Охана

1       Две недели спустя.       Сначала Уэортрейт Тозиер не видел и не помнил ничего. Он пребывал в таком состоянии, который позже, много лет спустя, будет обыгрывать его сын, называя это «состоянием овоща», пока укуренные посетители бара будут смеяться, смеяться и смеяться. Сейчас же такое состояние назвали бы «состоянием младенца».       Глаза его были покрыты пеленой, хоть он и отчётливо помнил, что только вчера смотрел по телевизору какую-то телевикторину и клоун на съёмочной площадке исполнил победительнице нелепый танец, под конец эффектно вытащив кроваво-красную розу из рукава.       Но потом постепенно воспоминания вернулись, влились раскалённым потоком, откладываясь в мозгу.       Он вспоминал.       И вспоминал.       И вспоминал.       Когда он не смог вытерпеть головной боли и слёз, жгущих глаза, Уэортейт нажал на кнопку вызова медсестры, облокотился на спинку койки и стал ждать, сложив руки на коленях, как примерный ученик. Детектив авторства некоей Марш лежал на тумбочке, и Тозиер смахнул его, не ведая, что и делает.       Книга упала плашмя. Обложка внезапно задвигалась, задёргалась, раскрылась, и страницы сталии поворачиваться сами по себе.       «Пятница, пятое. Вторая половина дня       Министр внутренних дел с решительным видом отложил документы, которые читал, и окинул взглядом стол. Его снова, в который уже раз, поразило, с какой напыщенной торжественностью держатся остальные члены правительства. «Поистине, — подумал он, — смотримся как заседание кабинета министров в кино. Уж слишком мы правильные, чтобы быть настоящими». И словно для того, чтобы укрепить его в этой мысли, премьер-министр откинулся на спинку кресла, положил ладони на стол и кашлянул.»       Красная кнопка на сестринском посту горела и мигала, слышалось попискивание рядом с табличкой «Уэортрейт Тозиер. 29 палата», но никто из медсёстр не отреагировал вовремя, давая Килну с горящими, как от похмелья, красными глазами и Салливану пройти в больницу и направиться к палате.       Ведь никто не остановит врача и шерифа, верно? Пускай хоть они и зайдут в церковь с пулемётом наперевес. 2       - Кто тебе это сказал? – голос у шерифа Салливана то повышался, то понижался. Он задавал этот вопрос несколько раз, пытаясь найти подходящую интонацию для привлечения внимания жены, но она всё так же продолжала бегать по кухне от плиты к сыну и энергично жестикулировать.       -…А потом оказывается, что у мистера Тозиера нашли в черепе осколки чего-то стеклянного! Представляешь! – женщина всплеснула руками и приложила ладони к щекам, карикатурно напоминая знаменитую картину «Крик». Похожая висела в синагоге, и, когда шериф Салливан проводил там расследование, касаемое какого-то еврейского бизнесмена, ему то и део приходилось отгонять от неё еврейского мальчика, который заворожённо смотрел на неё, а потом в страхе пятился назад. – Да, да! Стекло в голове! Стекло в черепе! Это… Отвратительно! – но глаза её горели радостным пламенем. – Совсем, как дикобраз! Как дикобраз! Правда необычно, да? Правда?! Салливан прикусил губу. Он бы мог и сам догадаться, что по городу поползут слухи. Но кто мог их разболтать, если о происшествии знали только он и Килн, который, несмотря на молодость, представлял доверенность? Какая-нибудь медстестра, присутствующая при оперировании? Тогда она разболталась бы гораздо раньше.       - Кто тебе это сказал?       - Кто… Кто мне это сказал? – миссис Салливан остановилась, рот её отвис. Со скорбью шериф подумал, что не стоило жениться на девушке моложе его на десять лет. Она напоминала ему маленькую нашкодившую девочку.       - Вот именно, Мисси. Кто тебе сказал?       Теперь пришёл черёд Мисси поджать губы.       