Огни города ночного
Маленькая стрелка настенных часов с рисунком синей бабочки указывала на девять. Яркое солнце, подглядывающее через качели жемчужных гладких жалюзи, помогало разобрать мелкий шрифт на страницах журнала. Мода её совершенно не интересовала, однако картинки красивых пёстрых платьев и странные слова привлекали в безвыходной ситуации. Ничего лучше Тэкера не нашла. Она не могла встать или включить телевизор без разрешения взрослых. Ву проснулся получасом ранее, голова его почти прошла от долгого лежания на шкафчике. Он молча смотрел то в пол, то в окно, то на время, то на серпентина круг за кругом. Кто-нибудь должен был присматривать за состоянием Пайтора и вызвать врача при надобности. В палату через окно у кровати занесло пожелтевший листик. Второе, закрытое шторами наглухо, делило комнату на светлую и тёмную части. Скучная светло-голубая отделка, отполированный серый пол, большие квадраты ламп. В прозрачной изогнутой вазе с узким горлышком отдыхали пышные розы. Их лепестки колыхнулись на ветру, и бутоны успокоились, прижавшись, друг к другу, став единым цветком. Пришлось поставить в ряд четыре кровати, одну из которых развернуть вдоль стены, чтобы уложить тело анакодрая. Сильный порыв ветра, пролиставший несколько страниц, заставил сенсея подняться и подойти к окну. Стоило ему захлопнуть ставни, как позади раздалось шуршание ткани. Ву обернулся и многократно быстро нажал кнопку вызова. Все немедленно собрались у постели анакондрая. Началась тихая катавасия. — Тряси его. — Ну наконец-то! — Совсем что ли? Он только очнулся. — Бедный. — Да ладно, что будет-то? Я не хочу, чтобы он опять пошевелился и дело с концом. — Сказали нельзя, значит сделаем. — А что мы Пайтору скажем? Он снова всех перережет. — Подождите, как позовём, тогда и выйдите. Красиво будет. От шума Чамсворт окончательно проснулся. Перед ним стояли его спасители. Опираясь на дверной косяк, слегка наклонился Джей, выражающий своим видом фразу «Не прошло и года»; Кай скрестил руки и улыбался уголком рта, сдерживая внутри товарный состав эмоций; Ния кивнула в сторону змея и тоже скрестила руки; «А я знал, что он бессмертный», — шепнул Коул с гордо поднятой головой Зейну, на что тот приподнял бровь, указав то ли ошибочность, то ли очевидность сказанного; Мисако поправляла шляпу Ву. — Как оно? — Спросил Ллойд появившийся из неоткуда возле спинки кровати. — Где Тэкера? — Между словами серпентин сделал паузу. Зелёный ниндзя указал ладонью. Её распущенные локоны контражуром блестели в лучах позднего сентября, брошенный журнал лежал открытый на ногах, местами по коже раскиданы пастельные пластыри с зайчиками, щеночками и котиками, по ошарашенному лицу стекали слёзы. Девочка напрыгнула и вцепилась отцовскую пижаму, будто видит его в последний раз. Прижалась так крепко, как только могли позволить детские силы. Посмотрела на Пайтора со скулящим всхлипыванием, а он стал беспрерывно целовать её в лоб, нос, солёные щёчки, не замечая, что плачет сам, и что присутствующие видят это. Затем серпентин опустил голову в мягкие волосы дочери, и они долго не прекращали объятий. — Теперь входите, — пояснил красный ниндзя, оглянувшись, и отошёл от проёма. Звук цокающих когтей по керамике и движения механизмов отвлекли анакондрая. Каркас протезов, похожий на лапы гончей собаки давал увидеть настоящие худые ноги инвалида. Одежда Сайруса Борга почти не изменилась: серый пиджак с белыми пуговицами и брюки, идеально зализанные вправо тёмные волосы, очки с крупной оправой. Одна светлая рубашка была новой и выдавала своим цветом торжественность (ещё ему было лень стирать). — Впечатляюще, верно? Наконец додумался избавиться от кресла, — объявил Борг и стукнул носком. Пайтор кивнул. — Тебе сильно повезло, что ты выжил, когда мы довезли тебя, доктора один за другим отказывали в помощи, даже угрозы не сработали. Хорошо, что Сайрус случайно оказался рядом, — блондин печально улыбался. — Почему ты помог мне? — От него серпентин ждал содействия меньше всего. — На это много причин, для начала взгляни на свою левую руку, — мужчина был в нетерпении увидеть его реакцию. Пайтор поднял её: вместо предплечья