~ глава, в которой Рапунцель рисует, Юджин читает, Ланс поёт, а нервы Кассандры танцуют за неё джигу ~
– Помогите его убрать! – громкий голос королевы Ингвара прорезал тишину, и к Кассандре вернулись сразу все звуки, так что она едва не оглохла – вокруг ржали кони, кричали люди, лаяли гончие. Она поняла, что всё ещё сидит на спине вепря, вцепившись в рукоять, и скатилась на землю. Вокруг суетились люди, несколько ингварцев поднажали и общими силами перевернули тушу вепря на спину, закрывая обзор. Кассандре очень не хотелось смотреть, что там с Юджином. Только услышав рядом всхлипы Рапунцель, вокруг которой уже суетилось несколько слуг и слышался голос Арианны, Кассандра заставила себя обойти вокруг и проверить. Учитывая размеры зверя, помноженные на испуг, очевидно было ожидать худшего. Юджин лежал навзничь, одежда и волосы – пропитаны кровью, но явных повреждений вроде вывернутых конечностей или открытых ран, видно не было. Кассандра протиснулась ближе, когда севшая рядом на землю Ингеборга бегло оглядела принца и коротко приложила пальцы к жилке на его шее. – Вроде бы дышит. Дайте лезвие, – она развернулась и скользнула взглядом по стоящим поблизости людям, в том числе по Кассандре. Та машинально сняла с пояса кинжал и протянула королеве – Ингеборга подержала его пару секунд у ноздрей Юджина, потом всмотрелась – лезвие едва заметно запотело от дыхания. – Он жив, – громко объявила она. Кассандра отошла назад, уступая место лекарю и слугам с носилками. У неё отлегло от души. Теперь нужно было только найти Рапунцель и убедить, что всё будет в порядке – Кассандра осмотрелась, пытаясь разглядеть её в толпе, и увидела наконец, как маленькая фигурка с растрепавшейся косой убегает в сторону замка. Кассандра бежит за ней, пока вокруг носятся люди, беснуются кони и гремит музыка и непонятно, что происходит – праздник или вторжение, а принцесса всё отдаляется и отдаляется, она бежит к замку по пестрящим знамёнами улицам, но замок неуловимо меняется и Кассандра кричит, но Рапунцель не слышит и стремя голову несётся к одинокому шпилю каменной башни, в которой зияет широко открытое окно и захлопнется, как челюсть монстра, когда принцесса окажется внутри. Громкий хлопок и скрежет вырвал её из тревожного сна. Кассандра подскочила, не понимая толком, что происходит, и только потом поняла, что не закрыла с ночи окно, и теперь ставни то и дело стучали от ветра. Потирая глаза, она подошла к окну – из комнаты был виден задний двор замка, где всё время кипела работа – слуги ходили туда-сюда с поручениями, шушукались, развешивали бельё, принимали телеги с продуктами и относили всё это в замок – эдакая изнанка жизни, в которой у дворян всё возникает само собой. За рядами ящиков, телег и бельевых верёвок зеленел луг, ближе к дворцовой стене тренировались гвардейцы, подальше – объезжали коней, места для этого было много. Сейчас же часть территории обнесли забором из длинных балок, расчистили траву и уже несколько дней неустанно таскали туда доски, щебёнку и инструменты. Ингеборга не прекращала пенять Фредерику за его бестолковость. Она долго и громко вспоминала похождения молодости, и, ободрённая тем, что Арианна с ней солидарна, в конце концов припечатала – в Короне не умеют проводить праздники. И приказала строить ристалище. Кассандра постояла пару минут, глядя, как работники начали ставить каркас для зрительских трибун. Посреди всеобщих восторгов – люди только и делали, что обсуждали предстоящий турнир – всё сложнее было об этом не думать. Она механически застегнула крючки и затянула шнурок на корсаже – привычная ткань платья уже была почти