Позволь мне пригласить тебя

Позволь мне пригласить тебя в мою жизнь, в этот странный мир страсти и отчаянья, дающий жизнь мириадам новых оттенков серым бликам ночи. Позволь мне пригласить тебя в мою жизнь и, повинуясь желанию, провести ладонью по твоей щеке, даря опыт тепла и чувственности, уравновешивающий иной, горький опыт тоски и одиночества. Позволь мне пригласить тебя в мою жизнь, доверь моим рукам своё точеное, всё более податливое и гибкое тело. Позволь мне пригласить тебя в мою жизнь, смешать пульсирующую в венах кровь и витающий в воздухе запах, наклониться и губами оставить на твоей шее отпечаток новорожденной тайны. Позволь мне пригласить тебя в мою жизнь… А когда все закончится, и стихнут стоны, и восстановится дыхание, ты сам решишь задержаться ли тебе в ней…

Обычная дверь обычного номера в обычной гостинице. Холод по спине и мокрые ладошки. Рука сжатая в кулак замерла в нескольких сантиметрах от покрытого лаком дерева. Секунда. Вторая. Сердце бьется о ребра, по затылку пробегает стадо мурашек. Вдох. Стук. Тишина. Еле слышное шарканье по паркету. Звук поворачивающегося ключа. Выдох. Страшно. Секунды пока открывается дверь, в истерике придумываю ответ на его вопрос: «Зачем ты пришел?», но когда мне в нос ударяет аромат мускуса и виски, я забываю даже улыбнуться. Я ошибся. Он не задает вопросы, не смотрит на меня укоризненно, а просто отходит от двери, пропуская внутрь своего номера. Ему не нужны мои ответы, так как у него попросту нет вопросов. Прохожу, зябко обхватив себя руками. Не от холода - защитная реакция. Комната в идеальном порядке. На столе графин с водой и одинокое надкушенное яблоко; на кровати – синий халат; в открытом настежь окне – огромная луна. - Не хочешь узнать, почему я решил воспользоваться твоим приглашением? – спрашиваю, нервно прикусив губу. - Нет. - Потому что тебе все равно? – делаю свои выводы. - Нет. - Тогда почему? Смотрю на него немного из под лба. Красивый. Высокий. Чужой. Пока… - Ты сам расскажешь, если посчитаешь, что мне это нужно знать. Молчу. Уютно. Расслабляюсь. - Хорошо. - Могу предложить виски, – замечает мой растерянный взгляд и слегка улыбается, – или сок? - Виски. Не разбавленный. В голове мелькает мысль, что это довольно своеобразное продолжение хорошего вечера. - Не крепко будет? Отрицательно качаю головой и подхожу к окну. Свежесть бархатной ночи. Бархат не дает дышать, обволакивает, укутывает, липнет к коже. - Я никогда не приходил к мужчине в номер по приглашению, - говорю очень тихо, так, чтобы услышал только он. - А без приглашения – постоянно? – шутит. Голос слишком близко. Резко разворачиваюсь и попадаю в плен его глаз. Большие. Голубые. В обрамлении пушистых и чуть подкрученных ресниц. Глупо моргаю, стараясь унять трепещущее сердце. - Нет, - заливаюсь краской, - и без приглашения - никогда. Протягивает мне стакан с жидкостью, и я, не задумываясь, делаю большой глоток. Смотрит, не отводя глаз. Протягиваю ему стакан обратно. Вертит. Улыбается. Выпивает оставшуюся жидкость. Внизу живота что-то сжимается от осознания того, что он только что выпил из моего стакана. Узнает мои мысли. Неосознанно протягиваю руку и пальцами касаюсь его влажных губ. Электрический ток. По крови. По венам. В сердце. Одёргиваю руки и отступаю на несколько шагов назад. Стыдно за свое поведение. - Я… не… в общем, извини, я не хотел. - Брось, - ставит стакан на край подоконника, и мне страшно, что он упадет и разобьется, - мы взрослые люди, - маленький шаг ко мне, - мы познакомились в гостиничном ресторане, - еще шаг, - мы понравились друг другу, - шаг. Протягиваю руку и