Позволь мне пригласить тебя

Сначала запах: едва уловимый – выпечка с цукатами и отдаленные нотки горечи муската. Потом звук: шум волн, разбавленный птичьим щебетанием, и, наконец, если открыть глаза: молочно-прозрачные шторы, подхватываемые ветром, зовущие выйти на балкон. С тем самым видом, о котором мечтал всю жизнь. Кусочек своего личного рая. Песок, вода и солнце. Теперь же все это есть, но хочется лишь спать, завернувшись с головой в одеяло. И желательно, чтобы кто-то еще был, обнимал или просто лежал рядом, защищая спину. Мечты поменяли картинку. Нужна лишь комната с опущенными шторами, полумрак и предрассветная сонливость с ощущением чужого дыхания, а вместо этого добровольное одиночество. Время. Лечит. Не меня. Время. Бездушно стирает из памяти что-то важное и обостряет несущественные мелочи. Они всплывают и предстают в новом свете. С новым восприятием. Секунды незаметно сливаются в минуты. Превращаются в часы. Дни похожи на однообразную серую массу и тянутся подобно капле сахарного сиропа. Медленно. Тягуче. Липко. Я замечаю происходящих во мне изменений. Проходят недели. Даже не могу вспомнить толком, что произошло за этот период. Ничего не произошло. Мое инертное существование никак не изменилось. Так и осталось только болезненное одиночество, отходящее на второй план лишь тогда, когда телефон напоминает о своем существовании звонком из прошлого. Иногда звонят родные, реже старые приятели, но чаще всего - Саймон. В конце каждого месяца около обеда. Рассказывает о том, на какую прибыль вышла фирма в прошедшем месяце; как работает новый генеральный; какие сплетни ходят в офисе. Лишь один раз его звонок прозвучал посреди ночи в непривычный для него день. И лишь одна фраза о том, что в тюрьме строгого режима произошел пожар – восемь трупов… Балкон встречает прохладным ветром и сумерками. Днем был дождь – столик и два шезлонга мокрые, как и мрамор под ступнями. Так и стою в центре своей маленькой Вселенной, с закутанной в синий льняной халат душой. Мягко скольжу ладонью по холодным перилам. Подушечки пальцев впитывают в себя безразличный холод, давно ставший частью меня. Вспоминаю тот звонок полгода назад, и непроизвольно мурашки пробегают по спине. Больно? Уже нет. Уже нечему болеть. Наверное. А тогда, я по-настоящему умер, отчетливо слыша за недосказанной фразой Саймона фамилию одного из погибших заключенных. Забравшись с ногами на кровать, сидел, обхватив руками колени, и смотрел невидящим взглядом в окно. Меня трясло. Комната плыла перед глазами. Хотелось выть. Хотелось кричать. От боли. От безысходности. В которых захлебывался. Беззвучные слезы сотрясали тело конвульсиями, а я продолжал сидеть на кровати. Было темно, и мой мрак тянулся ко мне. Окутывал. Пропитывал. Покалывал кожу. На каждый удар сердца. На каждую пульсацию головной боли в висках. Не было воздуха. Нечем было дышать. Мысли раздирали когтистыми лапами и полосовали грудь. До крови. Пытаясь добраться до сердца. Напрасно, его там уже не было. Оно так же погибло в пожаре. Вместе с тем, кто, забрал его себе и не удосужился вернуть. Оставил себе как трофей. На память. Не зная, что жить без сердца тому, кто его подарил, невозможно. Рядом лежал разбитый в щепки телефон. Я честно пытался принять эту неизбежность. Листал память как страницы дневника, где с точностью до каждого вздоха и шага было записано все, что касалось Адама и меня. Именно так. Не нас. А его и меня. А затем наступил рассвет. Новый день. Новое начало. Март. Депрессия. Апрель. Депрессия. Май. Апатия. Июнь. Усталость. Июль. Смирение… У каждого свои драмы, которые не касаются остальных. Кажутся высосанным из пальца проявлением глупой банальности. Усмехаюсь. Горечь давно перестала ощущаться на кончике языка, пропитав полынным привкусом всю кожу и мысли. Получая небольшие дозы яда постоянно, со временем перестаешь опасаться отравиться им. Теперь всякий раз, замерзая от холодного дыхания одиночества, мне достаточно вспомнить его. И его глаза. Теплые. Цвета лазури. Его запах. Горьковатый мускус. Мое лучшее воспоминание. Мое