противной на ощупь, холодной и скользкой, слишком тонкой и неприятной. Где-то там скоро будут слышны трубы, крики глашатая, ржание и металлический звон. Поглядеть на турнир – небывалая возможность в Короне, где этот обычай увял давно вместе с рассказами о рыцарских орденах, как и несбыточные мечты Кассандры. Но теперь она не была уверена, что сможет сидеть на трибуне среди дам и смотреть, как другие завоёвывают славу и почести перед всем королевством – Фредерику с самого своего возвращения на глаза она старалась не попадаться, и участвовать ей в состязаниях для знати никто не даст. Её попытки совершить подвиг прошли в глуши, вдалеке от чужих глаз, и, видно, суждено, что о ней так никто и не вспомнит.***
Рапунцель сидела на широком подоконнике, обняв колени, и разглядывала суетившихся внизу людей. Окна её комнаты смотрели на дворцовую площадь, которую как раз украшали к праздникам в огненные оттенки осени и благородные цвета королевского герба. Тяжёлые шторы были прикрыты, так что стоило ей отойти от окна, солнечный свет уже не золотил косы, а просторная комната скрывалась в тёплых тенях – и ей против обыкновения не хотелось распахивать ставни и впускать слишком много света и солнца. Так Рапунцель чувствовала себя безопаснее. Весь день после происшествия на охоте она прорыдала. Король пытался с ней говорить и подсылать слуг, а когда ни с того ни с сего позвал королевских живописцев – ему вдруг понадобилось написать наконец для галереи её портрет – Рапунцель заперла дверь и отказалась выходить вовсе. Недовольный голос отца за дверью заставлял её сжаться. В комнату Рапунцель пускала – и то, с осторожностью – лишь королеву. Наверное, надо было позвать Кассандру – поблагодарить и расспросить о Юджине, но Рапунцель чувствовала, как в горле сжимается ком и она не может говорить о том дне. Вместо этого она попросила мольберт и холст и рисовала с утра до вечера, прерываясь лишь изредка, пока не стала дышать ровнее и руки не перестали подрагивать, пытаясь справиться с кистью. Делала она это отстранённо, Кассандре иногда казалось, что с угрюмой сосредоточенностью – видеть принцессу такой было очень и очень странно, но она хотя бы не плакала и не тряслась от любого шума. Пожалуй, лучше Рапунцель, обиженная на короля и замкнувшаяся в себе, чем та, прошлая, наивная и радостная, потускневшая от страха и истощённых нервов. Как себя с ней вести, не знала и Кассандра. Поэтому когда Рапунцель наконец согласилась пускать к себе кого-то кроме королевы, она старалась держать себя, как обычно. Приходила с самого утра и уже находила Рапунцель сидящей на высоком табурете у мольберта или рассматривающей работу так и эдак с разных сторон. Что получалось, она пока не разрешала смотреть. – Как продвигается? – спросила Кассандра, прикрывая дверь ногой и ставя на столик поднос с пирогом и чаем. Ответа она особо не ожидала – принцесса почти всё время молчала. Рапунцель неопределённо пожала плечами и прикрыла один глаз, всматриваясь в холст. – Я видела эти придворные портреты в галерее, – сказала она негромко. – Они все – как люди в замке. Пустые. Лучше всего смогу нарисовать себя только я – но я уже не уверена, что вижу себя сама, понимаешь? Кассандре вдруг вспомнился миниатюрный портрет в золотом медальоне, с которого улыбалась и протягивала руки как будто совсем другая девушка, не знавшая тюремных стен, будь то родительский замок или ведьмина башня. Принцессу с портрета придумал Юджин и нарисовал Вэриан задолго до того, как они её встретили – Кассандра подумала, что они до сих пор её ищут и всё никак не найдут. Она мрачно кивнула, и Рапунцель вернулась