аккурат упираюсь ему в грудь. Еще один его шаг, и мне придется отступить. - Я впервые так посмотрел на мужчину, - легонько сжимаю ткань его футболки, - и никогда до этого так на меня не смотрел другой мужчина. Притянуть? Оттолкнуть? - Ты же понимаешь, что ты не первый? – немного больно от этих слов. Зато – честно. – Все люди разные. Я не стану говорить тебе, что ты особенный – ты другой. Блуждает своим взглядом по моему телу, а я безвольно опускаю руку. Он меня одновременно и пугает, и притягивает. Страшно возбуждающая смесь. Тело бьет озноб. Ладони мокрые. Ноги ватные. Десятки. Сотни вопросов. Почему с эти мужчиной я могу позволить себе быть слабым? Хочу. Неужели взглядом можно изнасиловать? Можно. Что я ему позволю? Многое. Слежу за ним. Останавливает взгляд на верхней расстёгнутой пуговице моей рубашки и кончиком языка облизывает губы. Вздыхает. Отворачивается. Закрадывается страх, что он просто со мной играет. - Хочешь, я сниму ее? – пугаюсь своим словам. - А чего хочешь ты сам, Томми? – насущный вопрос. - Не знаю. Я сейчас вообще ничего не знаю, понимаешь? – дрожащими пальцами касаюсь пуговицы, но не решаюсь ее расстегнуть. - И все равно, что ты не хочешь или не любишь? – поворачивается и подходит ко мне вплотную. Охаю. - Иногда. Нам обязательно обсуждать это? – нервы сдают, и я перехожу на шепот. - Если ты не хочешь – не отвечай. Берет меня за подбородок пальцами и заставляет посмотреть прямо в свои глаза. - Ты слышишь себя, Том? Неважно, что нравится или хочется мне, важно – чего хочешь ты. Ты же пришел сюда, потому что сам этого хотел? Я же тебя насильно не тянул? Смотрю заворожено, не моргая. - Не... не надо, Адам... пожалуйста... - мне страшно. - Ты прав, - отпускает, делает шаг назад, - дверь не заперта, можешь идти. - Адам! - хватаю за локоть. Даже не хватаю, а едва цепляю, так, что он может не заметить, если захочет. Останавливается, но не оборачивается. Внутри злость. На себя, конечно. Опускаю руки. Смирился. К черту вообще все, даже подобные игры. Они хороши с теми, кто не так хорош в постели. А Адам должен быть очень хорош. - Поцелуй меня. Произношу эти два слова, а внизу живота начинает отчетливо тянуть. - Зачем? – оборачивается. Вопрос слишком глуп. - Хочу, – шепчу так, что даже у меня самого выступают мурашки. - Это плохая идея. Тебе только кажется, что ты этого хочешь. Моя очередь быть слишком близко. Первое касание – самое нежное, невесомое. Просьба. Второе, похожее на первое, но чуть более уверенное. Губы Адама мягкие, хоть и не податливые. Этот вкус… виски, яблоко, Адам… Голову ведет так, словно я беспробудно пил весь вечер, особенно когда его руки ложатся мне на спину. Мозг коротит. Вышибает предохранители – стоит Адаму ответить. И уже не понятно, кто ведет или ведется. Запредельные ощущения. Целовать его, ласкать или ласкаться самому. Ни с кем так. Так нежно-осторожно, так остро-отчаянно. Вообще ни с кем такого не повторится. Просто потому, что он. Отдаюсь так смело, то уступая, то доминируя, раскрываясь, признаваясь. Адам берет, извиняется, спрашивает и утверждает, сомневается. Поцелуй диалогами, монологами, молчанием. Схожу с ума. Откровение – что может быть так. Ничего – только касание губ, языка. А по эмоциям – ярче секса. И закончить нет сил. Закончить невозможно. Прижаться всем телом, гладить по плечам, чувствовать его жар сквозь плотные ткани одежд. Адам. Невозможный. Нереальный. Чей-то… Озарение, что хочется с ним. Не сейчас, а и завтра, и послезавтра, и послепослезавтра. Почему других не хотелось? Почему он? Страшно от этих мыслей, страшно поверить, страшно знать, что могу