***
Гермиона вздохнула с облегчением, когда Гарри и Драко ушли. Ей было так хорошо в компании со своим советником, что они нечаянно провели вместе все утро. После их ежедневной встречи он не ушел. Они погрузились в дружеское молчание, каждый обдумывал свои обязанности, и не успела она опомниться, как в дверь постучал Гарри. Возможно, Гермиона чувствовала себя неудобно все это время — она подняла глаза, может быть, раз или два, чтобы увидеть его челку, упавшую на глаза, и явно хотела убрать ее. И, может быть, провести пальцем по его щеке и шее, чтобы потом остановиться на его твердой груди. Но это было неправильно. Это было неуместно. Он ее советник. И что еще важнее, он все еще оставался Драко Малфоем. Он больше не издевался над ней, но то, что в эти дни он вел себя прилично, вовсе не означало, что он захочет, чтобы она прикасалась к нему. Ее интерес не может быть взаимным, правда? — Сикль за твои мысли? — причудливый голос вывел ее из задумчивости. — Луна! Я не слышала, как ты вошла. Белокурая ведьма с любопытством посмотрела на нее. — Да, я так и подумала — ты была очень далеко. Гермиона любила свою подругу и бывшую одноклассницу, но ее сверхъестественное чутье временами слегка тревожило. — Да, наверное, так оно и было. Почему бы нам не отправиться прямо сейчас? Они оказались в кафе неподалеку от Министерства, куда многие служащие ходили обедать. Оно было рядом и кухня отличная — подходящий вариант. К счастью, Гарри и Драко выбрали другое место. — Почему бы тебе не рассказать мне еще о твоей предполагаемой программе реинтеграции единорогов? — О, я все специально записала. — Луна достала свиток, исписанный аккуратным, четким почерком. В нем подробно описывались ее планы по разведению единорогов и определенные точки, где новые популяции будут выпущены обратно в дикую природу. Он был очень тщательным — Гермиона чуть не испытала интеллектуальный оргазм, просто взглянув на него. — Это замечательно — так подробно! — Закончив читать, она откусила кусочек своего сэндвича с курицей песто. — Спасибо! Мне очень помог с ними Рольф. — Луна и ее муж, Рольф Скамандер были магозоологами. За последние десять лет они помогли спасти несколько исчезающих магических видов. — Ну, я не думаю, что у тебя вообще возникнут проблемы с этим. Я отправлю его в Департамент по регулированию и контролю магических существ и скажу им, что это имеет первостепенное значение. Ее светло-голубые глаза загорелись от возбуждения. — Я очень рада, что ты так думаешь. Это было бы фантастически. — Она снова принялась за овощной суп с мечтательным выражением лица. — Как только наши усилия по единорогам оправдаются, мы сможем вернуться к поиску смятых рогатых шноркелей, — добавила она серьезно. Гермиона вежливо улыбнулась, но ничего не сказала. Несколько минут они молча ели. Мысли Гермионы быстро вернулись к Драко и тому, как восхитительно он выглядел сегодня. Он был одет в основном в черное, как обычно, но на нем был изумрудный галстук, который почему-то делал его глаза скорее серебристыми, чем серыми — очень слизеринскими. — Ты опять отсутствуешь. Там же, я полагаю? Гермиона почувствовала, как жар приливает к ее шее, и взмолилась, чтобы Луна этого не заметила. — Э-э… Наверное. Луна улыбнулась. — Знаешь, мне было жаль слышать о тебе и Роне. Мой отец часто говорил: «Кентавр и Селки могут полюбить друг друга, но где они найдут свой дом?» Гермиона рассмеялась. Это была забавная, но подходящая поговорка. — Вполне справедливо. — Так кто же он? Гермиона, едва не подавившись, заставила себя проглотить кусок бутерброда. — Кто? — Новый человек, от которого у тебя все мысли путаются? Твоя аура другая, ярче. А еще ты обладаешь очень повышенной сексуальной энергией. Гермиона была ошарашена. Она не придавала большого значения предсказаниям или «видению», но Луна была опасно близка к истине, которую она только что открыла для себя. — Прошу прощения? — О, тут нечего стыдиться, Гермиона. Волшебник, о котором ты думаешь, могу сказать, отвечает тебе взаимностью. — Она посмотрела на воздух вокруг Гермионы, кивая сама себе, как будто подтверждая догадку. — Я думаю, тебе стоит пойти на это. — Точно. Ну, тогда спасибо за твое предложение по программе и, э-э-э, совет. Луна одарила ее еще одной причудливой улыбкой. Гермиона молчала, пока они не попрощались.***
