***
Драко пытался успокоить дыхание, пока шел к лифту, который должен был доставить его на второй уровень в Департамент Магического Правопорядка. У него не было причин находиться рядом с кабинетом Министра, но он просто ничего не мог с собой поделать. С прошлого года, когда они помешали той девушке Дельфи вернуть Волдеморта, он не мог перестать думать о Гермионе Грейнджер. Он знал, что не должен, по многим причинам: она была Министром Магии и замужем за этим рыжеволосым болваном, и, вероятно, все еще ненавидела его за то, что он издевался над ней в Хогвартсе. Отчасти он списывал это на то, что ему нужно чем-то занять свои мысли, чтобы не горевать о смерти жены. С другой стороны, прошло уже больше двух лет. Он и Скорпиус отдали должное памяти Астории во время летних каникул. Они принесли белые георгины на ее могилу и крепко прижались друг к другу, думая о лучших временах. Он чувствовал себя менее одиноким в своей большой кровати, наслаждаясь ощущением того, что снова распростерт на ней, как когда-то в молодости. Он набрал большую часть веса, потерянную во время самой тяжелой депрессии, и даже снова начал заниматься созданием зелий. Поэтому он не мог назвать свою привязанность к Министру механизмом преодоления. Если быть до конца честным, то это было даже не новое чувство — скорее пробуждение чего-то, что он давно считал мертвым и забытым. Грейнджер понравилась ему с самых первых дней в Хогвартсе. Но, конечно, сыну Люциуса Малфоя никогда не позволили бы подружиться с грязнокровкой, не говоря уже об ухаживании за ней. Немыслимо. Поэтому он превратил свое любопытство в жестокость, а позже — страсть в ненависть. Это никогда по-настоящему не помогало, только делало его еще более несчастным и одиноким. У него не хватало духу на злодейство, и его сердце жаждало связей, которые его прошлое делало невозможными. Спасибо Мерлину за Асторию. Она была его путеводной звездой, и вместе они прожили замечательную жизнь. Только благодаря ей он принял новое, любящее мировоззрение. Скорпиус был единственным доказательством того, что теперь он стал лучше. Огромная способность сына к любви поражала его ежедневно. Иногда Драко задавался вопросом, как тот вообще попал в Слизерин. Хотя было ясно, что он не лишен честолюбия — Скорпиус не позволял ничему встать у него на пути, когда дело доходило до того, чтобы тащить своего отца в магловский кинотеатр на премьеру одного из этих проклятых фильмов Marvel. Приблизившись к кабинету Гарри, он криво улыбнулся. Дверь открылась прежде, чем Драко успел постучать. — Я уже начал думать, что меня кинули, — задумчиво произнес Гарри, поправляя очки на носу. В кабинете, как обычно, царил беспорядок, и Драко, пританцовывая внутри, задрал подбородок. В конце концов, ему все еще нравилось поддразнивать Поттера. — Что, и упустить шанс помучить тебя? Ни в коем случае, Поттер. — Но в его словах не было прежней язвительности, и он встретил ухмылку Гарри своей собственной. — Обычно ты не опаздываешь, Малфой. Все в порядке? — Да, я только что заходил в кабинет Министра, прежде чем прийти сюда. Гарри выглядел удивленным. — Зачем тебе понадобилась Гермиона? — Ничего серьезного. Просто интересно, жаловалась ли Роза на то, что Скорпиус беспокоит ее. Бедный мальчик совершенно сражен. Смешок Гарри удивил Драко. — Похоже, вы, Малфои, питаете слабость к женщинам Грейнджер. Драко почувствовал, как у него отвисла челюсть. — Я… Что ты… Я не понимаю, о чем ты говоришь. Гарри порылся в вещах, прежде чем взять свою палочку и пальто. — Ну, в то время я просто считал тебя настоящим мерзавцем, но я заметил, что ты всегда вел себя хуже с Гермионой, следил за ее поступками и пристально наблюдал за ней… Мне даже не приходило в голову, что это, вероятно, из-за того, что ты был сильно влюблен в нее. — Ну, я… Острые глаза Гарри сверлили его насквозь. — Скажи мне, что я ошибаюсь. Драко ничего не ответил, рассеянно натягивая мантию. — Так я и думал. А теперь пойдем, я умираю с голоду. Он ошеломленно смотрел, как Гарри выходит из комнаты, прежде чем, наконец, встряхнуться и последовать за ним.***