Мальчик на высоком стуле заёрзал, и Салливану пришлось схватить его одной рукой. Иначе не обошлось бы без криков после встречи с кафельным полом. И тогда уже отвлекутся они оба, и не скоро вспомнят об утреннем разговоре.       - Даже и не помню… Это было дня три назад. Ты всё время на работе, и мне не выпадал шанс для этой новости.       - Я расследую её дело, Мисси. Попытайся вспомнить, - он отпил чай, наблюдая черёз каёмку кружки за женой. Они походили на типичного хранителя правопорядка и преступницу во второсортном фильме про любовь.       Мисси хотела задать вопрос. Хотела задать много вопросов, потому что была одержима идеей сплетен о женщине из другого города, которая просто так заявляется в Дерри и осмеливается осквернить его целомудренность своей коварной выходкой. То же самое, что и воткнуть нож в спину жениху. Но она понимала, что муж сейчас не в духе, и своим поведением она только усугубит обстановку. Да и если что-то у него получится (а Мисси не сомневалась в этом), то ей первой достанутся лучшие куски сплетен. Каждый раз, когда она рассказывала какую-то сокровенную тайну, внизу живота разливалось тепло, а горло начинало сладостно сжиматься.       - Я… Я честно не знаю. Это был анонимный звонок.       - Это что ещё за хрень! – Салливан с силой опустил кружку, расплескав чай по скатерти. Мальчик затих и перестал качаться. – Что значит «анонимный звонок», Мисси?       - Мне звонила какая-то старая женщина, - Мисси вздохнула и грузно опустилась на табурет. Видно, ей никогда не узнать чего-то нового. – Она не представилась, и даже не дала вставить ни слова. Просто тараторила про миссис Тозиер и кинула трубку. Сначала мне показалось, что это всего лишь розыгрыш, но я слышала это несколько раз.       - От кого?       - От той библиотекарши, ну, знаешь…       Салливан вопросительно вскинул бровь. Библиотекарей в городе было хоть отбавляй, и ни один раз кто-то из старшеклассников работал в Публичной библиотеке Дерри как в качестве волонтёрства, так и в виде наказания за вождение в нетрезвом виде. Он не мог просто так взять и заявиться домой ко всем тридцати четырём сотрудникам, не включая старшеклассников и приходящий персонал.       - Та, которая всегда общается с детьми. Не помню её имя…       Круг сузился до семерых – Лили Девин, Оника Картман, Чарли Вотеркрафт, Элеонор Дейвис и ещё трое.       - Что именно она делает? Просто работает в детской библиотеке?       - Я не знаю… - Мисси поджала губы. Я ни разу не была в детской библиотеке с тех пор, как закончила школу, и ты сам прекрасно это знаешь.       - Ну, порой мне кажется, что ты всё ещё маленькая девочка, - комплимент показался для Мисси оскорбительным, и она не отреагировала на него.       - Всё же мне кажется, что она – одна из тех, что читает детям сказки. Голос молодой. А пожилые работники, я думаю, больше заняты вознёй с карточками или ещё чем.       Круг сузился до двоих – Оники Картман и Элеонор Дейвис.       Шериф оставил чай недопитым, поднялся из-за стола, быстро поцеловал жену в щёку и направился к двери. У него нет права на обыск, на прослушивание телефонного разговора и он никак не может обратиться к операторам. Сколько же телефонных звонков они принимают! И никто не сможет ни за кем уследить.       Мисси восторжествовала, когда поняла, что всё же услышит все новые подробности сплетен. Сердце её часто билось в груди, и она поняла, что никогда не чувствовала такого. Даже тогда, когда совсем ещё студенткой встречалась с уже взрослым полицейским, тогда – обычным оператором по вызовам. Но она и была расстроена. Если бы муж взял её с собой она могла бы не только узнать всё намного больше и быстрее, но и опознать библиотекаршу. 