Драко почти не слушал Поттера, пока они обедали. Он болтал о том, что Альбус беспокоится о СОВ и по поводу карьеры, что очень нервировало Гарри, так как он не думал, что его сын должен пойти по его стопам и стать аврором. Драко повезло на этом фронте — Скорпиус любил учиться и точно знал, чем хочет заниматься в жизни. Он хотел стать первооткрывателем среди волшебников в издательском деле и создавать свои собственные графические романы. Они были основаны на магловских книгах, но сделанные больше для волшебного народа, с движущимися иллюстрациями. Это был яркий пример слизеринских амбиций, и Драко безмерно гордился успехами своего сына. У Скорпиуса уже был талант к рисованию. Он даже хотел пройти несколько магловских бизнес-курсов после Хогвартса, просто чтобы завершить свое обучение. Как он ни старался, никак не мог сосредоточиться на горестях Поттера. Все, о чем он мог думать, так это о том, как одежда Гермионы облегала ее женственные формы. Он мог поклясться, что сегодня она нанесла блеск для губ, и ее рот выглядел особенно привлекательным. Это действительно становилось проблемой. — Земля — Малфою? — Гарри уставился на него. — Э-э… Извини, Поттер. Я думаю, что твой монотонный голос заставил меня на минуту отключиться. — Ха-ха. Хорошая попытка, но ты не был со мной все это время. О чем ты думаешь, о работе? Мне нужно сказать Гермионе, чтобы она отнеслась проще к твоим обязанностям. Драко рассмеялся. Нет, на самом деле он хотел бы, чтобы она действовала гораздо жестче. — Нет, дело не в этом. Работа — это хорошо. Наверное, я плохо спал. — Потому что придумал пятьдесят различных способов взять Грейнджер… Но Поттеру не нужно было этого знать. Гарри посмотрел на него с сомнением, но не стал возражать. Драко был рад, что до конца дня его пути с Министром не пересеклись. Он не был уверен, что сможет держать себя в руках. Теперь, когда он решил прекратить борьбу со своими чувствами и привести план в действие, события развивались не так быстро, как ему хотелось бы. Кроме того, он должен был найти способ сбить с толку Блейза. Он мог бы смириться с тем, что его собственное имя будет вываляно в грязи, в конце концов, это не впервые. Но Гермиона? Он не вынесет, если из-за него ее репутация будет запятнана или еще хуже. К тому времени, как он добрался домой и быстро поужинал, он был настолько опустошен, что упал в кровать прямо в одежде. Попытки найти решение проблемы были эмоционально и умственно утомительными. Драко обдумал все возможные сценарии в тот день, даже увольнение, но он знал, что не может так поступить с Гермионой. Она наконец-то получила помощь, в которой нуждалась, и, если быть честным, он действительно наслаждался работой. Его мысли приняли мрачный оборот. Он, взрослый мужчина, смирился с тоской по этой женщине, как влюбленный подросток. Он даже не знал, как она к нему относится. Может быть, давать себе надежду и пытаться завоевать ее расположение было неправильным решением? Даже если она краснеет от его комплиментов или думает, что он в хорошей форме, это не значит, что она захочет закрутить с ним тайный роман. В конце концов, это была Гермиона Грейнджер. Она всегда следовала правилам. Была слишком ответственной для своего собственного блага. Возможно, он был глуп, думая, что она когда-нибудь увидит в нем нечто большее, чем коллегу, и был одинок в своих намерениях. Он разделся и забрался под одеяло, израненный и измученный. Ему нужно было забыть о своих чувствах или, по крайней мере пока, похоронить их глубоко. Именно это он и решил сделать — ради себя и ради нее. Он снова воздвигнет свои стены и отбросит нелепую мысль о том, что между ними что-то может быть. Наконец решение было принято, позволяя ему спать лучше, чем в любой день этой недели.***