Рон очень громко храпел. Гермиона обычно накладывала на него перед сном заглушающие чары, но он всегда жаловался, говоря: «что, если посреди ночи случится что-то непредвиденное и мне нужно будет привлечь твое внимание?» Со временем она привыкла к нему, но в последнее время он снова начал ее беспокоить. Она действительно не знала, что изменилось. Все, что она могла сделать, это уйти в спальню Розы и уснуть. Такая привычка появилась с тех пор, как ее дочь вернулась в Хогвартс на пятый курс. Она не была уверена, что будет делать во время каникул, возможно, воспользуется диваном. Она долго лежала, пытаясь уснуть и гадая, о чем сейчас думала Роза. Казалось, еще не так давно она была в Хогвартсе с Гарри и Роном и ввязывалась во все возможные неприятности в это время. Когда она проснулась утром, то с трудом добрела до кухни и стала искать в буфете крепкий кофе, который держала под рукой в дни, подобные этому. Иногда чашка чая просто не помогала. Вскоре в кухню вошел Рон, зевая и потягиваясь. — Постель была холодной, — пробормотал он. — Ты громко храпел, — ответила она, сердито наливая дымящееся варево в кружку с выдрами. Ее подарили родители, узнав, каким был ее Патронус, и с тех пор она повсюду сопровождала Гермиону. — Раньше мой храп тебя не беспокоил. — Он сел за стол напротив нее и попытался взять за руку, но она вырвала ее. — Что случилось, Гермиона? — Так было, когда мы только поженились, а потом я к этому привыкла. Ты, вероятно, не заметил, но в последнее время я часто ночую в комнате Розы Он потер затылок. — Я решил, что это просто стресс и скоро все наладится. — В этом-то и проблема, Рональд. Ты никогда ни о чем не хочешь говорить. Должно быть, Рон понял, что это серьезно, когда она назвала его полным именем. — Я думал… Ну, я думал, что у нас снова все хорошо. — А что именно могло произвести на тебя такое впечатление? — Она не удержалась и повысила голос, выплескивая свое раздражение. Он выглядел смущенным, но продолжил: — Ну, после той истории с маховиком времени, и когда мы снова были командой — это было так похоже на старые времена, правда? После этого мы даже как следует потрахались. Это еще больше разозлило ее. — Ты не можешь ожидать, что победный трах решит все наши проблемы. — Нет, я полагаю, что нет… — он замолчал, не зная, что сказать. Растерянный как всегда. Она фыркнула и сложила руки на груди. — Общая травма — не лучшее, на чем можно построить отношения, и не лучший способ оживить брак. — Это насчет возобновления обета? Потому что мы еще можем это сделать, если ты хочешь… — Я не хочу возобновлять наши клятвы, чертов идиот! Я даже не знаю, хочу ли я быть твоей женой! — По боли в его глазах она поняла, что сорвалась. Это слишком долго было заперто внутри нее, и будто вскрылась старая рана. У нее едва было мгновение, чтобы почувствовать себя ужасно, прежде чем он взорвался в свою очередь, бросив ей в лицо ее долгие часы работы в Министерстве и постоянное состояние рассеянности, помимо всего прочего. Они ссорились так долго и упорно, что она очень поздно пришла на работу, заплаканная и с покрасневшими глазами. Ей просто повезло, что она наткнулась на Гарри. Он вошел на пятый уровень и, едва взглянув на нее, спросил: — Что случилось, Гермиона? — Ничего страшного, Гарри. Правда. — Не похоже на то. — Все будет в порядке. Выйдя на втором этаже, он пожал плечами, но обернулся, когда лифт уже закрывался. — Ты дашь мне знать, если тебе что-нибудь понадобится? — Конечно. — Она серьезно кивнула, понимая, что не может рассказать ему всего. Это убивало ее — он был ее лучшим другом. Но и Рон тоже, и она не могла поставить его между ними. Она не сделает этого. Они всегда были втроем против всего мира, а потом прибавилась Джинни — и, конечно, все изменилось с женитьбой и детьми, но она и Гарри были близки на работе, а он и Рон были близки вне работы. Это разделение имело смысл, и она действительно сблизилась с Джинни за эти годы. Только в последнее время Гермиона начала понимать, что их тесного маленького кружка уже недостаточно. Ей казалось, что она тонет. Проблемы были всегда, но каким-то образом все они пришли к развязке, и она оказалась на грани срыва. И это случилось в самое неподходящее время. Сегодня утром у нее была назначена встреча с премьер-министром маглов, чего она боялась уже несколько недель. Как бы великодушна ни была Гермиона, она ей просто не нравилась. Гермиона могла бы поклясться, что премьер-министр тайно была чистокровной ведьмой, которая ненавидела ее за статус крови. По крайней мере, именно так Гермиона себя чувствовала под ее пристальным взглядом. Она быстро наложила охлаждающее заклинание на кожу под глазами и нанесла немного тонального крема на темные круги. Все, что она могла сделать Она собралась с духом, готовясь аппарировать на Даунинг-стрит, 10.***