единственное воспоминание. Сейчас, я склонен считать всю свою жизнь - ошибкой. Позволил чувствам возобладать над разумом, и что вышло в итоге? Два взрослых человека, изуродовавшие свои судьбы. Повели себя как дети малые, играющие в любовь. Да, ладно… Это прошлое… В кухне на столе свежие газеты. Провожу ладонью по печатной бумаге. Наверняка новости все те же, что и вчера/позавчера/месяц назад. Не меняется ничего. Только заголовки. «Пожар уничтожил…» «Убит директор фирмы…» «Экономический кризис…» Ставлю варить себе кофе. Наливаю себе яблочный сок. Накладываю себе в тарелку ужин. Усмехаюсь в очередной раз. Надоело, что «себе», хочется - «ему» или «для него». Может, уже достаточно жить в своем мире? «Если я не вижу мир, значит, он не видит меня» - отличная отговорка, для отшельника. Спрятаться. Укрыться. Чтобы зализать раны. Кровоточить может и перестанет, да только безобразные шрамы останутся. Я не виню никого. Я виню себя. Я сам виноват в этой искаженной реальности… жизни. Жизнь? Жалкая тень себя самой же. Все как прежде. Как было всегда. До Адама. Но, как бы там ни было, я пообещал жить. И я живу вместе с ними. Каждую секунду. Просто потому, что забыть – значит потерять что-то ценное. Стою в своих раздумьях монотонно царапая столешницу, пока легкий ветерок за моей спиной не отвлекает от такого интересного занятия. - Ты, кажется, спалил кофе. Резко разворачиваюсь и прирастаю ватными ногами к тому месту, где стою. Все вокруг меня превращается в американские горки, а я сейчас сижу на самом переднем сидении и со скоростью света несусь в очередную пропасть под отвесным углом. Сердце между лопаток. Тошнота в горле. Волосы дыбом. Невозможно вдохнуть. Темно-русые жесткие волосы, несколько прядей, упавших на чуть прищуренные глаза, насмешливый взгляд, угольно-черные ресницы и одуряющий запах мускуса. Почему раньше не почувствовал? Тело на миг обмякает, пока мозг пытается подобрать правильную реакцию на происходящее. Так и не найдя ни одного соответствующего, но перебрав миллион альтернативных вариантов, он просто замирает вместе со мной. Впадаю в состояние близкое к кататонии. Чья-то невидимая рука впивается в тело. Пробивает кожу, мышцы, кости. Добирается до сердца. С силой сжимает его в ладони, будто хочет вырвать из груди. Чувствую как оно, пытаясь трепыхаться, истекает кровью. Нет, только не опять. Нет! Больше не хочу. Больше просто не выдержу. Выпустите меня с этого чертового аттракциона! Смотрит на меня со смесью легкого напряжения и чего-то такого, что должен понять только я. За доли секунды в его зрачках мелькают картины того, что когда-то было между нами, и я их вижу. Как будто всматриваюсь не в человека, а в экран телевизора. Фигура делает шаг вперед. Отмечаю, как дышать становится практически больно. В глазах мутнеет. Кажется, я сошел с ума! Я вижу перед собой призрака! Отступаю назад касаясь рукой холодной стены. Хоть какая-то опора, но она не дает ощущения уверенности. Наоборот. Кажется, что под рукой ломается гипсокартон и меня засасывает в стену. - Ты? – пальцы сжимаются в кулак. До боли. - Привет, Томми… – произносит мягко. Сердце мечется внутри, как шарик для пинг-понга, отскакивающий от стенок в крохотном пространстве. - Почему ты… здесь? Как? - А где мне быть? – не отрывая взгляда от моих глаз. Боже! Оказывается, вот каково это, когда по-настоящему поехала крыша. Моргаю, пытаясь сильнее ухватиться за гладкую стену. - Этого не может быть? Боже… у меня бред… – отворачиваюсь, поспешно собираясь выйти из кухни, но на подгибающихся ногах далеко не уйдешь. - Том, – уже серьезно и чуть напряженно. - Послушай меня, пожалуйста… Машу головой обхватив себя руками. Сумасшествие. Я болен. Неизлечимо. Смертельно. Послушать?! Нет! Нет. Я не хочу ничего слушать. Он просто фантазия больного мозга. Реакция на все происходящие события в моей жизни. Последствие депрессии… да все что угодно, лишь бы только не было опять так больно. Я хочу его забыть! Наконец. Твою мать, какого хрена он передо мной?! Зачем?! Блядь, да что ж это за проклятие то такое?! Сколько