Это сработало просто отлично — поначалу. Он снова начал практиковать окклюменцию, собирая все свои мысли и распихивая их по определенным участкам сознания. Он представлял их немного похожими на кубик-головоломку, в каждой секции которого скрывалась своя тайна, о которой никто не мог знать. Он крутил грани до тех пор, пока они не подходили друг другу, а затем снова поднимал стены, чтобы никто не смог проникнуть внутрь. Вот только Гермиона занимала слишком много места в его кубе. Он обнаружил, что она проникает в каждую часть его жизни — он работал с ней, его сын ходил в школу с ее дочерью, у нее были те же знакомые и друзья. Избежать встреч с ней было невозможно. Чем больше он пытался отгородиться от нее, тем более одиноким себя чувствовал. И он был уверен, что она заметила его отстраненность. Он перестал приносить ей чай по утрам, позволив Салли вернуться к своим обычным обязанностям. Он смотрел на часы, чтобы их встречи не затянулись. Он не дразнил ее так сильно. Он старался не обращать внимания на боль в животе и говорил себе, что это к лучшему. Для них обоих. — Что-то не так, Драко? — спросила она его однажды утром, настороженно и вопросительно глядя на него. — Нет, вовсе нет. Почему ты так решила? — Мускул на его щеке дернулся. Ему не особенно нравилось лгать ей, но он не мог ничего поделать. Гермиона внимательно смотрела на своего советника. Всю неделю он вел себя странно. Не то чтобы она больше не хотела целоваться с ним до упаду — она нервничала, когда он был таким задумчивым, потому что это заставляло ее внутреннего гриффиндорца хотеть помочь ему. — Ты просто кажешься… Отстраненным. — Как только эти слова слетели с ее губ, она поняла, как сильно ненавидит его. Он пристально посмотрел на нее, а затем отвел взгляд, привычно пожав плечами. — Думаю, у меня слишком много забот. Как будто пытаюсь забыть о том, как сильно я хочу тебя. — Ох. Тогда ладно. Просто хотела убедиться. — Она вернулась к своим бумагам. К тому времени, как Гермиона добралась до дома, она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. Ее непринужденные дружеские отношения с Драко, казалось, были на грани срыва, и она не знала почему. И как это исправить. Или почему ее это так волнует. Она опустилась на диван и дала волю слезам. Может быть, у нее гормональный фон — скоро наступит то самое время месяца. Может быть, это был просто стресс. На следующей неделе у нее было несколько важных дел, и она очень волновалась. Она позволила себе притвориться, что это конец.***
Гермиона нетерпеливо забарабанила пальцами по столу. Реформа оборотней, над которой она так усердно работала в первые дни своей работы в Министерстве, была возобновлена, и она хотела добавить положения, позволяющие работодателям бесплатно предоставлять волчий аконит своим пострадавшим сотрудникам. Это, однако, подняло вопрос о раскрытии. Они с Малфоем спорили об этом уже почти пятнадцать минут. — Это нарушение неприкосновенности частной жизни, Грейнджер. Ты не можешь просто ожидать, что все оборотни просто так раскроются — это все равно, что заново создать чертов реестр! — Он был очень раздражен этой темой, но его гнев был желанной переменой по сравнению с его отчужденностью неделей ранее. И она вынуждена была признать, что страстный гнев ему идет. Гермиона старалась казаться спокойной, несмотря на жар, приливающий к ее щекам. Она надеялась, что он решит, будто она просто злится, а не борется с неистовым влечением к нему. — Они должны будут раскрыться только высшему руководству, чтобы это было добавлено к их текущему плану здравоохранения. Передача этой информации другим сотрудникам строго запрещена. — Твой мелкий шрифт не имеет значения. Конфиденциальность испаряется, когда люди боятся за свою безопасность. Предубеждение против оборотней свирепствует, Грейнджер. Ты действительно рассчитываешь на благоразумие среднего владельца бизнеса? — Он покачал головой. — Законы, которые уже есть, более чем адекватны. Если ты добавишь что-то еще, возникнет задержка на месяцы. Ты действительно хочешь рискнуть? Искреннее разочарование толкало ее на гневные реплики. — Стоит рискнуть, если это даст обнищавшим оборотням доступ к разумному уходу! — Ты, черт возьми, можешь так думать. Некоторые вещи стоят больше, чем деньги или здоровье. У многих из этих людей есть дети. Ты действительно хочешь подвергнуть их такому тщательному изучению? — Драко стиснул зубы. Он знал, каково это — быть наказанным за грехи своих родителей, и будь он проклят, если позволит этому случиться. — А кто сказал, что их можно разоблачить? Мы можем ограничить несанкционированное раскрытие информации. Мы могли бы усилить положения о конфиденциальности и штрафные санкции в приложении… Драко покровительственно посмотрел на нее, как будто она была невероятно наивна. Она презирала эти взгляды, означающие, что упустила нечто важное. — Не надо. Он приподнял бровь. — Что не надо? — Смотреть