«Невыносимая, нестерпимая, с глазами-бусинками». — Министр? Из своих мыслей Гермиону вывел Симус Финниган, ныне член Визенгамота. Она чуть не столкнулась с ним в Атриуме. — О, привет, Симус. Извини, я тебя не видела. — Похоже, ты была чем-то озабочена. «Да, предательскими мыслями против Великобритании». — Тяжелый день, вот и все. — Ну, не слишком усердствуй. — Спасибо, — фыркнула она, проносясь мимо лифта. Встреча с премьер-министром прошла ужасно. Похоже, женщину оскорбляла не только внешность Гермионы, но и каждое ее слово. Хуже того, она заговорила о Кингсли Шеклболте, чего не случалось уже несколько месяцев. Она знала, что маглы предпочитали его — он был красноречив и харизматичен, представляя сильный фронт для Министерства. Гермиона осознавала, что по сравнению с ним, она часто казалась слишком застенчивой, может быть, немного измотанной. Она всерьез обдумывала предложение премьер-министра о привлечении связного для встречи с ней. Это избавило бы ее от одной неприятности. Впрочем, это могло подождать, а пока у нее было много других дел. Слезы снова потекли по ее щекам. Вытерев глаза, она попыталась разобраться в куче свитков на своем столе. Гермиона несколько раз перечитывала один и тот же абзац о предполагаемых маршрутах миграции троллей, когда позвонила ее секретарша. — Министр? — Да, Салли? — Драко Малфой хочет знать, есть ли у вас свободное время сегодня днем? Какого черта нужно Малфою теперь? Она мельком взглянула на свою повестку дня. У нее действительно была куча свободного времени, но она надеялась использовать его для подписания нескольких новых законодательных актов, которые давно откладывала. — Он не сказал, о чем идет речь? — Нет, мэм. Только, боюсь, что это срочно. — О’кей. Тогда запишите его на три часа. — Отлично. Я дам ему знать. Было ровно три часа дня, когда он вошел в ее дверь, выглядя так, словно сошел с обложки «Ежеквартального волшебника», в своем безупречном черном одеянии и с аккуратными платиновыми волосами, завязанными сзади. Он всегда был таким раздражающе собранным. Гермиона была уверена, что ее глаза все еще были опухшими, и она даже не позаботилась о макияже сегодня, так как он просто размазался бы, когда она в следующий раз заплачет. И вообще, почему ее так волнует, как она выглядит? Это был всего лишь Малфой. — Грейнджер, — приветствовал он ее своим обычным враждебным тоном. — Тебе следует обращаться ко мне «Министр», когда ты у меня на приеме, Малфой. — О, я вижу, ты сегодня рано выпустила когти. — Он вошел и прошелся вокруг ее кабинета, внимательно изучая множество книг, прежде чем сесть на стул напротив стола. Заметив ее недовольный взгляд, он откашлялся. — Спасибо, что встретилась со мной так быстро… Министр. — Надеюсь это что-то важное. У меня много работы. Драко оценил ее растрепанное состояние. Обычно он всегда дразнил ее по этому поводу. Ему нравилось видеть, как на ее щеках расцветает румянец и заставлять ее волноваться. Ему всегда нравилось вызывать такие страстные эмоции, особенно у Гермионы Грейнджер, но припухлость вокруг ее глаз говорила о том, что она плакала. Он вспомнил лицо Астории, часто выглядевшее подобным образом в конце, и его сердце немного дрогнуло. Он будет с ней помягче. — Право. Ну, я не знаю, проинформировали ли тебя уже, но наши дети были наказаны на следующую неделю. — Что?! Почему? — Она оживилась и начала собирать свои густые волосы в низкий пучок, который закрепила с помощью только что наколдованной ленты. — Кроме того, как ты узнал об этом раньше меня? — Портрет Малфоя в кабинете директрисы, — ухмыльнулся он. — Как удобно. — Действительно. — Он беспокойно поерзал на стуле. Гермионе тоже стало не по себе. — Боюсь, что это отчасти моя вина. Я дал