помнит ни черта по утрам? Ибо готов обивать пороги сотен храмов, воскуривая благовония и вознося благодарности. Лишь бы это продолжалось и никогда не заканчивалось. Сяо Чжань тихонько вздыхает рядом. - Устал? - шепчет Ибо еле слышно ему на ухо, чувствуя, как покалывает щеки от выступившего румянца. Он весь горит от предвкушения - он ждал этого целую неделю, его терпение уже на исходе. Сяо Чжань согласно урчит, на мгновение закрывая глаза. Он мягкий и теплый, расслабленный настолько, что можно подхватить его на руки и утащить - сопротивляться не станет. Ибо на мгновение зависает, представляя, как перекидывает свою добычу через плечо и тащит в пещеру. - Почему тебе не нравятся наши вечеринки? - спрашивает Сяо Чжань невпопад и смешно морщится. - Это весело. - Не люблю чувствовать себя глупо, - лаконично отвечает Ибо, закрывая глаза и вдыхая полной грудью. Чувствовать запах человека, который тебе так нравится, что хочется выхватить у Мэн Цзыи микрофон и орать об этом на весь мир, но которому ты не можешь признаться, и больно, и сладко. Ибо носит свои чувства где-то под сердцем, нянчится с ними как с долгожданным ребенком. - Ты вовсе не выглядишь глупо, - замечает Сяо Чжань с тяжким вздохом. - И я ничего не понимаю: ты терпеть не можешь костюмы, называя их “дурацкими”. Фыркаешь, когда мы пересматриваем фотки с дефиле, но каждую пятницу все равно приходишь. Почему? Ибо не знает, что ему ответить. Он действительно ненавидит костюмированные вечеринки. Уродливые костюмы вызывают у него приступ тошноты. Но он готов наряжаться хоть скатом, хоть камерой видеонаблюдения, лишь бы провести с Сяо Чжанем чуть больше времени. И как это объяснить, не вдаваясь в подробности? Но Сяо Чжань и не ждет объяснений - машет рукой, сталкивая пустую бутылку из-под пива на ковер и говорит то, что Ибо так жаждет услышать: - Пойдем домой. *** То, что каждую пятницу Ибо провожает Сяо Чжаня до дома, тоже своеобразная традиция, как и костюмированные вечеринки их труппы. Раньше это делали Чжочэн или Юй Бинь, но с тех пор, как Ибо выяснил одну занимательную привычку хмельного Чжань-гэ, он просто не может позволить делать это кому-либо еще. Функция почетного караула легла полностью на его плечи, а Ибо ничего не имеет против. Но если бы все было так просто! - Стой, ключи у тебя в кармане, - шипит Ибо, пытаясь одной рукой удержать Сяо Чжаня на месте, а второй - достать из его кармана бряцающую связку ключей. Задача непростая - пьяный Сяо Чжань хуже капризного ребенка. Вертится ужом, скользит пальцами по ребрам, щекоча. И тихо хихикает Ибо в шею, обдавая кожу теплым дыханием. От него пахнет текилой, которую в него влили уже на пороге, пока Ибо тянул его за руку, надеясь поскорее добраться до дома. С таким же нетерпением, наверное, дети спешат к рождественской елке, в ожидании подарка. Только его подарок давно уже в его руках - только разверни. - Ибо, - хихикает Сяо Чжань, без зазрения совести зарываясь пальцами в волосы, небольно дергая за пряди, - И-и-и-бо. - Что? Ключи никак не удается поймать: пиратские штаны Сяо Чжаня отлично подчеркивают его задницу, но они слишком тесные, ладонь сложно просунуть в карман. Еще и владелец штанов прижимается так тесно, что хочется выть и кусаться. Через подкладку кожа у него такая горячая, что почти обжигает. Ну, и как тут можно трезво мыслить? - Ибо, - глаза у Чжань-гэ темные, пьяные. Язык беспрерывно бродит по губам, а от взгляда на родинку все внутренности в животе делают кикфлип. - Не хочешь помочь, лучше не мешай, Чжань-гэ,- смешок выходит нервный, но он, наконец, вытаскивает ключи. Через несколько секунд они окажутся в квартире, а там… Ибо прикусывает губу, не в силах сдержать нетерпеливый вздох. Сяо Чжань уже трется лицом о его