на меня, будто я все еще наивная школьница, пытающаяся спасти мир. Он ухмыльнулся. — А разве это не так? Гермиона встала из-за стола и подошла к нему. Она наложила на дверь заклинание тишины. — Как гребаный Министр Магии, я думаю, что знаю, что лучше для моих избирателей! Он вскочил со стула, двигаясь навстречу ей, и она нахмурилась, увидев, какой он высокий. Дело было не только в росте, но и в том, как он держался — как будто воздух действительно был лучше там, наверху, несмотря на всего лишь семь дюймов, разделявших их. — Как твой советник, — возразил он, повышая голос, чтобы соответствовать ее тону, — я должен присматривать за тобой! Ты, чертов Министр, иногда действительно дерьмовый политик! — Он смотрел на нее сверху вниз, тяжело дыша. — Это не курсовой проект, где ты можешь ставить галочки во всех своих задачках, Грейнджер. Это реальный мир. Все может пойти и часто идет к чертям собачьим. Ты не можешь спасти всех. Ее глаза сверкнули. — Не говори, будто знаешь меня лучше, чем я сама себя знаю! Он рассмеялся. Она вздрогнула от этого звука и яростно открыла рот, но упрек застрял у нее в горле, когда он наклонился ближе. — Но я знаю. — Его взгляд был почти хищным, и она невольно поежилась. — Если бы ты хоть на один гребаный день сбросила с плеч тяжесть всего мира… Ты бы увидела, что не все должно быть сражением! Политика — грязная штука, идеального решения не существует. Хорошо руководить — значит выбирать правильную тактику. И волшебный мир не прекратит вращаться даже без твоего участия, Грейнджер! Ее кровь кипела. Она занимала высший политический пост в волшебной Британии — как он смеет говорить с ней о лидерстве! Она подняла руку, чтобы дать ему пощечину, но он поймал ее за несколько сантиметров до своего лица. Гермиона попыталась вырвать запястье из его рук, но он не отпускал его. Серые глаза впились в нее, пока они стояли молча, раскрасневшись и тяжело дыша. Позже Гермиона не смогла бы сказать, кто сделал первый шаг. Она хотела бы сказать, что Драко, но это было неизбежно, в любом случае. Жаркое противостояние длилось всего несколько секунд, прежде чем они сошлись, не в силах больше сопротивляться притяжению. Губы сомкнулись так же яростно, как несколько мгновений назад слова, и Гермиона ахнула, когда язык Драко проник в ее рот. Это были небрежные поцелуи: наполовину страстные, наполовину дыхание в рот друг другу, как будто им хотелось быть еще ближе. Ее ладони вцепились в его одежду, а его руки скользнули вниз к ее заднице, кончики пальцев впились в кожу достаточно сильно, чтобы оставить синяки. Он со стоном усадил ее на стол, и она тут же раздвинула ноги, чтобы он мог встать между ними. — Грейнджер, — прорычал он, притягивая ее к себе. Гермиона задохнулась от ощущения его настойчивой твердости, трущейся о ее промежность, преодолевая потребность почувствовать его внутри себя — прямо сейчас, блять. — Драко, пожалуйста. Он приподнял ее юбку, пробежав руками по бедрам. Она мысленно прокляла свое решение надеть колготки, но хотя бы она отказалась от трусиков. Гермиона тяжело задышала, когда большой палец Драко коснулся ее влажного лона. Он судорожно вздохнул. — Что же, — спросил он между поцелуями, — нам теперь делать? Он имел в виду их ситуацию, но она восприняла его слова буквально. — Порви их. Его губы на мгновение отпустили ее губы. Он уставился на них, опухших и красных. Совсем как у него. — Что? — Колготки. Просто порви их. — Ее голос был полон отчаяния, и она смутилась бы еще больше, если бы не была так чертовски готова. Звук рвущейся ткани наполнил ее кабинет на несколько коротких секунд, когда Драко резко порвал белье, его изящные пальцы раздвинули черные прозрачные колготки, открывая ее блестящую вагину. — Черт, — прошептал он, проводя пальцами по влажным складкам. Гермиона прикусила губу, чтобы не застонать, и положила голову ему на плечо, когда он вытащил член из брюк. — Да, блять, да! Он вошел в нее одним резким толчком. Они застонали в унисон, когда он наполнил ее. Драко на мгновение замер. Он не мог поверить в реальность происходящего — и, вероятно, она тоже, судя по тому, как она была напряжена. Перед его глазами побелело от удовольствия, когда ее стенки затрепетали вокруг него. Она ждала, пока он пошевелится, наслаждаясь ощущениями. Она не привыкла к такому большому размеру, но ей