Скорпиусу несколько советов о девушках, и кажется, он принял их близко к сердцу. Он попытался поцеловать Розу, но она заколдовала его летучемышиным сглазом. Гермиона наклонилась вперед, положив ладони на стол. — Она что? — Затем, поскольку в последнее время жизнь не слишком-то ее баловала, она начала смеяться. Драко, казалось, удивился и сам коротко хохотнул. — Я думал, ты разозлишься сильнее. — Знаешь, учитывая все остальное в моей жизни в последнее время, это кажется мне самой маленькой из моих забот. Роза должна была придумать что-то получше, чем колдовать над людьми, но, возможно, наказание на некоторое время поможет ей привести голову в порядок. — Она покачала головой и снова посмотрела на него. Выражение его лица было немного задумчивым. — Интересно, что ты сказал Скорпиусу, что заставило его пойти на такой риск? — О, — он замолчал, и легкий румянец на мгновение залил бледные щеки. — Я просто предположил, что иногда враждебность может быть внешним проявлением внутреннего влечения. — Он опустил ту часть, где говорил сыну, чтобы тот учился на своих ошибках и шел на риск, если девочка того стоит. Гермиона побледнела. Конечно же, он не имел в виду… Нет, она, должно быть, все это выдумала. — А иногда враждебность рождается из того, что мальчики действительно раздражают, даже откровенно жестоки. Губы Драко сложились в тонкую линию. — Да, хорошо. Я обязательно поговорю с ним, чтобы это больше не повторилось. Я уверен, что вы с Уизли позаботитесь о том, чтобы Роза прекратила применять колдовство к людям. При упоминании о муже глаза Гермионы снова наполнились слезами. — Я… Э-э… Сомневаюсь, что смогу втянуть Рона в это дело. — Грейнджер, — произнес он почти шепотом, и лицо его смягчилось. Она шмыгнула носом и наколдовала носовой платок, чтобы вытереть влагу под глазами. — Мне очень жаль… Просто… У нас возникли проблемы. И это в довершение всего, с чем я здесь имею дело. Он сглотнул, явно испытывая неловкость. И все же что-то внутри заставило его подтолкнуть ее. — Например? Гермиона фыркнула, испытывая что-то среднее между раздражением и весельем. — Ты не хочешь слышать о моих проблемах. — Она определенно не хотела вываливать все на Драко Малфоя. Но с другой стороны, разве он не доказал, что стал другим? Он еще не выбежал за дверь. Серые глаза встретились с ее, которые, несомненно, были красными. — А ты попробуй. — Ну, премьер-министр маглов ненавидит меня. После нашего предыдущего тет-а-тет она фактически отказалась от любых будущих встреч со мной, попросив, чтобы я послала кого-нибудь еще из своего офиса. У меня есть гора законов, требующая одобрения, и я почти уверена, что кто-то в Отделе Магического Правопорядка метит на мое кресло — Она остановилась, чтобы высморкаться. — Потом я возвращаюсь домой к мужу, который меня не ценит, а Роза, похоже, начинает бунтовать… И я даже не знаю, зачем я тебе все это рассказываю. Я уверена, что у тебя есть дела поважнее. На самом деле, у Драко не было других дел. Это была одна из причин, почему он оказался здесь. Конечно, он хотел обсудить этот вопрос с ней, но это был лишь предлог. Все, что угодно, лишь бы убраться подальше от поместья и того, как ему там было душно. Теперь, когда его отец умер, Нарцисса почти все время оставалась в своем крыле, пока не начинала чувствовать себя достаточно одинокой, чтобы выйти и попросить его поговорить с ней. — Как бы то ни было, мне показалось, что тебе нужно было многое снять с себя. — Его взгляд скользнул вниз, к упомянутой области. Хотя бесформенное платье скрывало многое в ее фигуре, он всегда был неравнодушен к ее изгибам. Она снова покраснела и уронила голову на стол. — Мне так неловко. Не раздумывая, он наклонился вперед и обхватил длинными пальцами ее протянутую руку. — Не бойся. Ее плечи дернулись от его внезапного прикосновения, но она не подняла головы. Тут же пожалев о своем опрометчивом решении, он нежно сжал ее руку и ушел, не сказав больше ни слова. Пока Драко мчался к лифту, его рука сжималась в нервном напряжении, а сердце бешено колотилось. Только когда дверь закрылась, он расслабился и прислонился к стене, восстанавливая дыхание. Может он и бывший Пожиратель Смерти, но сейчас опасной была именно она.