Феникс

— Локоть выше! — командует Люцифер, выкидывая вперед руку с секирой. Я еле успеваю отвести удар и замахнуться булавой. Дернул же черт ее выбрать! Лучше бы копье взяла — с ним хоть на расстоянии держаться проще. Тренировка длится несколько минут, а я уже выдохлась. Люцифер наступает снова — молниеносно и бешено — и рубит с такой силой, что отполированное древко раскалывается прямо в моих руках. Отбросив изувеченное оружие, я уворачиваюсь и рефлекторно закрываюсь крылом, но вместо режущего удара следует шлепок по ягодицам. — Опять будет синяк, — шиплю я, потирая ушибленное место. — Залижу, — усмехается Люцифер, опуская секиру и притягивая меня к себе для поцелуя. Я ответно обнимаю его за шею: — Мог бы сразу начать с приятного и… Жаркие губы не дают мне продолжить. Настойчивый язык проникает в рот и дразнит легкими касаниями. Наш поцелуй не яростный — игривый. Люцифер, не спеша, распаляет, и я податливо прижимаюсь к нему. Медленно провожу ладонями по разгоряченным бицепсам и тянусь к лопаткам, чтобы погладить крылья. Дыхание Люцифера учащается. Я чувствую подушечками пальцев, как под ними расслабляются мышцы. Слышу глухие удары сердца — они отдаются в груди синхронным ритмом — и это заводит до мурашек. Отстранившись, я со смешком целую его в нос. А потом резко толкаю и ставлю подножку! — Не ожидал? Поддавшись, он позволяет опрокинуть себя на спину. С азартом оседлав его бедра, я выхватываю из-за пояса кинжал и приставляю к завитку татуировки на кадыке. — Сдаешься? — Уверена, что нужен я? — ехидно прищуривается Люцифер. — Может, позвать Геральда? С театральным стоном я закатываю глаза. — Прекрати уже это вспоминать! Я находилась в академии, когда отменили закон неприкосновения, и в сердцах обняла Геральда, сообщившего приятную новость. Невольно став свидетелем сцены, Люцифер с сарказмом осведомился, не перепутала ли я демона. И теперь вворачивает шуточку по поводу и без. — Моя женщина висела на шее у директора. Разве это не должно вызвать вопросы? — Сейчас-то я сижу на тебе, — напоминаю я, для убедительности поерзав по напрягшемуся члену. — И не слишком активничаешь с ласками. Наклонившись ближе, я снова его целую, не убирая кинжала. — Секс по принуждению? — довольно хмыкает Люцифер. — А связать меня не хочешь? — Если будешь плохо себя вести, — куснув за подбородок, я провожу языком по щетинистой скуле и, подобравшись к уху, легко прихватываю мочку зубами. — Я — грешник, — Люцифер очерчивает ногтем феникса на моей ноге, заставляя вздрогнуть. — Тебе ли не знать. Его рука перемещается к внутренней поверхности бедра, неторопливо поднимается выше и оказывается под тренировочной туникой. Охнув, я роняю кинжал. — Заставишь меня покаяться, мой ангел? — оттянув полупрозрачную ткань трусиков, Люцифер обводит клитор большим пальцем. Вторая рука распахивает тунику и накрывает грудь. — Или согрешишь сама? Сосок съеживается и твердеет. С просящим стоном я развожу бедра еще шире. — Согрешу, Люцифер. Он проскальзывает в меня двумя пальцами, и я охотно впускаю их. Приподнимаюсь и снова насаживаюсь. Выдыхаю, запрокидываю голову и повторяю движение бедрами, наращивая темп. — Такая похотливая, — его шепот проникает под кожу, вызывая трепет. Люцифер продолжает ритмично двигать рукой, не давая мне думать ни о чем, кроме его напористых пальцев. Он знает все мои чувствительные точки, знает, как довести до предела, но намеренно растягивает удовольствие. Черт… Черт! Я не хочу ждать. Мне мало! Трясущимися от нетерпения руками я приспускаю его штаны. — И такая ненасытная, — ухмыляется он. И тут же судорожно втягивает воздух, когда я обхватываю возбужденный член. — Вики… — горячие ладони стискивают талию как огненный капкан. Направив головку в себя, я жду встречный выпад, и Люцифер, наконец, вонзается — глубоко и резко. Всхлипнув, я веду бедрами, вызывая еще один толчок: — Да! Колени ерзают по полу до болезненных царапин, но я не останавливаюсь. То ускоряюсь до адски жаркого трения. То замедляюсь, смакуя чувство наполненности. Удерживая меня, Люцифер управляет общим ритмом. Я подчиняюсь, опускаясь на него все неистовее, и не отрываю взгляда. Он идеален. Каждая печать. Каждый