шею, полностью повиснув на плечах. И начинает эту шею облизывать, когда они, наконец, вваливаются через порог. - Ты же завтра ничего не вспомнишь? - спрашивает Ибо, сжимая, наконец, ладони на тонкой талии. - Да, Чжань-гэ? Сяо Чжань хихикает и мотает головой: - Ни-че-го. Он склоняет голову, облизываясь, и выдыхает прямо в губы Ибо: - Бо-ди. Удержаться просто невозможно, но первым целует Сяо Чжань. Всегда - первым. Жадно и сладко, как будто весь вечер только и ждал, чтобы прижаться плотнее, вжать Ибо в стену и целовать его до искр в глазах. Ибо обхватывает ладонью его затылок, чтобы не дать отстраниться, а под кожей гудит возбуждение, похожее на ток, пущенный по проводам. Он так этого ждал! Ему мало, мало одной пятницы! Ему нужно гораздо больше! Они целуются не меньше получаса, пока Сяо Чжань, наконец, не уворачивается, прижимаясь ртом к запрокинутой шее Ибо. Щекотно водит по ней языком, и Ибо жмурится, кусая горящие огнем губы. Он знает, что будет дальше - это тоже традиция, даже если Сяо Чжань на утро не помнит ни-че-го. Спустя четверть часа он выходит из квартиры Сяо Чжаня, захлопывая за собой дверь. Чжань-гэ мирно дремлет в своей постели, переодетый в футболку, заботливо укрытый одеялом. Ибо отдал бы что угодно, лишь бы заснуть с ним рядом, но он согласен довольствоваться тем, что ему предложено. В стареньком лифте горит только одна лампа, тревожно мигает, когда кабина вздрагивает время от времени. Всю дорогу до первого этажа Ибо безотрывно смотрит на себя в заляпанное зеркало, прижимая пальцы к темной метке со следами зубов на своей шее. *** Когда он приходит на репетицию в понедельник, Юй Бинь довольно присвистывает и шутливо складывает ладони в просящем жесте: - Кажется, здесь кому-то опять перепало. Научи нас, Ван лаоши, как быть таким же неотразимым и все успевать? Ибо фыркает, скидывая с плеча рюкзак прямо на пол. За выходные засос побледнел и чуть выцвел, и он пытается убедить себя самого, что ему не жаль. Ничего, до следующей пятницы рукой подать. - Для начала перестаньте устраивать свои дурацкие вечеринки, - советует он, - ваши костюмы отпугивают девчонок. - Ну, не все же такие красивые как ты, Ибо. Ты даже в костюме Соника выглядишь сексуально, это не честно, - мягко замечает Сяо Чжань, неслышно подкрадываясь со спины. Ибо сглатывает, отводя взгляд. Слово “сексуальный” из уст Чжань-гэ действует на него вполне однозначно - кровь начинает бурлить, а взгляд прикипает к родинке под губой. Как же сладко прикасаться к ней языком! - Сяо лаоши давно не смотрелся в зеркало, - качает Ибо головой, пытаясь держать себя в руках. - Очень глупо с его стороны. Сяо Чжань с глупым смешком отмахивается и хлопает в ладоши, привлекая внимание труппы. Репетиция идет своим чередом, обыкновенная ежедневная рутина без особых происшествий, и Ибо даже рад, что может отвлечься от безумных мыслей затащить Сяо Чжаня за кулисы и целовать, целовать его, пока не взмолится о пощаде. Интересно, выгонят ли его из театра, если он при свете дня совершит коварное покушение на честь художественного руководителя? Ибо ухмыляется и ловит на себе вопросительный взгляд Чжань-гэ, который лишь на минуту отрывается от телефона Чжочэна. Они пересматривают пятничное дефиле с вечеринки - традиция не менее дурацкая, чем все их костюмы, - а затем Сяо Чжань улыбается, глядя Ибо прямо в глаза: - Придешь в пятницу? Хочешь, подберу тебе костюм? Вкус у Чжань-гэ, конечно, специфический, но Ван Ибо согласен на все и чуть-чуть больше. - Все, что угодно, кроме костюма клоуна, Чжань-гэ. У тебя полный карт-бланш. Сяо Чжань лукаво улыбается, склоняя голову к плечу. Ибо судорожно выдыхает, не зная, где ему найти сил дожить до пятницы. *** Откуда взялась та девчонка, Ибо и сам сказать не