к своему холсту, но, посидев ещё немного, отложила кисти и вернулась к окну. – Точно не хочешь прогуляться? Кассандра спросила это, понимая, что та откажется, хоть свежий воздух и ещё лучше – поездка подальше от замка подняли бы принцессе настроение. Тяжело было смотреть, как Рапунцель сама себя запирает, не успев толком вырваться на сомнительную свободу. Та ожидаемо покачала головой. – Как Юджин? – спросила она наконец, всё ещё глядя в окно. – Лучше. Я заходила к нему пару раз – жить будет. О том, что принц жив, Рапунцель знала от Арианны, но между собой они эти события не упоминали, и сейчас Кассандра удивилась, когда принцесса спросила её сама. Рапунцель взяла что-то с прикрытого шторами подоконника и протянула Кассандре. Это оказалась книга в почти не потрёпанном переплёте без названия и имени автора. Кассандра открыла её и невольно усмехнулась – «Неизвестные приключения Флинна Райдера» обещали читателю рассказать несколько историй, которые не издавались больше никем и нигде и которые автор, видимо, придумал по мотивам известной саги. – Нашла в книжном шкафу, – пояснила Рапунцель. – Вдруг Юджин их не читал. – Выглядит, будто автор хотел отхватить славы на популярном сюжете, – хмыкнула Кассандра. – Или вообще представлял себя главным героем, – сказала Рапунцель. – И решил об этом написать. – Думаешь, это был Юджин? Рапунцель слегка улыбнулась, и Кассандра тихо вздохнула – улыбки принцессы не видели уже давно. Ей бы и правда выйти из четырёх стен хотя бы к тому же принцу – он точно смог бы её рассмешить, но, наверное, сейчас предлагать не время. – Я передам, – сказала она. – Могу сегодня зайти. Что-то ещё сказать? – Нет, – Рапунцель покачала головой. – Просто… к случаю и чтобы он не скучал. Кассандра явно была не из тех, кто может разговорить человека, особенно того, который обычно не замолкает сам. Так что она кивнула и, видя, что Рапунцель возвращается к своему мольберту, вышла из комнаты.***
В комнате с едва приоткрытыми шторами даже днём стоял полумрак, что отлично сочеталось с мебелью тёмного дерева и сине-фиолетовым бархатом, расшитым под ночное небо. Посреди всего этого великолепия на пышной перине восседал Юджин – подушки громоздились за его спиной, как массивный трон – и пытался читать, но, судя по выражению его лица и опущенной скучной книге, дело шло туго. Дворец стоял на ушах по очередному подходящему поводу – не успели переварить внезапный приезд соседей и обсудить злосчастную охоту, как надо было готовить всё к встрече прочих гостей и фестивалям, которые никто не отменял. Дворцовая суета слышна была даже через дверь в его комнаты, и Юджин, до сих пор мечтавший о тишине, заскучал очень быстро. Надо отдать должное Лансу – он хоть и прохлаждался в кабаках, пока другие подставлялись под дикого зверя, но как только Юджина доставили с охоты переломанного и овеянного героическими сплетнями, его друг был первым, кто стал делать всё, чтобы тот скорее поправился, а именно – развлекать его целыми днями, время от времени прерываясь на налёты на кухню. Лекарь сказал, что досуг принца на ближайший месяц – лежать в обнимку со съестным и своими сломанными рёбрами, но уже через неделю туго перебинтованный Юджин смог сесть, и от того, чтобы регенерироваться ещё более спешно, его удерживало только давнее, покрытое кровью и слезами желание, чтобы король и двор оставили его в покое. Когда он сам понимал, что не рад, двери обычно распахивались и что-то начинало происходить. На этот раз приятели пришли одновременно – их споры слышались ещё в коридоре. Ланс торжественно открыл двери, вкатил золочёный поднос на колёсах с