увлечься. Страшно за свои границы – Адам с легкостью их переступает, уже переступил, только еще не знает. Он уже там, где еще никого не было. С ним – жизнь секундами. Привязанность – слабость. Привязанность уязвляет. Цепляться за каждый момент, потому что его может и не быть. Загребать реальность трясущимися руками, хватать воздух на вдох и выдох, искать подтекст там, где его нет, но он обязательно есть, просто не очевиден. Целуемся вечность или только пару часов? Луна и губы парня – опухшие, болезненно яркие – лучшее, что я видел за последнее время. Заводит. Жмурюсь. - Хочешь, я сам тебя раздену? – шепчет в мои губы. Не вздохнуть. Не выдохнуть. Гладит по волосам. Как решиться взять на себя ответственность? Смело. Прыгать или не прыгать? Прыгать. Медленно поднимаю глаза и встречаюсь с его серьезным взглядом. - Да, лучше будет, если ты меня разденешь. - Даже просто взглядом, ты умудряешься сводить меня с ума, - немного хрипло. Улыбка на губах. Похотливый взгляд, и моя капитуляция. Медленно. Одна за одной расстегивает пуговицы рубашки. Не спеша, скидывает ее с моих плеч. Градом поцелуев спускается по груди к животу, слегка прикусывает сосок, и я не успеваю перевести дыхание, завожусь от его запаха, от ласки трепещущих пальцев по моему телу… Брюки. Как же долго он возится с ремнем и молнией. Медлит. Мучает. Хочется ощущать его всего, каждой клеточкой, получить пусть ненадолго, но в неотъемлемую собственность. Это и пугает, и заставляет почувствовать себя более живым, чем когда-либо раньше. Не думать. Просто чувствовать, ощущать каждое прикосновение. Брюки снимаются вместе с бельем. Обнаженный и душей, и телом. Стыда - нет. Желание или получить, или обладать. Все равно. Главное, что с Адамом. Наблюдаю из-под полуприкрытых век, как парень быстро стаскивает с себя вещи, не забывая при этом водить языком по моей груди. Пока язык очерчивает сосок, руки скользят по моему члену, размеренно, затем увеличивая темп и снова замедляя, заставляя беспомощно толкаться навстречу в поисках разрядки, кусать губы в жалких попытках сдержать зарождающиеся в горле стоны. Зарываюсь пальцами в шелковистую гриву и с силой тяну на себя. Вверх. Хочу его губы, его язык. Улыбается, прикусывает мою нижнюю губу, полностью отключая этим моё самообладание и здравый смысл. Не в силах сдержаться, впиваюсь в алые губы. Его язык полноправно властвует у меня во рту. Обвиваю его шею руками. Что же мы делаем! Ещё пару минут - и остановиться мы точно не сможем! Нет. Уже не можем. На мгновение освобождаю рот от чужого языка и заглядываю в синие глаза. - Выгони меня. - Не хочу, - улыбается, – тем более в таком виде ты не сможешь далеко уйти. С рычанием вновь закрываю ему рот поцелуем, заставляя его забыть о благоразумии. Глубоко засовывать язык и делать это не раздумывая, почти небрежно, как близкие любовники, знающие, как делать, чтобы обоим было хорошо. Обман. Иллюзия. Но как приятно. - Ты разрешишь мне для тебя это сделать? - шепчу, опуская ладони на твердый, как гранит член Адама. - А ты уже был… с мужчинами? – глаза блестят, голос хрипит. - Нет, - признаюсь честно, и тут же опускаю глаза, - если тебе не понравится, останови меня. Несколько минут спустя моим ртом овладевает уже не столь невинная часть его тела, как язык. Не смело посасываю член, помогая себе рукой. Мне нравится то, что я ощущаю, и мне кажется, я могу влюбиться в его взгляд на меня, когда я делаю это! Как сводят меня с ума его стоны! - Подожди, - вдруг выдыхает он. Поднимаю на Адама вопросительный взгляд. Подхватывает меня и, ложась на кровать, усаживает верхом себе на грудь, лицом к своему