может, так же как не знает ее имени и чья она подруга. Просто присела, завела беседу, которая увлекла настолько, что время пролетело незаметно. И даже то, что Сяо Чжань притащил ему наряд розовой пантеры, уже не так смущает. Ибо помахивает хвостом в руке, лениво поддерживая беседу, а потом вскидывает голову, осознав, что время почти полночь - скоро домой. И натыкается взглядом на Сяо Чжаня. Он стоит у стены, отпивая из бутылки - которой по счету? - и не сводит глаз с дивана, на котором Ибо развалился в приятной компании. Девчонка сидит очень близко, и места больше нет. Сердце екает, предчувствуя неладное. - Мне пора, - говорит Ибо, поднимаясь на ноги. Девчонка поджимает губы, словно он ей что-то пообещал и не исполнил, но какое это имеет значение, когда он всегда видит перед собой только одного человека? Всегда - только его одного. Сяо Чжань, не отрываясь, смотрит как он подходит. И не улыбается. - Устал? Пойдем домой? - Ибо протягивает руку, поправляя сбившийся воротник белой рубашки. Наряд сегодня у Чжань-гэ странный - клетчатая юбка с длинными гетрами, стоило бы пошутить, чтобы разрядить обстановку, но от напряжения чувство юмора отказывает. - Пойдем домой, - повторяет Сяо Чжань и механически облизывает губы. Сердце Ибо екает второй раз, а затем проваливается в желудок. Сяо Чжань пьян, пьян настолько, что едва может стоять на ногах. Дурной знак. Целоваться они начинают еще в лифте - Сяо Чжань притискивает его к стенке, кладет руки на пояс и безжалостно терзает его губы, пока старенький лифт, кряхтя, возносит их на семнадцатый этаж. И все, что следует дальше, остается в памяти Ибо обрывками киноленты. Распахнутая дверь квартиры, с прямоугольником тусклого света на полу в прихожей. Сяо Чжань, который тянет его за собой - в спальню. Он же, толкающий Ибо на кровать и нависающий сверху. Поцелуи - горячие, как и всегда, но есть в них что-то животное. Алчное и злое. Ван Ибо просто не может удержаться. Наутро же никто ничего не вспомнит, правда? Сяо Чжань не сопротивляется и не возражает, когда его переворачивают на спину, коленом разводя ноги. Ибо колеблется сжимая в пальцах плотную клетчатую ткань. Можно ли? Но все вопросы исчезают, когда Сяо Чжань обхватывает пальцами его запястье и выдыхает горячо: - Ибо! В его голосе столько жадности, что рот тут же наполняется слюной, и руки действуют сами: задирают вверх килт, оглаживают коленки и бедра, покрытые мягкими волосками. От возбуждения перед глазами стоит плотный туман, дышать становится все тяжелее. Под килтом у Сяо обычные красные боксеры, которые он уже видел в гримерке однажды, и от одного взгляда на них мозги плавятся, превращаясь в кашу. Ибо сглатывает, а затем прижимается к твердому, горячему члену губами через ткань. В голове - ни единой связной мысли, только звонкая, оглушающая потребность сделать хоть что-нибудь, пока ему позволено. Задыхаясь от желания, Ибо стаскивает белье и накрывает его ртом. Сяо Чжаня трясет, когда язык проходит по члену снизу вверх, ласково и осторожно. Он единственный, для кого Ибо вообще смог бы пойти на такое, и теперь, ощущая на языке его вкус, недоумевает - как он вообще столько времени сдерживался? Ничего лучше в его жизни еще не было - тихие стоны и вздохи и то, как дрожат бедра под ладонями, когда Ибо подается вперед, заглатывая глубже. Взгляд у Сяо Чжаня плавающий, мутный, то ли от удовольствия, то ли от выпитого. Что в этот раз ему наливал Юй Бинь? Снова текилу, от которой поцелуи имели горьковатый привкус? Водку, после которой Сяо Чжань всегда безостановочно болтал, а затем вырубался без предупреждения? Или что-то другое? Ибо отстраняется, все еще обнимая головку его члена губами, и всматривается до рези в глазах: понимает ли Сяо Чжань, с кем