3       Ричи уже чувствовал себя намного лучше. Шрам всё так же болел и будто бы тянул вниз, зудел и щипел. Но это было одним из этапов дальнейшего заживления и выздоровления, поэтому уже на второй неделе его выписали из больницы, посадили на каталку, как того требовал врачебный кодекс, и он проехал на этом монстре до самого выхода, сдерживаясь, чтобы не начать издавать звуки гоночной машины. Неудачников здесь нет, и никто не оценит его старания должным образом. Никто из взрослых никогда не сможет заглянуть в их мир, где каждый из них – главный герой своей истории, ветки – деревья, а камни – панацея от хулиганов.       Мэгги не хотела ехать обратно в автобусах компании «Грейхаунд», намеревалась даже нанять загородное такси, но Ричи был не против прокатиться на автобусе, так что ей пришлось согласиться. Её опасения не оправдались – шов Ричи не разошёлся от тряски, его не затошнило от сигаретного дыма.       Ощущение того, что он вновь покидает Касл-Рок были смешанными. Ричи было не по себе осознавать, что родной город стал для него чужим, пустым местом с ничего не значащим названием, Дерри стал домом, в котором пусто и никто тебя не признаёт. Дерри засасывал в себя, как кратер зыбучих песков, но стоило тебе только покинуть его, как ты забывал всё, как кошмарный сон. И так и было. За две недели Ричи постепенно забыл происшествие на ранчо, отца, Неудачников… Всё тихо и медленно перетекало в уверенность, что всё это ему приснилось. Ричи не знал, чувствовала ли то же самое его мать, но, видимо, нет, потому что она про Дерри вспомнила, а вот он – нет. Только когда показалась зелёная табличка с белыми цифрами «Дерри. Число жителей: 31876 человек», воспоминания вернулись и ударили его по голове с силой кувалды. Коркорэн. Того мальчика звали Кокрорэн. И если он не чувствовал того же самого, Ричи был готов отдать все Голоса. Он снова возвращался в зыбучие пески. Был ли он рад этому? Сам не знал, но был уверен, что всё решится потом.       Но что-то было тревожное в тучах, нависших над городом. По телевизору в зале ожидания автобусного терминала говорилось, что сегодня в Дерри будет солнечная погода, что никак не вязалось с моросью за окном. Что-то тревожное было в лице матери, когда молнии освещали её, высвечивая глубокие морщины. Их не было три месяца назад, когда они жили в Касл-Роке. Они будто бы появились за одну ночь. Что-то тревожное было в нём самом.       А ещё эта приставучая песня в голове, строчки которой он придумал в пути. Теперь они казались ему не радостными, но зловещими и тоскливыми:       Going to Seattle on the Greyhound       I missed school for this       Bought two tickets last September       Before your hunt for bliss       Playing at the Neptune       Very favorite       I still can't believe you're gone       Can't get you to explain it       I wish I could go home, forget this ever happened       I feel depressed, out of whack, and in my own world       Sometimes I can't feel a thing       I can barely feel a thing 4       В то самое мгновение, как Уэортрейт открыл глаза, у Элвина Марша будто что-то переклинило внутри. Он обнимал Беверли и смотрел с ней комедию про непутёвую семейную пару в духе «Джек и его жена» , когда это произошло. Вот жена пыталась всяческими хитростями отобрать деньги у мужа, и Эл с Бев смеялись до красноты, а в следующее мгновение Эл схватил Беверли за волосы и ударил головой об кофейный столик.       Когда Мэгги покупала билеты на «Грейхаунд», посуда в доме Эдди попадала с полок.       Стэн остановился, прислушиваясь к наступившей тишине, когда Ричи очищал больничную тумбочку. Он видел канадскую гагарку, видел, как она открывает клюв, но из него не вырвался ни один звук. Будто бы её поставили на беззвучный режим.       