многоэтажными блюдами, пересёк комнату широким шагом и распахнул шторы. Юджин прикрыл глаза, отвыкшие от солнца, и в комнату хлынул яркий солнечный свет – всё это сопровождалось раскатистым басом и отрывком из оперы про некого графа, заключённого ни за что на пожизненный. Кассандра отодвинула брошенный Лансом посреди дороги поднос и закрыла дверь. – Как поживаешь, пленник сей мрачной обители? – поинтересовался у принца друг с выверенной долей драматизма в голосе. – Погибаю со скуки, – ответил пленник. – Что так долго? – Лично я с утра на ногах, – пожала плечами Кассандра. – А чем был занят этот достойный сэр – я не знаю. – Я собирал ему завтрак, – возмутился достойный сэр. – Новая кухарка пыталась выгнать меня за дверь, так что я, считайте, прорвался с боем. -- То-то вижу, тебя контузило. – Ты всё врёшь, – Ланс принял вид доброго простолюдина, которого нечестно оклеветали. – Но я не в обиде, и ты не злись почём зря, а лучше угостись булочкой. Кассандра хмыкнула и взяла с одного из многочисленных блюд круассан, после чего Ланс откатил поднос на колёсах к королевскому ложу. – Ты бы хоть шторы открыть приказал, – посетовал он. – Темень тьмущая. Так в Короне представляют Тёмное Королевство – как пещеру чёрного мага? – спросил Ланс, обводя взглядом убранство комнаты. – Вроде того, – сказала Кассандра. – Чувствуй себя, как дома. Пока Ланс возился со шторами и подвязывал их лентами, чихая от пыли – с самого приезда во дворец Юджин проводил в покоях там мало времени, что шторы эти, как видно, не шевелили – принц спросил: – Рапунцель в порядке? Как сегодня её настроение? Юджин справлялся о состоянии принцессы каждый их разговор и пошёл бы поговорить с ней сам, если бы только мог. Кассандра вздохнула про себя – он не видел Рапунцель и не до конца понимал, что что-то снова в ней надломилось. Встанет на ноги – чего доброго, придётся его останавливать. Хотя… вероятно Юджин и его неунывающие друзья смогли бы вернуть ей радость и равновесие. То ли дело Кассандра, которая не могла помочь в душевных терзаниях ни другим, ни даже себе. – Как будто бы лучше, – она неопределённо повела плечом. – Рисует портрет, никому не показывает. Но спрашивала о твоём самочувствии и передала тебе это. Сев в кресло рядом с кроватью, Кассандра вручила принцу книгу. Она отвернулась к окну, где душераздирающе театрально кашлял от пыли Ланс, и краем глаза увидела, как озарилось улыбкой лицо Юджина. – Правда спросила? – стал допытываться тот, открывая книгу и смотря большими глазами то на Кассандру, то в содержание, и силился разорваться. – Сказала что-то ещё? – Что ты чокнулся со своим Райдером. – Могу поспорить, что это сказала ты. – Это все знают, – хохотнул подошедший Ланс, – и я только за. – Кто б сомневался, пылевой рыцарь, – проворчала Кассандра, помахав ладонью перед собой, но всё-таки чихнула. – Так долго возился, хоть окно бы открыл. Она подошла и распахнула ставни, впуская в комнату свежий воздух. Комната Юджина находилась на несколько этажей выше и в центральном здании, а не в крайнем крыле, так что оттуда было хорошо видно море и вид ухоженного двора не портили хозяйственные постройки. Раздался стук молотков и в отдалении послышался крик старшего из рабочих. Кассандра посмотрела вниз – строительство ристалища из окна принца тоже было видно как на ладони. – Каков обзор, а, – восхитился возникший за плечом Ланс. – Вот мои окна смотрят в соседнюю стену. – Да ты и в комнате не бываешь, – возразили ему. – И что, – оскорбился Ланс, – у меня же тоже есть чувства. Зато ты сможешь смотреть турнир, не вставая с трона. Ланс обвёл рукой нагромождение подушек, а