он? Может, он думает, что рядом с ним кто-то из его любовников? Спит ли он еще с кем-то? Хриплое дыхание в темной спальне звучит эротичнее всех аудиодорожек из порно. - Еще, - Сяо Чжань облизывает пересохшие губы, выгибаясь на кровати гибкой волной. От требовательных ноток в голосе по спине пробегает дрожь, и Ибо с готовностью приоткрывает рот, позволяя члену скользнуть глубже. Ему нравится, как ощущается крупная, округлая плоть на языке, как трется нежная, бархатная кожа о нёбо. Сяо Чжань на вкус - как пина-колада, такой же сладкий, пускай даже это ему кажется. Ибо сжимает губы, вслушиваясь в тихие стоны, и жмурится довольно. Это гораздо больше, чем он планировал сегодня получить, намного больше. А затем его простреливает странной мыслью, от которой кровь стынет в жилах. Ибо отстраняется, сжимая пальцы на основании члена, чтобы не позволить Сяо Чжаню кончить. - Назови меня по имени. Сяо Чжань приподнимается на локтях, и едва ли он видит сейчас хоть что-то, утопая в удовольствии, которому не позволяют выплеснуться. - Назови меня по имени, - повторяет Ибо. Это не изощренная пытка, не эротическая игра. Ему нужно, просто физически нужно знать, что Чжань-гэ понимает, кто сейчас берет в рот его член и вылизывает его бедра, потираясь о них лицом. Лицо Сяо Чжаня принимает странное, по-детски обиженное выражение, и сердце Ибо делает кульбит. Не понимает. Самое время подняться, накрыть Чжань-гэ одеялом и свалить из этой квартиры подальше, пока не натворил дел. Пока не взял то, что предназначается не ему. - Бо-ди, - он весь дрожит, когда Сяо Чжань прокатывает его имя на языке, выдыхая его в раскаленный воздух спальни. - Бо-ди… И следом Сяо Чжань отталкивает его руки от своего члена, сгибает ноги в коленях и разводит шире, раскрываясь для Ибо так, как тот и мечтать не мог. Хватает за руку, втягивая пальцы в рот - горячий язык скользит по подушечкам пальцев. Слегка щекотно и отлично отвлекает от того, что пульсирующий член Ибо вот-вот взорвется от прилившей крови. Ну, или Ибо просто кончит, как мальчишка, от одного только зрелища, не прикасаясь к себе. - Так вот как ты выглядишь, - шепчет он, не надеясь, что Сяо Чжань услышит, но он издает слабый вопросительный звук, продолжая ласкать ртом его пальцы. Смотрит из-под ресниц, тяжело дыша. - Мне всегда было интересно, - Ибо едва узнает свой голос - хриплый, низкий от едва сдерживаемого желания, - как ты выглядишь, когда тебе хорошо. Тебе же хорошо, Чжань-гэ? Да уж, никакие поцелуи не могут сравниться с тем, как смотрит Сяо Чжань, вытаскивая его пальцы из своего припухшего алого рта. Звук, который при этом раздается, влажный и пошлый, отдает где-то в яйцах, и Ибо сжимает себя через джинсы, чтобы не кончить в эту же секунду. - Потрогай меня, - шепчет Сяо Чжань, прижимая мокрые пальцы между своих ягодиц. Ибо чувствует, как от прикосновения вход слабо пульсирует, расслабляясь. Он гладит мышцы, чуть нажимая, и думает только об одном - какой сейчас красивый Сяо Чжань и какой он, должно быть, горячий внутри. - Можно? - говорить вслух все труднее, вместо голоса - невнятный шепот, но Чжань-гэ нетерпеливо кивает, подаваясь вперед. Подхватывает ноги под коленями, невозможно жаркий и красивый. Облизывает губы, глядя прямо в душу. Стон, который он издает, когда Ибо медленно вставляет в него палец, громкий и протяжный. Сяо Чжань выгибается на смятой постели, слепо шарит ладонями по кровати, и шепчет сорванным голосом: - Еще! Наверно, стоило бы поискать смазку, скорее всего, у Чжань-гэ она есть, но он такой податливый и жадный, что невозможно оторваться. Ибо наклоняется, скользя языком по чувствительном месту под яичками, проталкивая палец дальше. Колеблется, когда слышит всхлип, но то, с какой готовностью Сяо