четко очерченный изгиб пресса. Каждая ехидная морщинка в уголках губ. Мой ад и мой рай. Моя вселенная. Мой муж. Я растворяюсь в нем. И задыхаюсь от хаотичных скачков. По спине стекает пот, сердце заглушает стоны, а крылья так и норовят распахнуться от нарастающего спазма внизу живота. — Не сдерживайся, — Люцифер возвращает палец к клитору, и с легким нажимом заставляет меня кончить первой. — Люци! — это даже не стон, я кричу во весь голос. Тело бьется в конвульсиях. Еще одна маленькая смерть*. С ним я готова умирать бесконечно. Локти подгибаются, и я обессиленно падаю вперед. Обмякшее тело растекается по его массивной грудной клетке. Придерживая за бедра, Люцифер всаживается в меня еще несколько раз и тоже кончает. — Мы оба — грешники, — с улыбкой шепчу я ему в ключицу. А Люцифер со смешком целует мою ладонь ровно по центру — туда, где темнеет брачная печать. Невинный жест на секунду останавливает сердце. Мне хочется сказать так много, но слова растворяются в накатившем спокойствии. Да они и не нужны. Люцифер понимает без них. Приподняв голову, я снова тянусь губами к его щеке, но прикоснуться не дает крик из коридора. — Мам! — с громким топотом Самаэль-младший врывается в тренировочный зал. Я еле успеваю запахнуть тунику. — Ты снова пролетел над Геенной? — прикрывшись крылом, Люцифер поправляет штаны. — Отец! — радостно восклицает Самаэль-младший, подбегая к нам. Вечно любознательный и шумный. Не верится, что он отметил уже четвертый день рождения — вроде совсем недавно был крошечным. — Люцифер, у него рожки, — шепчу я осипшим от криков голосом, едва целитель укладывает сына мне на грудь. — Так… непривычно. Я обвожу пальцем шершавые выпуклости на лбу малыша. Он тут же принимается сучить ножками. Наклонившись ко мне, Люцифер щекочет его под крылышками: — Ну-ка уймись, непоседа. И дай маме отдохнуть. — Я не устала, — упрямлюсь я, не переставая укачивать сына. — А вот Самаэлю-младшему нужно поспать. — Как и тебе, — Люцифер целует меня во взмокший от пота висок. — Другого имени вы, конечно же, не придумали? — раздается с порога голос Сатаны. Он приближается к нам следом за Мириам — та не сводит с внука сияющего взгляда. Внутренне сжавшись, я жду новую колкость, но Сатана кажется на удивление спокойным. Кивнув Люциферу, он останавливается возле кровати и с любопытством рассматривает малыша. — Позволишь его взять? — Мириам присаживается рядом. Оказавшись у нее на руках, Самаэль-младший недовольно пыхтит, но вскоре затихает под баюкающий голос. — Тебя ждет много хлопот, милая, — продолжает Мириам, с сочувствием улыбнувшись мне. — Поэтому набирайся сил, а подготовкой к завтрашнему приему я займусь сама. — Какому приему? — я непонимающе приподнимаю бровь. — Высшие будут чествовать новорожденного, — поясняет Люцифер, скривив губы — его явно не радует перспектива. — Нам необязательно проводить там весь вечер. Примем поздравления и уйдем. Напрасно я верю на слово — чествование затягивается на несколько часов. Демоны знают толк в пиршествах и не упустят возможности праздно провести время. За столиками в зале не заканчивается глифт, слуги ловко меняют блюда, а голос распорядителя хрипнет с каждым новым объявлением: — Дары от Асмодея, его спутницы Наамы и их сына Адимуса. Стражи подносят ларцы к растущей груде подарков в углу. Мы с Люцифером в сотый раз салютуем бокалами столику с высшими. Асмодей и Наама, изобразив радость, склоняют головы. Ади улыбается искренне, а сидящий рядом Сэми тушуется — он хотел поздравить нас без свидетелей, но пришлось уступить уговорам. — Дары от Вельзевула и его спутницы Остианы. Довольная Ости в платье с россыпью бриллиантов кокетливо приподнимает бокал — так, чтобы все видели узор на ладони. — И давно она приняла брачную печать? — вырывается у меня. — Не интересовался, — Люцифер пожимает плечами. — Дары от архидемона Геральда и его спутницы Мирасы, дочери Мамона. Вскочив, Мими машет с другого конца зала. Ее фигура не изменилась, но она намеренно выбирает свободные наряды, всячески подчеркивая статус будущей матери. И за вечер раз десять напомнила слугам, что ей нельзя глифт. По этикету мы должны сидеть отдельно, но сегодня