я еще буду мучиться?! До конца жизни? Еще одно его слово, и я просто упаду. Чувствую жар на своих щеках. Огненные дорожки прокладывают себе путь, спускаясь к подбородку. Обжигая губы солью. Заторможенный разум не сразу понимает, что это слезы. Обычные слезы. Те, которых я так давно не чувствовал. Те, которых во мне уже не должно быть. Слабость наполняет все тело. Безвольно падаю на колени. Прячу лицо в ладонях. - Пожалуйста, исчезни! Пожалуйста! Пожалуйста! – кричу, растирая по лицу соленые капли, - умоляю тебя, уйди из моей головы… оставь в покое. Я не могу больше, пожалуйста… пожалуйста…, – повторяю, хриплю, глотаю слова. Отчаянные рыдания сотрясают мое тело, грозя перерасти в форменную истерику. Кажется, что вместе со слезами наружу выходит весь яд. Вся боль. Все отчаяние. Весь страх. И все это одновременно сковывает и сознание, и тело. Лишает последних сил. Лишает воли. Я чувствую. Я. Чувствую. Все. - Господи, что же я с тобой сделал? – тихо и успокаивающе. Опускается передо мной на колени. Не касается. Просто смотрит, пока меня бьет озноб, и я не решаюсь на него взглянуть. - Прости… - одними губами, еле слышно, - Прости меня… Это всего лишь моя больная фантазия. Иллюзия. Бред. Он не настоящий. Не живой. - Томми, посмотри на меня, - едва уловимо касается моего подбородка. – Это я. Ошарашенно вскидываю глаза. Сквозь меня проходит миллиард огненных игл, пока я не могу сдвинуться с места, умирая каждой остановившейся между нами секундой. Чувствую теплые губы на своих щеках. Они мягко скользят по коже. Собирают мои слезы. Эта нежность полосует меня хуже кожаных плетей. Захлебываюсь. Задыхаюсь. Не могу дышать. Через мгновение губы накрывают мой рот. Мягко. Осторожно. Едва ощутимо. С готовностью отпрянуть в любой момент. Дрожь прекращается мгновенно, и я ошарашенными глазами смотрю на Адама. Неожиданно невидимая внутренняя пружина выстреливает, и я взрываюсь, с силой отталкиваю его, и он непроизвольно прикусывает мне губу до крови, по инерции падая назад. Облизываю губы, ощущая привкус железа и Адама. - Нет! - отрицательно качаю головой. – Ты умер. Тебя похоронили. - Ты в этом уверен? Ты это видел лично? Тянется ко мне. Вскакиваю на ноги. Секунды. Сомнения. Противоречия. Страхи. Неразличимая грань реальности и фантазий. Очередная сюрреалистическая картина. - Я тебя похоронил… внутри себя. Навсегда, - вся обида, накопленная одинокими ночами, наполненными болью и отчаяньем, вдруг выплескивается горькой желчью из глубины, наконец, найдя выход. – Хватит меня мучить, я не заслужил! Не выдерживает. Оказывается рядом, с силой хватает за плечи и ощутимо встряхивает. - Прекрати, Том! Слышишь, прекрати! – не даю себе задуматься над болезненным отчаянием в его взгляде и голосе. - Ненавижу тебя! Короткий миг, за который успеваю прочитать в его взгляде отражение своей боли. - А я тебя люблю. - Не верю! – бросаю с холодной яростью. – Ты играешь в свои, только тебе понятные игры, но почему-то страдаю только я. Ты там, лежишь в своем гробу, и тебе хорошо. А я! Как же я, Адам? Я бы тоже с удовольствие умер, да вот только что-то сделать с собой не хватает смелости, – вся моя горечь выходит с этими словами. - Что ты несешь? – легкая пощечина, и я распахиваю глаза. - Почему ты каждый раз воскресаешь? Зачем ты меня сводишь с ума? Я тебе отдал все! Все! Себя отдал и жизнь свою… что тебе еще от меня нужно? На дрожащих ногах выхожу из кухни. По стенке. По направлению к гостиной. - Да ты мне нужен, дурак! И только ради тебя я воскресаю! Ты не знаешь, чего мне это все стоит! Ты понятия не имеешь… Настигает быстро и опять разворачивает к себе. - Тогда можешь больше не усложнять себе так жизнь! Тебя никто не заставляет! - Том, я умер ради тебя! Я убил людей ради тебя! Теперь я никто. У меня нет имени, прошлого… Тебе этого мало? Если тебя не будет со мной, мне и будущее не нужно. Вдруг что-то происходит. Какой-то внутренний тумблер всего в одно мгновение переключается с отчетливым щелчком, и вся моя злость вдруг превращается в нечто совершенно другое. Вижу его - живой. Кто-то из