Чжань подставляется, дает понять - ему не больно. Ибо усмехается, высовывая язык и скользя им снизу вверх, до самой головки. Слизывает каплю, выступившую на уретре, и нежно, почти невинно, целует Сяо Чжаня в живот. И этого хватает. Ибо едва успевает обхватить губами член, чтобы не пропустить ни капли. Сяо Чжань дергается, сладкая судорога проходит по его телу трижды, пока он со вздохом не расслабляется на кровати. Они смотрят друг другу в глаза - и не было в жизни Ибо ничего интимнее или эротичнее. Сяо Чжань нежно гладит его по лицу, задевая пальцами припухшие губы, а Ибо не может отдышаться. Вкус Чжань-гэ разливается у него во рту, глушит все рецепторы, и, наверное, его должно тошнить, но этого не происходит. Мышцы расслабляются, и Ибо вытаскивает пальцы. Слюна отвратительная смазка, хуже не придумаешь, - Бо-ди, - шепчет Сяо Чжань, осоловело хлопая глазами. Веки у него слипаются, он вот-вот уснет. Ибо ловит его ладонь, прижимая к своим губам. В нем столько любви и нежности в этот момент, что можно весь мир осветить их силой. Но эта нежность с горьким привкусом - на утро Сяо Чжань все равно ничего не вспомнит. Когда Чжань-гэ вырубается, да так, что и выстрелом из ружья не поднимешь, Ибо стаскивает с него костюм и переодевает в футболку, которую находит под подушкой. И укрывает одеялом, невесомо целуя в лоб. А затем яростно ласкает себя в туалете, крепко зажмурив глаза и задыхаясь. Если и есть где-то ад, то он будет вариться в нем вечно. *** В понедельник осознание того, что Сяо Чжань его избегает, бьет камнем по затылку. Ибо хлопает ресницами, но нет, ему не показалось: куда бы он ни пошел, надеясь перехватить Чжань-гэ и поболтать, тот исчезает словно Дэвид Копперфильд. Бегать от Ибо у него выходит мастерски, еще и напрямую не обращается, как будто обижен и не собирается поддерживать диалог. Это выбивает из колеи и лишает необходимого настроя - репетиция проходит из рук вон плохо. Ибо забывает текст, путается в декорациях, один раз даже падает, не удержавшись на скользкой доске - ну кто придумывает вставлять в пьесу почти акробатические этюды?! Все валится из рук, да и подвернутая лодыжка болит так сильно, что все вокруг окрашивается исключительно в минорные тона. Еще и Сяо Чжань испаряется после репетиции быстрее, чем пузырьки из шампанского, отчего Ибо готов рычать на каждого, кто посмеет к нему обратиться. Прихрамывая, он выходит на парковку, пытаясь вспомнить, остался ли в его холодильнике, который на ладан дышит, лёд. Лед, чтобы боль утихла, и пиво, вот что ему сейчас надо. Первое, что он видит, когда заворачивает за угол - Сяо Чжань, который копошится в сумке, пытаясь отыскать ключи от машины. Его рюкзак вечно забит книгами по актерскому мастерству, протеиновыми батончиками и черновиками новых пьес, отыскать среди этого бардака хоть что-нибудь - почти нереальная задача. Но он здесь, никуда не убегает, Ибо просто обязан попытать удачи и выяснить, что между ними происходит. Или, если точнее сказать, не происходит. - На что ты обижен, Чжань-гэ? - спрашивает он, когда расстояние между ними сокращается до двух шагов. Сяо Чжань подпрыгивает на месте, оборачиваясь в прыжке. - Ибо. - Что случилось, Чжань-гэ? Я сказал что-то не то? Он иногда бывает несдержан и груб, и Сяо Чжань мягко одергивает его в такие моменты, используя свое главное оружие - улыбку - для позитивного подкрепления. Но сегодня реакция совсем не та, на которую Ибо рассчитывал. Ему не улыбаются. - Мне очень жаль, - невесомо выдыхает Сяо Чжань, прижимаясь бедром к дверце машины. И не смотрит в глаза. - Ибо, мне действительно жаль. Это первое, что он сказал за весь день ему в лицо. Ибо облизывает губы, не зная, что сказать. За что Сяо Чжань извиняется? - О чем ты? - спрашивает и холодеет. По виноватому, затравленному взгляду Сяо Чжаня становится понятно, что не только он помнит ночь с пятницы на субботу. Ночь, когда Ибо перешел черту. - Мы.. - красивое лицо искажает страдальческая гримаса, которая делает так больно, что дышать становится трудно. - Не стоило. Я виноват. Ну, когда-нибудь этот момент должен был наступить. Интересно, как он вспомнил? Это не имеет значения, в общем-то, рано или поздно все хорошее заканчивается. - Это был...