мне плевать на условности, и я приглашаю Мими с Геральдом к нам за столик. Люцифер не возражает и делает едва заметный знак распорядителю, чтобы добавили кресел. Запоздало осознав, что вольность может не понравиться Сатане, я осторожно кошусь в его сторону. Тот беседует с Мириам, не обращая внимания на происходящее. — Жду не дождусь, когда можно будет закатить такой же прием, — щебечет Мими, устраиваясь рядом. — Уже решили, как назовете? — я прикладываю ладонь к пока еще плоскому животу. — Дарий, — отвечает Геральд. — Астарот, — спорит Мими и тут же корчит забавную рожицу. — Хорошо, хорошо, Дарий! — Дары от цитадели и ее посланников — ангела Диная и его спутницы Глории, — продолжает надрываться распорядитель. Две белокрылые фигуры держатся особняком. Дино чувствует себя неуютно, а вот Глория с легкостью игнорирует надменные взгляды — не зря когда-то готовилась стать демоном. — Идите сюда, — подзываю я. — Осталось только непризнанных к нам усадить, — страдальчески вздыхает Люцифер. По его кивку слуги подставляют еще один стол. — Ты сам говорил, что мы дипломатичны, — напоминаю я. — А значит, с радостью принимаем гостей из цитадели. С хитрым прищуром он шепчет мне на ухо: — Я сказал это до или после минета? Господи, ну как меня угораздило влюбиться в того, кто опошлит все на свете? С пылающими щеками я поворачиваюсь к Глории. — На кого больше похож? — она умилительно складывает ладони. — Разумеется на меня, — хмыкает Люцифер. — Он же демон. — Только нос мой, — с наигранным смирением я развожу руками. Самаэль-младший действительно копия отца. — Смотрите, чему меня научил Владыка! Алые глаза сияют — ему явно не терпится поделиться достижением. — Только не говори, что он разрешил тебе прокатиться на драконе одному, — я с укоризной смотрю на Люцифера. Мне до сих пор не нравится идея подарить сыну это огромное ездовое чудовище. — Нет! — смеется Самаэль-младший и, хлопнув ладонями, вызывает всполох пламени. — Теперь я могу раздуть его сам! Наливаясь силой извне, огненный шар становится ярче и крупнее. — Красиво, — Люцифер не скупится на похвалу. — Пора заказать тебе стойкие к жару доспехи. Я чувствую исходящую от него гордость и не могу сдержать счастливой улыбки. — Простите, Госпожа, — тяжело обмахиваясь, в дверном проеме останавливается Надира. — С тех пор, как он научился летать, за ним не угонишься. — Лучше привыкай, — следом в зал заглядывает Мириам. Струящееся бархатное платье не скрывает ее округлившийся живот. — Скоро придется бегать в два раза больше. — Девочки не такие непоседливые, Госпожа, — возражает Надира. — Блаженно дитя, кое верует всему сказанному**, — усмехается Люцифер и подхватывает сына на руки. — Нам с тобой пора покинуть это царство бесед о нарядах и балах. Самаэль-младший обнимает его за шею: — Мы будем тренироваться на мечах? Хочется съязвить вслед, но мы с Мириам действительно собирались обсудить грядущий прием, и эта рутина затягивает надолго. Рассадка гостей, список блюд, украшение зала — все, что с легкостью дается Мими, занимает у нас почти весь день. В следующий раз, когда она решит улететь в романтическое путешествие с Геральдом, я обязательно проверю, нет ли в планах каких-нибудь торжеств. Вымотанная как после изнурительной тренировки я прихожу к Люциферу в кабинет. — Наконец, вспомнила о муже? — усадив к себе на колени, он тянется к моим губам. — Мне еще нужно в цитадель, — я со вздохом уворачиваюсь от поцелуя. — Глория беременна, и ей одной не справиться с бумагами. — Тебе не особо помогали. — Не будь злопамятным, — я звонко шлепаю его по плечу. — Поужинаем вдвоем, когда вернусь? — Только поужинаем или… — он красноречиво поигрывает бровями. — «Или» тоже можно. — Раз ты сегодня такая сговорчивая, — Люцифер проводит по моей шее указательным пальцем и медленно скользит им к ложбинке груди. — Может, перейдем к воплощению плана и сделаем второго? — Мы все успеем, — смеюсь я, целуя его в щеку. Теперь у нас гораздо больше времени, чем на земле, ведь здесь «долго и счастливо» длится вечность. * Французское выражение «la petite mort» — оргазм, дословно переводится как «маленькая смерть». ** Отсылка к Евангелию по Иоанну, глава 20