Кассандра понурилась и отвернулась от окна, где кроме забора толком ничего не построили, зато на высоком столбе подняли уже королевский флаг. – Не смогу участвовать – так хоть посмотрю свысока, – рассмеялся Юджин и тут же поморщился от боли в рёбрах. – И вас приглашаю. – Хотя бы этот праздник обойдёт стороной нас всех, – сказала Кассандра, и это прозвучало почти равнодушно. Она удивилась, когда Юджин положил руку ей на плечо и слегка сжал. – Не расстраивайся так – правда ведь все не у дел, – сказал он и ободряюще улыбнулся. – Я бы не хотел драться против тебя. – Ну, подраться всегда не поздно, – ответила Кассандра, вставая. – Как только рёбра срастутся. Юджин усмехнулся, и не успела она выйти, за спиной раздалась воодушевлённая ария Ланса, который, кажется, даже вальсировал по комнате, натыкаясь на вещи. Коридоры дворца от наводняющей их толпы больше походили на рыночные ряды, и Кассандре захотелось убраться отсюда хотя бы на время, чтобы не видеть никого и не слышать. Юджин иногда вёл себя омерзительно понимающе, как будто правда был ей братом, хотя никто не просил его ничего такого видеть и подмечать. Ему легко говорить, когда для Юджина это один из многих способов покрасоваться перед народом, который он легко обменяет на что угодно, от набега на пивную до чтения похождений Флинна под тарелку бубликов. Но как бы Юджин и остальные не действовали ей на нервы, она привыкла сражаться с ними на одной стороне, и случись так, что они бы попали на состязание друг против друга – Кассандра тоже не захотела бы поднимать против них меч. Она свернула на лестницу для слуг и спустя несколько этажей вышла на задний двор, за которым раскинулся залитый солнцем зелёный луг – ветер с моря обдавал свежестью и холодил выступившую испарину. Кассандра вытерла лоб рукавом и сняла головной убор, рассеянно взбила волосы. Хотелось выбросить кусок фатина и шёлка вместе с этим тесным платьем и натирающими туфлями и не позориться. Плац пустовал после полудня – стояла жара, все гвардейцы, кто не стоял в карауле, сейчас в обеденном зале. Она подняла с земли несколько дротиков, прицелилась в круглую мишень из криво окрашенного деревянного спила и, коротко размахнувшись, бросила один за другим четыре заточенных наконечника – два попали в восьмёрку, один чуть пониже, ещё один – почти в центр. Кассандра вздохнула и уселась на деревянную балку, пнув ногой ящик со снаряжением. Помнится, перед побегом несколько лет назад она попадала восемь раз из десяти и очень этим гордилась. Правда, этот навык не особо ей пригодился. Как же тренировки отличаются от реального боя! Все эти солдаты, у которых есть право носить на доспехах герб, могут годами оттачивать связки, но не сориентироваться, куда бить, в настоящем бою, когда удары рушатся градом, и повсюду огонь и кровь. Вынув из балки погнутый дротик, вогнанный туда кем-то косым, она ковырнула им пару раз дерево и бросила, почти не глядя – он вовсе вонзился в ребро с краю мишени и повис, вяло покачиваясь от ветра. Кассандру чуть не разобрал нервный смех, когда за спиной послышались хлопки. Она мигом собралась и обернулась. Удары ладоней о ладонь звучали едко и вовсе не дружелюбно. К тренировочной площадке приблизились рыжеволосые двойняшки, чьи снисходительные взгляды задели её сразу – теперь трава заглушила их шаги, и разойтись незаметно уже не получится. – Что вам нужно? – спросила Кассандра, предупреждая заготовленные принцессами фразы – несомненно остроумные и наверняка унизительные. – Как грубо, – дёрнула уголком рта одна из принцесс – Хильда или Ингрид. – Хотели взять пару уроков. – Не думаю, что вы в них