не первый раз, - признается Ибо, стискивая в пальцах шлем так, что пластик вот-вот хрустнет. - Это уже бывало раньше. Почти каждую пятницу, думает он с болью в сердце. Каждую пятницу ему было позволено чуть больше, чем обычно - сладко целовать горячие губы, держать Сяо Чжаня в своих руках. Ему было достаточно, если бы это продолжалось вот так просто, без лишних разговоров и выяснения отношений. Поцелуи у порога, до распухших губ и следов на шее у Ибо. Оставлять засосы на нежной коже Сяо Чжаня он никогда не решался. Да и зачем ему знать, что это происходило гораздо чаще, чем один-единственный раз? Меньше знаешь - крепче спишь. То, что произошло в ту пятницу, что-то изменило. Ибо никогда и думать не мог, что доставлять кому-то другому удовольствие может быть так приятно. “Приятно” - слишком плоское, невыразительное слово, чтобы описать фейерверки, что взрывались в груди, когда Сяо Чжань кончил, простонав его имя. Но ответ бьет его наотмашь, заставляя глотать сухой воздух ртом. - Мы только целовались, Ибо. Поцелуи не считаются, - он не смотрит в глаза, предпочитая гипнотизировать взглядом собственные переплетенные пальцы. - Той ночью...я перешел границу. Ибо готов топать ногами и кричать, что все не так, но Сяо Чжань ему не поверит. Да и упоминание поцелуев вновь выбивает из колеи. - Ты все помнишь?! - Да, и мне жаль, что я вел себя столь непозволительно. Мне не стоило так поступать, я очень перед тобой виноват, - его голос звучит так вежливо и официально, что Ибо хочет встряхнуть его за плечи, чтобы привести в чувство. Разве он в чем-то виноват? Единственный, кто виноват - это Ибо. Сяо Чжань прав - каждый раз поцелуи всегда начинались с его подачи, но это Ибо был тем, кто поддерживал этот порыв. Прижимал пьяно хихикающего Сяо Чжаня к стенке в коридоре и целовал до умопомрачения, пока глаза его не закатывались, а ноги не начинали подкашиваться. Но если бы Ибо хотел - по-настоящему, всерьез - остановить его, то давно бы это сделал. В самый первый раз, когда Сяо Чжань хотел чмокнуть его в щеку на прощание, но промахнулся. И промахнулся ли? Или когда они до самого рассвета целовались на стареньком диване в его квартире, пока Сяо Чжань не уснул у него на груди. Он мог остановить это в любой момент, но не решался. Слишком сладко было хранить маленький секрет, секрет только для двоих, который теперь стал двойной проблемой. - Тогда - почему? Сяо Чжань вздрагивает, как будто под ребра ему уткнулся нож. Взгляд - потухший, костяшки пальцев побелели от силы, с которой он сжимает ключи в ладони. - Приревновал, - криво усмехается он, наконец. - Та девчонка. Ах, вот в чем дело. Но - приревновал? Ибо чувствует, как в груди распускается робкий цветок надежды, обжигая пылающими лепестками изнутри. - Чжань-гэ, позволь мне.. - он тянет руку, чтобы прикоснуться, притянуть к себе. Рассказать все, что так долго скрывал от Сяо Чжаня и себя самого, но вместе того, чтобы дослушать, Сяо Чжань морщится болезненно, качая головой. - Пожалуйста, не надо. Даже вырви Чжань-гэ сердце из его груди и наступи ногой, было бы не так больно. Ибо молча смотрит, как он садится в машину, лишь со второго раза попадая ключом в замок зажигания. А затем уезжает, и Ибо для него не больше, чем силуэт в зеркале заднего