нас двоих должен сейчас остановиться. Уступить. Впервые в жизни мне удается нащупать свои тормоза и с неимоверным трудом пересилить себя. Он сейчас важнее. Делаю шаг и хватаю его за ворот джемпера, впиваясь в губы. С силой и жесткостью. - Останься… хотя бы в моем больном воображении. Ошарашено молчит. - Нет, – приглушенно. – Я не твое воображение. Я живой. Почему ты в это не можешь поверить? Смотрю в его глаза. Таких других нет во всем мире. И никогда не было. - Потому, что это больно! Толкаю на диван и усаживаюсь на его бедра. Даже не пытается вырваться. - Я больше не причиню тебе боль. Обещаю. Я знаю. Не знаю, чувствует ли ко мне то же, что и я, но что-то внутри меня торжествует сейчас. - Не нужно мне ничего. Просто будь сейчас со мной. Привстает обхватив меня за поясницу. Утыкается лбом в грудь, делая судорожный вдох. - Прости… Я знаю, что не имею права требовать от тебя чего-либо. Но боже, я схожу с ума без тебя. Ты не представляешь, как я мучился все то время, когда у меня просто не было возможности увидеть тебя, прикоснуться к тебе. Не зная наверняка, что с тобой и где ты. Ждешь ли ты еще меня. - Запускает пальцы в мои волосы и чуть грубовато тянет за них, вынуждая запрокинуть голову и посмотреть глаза. – Ты меня еще ждешь? - Всегда. Отпускает волосы, подается к моим губам. Дышит в них. Пару секунд, а затем просто прикрывает глаза и ждет. Нежно касаюсь губ, медленно расстегивая молнию на джемпере. Приглушенный металлический звук, и кровь быстрее бежит по венам. - Скажи это еще раз… - тихо в мои губы. - Всегда жду … - шепотом. – Прости меня… прости. Я не верил… Валит на диван, накрывая своим телом. Распахивает мой халат. Укус. Поцелуй. Жадный вдох. Пальцы щипают кожу. Не сильно. Провоцируя. Распаляя. Приподнимается и стягивает с себя футболку. Вновь накрывает собой. Трется бедрами. Чувствую эрекцию. Его. Свою. Привстает, раздвигая коленом мои бедра. Дотягиваюсь до пояса. Расстегиваю. Спускаю джинсы с бедер вместе с бельем. Опирается ладонями о мои согнутые колени и наблюдает за действиями моих рук. Несколько глубоких вдохов, и мой халат вместе с бельем отбрасываются куда-то. Вылизывает меня. До одури медленно. Каждый сантиметр моей кожи. Пальцы. Грудь. Пупок. Пах. Заставляет перевернуться на живот, и язык стекает вдоль моего позвоночника влажной теплой прохладой. Целует бедра. Лижет их. Гладит. Горю каждым его прикосновением. От восторга. От ощущений. От него. Живого. Рядом. Раздвигает ягодицы, и язык втекает внутрь меня. Теплый. Влажный. Осторожный. Судорожно сжимаю пальцы и уже не могу сдержаться. Стону. Каждое новое прикосновение вызывает безумный всплеск. Скучал… Подаюсь бедрами к нему, желая большего. Чуть привстаю, прогибаясь в пояснице, и начинаю дышать чаще, когда сильная рука проскальзывает меж моих ног, чуть раздвигая их. Поглаживания вдоль моего болезненно-возбужденного стояка. Не спешит. Упивается моей слабостью перед собой. Язык продолжает толкаться внутрь меня, уже более дерзко и бесстыдно, а поглаживания сменяются движениями ладонью от основания к головке. Интуитивно двигаюсь, стараясь получить максимум от этих ласк и теряя связь с реальностью. Знаю, чего он хочет. И не могу себя сдержать. Не хочу сдерживать. Хочу наслаждаться. Адамом. Еще несколько минут, и я с громким стоном, который заглушает обивка дивана, кончаю в его руку, вздрагивая, пока он продолжает вылизывать меня и чуть сжимать мою плоть. Всхлипываю. Один из пальцев, скользкий от моей же спермы, проскальзывает сквозь расслабленные мышцы внутрь и ритмично начинает двигаться. Спустя несколько секунд задевает простату, и я непроизвольно сам насаживаюсь глубже с каким-то хриплым звуком, сорвавшимся с губ. Целует ягодицы. Чуть прикусывает кожу, пока я уже в беспамятстве подмахиваю бедрами. В очередной раз соскальзываю, а затем вновь подаюсь к нему, вбираю в себя уже два пальца. Пот стекает по коже. С точностью до миллиметра находит угол, под которым я вздрагиваю от каждого толчка. Темп начинает нарастать. И спустя некоторое время доводит меня до второго оргазма своими