Когда такси подъехало к автобусному парку, Билл почувствовал головокружение. Он сидел за столом, пытался рассказать о том, что они с Джорджи увидели подготовку к представлению, когда гуляли по берегу Кендускига, вылавливая слипшуюся листву. Он остановился на том моменте, когда рассказывал, как Джорджи чуть «не наложил в штаны» (родителям он сказал «испугался»), когда из-за его спины появился мим. Смех, равно как и слова, застряли в горле. Мир ушёл у него из-под ног и, под крики матери, Билл повалился вбок.       Бен смотрел телевизор с матерью, когда внутри взорвался кинескоп, раскидав по комнате миллион осколков. В это время Ричи с Мэгги входили на борт. Последним был Майк, после долгого трудового дня ужинавший позже всех. Во рту появился вкус железа, когда он поднёс ко рту вилку с тушёным мясом. Кровь хлынула из повреждённого языка. Дядя вскочил с места, открыл ему рот пальцами и вытащил кусок стекла с буквами «ейх» на углу. 5       - Круто, да? – Ричи опустил футболку. Шрам выделялся на белом животе ровными крестиками ниток, и Эдди издал рвотный звук, когда Ричи провёл пальцем по стежкам. – Теперь не ты один такой, Стог. Скоро будем связаны не клятвой крови и шрамами на руках, но и шрамами по всему телу. ООО «Генри Бауэрс и Ко». Наш девиз – понаставить всем шрамы, как у чёртовых индюшек на день благодарения.       - Признаться, я и не думал, что буду скучать по твоим идиотским шуткам, - Стэн ухмыльнулся, заметив, как Ричи расправил руки и заковылял к нему, бормоча старушечьим голосом.       - О, и я тоже люблю тебя, Стэнли.       - Ты самый большой придурок на свете. 6       Салливану не пришлось долго возиться в архивах для того, чтобы найти Элеонору Дэвис. Ему стоило лишь проследить за ней, когда она покидала детскую библиотеку через стеклянную трубу. Близился ноябрь, и в городе заметно похолодало, но, как и Бен, шериф отметил, что стеклянная труба, соединяющая взрослую библиотеку с детской больше походит на оранжерею. Ты стоишь снаружи, на улице, холод пробирается под твоё осеннее пальто, а где-то там, наверху, в нескольких футах от земли ходят люди в блузках с короткими рукавками, в футболках и платьях.       Элеонора Дэйвис покинула библиотеку гораздо позже остальных, перед этим удостоверившись, что все книги сложены, и ни один ребёнок не остался в библиотеке после закрытия. Так чуть не произошло с одним толстым мальчиком. Мисс Дэйвис порадовалась, что ребёнок настолько хочет читать, что забывает о времени, но её разочаровал факт ожирения и того, что чрезмерное употребление чтением означает, что у него нет друзей. Ему тогда повезло – он ненароком чихнул от библиотечной пыли, когда мисс Дэйвис поворачивала ключ в замке.       Она вышла в холодную тёмную ночь и прошла пару шагов, размышляя о том, как пойдёт в супермаркет, купит корм для кошки и упаковку тв-ужина с бутылкой вина. Смысл стараться заботиться о себе одинокой молодой девушке? Главное только не уходить дальше одного бокала, чтобы следующим утром не пугать детей.       Но её остановил шериф Салливан. Он вышел со стоянки, как призрак. Как чёрный призрак в гражданской одежде – высокий и широкоплечий.       - Мисс Дэвис, нам стоит поговорить на нейтральной территории. Возвращайтесь в библиотеку.       - Но… - слова застряли у неё в горле. Сердце учащённо забилось в груди. Уже маленькой девочкой она поняла, что за непослушание бьют, а полиция – дерьмо на палке. Так говорил её отец. Отец, сумевший в одиночку вырастить дочь плохого не скажет. – Я ничего не сделала. По какому поводу меня обвиняют?       - Вас ни в чём не обвиняют, мисс Дэйвис, - Салливан не мог прикасаться к ней из-за боязни, что та развернётся и побежит, сломя голову. Уже появился тонкий слой льда и, если она упадёт… - Мне всего лишь нужно задать вам пару вопросов о происходящем. Больше этого мы заходить не будем. Когда закрывается Публичная библиотека Дерри?       - В ш-ш-шесть вечера для посетителей, н-но для сотрудников рабочая смена до восьми или до девяти.       Салливану не нужно было смотреть на часы, чтобы узнать, что сейчас была половина девятого. У них было полчаса, пока сторож не закроет библиотеку.       Он махнул рукой, приглашая девушку пройти вперёд. Он привык к такому манёвру. Меньше шансов, что человек поддастся панике. Каждый винит в себя даже если уверен, что ничего такого противозаконного никогда и не проделывал.       Элеонора нерешительно продвинулась вперёд. 7       В три часа пополудни, когда Ричи хвастался всем своим новым шрамом, как обычные дети хвастаются новым домашним питомцем, телефон в доме Тозиеров прозвенел три раза. Мэгги чистила овощи, напевая под нос строчки из первого куплета Фрэнка Синатры, но как только услышала звонки, прервалась и незамедлительно побежала в прихожую. Ковёр заскользил под её ступнями, и она упала, схватившись за диван. Вцепилась ногтями в мягкую обивку, рывком встала на ноги, отчего затрещали суставы, откинула гриву тёмных волос, покрытых лёгкой сединой, и пробежала в коридор. На четвёртом звонке она сняла трубку с аппарата. Мэгги ожидала услышать голос Ричи или того, кто сообщил бы ей, что Ричи вновь попал в беду, только теперь её сын не просто ранен, а мёртв. Тот хулиган, на которого она собиралась писать заявление в местный суд, выбился из-под рук, сбежал из дома и решил отомстить.       - Здравствуйте, мистер или мэм! Спешу предложить Вам выгодную акцию!       Мэгги глубоко вздохнула. Никогда в жизни она так ещё не радовалась телефонному коммивояжёру. Уэортрейт говорил, что позор таким коммивояжёрам вдвойне, а то и втройне, потому что они настолько обленились, что не могут таскать ненужные товары на своих двоих, а просят зайти к ним в офис самим и потратить деньги на сомнительную ерунду. Как давно она вспоминала мужа?       - Я слушаю.       - Да, мэм! Очень выгодную акцию! Только недавно из Касл-Рока и все боготворят эту машину! Рентген-машина, которая скажет подходит ли вам ваша обувь?! Наденьте и выясните! Только всего и надо, что надеть понравившуюся обувь, положить ногу на специальную полочку и нажать на кнопку! И – вуаля! – чудо медицины откроет вам ответ на ваш вопрос!       - Сэр, меня не интересуют такие установки. Я не владею обувным бизнесом.       - Ну что ж! В таком случае у меня есть…       Мэгги медленно положила трубку. Язычок аппарата не издал ни звука, когда трубка соприкоснулась с корпусом. Ей так и не предстояло узнать, что именно мужчина по ту сторону трубки был причиной, по которой Ричи выжил.       Мэгги развернулась, чтобы продолжить готовку, но телефон зазвонил вновь.       Снова тот же самый коммивояжёр? Неужели они не понимают, что когда кто-то кладёт трубку, то это означает, что кто-то не заинтересован в продукции или у него нет времени на такие разговоры.       Что если это от Ричи? Что если те дети, с которыми он дружит?       Она медленно подняла трубку, чувствуя, как её рука вытянулась на десяток миль, а трубка приобрела минимум сто фунтов.       - Алло?       - Алло? Миссис Тозиер? – на этот раз голос не бодрый. Строгий и суровый. – Это мистер Килн. Лечащий врач вашего мужа. Сегодня перед рассветом мистер Уэортрейт Тозиер окончательно пришёл в себя. Он ещё достатчоно слаб, так что Вы нужны ему.       Мурашки пробежали по спине Мэгги, голос её дал петуха на первом предложении, но после всё вновь стабилизировалось. Даже если бы Килн и услышал, то он может списать такую реакцию на радость, может подумаь, что она захлебнулась слезами, а не комком страха в горле.       - Могу ли я приехать сейчас? Или вы должны сначала провести все обследования?       По ту сторону трубки знакомый голос мужчины что-то у кого-то спрашивал. Голоса второго собеседника она расслышать не могла. Тот то ли находился слишком далеко, то ли голос у негос сам по себе был тихим.       - Можете прийти в любое время, в какое только пожелаете, миссис Тозиер. Обследования проводятся вне периода посещений.       - Хорошо… - Мэгги казалось, что она и не дышала. – С ним всё в порядке, да? Точно-точно всё в порядке? Я тревожусь за его состояние, мистер Килн. После того случая мы еле-еле держимся на сбережениях. Я пыталась устроиться кассиром в «Корабль обуви», но… Я не понимаю обустройства магазина, я не могу нормально уследить за детьми, которые то и дело норовят использовать примерочный аппарат, - что-то Мэгги выдумала, что-то говорила взаправду. Она пыталась устроиться работать в «Корабль обуви», но ей отказали, так как требовалось разрешение мужа. А что можно спросить у человека в коме?       Мистер Килн замолчал. Заговорил он только секунд пятнадцать спустя, когда она хотела положить трубку думая, что их оборвали. И голос его был медленным и растянутым, как меласса.       - Уверяю, что с ним всё в порядке, миссис Тозиер. Лучшего случая выздоровления мне и не приходилось видеть. Знаете ли, не каждый человек начинает говорить неожиданно. Для этого нужны дни, а то и недели тренировок. Сказать честно, я думал, что у него окончательно повреждён мозг, потому что рана была большая и нам пришлось заши…       - Но теперь-то с ним всё в порядке? – она скорее чувствовала, чем видела, как Килн поджимает тонкие губы, недовольный тем, что его прервали.       - Всё с ним в полном порядке, миссис Тозиер. Вы можете удостовериться в этом, как только навестите его.       - Хорошо. Но для начала мне нужно сделать телефонный звонок. 8       Мисс Дэйвис рассказала Салливану, что миссис Уайзер была тем человеком, кто поведал ей эти сплетни. Салливан заверил, что верить в них не надо, что всё это – ложь, и теперь полиция занята тем, что находит первичный источник информации для наказания.       Мисс Дэйвис, та ещё заучка, сверкнула на него из-под лба глазами, уже осмелившись и поняв, что шерифа не стоит бояться, и произнесла: «Разве шериф округа должен заниматься теми ничтожными вещами, что происходят в Дерри? Это всего лишь забавный и нелепый рассказ о муже и жене, как в анекдоте про Джека и его жену, только в более мрачном варианте, где жена всё-таки убивает Джека. Ну, или, по крайней мере, пытается убить. Я не могу понять, как одна такая маленькая сплетня, касающаяся только одного маленького городка сможет навредить целому округу!».       Салливан ответил незамедлительно, но, как показалось ему самому, недостаточно убедительно. Со временем он терял хватку и уже предчувствовал, что недалёк тот момент, когда его сместят со звания несмотря даже на то, что он по-прежнему умеет не только держать револьер в руках, но и стрелять.       «Всё начинается с мелких сплетен, мисс Дэйвис. И нам не нужно, чтобы эта сплетня попала в газеты, как какой-то сам собой подразумевающийся факт. Это так же нелепо, как и заставить исчезнуть самое большое здание в мире. И уж, поверьте мне, такого никогда не случится. Газета, телевидение, радио – все они смогут передать эту сплетню на пустом месте, без подпитывающих её догадок и оснований, другим людям, другим газетам. Понимаете о чём я, да? Люди путешествуют между городами, иногда на окраинах Касл-Рока можно поймать радио Дерри и… И таким образом и происходит утечка информации. Начнутся массовые беспорядки, чтобы якобы виновную миссис Тозиер посадили в тюрьму, начнутся выступления, а это… Это уже непосредственно входит под мою юрисдикцию».       