вида. *** Но на следующий день все становится только хуже. Сяо Чжань больше не избегает его, вовсе нет. Все так же дурачится на репетициях, смеется и шутит, вот только не смотрит в глаза. Если и удается поймать его взгляд, вид у Чжань-гэ становится затравленно-виноватый, и Ибо злится на себя до чертиков. И на Сяо Чжаня, совсем чуть-чуть. Ну, зачем устраивать эту драму? Ибо давно уже не ребенок, и еще неизвестно, кто кем воспользовался! К пятнице все это уже встает поперек горла, и Ибо предпринимает решение, которым не гордится. Прогуливает репетицию, валяясь на кровати и глядя дурацкие шоу по телеку. Телефон разрывается от пропущенных звонков и сообщений, но его ищет кто угодно, Мэн Цзыи, Чжочэн, даже Хайкуань, но только не Сяо Чжань. И это злит, злит так сильно, что вечером Ибо вызванивает Исюаня и утаскивает того в клуб. Они здесь часто бывали, пока в жизни Ибо не появился Сяо Чжань и его дурацкое хобби. - Совершенно идиотское, - говорит он с чувством, приседая на уши ни в чем не повинному Исюаню, но тот слушает без возражений. Видимо понимает, что Ван Ибо, который опрокидывает в себя стопку за стопкой, очень нужно выговориться. Потом Ибо даже весело - он танцует, забывая обо всех вокруг. Флиртует с какой-то девчонкой, у которой красивое платье и лукавая улыбка, но внутри ничего не екает. Тревога берет его за горло, когда стрелки на часах подкрадываются к полуночи. Сегодня пятница и очередная вечеринка, и Ибо не может найти себе места, пока не узнает, кто сегодня провожает Чжань-гэ до дома. Если его что-то тревожит или расстраивает, Сяо Чжань имеет привычку пить чуть больше, кто знает, что может стрястись? Исюань ничего не говорит, когда Ибо торопливо извиняется, срываясь с места. Подвернутая нога начинает невыносимо болеть, пока он бежит по темным улицам, которые еще пахнут дождем и бензином. Сяо Чжань живет в трех кварталах, и когда Ибо, наконец, добирается до его дома, он насквозь мокрый от пота и задыхается. Но он не опоздал. - Ибо, - вздыхает Сяо Чжань, протягивая к нему руки. Он сидит у порога своей квартиры, безнадежно несчастный и совершенно пьяный. Ибо на последнем дыхании преодолевает ступеньки, опускаясь рядом с Сяо Чжанем на колени, и пытается найти хоть одно свидетельство того, что этот вечер он провел не один. Но Сяо Чжань выглядит вполне обычно. И также привычно тянется руками к лицу Ибо, прикрывая хмельные глаза. - Поцелуй меня. Кто бы знал, каких сил стоит сказать ему “нет”. Ибо вздергивает его вверх, прислоняя к стене, пока достает из кармана ключи. И уворачивается от губ, которые настойчиво пытаются добраться до его рта. Сяо Чжань жалобно хнычет, когда не получает желаемого. - Не стоит, Чжань-гэ, - говорит он, втаскивая хозяина в квартиру. Он шепчет “не стоит”, пока переодевает Сяо Чжаня, пока укрывает его одеялом, пока готовит ему стакан воды на утро и таблетку аспирина. И тяжкий вздох вырывается, когда Чжань-гэ, наконец, закрывает глаза и засыпает. Уходить не вариант, и Ибо остается. Хватает вторую подушку и заваливается на старенький, продавленный диван, который страдальчески стонет под его весом. Утром, думает Ибо, проваливаясь в душный сон с вертолетами, утром мы обязательно поговорим. *** Похмельное утро встречает его головной болью и пристальным взглядом Сяо Чжаня, который сидит на полу рядом с его диваном. Встрепанная голова, торчащая из складок одеяла, сдвинутые брови, как будто Чжань-гэ пытается что-то понять, но очевидное не укладывается в похмельной голове. - Ты не стал меня целовать, - говорит он тихо, когда замечает, что Ибо проснулся. - Вчера. - Не стал, - признает тот, сонно моргая. Голова раскалывается, а за чашку кофе он бы сейчас отдал все, что угодно. Все, что угодно, кроме Чжань-гэ. - Почему? Ибо