и кисти к локтю прикреплялся протез. Белые пластины делились на сегменты, позволяя частично увидеть внутренние детали, пальцы, в количестве четырёх, длинные как при мутации арахнодактилии двигались натурально до того, что стоило надеть перчатку, и отличить их от реальных станет невозможно. — У неё нет особых способностей, кроме высокой прочности. Можно прикрыться новой рукой от пули или сунуть в огонь, хотя вероятны фантомные боли, — увлечённо рассказывал Борг, пока пациент присматривался к заменённой конечности, — настоящую, к сожалению, спасти не удалось, было бессмысленно и пытаться. — Благодарю покорно. Выглядит изумительно! Всех благодарю, спасибо! — Анакондрай демонстративно поднял протез и стал двигать на разный манер, любуясь переливами бликов лакированной поверхности. — Ах, да. Почему я помог тебе? Во-первых, я давно помогаю серпентинам социализироваться в обществе людей, во-вторых, ты единственный свидетель «7 на 40», в-третьих, ты последний живой представитель своего вида, — Сайрус подмигнул. — Хочешь ставить опыты на мне? — Тон Пайтора сменился на разочарованный, он опустил глаза. — Не только. У тебя нет выбора, очень жаль, — человек с открытым притворством пожал плечами. — С каких пор? — Я твой адвокат. Я много в чём разбираюсь, поговорка о талантливых людях часто правдива, — Борг будто умел говорить только с издёвкой. — Я же просил не говорить! — Тихо возмутился блондин. — Но это бессмысленно. Он бы в любом случае узнал. Лучше быть готовым, — объяснил инвалид. — Когда нас выпишут? — Серпентин перебил начинающийся спор. — На этот вопрос ответить труднее, чем казалось, — пальцы переплетались и стучали друг об друга в скрещенных кистях Сайруса, — По человеческим меркам ты должен находится в больнице около полугода, но твоё восстановление заняло меньше недели. Ты даже можешь передвигаться с опорой. Если так продолжится — сегодня вечером вы можете идти, потому что Тэкера серьёзных травм не получила. — Я могу спуститься вниз? — Все разом заголосили на вопрос пациента. — Нет, нет, не стоит напрягаться, — тараторил Джей. — Если что-нибудь нужно — мы принесём, ты только скажи. А туалет есть и на нашем этаже, — с каждым словом в тоне Коула нарастала нервозность. Зейн закрыл собой выход, а Кай стал срывать по одной длинные прочные как верёвки жалюзи. Пайтор быстро встал с кровати и, держась за стену, отправился к двери, но ниндзя не потребовалось удерживать анакондря, ведь армия пришла к ним сама. Он был загнан в угол после всех стараний. Военные быстро переполнили узкий проход. Серпентин ощущал себя униженным, однако защищённым: Зейн стоял на их пути, со всех сторон рядом Пайтором стояли те, чьё присутствие не давало начать огонь десятку винтовок. ЦОСН — центральные оборонные силы Ниндзяго — на миг расступились, пропуская к беглецу комиссара. Тот выглядел гораздо хуже, чем в прошлый раз, будто последние дни состарили его ещё на пару лет. В красных от бессонницы усталых глазах играла симфония радости, гнева и предвкушения. Дрожащий взгляд медленно пронизывал тело пилящей струной. Одежда его была мятой, а на лице начала расти щетина. — И для чего ты страдал этой хренью? Побегал, побегал и вернулся назад? Какой идиот, — последнее слово человек произнёс с особым остервенением, словно вкручивая его, как тяжёлый болт. — Ты не сможешь мне сейчас ничего сделать, — Пайтор отвечал достойно, но недостаточно для победы. Дыхание комиссара участилось от такой наглости, он забыл обо всём: о ниндзя, о Борге, о беременной жене, о больнице. Его распирало презрение — кипящая дымящая желчь. — Завтра состоится суд, посмотрю, как ты там будешь нести свою ахинею, — ощущая силу на своей стороне, мужчина заговорил спокойнее. — Завтра?! Вы в курсе сколько готовят материал к суду? — Возмутился Сайрус. — Я здесь решаю, когда и что состоится. Я здесь высший закон! Я… — вдруг полицейский остановился. На дальней кровати, дрожа и сжимая одеяло, переполняемая страхом, на него смотрела Тэкера. Злоба моментально отпустила комиссара.«Во имя Первого Мастера, что я делаю?
Как я мог так вести себя при ребёнке? Я сломаю ей психику! Нет! Нельзя чтобы она боялась людей!»