члену. Оборачиваюсь, удивлённо смотрю на парня. Он слегка улыбается: - Чего смотришь? Продолжай, - нажимает мне на спину, вынуждая нагнуться к его красавцу. – Я покажу тебе как нужно это делать. Покорно вновь смыкаю на нём губы. Чужие сильные пальцы крепко сжимают мои бёдра и, немного приподняв, тянут их ближе к своему лицу. Через мгновение умелый язык уже обволакивает влажной нежностью мою головку. Дыхание перехватывает. Губы властным кольцом смыкаются на моём члене и, создавая мягкое давление, начинают скользить вдоль ствола. Пытаюсь не сбиваться с его ритма, но доли секунды спустя чувствую палец, который полностью входит в моё уже пульсирующее от возбуждения кольцо плотно сжатых мышц. Не могу сдержать громкий стон. Выгибаю спину. - Не останавливайся. Пытаюсь продолжать двигаться в заданном ритме, но жадные пальцы и губы... Чувствую, как нарастает напряжение. Моё и его. Раскаленный язык скользит по моим яичкам, заставляя их сжиматься, а меня громко стонать. Пальцы! Что делают со мной эти пальцы! Дыхание брюнета становится частым. Любой звук, издаваемый им сейчас, способен с лёгкостью взорвать меня. Даже... Даже дыхание. - Быстрее, - хрипло выдавливает, и я, дёрнувшись, обдаю его живот жаром выплеснувшейся из меня белой жидкости. Собрав в кулак всю свою волю, заставляю себя сделать ещё несколько необходимых ему движений языком и удовлетворённо глотаю солоноватое доказательство своего безумия. Несколько секунд спустя он вытаскивает из меня пальцы и, развернув укладываешь рядом с собой. Комната медленно плывет перед глазами. В голове царит пустота. - Адам, - зову, когда дыхание немного восстанавливается, - все, что только что произошло… - … уже произошло, - перебивает, не давая мне закончить. - Да, но, - мнусь, не зная как выразить свою мысль, - об этом никто не должен знать. Пообещай мне. Поднимается на локти. Смотрит прямо, не моргая. - Том, ты считаешь меня человеком, который сейчас же побежит рассказывать всем, что я получил отсос от натурала? Так что ли? - Я должен был это сказать, - опускаю глаза. Хмыкает. Садится на постели рядом, укутывает одеялом нижнюю часть тела. - Томми, мы не знакомые люди, которые по стечению обстоятельств оказались в одинаковых ситуациях в одно и то же время. Сегодня, когда наступит рассвет, мы с тобой расстанемся. И, возможно, больше никогда и не увидимся, – вздыхает, проводя взглядом по моему раскинувшемуся на постели телу, - это я говорю к тому, что жалеть тебе не о чем. Нам обоим было хорошо. Молчу. Отворачиваюсь к окну. В груди саднит от правдивых, но таких болезненных слов. Придя сюда, я знал, что все так и будет, но лелеял надежду на что-то… - Ты прости меня за прямолинейность, но так правильно. Я никогда не обманываю, - легонько проводит кончиками пальцев по моей стопе, а меня снова, как будто ударяет током. - Неприятно, - слегка улыбаюсь, - но честно. В ответ улыбается жутко блядской улыбкой, убирает надоедливую прядь тягуче-томным жестом. Замираю совсем как несколько часов назад, когда в первый раз увидел его в ресторане. Вот же он – сильный, умелый, доступный, полуголый красавец – лежит рядом. И на него стоит. Картинки прерываются звонком его мобильного. Встает с кровати слишком порывисто – будто его застали на месте преступления, озирается в поисках телефона и только потом отвечает: - Да. Привет. Отдыхаю. В гостинице. Один? - смотрит вопросительно на меня. Чего-то ждет? - Один, да, - отводит взгляд, - Нет. Все уладил. Скоро приеду. Да один, я, один! Потом поговорим. Целую. Оставляет телефон на тумбочке. Осматриваю его обнаженную спину. Напряжен. И горько и сладко.