садится на кушетке, разминая шею, которая за ночь почти онемела. Действительно, почему? Он перебирает одну причину за другой, взвешивая на внутренних весах и выбирая самую существенную. Выбирает, чтобы озвучить самую простую и честную. - Надоело делать это по-пьяни, Чжань-гэ. Ты считаешь себя виноватым, но это не ты караулил час за часом, чтобы получить маленькую сладкую награду. Каждую. Пятницу. Они молчат, переваривая. Ибо никогда не был силен в задушевных разговорах, ему больше нравится действовать, но сейчас он не может сдвинуться с места, пока не узнает ответ на вопрос, который иглой пронзает его бедное сердце насквозь. - Скажи, Чжань-гэ, ты со всеми такой любвеобильный, когда выпьешь? Сяо Чжань бледнеет, и только на скулах пылают яркие пятна, как будто Ибо отхлестал его по щекам своими словами. - Что, если я скажу, что хищником каждую пятницу был не ты? - говорит он тихо, опуская глаза в пол. - Что, если ты - несчастный мотылек, которого в свою паутину заманивал коварный и злой паук? И это звучит так беспомощно и искренне, что Ибо не выдерживает. Смеется, кусая губы: - Тогда у нас сразу две проблемы, Чжань-гэ. Вот только Сяо Чжань не разделяет его веселья. Съеживается, натягивая одеяло сильнее на плечи. - Мне нужен душ, - быстро говорит он, поднимаясь на ноги, уползая в сторону ванной комнаты как огромная, несчастная моль. В вопросах избегания проблем ему фору мог дать только сам Ван Ибо. К моменту, когда он появляется на кухне, распаренный и раскрасневшийся от горячей воды, на столе уже дымятся кружки с кофе, а сам Ибо задумчиво жует бутерброд, разглядывая пейзаж за окном. По субботам улицы в этом районе пустые, и Ибо жмурится, представляя, что они одни во всем мире. Только он, Чжань-гэ и тридцать три недомолвки между ними. Такая себе компания. - Мне стоит сразу рассказывать тебе о своих чувствах или лучше дать тебе позавтракать? - спрашивает он у Сяо Чжаня, когда тот бочком протискивается на крохотную кухоньку. - Меня тошнит, - признается тот, прижимая ладонь ко лбу. - Боюсь, я не в состоянии оценить сейчас всю их глубину. Но голос у него дрожит, с потрохами выдавая волнение. Ибо жмет плечами, выставляя на стол тарелку с бутербродами. Ему больше нравится, когда готовит Сяо Чжань, но сегодня придется довольствоваться тем, что есть. Завтракают они в полной тишине, которая изредка прерывается тихим писком мобильников. Это Чжочэн, бессменный фотограф, скидывает фотки с вечеринки. - Ты мне очень нравишься, - тихо говорит Сяо Чжань, да так внезапно, что Ибо давится. Кусок идет не в то горло, и он надсадно кашляет, пока мозг пытается переварить. - Так сильно, что я каждый раз на репетиции умирал от желания затащить тебя в декорации с коварными намерениями. - Почему же тогда не затаскивал? Я бы не отказался, знаешь. Сяо Чжань ковыряет скатерть, словно пытается найти в ее веселом рисунке ответы на все свои вопросы и сомнения. Не найдет - Ибо уже искал. - Я всегда целовал тебя первым. Ты ни разу не сделал шаг навстречу. Ибо отпивает кофе, перекатывая на языке его горький вкус. Тишина, повисшая в кухне, почти уютная, домашняя. - Первая наша проблема - ни ты, ни я не умеем говорить словами через рот. Сяо Чжань вздыхает, утыкаясь лицом в ладони. Бормочет еле слышно: - А какая вторая? - С ней мы сейчас тоже разберемся. Сяо Чжань на вкус как кофе, когда Ибо сдергивает его со стула и тащит в спальню. Он бы с удовольствием разложил Чжань-гэ на кухонной тумбе, но он такой мягкий и нежный, что хочется только одного: долго-долго ласкать его, языком и пальцами, пока он не начнет умолять взять его немедленно. И тогда... Ибо жмурится, издавая тихий стон предвкушения, и тянется за новым поцелуем. Сегодня суббота, спешить им совершенно некуда.