нуждаетесь, – сказала Кассандра резче, чем позволяло её положение. Досада усилилась, а на такие речи отвечать изысканно вежливо она если и умела, то давно разучилась. – Ты слышала? – обратилась вторая ингварка к сестре, игнорируя Кассандру. – У них в Короне весь дворец раньше служил в кабаке? – Не-а, только прислуга. Ярость на Кассандру нахлынула резко и жарко – она оказалась на ногах мгновенно, врезала кулаком по балке, на которой сидела, но ничего не почувствовала, и, сделав пару шагов, стояла рядом с ингварками – правда вблизи, поравнявшись с принцессами, почувствовала себя вдвойне нелепо. На мгновение самообладание просочилось сквозь раскалённый мозг – что она сделает, разобьёт дряни нос? Ингварке пожалуй не привыкать, а вот Кассандра за это ответит хорошо если не головой целиком. Этот позор прервал резкий голос – сначала показалось, спасительный, а потом Кассандра поняла, что на тренировочное поле вышла сама королева Ингвара. – Хорош, – скомандовала она голосом, не терпящим возражений, – а ну разошлись. Её дочери, невнятно выругавшись сквозь зубы на разные лады, отступили с недовольным видом и поглядывали исподлобья. Кассандра застыла с отведённой для удара рукой. Вернулась чувствительность к ладони, в которую впились ногти, а сжатый кулак засаднило от нескольких мелких заноз. Она опустила руки и сдержанно поклонилась. – Давайте, устройте тут драку, – проворчала Ингеборга, потом прикрикнула. – Забыли, что вы в гостях? Привычные к такому воспитанию дочери пробубнили что-то себе под нос, одна пнула оставленный каким-то гвардейцем шлем. – Не слышу, – повысила голос королева, и звон её окрика гулко отразился от замковых стен. – Так точно, – ответила одна, – в гостях. – Всё, мы не будем, – пообещала вторая. На Кассандру она так и не обратила внимание, но на короткий миг той показалось – странное ощущение – что королева обращалась ко всем троим. Это почти польстило, но что-то подсказывало, что ей лучше молчать. Ингеборга закатила глаза с видом человека, который понимает безнадёжность своих усилий. – Идите уже, – сказала она, – и чтобы до обеда я вас не видела. Принцессы привычно отдали подобие чести и убрались от греха подальше в сторону замка, пару раз оглянувшись, а вот что делать ей, Кассандра ещё не сообразила, но не пришлось – королева перевела взгляд на неё. Кассандра была уверена, что сейчас её ждёт жёсткий выговор, и ожидала, что за ним последует – отповедь Арианне или ингварка, не церемонясь, просто разобьёт ей голову? Светских бесед она уж точно не ожидала и была порядком удивлена, когда Ингеборга махнула рукой: – Девчонки, – сказала она, поворачиваясь к замку спиной. – Лишь бы вылезти. Ты фрейлина принцессы Рапунцель, так ведь? – Да, – ответила Кассандра, всё ещё не понимая, к чему идёт дело. Оправдываться за стычку она не хотела и так, и что-то подсказывало, что Ингеборга точно этого не оценит. – И это ты заколола на охоте того кабана, – добавила королева, прищурившись глядя в её лицо. – Это было довольно смело. Кассандра не ожидала интереса к своей персоне и тем более – что её узнают в наряде фрейлины. Она молча кивнула. Королева незаметным движением достала кинжал и протянула его Кассандре вперёд рукоятью, держа тот за лезвие, как будто совсем не боясь порезов. Кассандра узнала собственное оружие, которое так и не забрала после того, как ранили Юджина. Она взяла кинжал. – Спасибо, Ваше величество. Я защищаю принцессу… насколько могу. – Не скромничай, – оборвала её королева. – Ты помогла её разыскать и вернуть в Корону – мне говорили, – она посмотрела оценивающе и цепко и сказала: – Я хочу видеть тебя на турнире.