Несмотря на достаточно позднее время, Салливан всё же решил заглянуть к Уайзеру. Фармацевты тесно общаются между собой, у них такая же невидимая связь, как и у копов, но у Салливана, привыкшего к порядку во всём, не было должных оснований, по которым он мог бы просто так взять и появиться в доме Норберта Кина только потому, что из всех знакомых ему фармацевтов (Кин, Уайзер, ещё один, который работает в бедном районе Дерри и Чармингтон, семейный фармацевт) он был самым болтливым.       Салливан не стал заезжать на подъездную дорожку Уайзеров. На переднем крыльце, несмотря на такой город, кто-то сидел. Кружок сигареты светился в темноте, как глаз хищника. Фары высветили из темноты отстранённое лицо Уайзера. Он никак не отреагировал на яркую вспышку: ни закрыл глаза рукой, ни даже не зажмурился. Сидел, как мертвец.       И поначалу Салливан подумал, что перед ним – мертвец. Он нажал по тормозам, открыл дверцу и подбежал к забору.       - Мистер Уайзер! Мистер Уайзер!       - Шериф Салливан? – Уайзер убрал сигарету изо рта и затушил. По скорости, с какой он проделал это, Салливан мог судить, что тот курил что-то запрещённое, но запах дыма не был сладким. – Что-то случилось в нашем районе, что заслуживает такого должного внимания?       И манера речи была у него такая, будто он выкурил ни один косяк. Салливан решил, что поручит отвезти его в полицейский участок и провести тесты кому-то другому. Он никак не мог знать о том, что после того, как габаритные огни его гражданской машины скроются из виду, Уайзер поднимется наверх, пройдёт мимо колыбельки сына и направится в ванную, где будет поглощать все таблетки, которые найдёт. Под конец он запьёт их настойкой для полоскания полости рта, добавит немного джина, сядет в кресло и будет смотреть телевизор до тех пор, пока его сердце не остановится, а у рта не образуется красноватая пена.       - Вы что-нибудь слышали о миссис Тозиер?       - Та, что чуть не убила своего мужа? Кто ж об этом не слышал? Но вы немного ошиблись городом, вот что я вам скажу. Эта прошмандовка сейчас в Касл-Роке. Вернулась туда на свой чёртов шабаш.       Салливан пропустил его слова мимо ушей. В разговорах с гражданскими он не мог учить их и говорить, какими выражениями им следует пользоваться.       - Ведётся запись, мистер Уайзер. Мне нужно лишь задать о ней несколько вопросов. Мне поручено найти первоисточник ложной информации. В обратном случае, эта лжеинформация разойдётся по всему штату и упадёт статус местной полиции.       - Ему уже некуда падать! Где была та самая полиция, когда сгорело «Чёрное пятно»?! Где была полиция, когда расстреляли банду Брэдли?! Клоуны! Вот вы все кто – чёртовы клоуны!       - Повторюсь, что разговор записывается. Оскорбление полиции и её служащих – ещё одна из причин, по которым вы можете получить штраф, мистер Уайзер. Так что пока делаю вам устное предупрждение.       - Хорошо. И что вам от меня нужно?       - Как я уже сказал, всего пару вопросов.       Салливан не уходил из кружка света, образованными фарами его автомобиля. Свет, падавший на лицо мистера Уайзера, делал его похожим на ожившую мумию. Морщинистые складки выделялись тенями, глубокие оттенки пролегли там, где, казалось, не должны были.       - Мне не потребуется блокнот, так как запись ведётся на диктофон, но вы не будете против, если я буду делать заметки?       - Это ваша работа. Смысл спрашивать всё у меня?       - Закон штата.       - Тогда валяйте.       - Что вам известно о том, что случилось с миссис Тозиер?       