пальцами. Проваливаюсь в него. В эти ощущения и эмоции. Ослепленное ими сознание пусто. В нем нет ни одного слова, ни одной мысли, ничего. Я только чувствую сейчас. Переворачивает на спину и нежно слизывает остатки капелек моего семени, пока я пытаюсь вспомнить, как сделать вдох. Пытаюсь вспомнить хоть что-нибудь. Избавляется от остатков своей одежды. Усаживается меж моих бедер, раздвигая их в стороны и чуть подтягивая на себя, перебрасывает через свои бедра. Замечаю в его руках тюбик. Протягиваю ладонь, и он выдавливает смазку на мои пальцы. Не спеша скольжу по его стояку, и он двигает бедрами, ускоряя это скольжение. Наслаждаюсь этими прикосновениями. Перехватывает за запястье, останавливая. Улыбаюсь, отпуская его. Через мгновение медленно входит и, остановившись, упирается ладонями в диван, склоняясь и нависая надо мной. Не двигается. Зацеловывает губы. Шепотом ласкает кожу. Но я уже практически не различаю слов. - Ты мой… а я только твой… Медленный и плавный толчок бедер, и я втягиваю в себя воздух. Облизывает мое ухо. Горячо и холодно одновременно. Бросает в пот и морозит. Люблю его. Я больной шизофреник, но я люблю его. Продолжает не спеша двигаться, трется о мое тело. Через несколько секунд наше дыхание сливается в одно. Вдох-выдох. Внутрь-наружу. Один пульс под кожей. Вдох-выдох. Внутрь-наружу. Одно сердцебиение в груди. Вдох-выдох. Внутрь-наружу... Синхронные движения тел, продолжающих друг друга в бесконечном жизненно необходимом трении. Стонем одновременно. Он мое проклятье, а я – его. Спустя сотни шумных выдохов и тысячи ударов сердца замираем. - Значит, я не совсем сошел с ума, – негромко. Запускаю пальцы в его волосы и бессознательно перебираю их. - Поверил? – тихо. Привстает и ложится вплотную, подпирая голову ладонью. Поднимает другую руку, и кончик указательного пальца едва касаясь очерчивает контур моего рта прохладным бархатистым прикосновением. - Почувствовал… - судорожно сглатываю, глядя в глаза, пока палец скользит выше, - … в твоих глазах увидел… - по виску. - Но ты не особо этому рад, - склоняется к губам. - Я просто не понимаю, как такое могло произойти. Расскажи. Вдыхает мой выдох, вырвавшийся сквозь приоткрытые губы и, наконец, целует. Слишком горькой сладостью. Болезненно. Слишком. С ним всегда всего слишком. А без него пустота. Вместе. Принадлежим друг другу. Я знаю. - Все просто. Деньги. Много денег. Все что у меня было. Я нашел человека, который подстроил мою смерть. - А остальные? - Вынужденные человеческие жертвы. Если бы было просто убийство, федералы бы что-то заподозрили, я же в одиночке сидел. А так – массовая гибель заключенных из-за неисправной проводки в старом здании тюрьмы. - Почему ты так долго не объявлялся? - Не мог. Ждал, пока было расследование пожара, затем меня долго не признавали погибшим. Слепок челюсти найденного трупа в мой камере, не совсем совпадал с тем, что был в моей медицинской карте. - Не понимаю. - А тебе и не нужно… Прижимает спиной к своей груди, но затем чуть отодвигается. - Кстати, мне теперь нужны новые документы. По старым, я ведь похоронен. Как бы ты хотел, чтобы меня звали? Закрываю глаза, делая глубокий вдох. А имеет ли это значение, когда он - самый любимый? И он, опять в моей жизни. Несколько минут молчу, пока не понимаю, насколько это правильный вопрос. Ведь, то что похоронено вместо Адама, это не другой человек – это наше прошлое. Все мои страхи. Все мои страдания. Они зарыты вместе с ним. Глубоко в земле. И я отпускаю их, вместе с той частью жизни, к которой больше никогда не вернусь. Нахожу его руку и переплетаю наши пальцы. Ему потребовалось много времени, чтобы вновь вернуться ко мне… Я не знаю, что будет с нами дальше. Впервые не знаю, каким именно будет завтрашний день, но это и есть жизнь. Жизнь, в которую я его пригласил, а он, по глупости, решил остаться…

Вот и все! Порнографическая сказка с претензией на гениальность пришла к финалу. Надеюсь, она вас не разочаровала! Спасибо всем! Отдельная благодарность моей "секте", моей музе и моей бете! С любовью Белка!!! 19.12.2013