— В воскресенье. Суд состоится в воскресенье, — робким голосом человек делал паузу между каждым словом, — начало в двенадцать ровно. Закончив объявление, мужчина ушёл. Военные скрылись за ним. Анакондрай вернулся в палату и обнял испуганную дочь. Напряжённая атмосфера висела под потолком, пока время приёма не закончилось. Оставшуюся часть дня серпентин с девочкой провели за просмотром телевизора. Среди небольшого количества каналов к счастью нашёлся тот, на котором шли мультики и фильмы категории «для всей семьи». Обед, телевизор, сон-час, телевизор, ужин, телевизор. Небо окрасилось в тёмно-синий, зажглись фонари и фары. В восемь вечера Борг вернулся к пациентам, отдал им вещи и отправил на такси домой, предварительно доложив, что нужно оставаться на связи. В квартире их встретил погром от обыска. Чамсворт печально вздохнул, понимая, сколько придётся убирать на ночь глядя. Совместными усилиями Пайтор с Тэкерой разобрали значительную часть бардака к одиннадцати. Сказав малышке, чтобы она тоже скорее ложилась, он рухнул на кровать и тут же уснул. Ему ничего не снилось. Раздражающий звон домашнего телефона сбил спокойную дрёму. Серпентин сквозь лень встал и оправился к входной двери, где на тумбочке тряслась трубка. — Да? — голос его был заспанным и мычащим. — Я знаю, что звоню поздно, но это срочно. Ты обязан сейчас выйти на улицу и поехать ко мне в офис, — тараторил адвокат со смесью раздражения и вины в речи. — От чего это нельзя обсудить по телефону? — змей зевнул. — Наш разговор прослушивают. — Извиняюсь, а как мне добраться до здания? — в тоне Пайтора стали появляться крупицы бодрости. — Я заказал машину для тебя, она должна уже быть у подъезда. — Как будет угодно, — анакондрай завершил вызов, — Оверлорд побери, ни одного выходного. Он принял душ, о котором забыл вечером, оделся в обгоревший плащ, так как другой наиболее закрытой одежды у него не было, и вышел во двор, решив, что вернётся быстрее, чем Тэкера обнаружит его уход. Посреди дороги Пайтора ожидал урчащий красный спорткар. У Борга был прекрасный вкус в том, что касалось автомобилей. Когда анакондрай сел на заднее сиденье и захлопнул дверь, машина двинулась вглубь Ниндзягосити. На смену однотипному ландшафту домов до десяти этажей вырастали пики, усыпанные панорамными окнами, высотки, в свою очередь, покрылись рекламными плакатами, щитами, вывесками. Поток машин, крохотных, словно муравьи окутал яркими неоновыми переливами мегаполис. Кислотные цвета названий марок и брендов, обгоняющих друг друга простыми и замудрёнными стилями шрифта. Уютные светлые минимаркеты и гигантские торговые центры, содержащие в себе всё, как бункеры. Парикмахерские, пекарни, салоны красоты, специализированные магазины, разные типы продуктовых, пивоварни и винодельные. Роскошные рестораны и многочисленные забегаловки. Банки, казино, канторы. Весь мир кричал: «КУПИ! КУПИ! КУПИ МЕНЯ!». Но в глазах змея парад продаж был блёклой абстракцией. Опустив голову, серпентин размышлял о событиях последних дней и жизни в целом. Казалось, что его существование — медленный процесс приближения к пропасти, и когда он подошёл слишком близко, то понял, что не сможет выбраться без верёвки. Пайтор сплёл её из сломанных судеб, маленьких и незаметных подобно бисеру, пока не засыплешь ими полностью землю. Можно ли было обойтись меньшими жертвами? Он не был уверен. Анакондрай уходил в прошлое дальше и дальше: к борьбе с Ченом, к тюрьме, к сотрудничеству с Оверлордом, к случаю с Поглотителем, к возглавлению серпентинов, к катакомбам и голоду, к войне, к наказанию отца, к подростковым годам, к… Внезапно Чамсворту стало больно в сердце и висках, он приложил ладонь к шее. Машина остановилась. Серпентин вышел и поднялся по лестнице к стеклянным дверям. Сайрус сидел на верхнем этаже за компьютером, в его очках отражался монитор. — Прошу меня извинить, почему ты звал меня? — Спросил Пайтор, выглядывая из проёма. — А? Да-да, проходи, присаживайся, — ответил инвалид, проводя ладонью над столом в поиске чашки кофе. Кроме кресла Борга никаких других мест не было, и куда там анакондраю он велел присаживаться осталось вселенской тайной. — Тут такое дело, это касается «7 на 40», тебя и твоей дочери, — адвокат со скрываемой опаской взглянул на приглашённого. — Что с ней такое? Пожалуйста, — серпентин прервал себя, чтобы не показать слабину. — До того, как помогать, я долго изучал твоё дело — пытался понять, что спровоцировало твоё похищение, но не смог найти связи. — То есть вы мне верите? — Пайтор был приятно удивлён, однако и озадачен. — Почему бы не спросить кого-то другого? — Потому что их нет. Никого из нескольких сотен человек не нашли не живыми, не мёртвыми, — Сайрус опустил глаза, его голос стал тише, — потому я взялся за тебя. Но сейчас молчи, у меня мало времени. Завтра мы можем договориться. Змей машинально кивнул. — Так, о тебе. Пайтор, ты замечал в себе странности? Меня тревожит укол на твоей шее, — человек набрал на клавиатуре комбинацию символов, и в воздухе над экраном появились голограммы с текстами, рентгеном и архивными фото, — это вещество почему-то не распространилось по организму. — Это болезнь? — Чамсворт не знал, как реагировать. — Не совсем. Оно добралось через кровь до мозга и будто обвило его, — Борг сам не мог поверить в свои слова, — и ничего не делает, кажется. — От чего же тогда ты волнуешься? — Это вещество есть в и Тэкере, в её генах. Понятно, что не было бы причин волноваться, — Сайрус вёл себя подобно школьнику, забывшему сделать домашнюю работу. Серпентин боялся спросить. — То вещество — тёмная материя. Твоя дочь частично Оверлорд, и я понятия не имею, что это значит.