было приятно. А затем он начал двигаться. Она откинула голову назад с гортанным звуком, когда его бедра врезались в ее. Это было горячо и быстро, и именно то, что ей нужно. Драко чувствовал себя похотливым подростком, впервые познавшим стояк. Только это было в тысячу раз лучше, чем все, что он испытывал в юности. Он потерял всякое самообладание, отчаянно вонзаясь в горячее влагалище Гермионы снова и снова. Почему они так долго ждали, чтобы сделать это? Гермиона впилась ногтями в его спину, пока он с наслаждением входил в нее. Она была так возбуждена, что уже находилась на грани от его толчков. Ощущение того, как он скользит внутри ее тугих стенок, было божественным, и ее глаза закатились, а дыхание стало прерывистым. — Драко… — простонала она. Он был близок, но не мог кончить первым, ведь это было бы чертовски неправильно. Он переместил свою руку с ее бедра между ними и нежно надавил на клитор, поглаживая его. — Черт, — заскулила она, сцепляя лодыжки за его спиной и двигая бедрами в унисон с ним. Драко почувствовал легкую дрожь и ухмыльнулся, впившись в местечко чуть ниже ее уха. Он покусывал ее кожу, пока она стонала и запиналась, ощущая его в себе. Она выкрикнула его имя, кончая, и это было прекрасно. Как долго он ждал, чтобы услышать это от нее? Она крепко стиснула его, наслаждаясь оргазмом, доводя его до завершения. Он беспорядочно толкался, проливаясь в нее. — Гермиона… — он опалил ее ухо горячим дыханием, пока она выжимала его до последней капли. Драко убрал влажные от пота волосы с ее лица и прижался губами к ее виску, замерев внутри нее. «Что же мы наделали?» Его мысли быстро закружились, прежде чем он смог загнать их в угол — это было захватывающе, но было ли это ошибкой? Они позволили своему дыханию прийти в норму, молча глядя друг на друга. Затем Драко медленно выскользнул из нее. Он произнес очищающее, убрав свою сперму, пачкающую ее испорченные колготки. Гермиона соскользнула со стола, расправив юбку. Она откашлялась и сказала: — Хорошо, ммм… — Да, наверное… — Ну тогда… — Увидимся завтра, — пробормотал он и быстро вышел из комнаты. Когда он ушел, она вцепилась в край стола и крепко зажмурилась. «Что, во имя святой Морганы, только что произошло?»***
В ту ночь Гермиона лежала в постели без сна, снова и снова прокручивая все в голове. От одной мысли об этом ей становилось жарко и тревожно, и она испытывала искушение прикоснуться к себе, чтобы успокоиться, но сдержалась, не позволяя себе отвлекаться. Она пыталась примириться с тем фактом, что трахалась с Драко Малфоем. И ей это понравилось. Очень сильно. По-видимому, и ему тоже. Она сводила себя с ума, думая, что только у нее одной есть эта проблема, но сегодняшние обстоятельства ясно доказали ее неправоту. То, как он смотрел на нее, произносил ее имя, крепко прижимал к себе, когда она кончала сильнее, чем когда-либо прежде… Он определенно что-то чувствовал к ней. Она была в этом уверена. Ради всего святого, это был лучший секс в ее жизни. И намного короче, чем ей хотелось бы. Конечно, она много раз представляла себе, как он берет ее на этом самом столе, но в воображении секс всегда был более долгим. На деле же все произошло быстро и грязно — и очень горячо. Драко явно был опытен в таких вещах, в отличии от Рона. Он был страстным и сильным. Она никогда особо не задумывалась о том, чтобы разнообразить их игры в постели с Роном — их сексуальная жизнь была в лучшем случае поверхностной. Но после одного секса с Драко, у нее появилось жгучее желание позволить ему взять ее со всем разнообразием и посмотреть, каких новых высот они смогут достичь вместе. Гермиона была уверена: он будет экспериментировать с ней так, как она захочет. Если они будут продолжать в том же духе, это может оказаться взаимовыгодным. С другой стороны, это может обернуться полной катастрофой. Гермиона откинула простыни. Она действительно сходила с ума. Это было явно против правил, трахаться со своим советником — она могла потерять работу. Продолжать в том же духе было слишком рискованно. Может быть, они могли бы просто притвориться, что этого никогда не было? Единичный случай, и больше этого не будет. Только она не могла забыть, каково это — чувствовать его внутри себя. И как же ей отчаянно хотелось почувствовать его снова. Одно было ясно наверняка: завтра обещало быть интересным.