Уайзер поднёс два пальца ко рту, позабыв, что недавно потушил сигарету. Пальцы так и застыли в воздухе, и он не опускал их до самого окончания разговора.       - Да то же, что и всем остальным. Она попыталась убить своего мужа, потому что тот плохо обращался с ребёнком… То ли тот вообще не от него. Чёрт, все разные версии сплелись у меня в голове, и я не могу вспомнить первоначальную. Как бы там ни было, эта женщина попыталась убить своего мужа в реке. Понятия не имею, что он там делал. Я знаю, что она пошла защищать сына, когда её муж топил его, жена говорит, что там потонула собака, но, чёрт, эта женщина должна быть полоумной, чтобы вот так вот просто пойти и убивать мужа, когда он спасает чёртову собаку. Убей собаку, если не хочешь, чтобы она жила с вами! Единственное, что сходится во всех версиях это то, что врачи при операции на башку этого парня нашли осколки то ли стекла, то ли керамики, и предположили, что его пытались убить, ударив по голове посудой.       Салливан поймал себя прежде, чем произнёс: «В голове мистера Тозиера при операции ничего найдено не было», но сдержался. Нечего ему знать об этом. Он хоть и любил Мисси, иногда ему казалось, что она сводит его с ума, высасывает жизненную энергию, чтобы оставаться молодой. Или же его организм в какой-то день дал слабину, и все старческие проблемы стали наваливаься и возрастать в геометрической прогрессии.       - То есть, вы поддерживаете миссис Тозиер?       Уайзер ухмыльнулся.       - Если бы моя жена топила сына, я бы попытался защитить его. Если бы я пытался убить своего сына, я был бы не против того, чтобы жена убила меня. Для меня дикость, когда родители пытаются всяческими способами избавиться от ребёнка. Зачем тогда рожать его? Просто для веселья? Как маленькие хомячки, которые живут два года?       - Вы можете назвать имя того человека, кто рассказал вам эту историю?       Уайзер вытянул губы и затянулся от невидимой сигареты. Он общался с Кином, да. Он не хотел, чтобы у него лишний раз возникли проблемы, но вместе с тем голос в его голове (женский голос, почти переходящий на крик, и голос был хриплым с каким-то треском и шебуршанием, будто проходил через хелицеры насекомых) говорил, НАСТАИВАЛ, что другого выхода и нет. Уайзер поначалу пытался бороться с этим голосом, уверяя, что это всего лишь результат от злоупотребления марихуанной, но голос одержал победу, пророкотал в его мозгу, как гром. И образ Норберта Кина пропал. Сменился образом отца, который пытался навалить на него пропажу бутылки спиртного, которую выпил сам. И Уайзер сдался, думая, что говорит о вине отца, хотя на самом деле сказал совершенно иное:       - Я знаю. Это сделал Норберт Кин. Аптека на Центральной. Наверняка сами знаете, где это находится. Точного адреса вам назвать не могу, но район богатый. Да к тому же, у вас и самих должны быть какие-нибудь сведения о том, кто, где и когда проживает, я прав, не так ли? Норберт Кин сделал это. Он сказал об этом недавно, так что можете расспросить у него. Кажется, ему тоже об этом кто-то рассказал. Но кто точно… Я не могу вспомнить. Просто физически не могу. Голова… В тумане.       - Благодарю за сотрудничество, мистер Уайзер, - Салливан вернул на место блокнот, который так ему и не понадобился.       Он сел в машину, не сводя глаз с фармацевта, продолжающего сидеть с двумя пальцами у рта. Завёл двигатель, намереваясь проехать несколько миль до первого телефонного аппарата, позвонить в полицейский участок и сказать, чтобы высылали патруль за мистером Уайзером.       Патрульный, первым попавший внутрь дома, застал лишь кричащую миссис Уайзер, да мёртвого мужчину в кресле. Слоны из цирка по телевизору ревели в унисон с женщиной, а сам мистер Уайзер, казалось, улыбался вечной улыбкой.