Лиза неподвижно лежала в кровати, а в голове волнами прокатывалась жгучая боль. Девушка медленно водила глазами по комнате. Серый свет струился в плотно закрытые окна, лысые ветки тоскливо заглядывали в комнату, связанными стопками теснились на столе книги. Вокруг всё было тихо и мирно, однако за тяжёлыми дверями Лиза отчётливо слышала гомон. Гадать не приходилось, скоро придётся оставить это место.
Действительно, в доме Розовых стоял жуткий переполох. Все собирались на дальнюю дачу. Теперь, когда вопрос с медведем был решён, откладывать было уже некогда. На сборы отвели по самым оптимистичным подсчётам три дня.
— И всё-таки как удачно, что Баграков одолжил нам свою карету! Кто бы мог подумать, что может быть такая оказия с нашей? — Митрофан Григорьевич лично собирал документы по поместью — следовало в строго определённом порядке передать их управляющему, чтобы тот мог заняться ими в его отсутствие.
— Нужно обязательно отблагодарить его, Митроша! С такими людьми нужно непременно иметь знакомство! Хорошее, близкое знакомство!
Тот несколько поморщился.
— Я уже распорядился отправить им лучшие ткани и специи из недавно привезённых. И заказал для Лариона именной кинжал. Серебро с…
Не позволив Митрофану Григорьевичу договорить, Агния Петровна выбежала на лестницу и крикнула:
— Оставьте книги, Арина, мы не повезём с собой всю библиотеку, достаточно пыли и в городе!
— Лизавета, должно быть, расстроится…
— Ей будет позволено выбрать две связки, не больше! Ты видела эти горы в её комнате?
Арина угрюмо кивнула.
— Проверь, все ли Ваши вещи уложили? Я осмотрю наши с Митрошей, после займёмся Лизиными.
— Вчера девочка выглядела совсем усталой, не вызвать ли доктора?
— Как управимся с вещами, я осмотрю её, пока пусть поспит.
На том и порешили, разойдясь заниматься каждый своим делом.
Однако Лизе не спалось. Стараясь не шевелить головой, она тяжело встала. Общая слабость еë не удивляла, в такую погоду это была не редкость, а скорее правило. Даже при столь крошечном усилии, как встать с кровати, в глазах тут же потемнело; Лиза едва успела дойти до стола. Стоило как можно быстрее избавиться от содержимого правого ящика, что могло невероятно скомпрометировать её.
Быстрым движением открыв его, Лиза увидела смутно знакомый пузырёк с тёмной жидкостью. Напрягая память, она с трудом вспомнила, как сама в полусне бросила бутылёк туда, тот обиженно звякнул, а ящик тут же закрылся.
В голове шелестел тихий голос князя: «Выпей перед сном! Это не просьба, слышишь меня?»
— Вот ещё! Станет он мне приказывать, — прошептала Лиза, рассматривая банку расфокусированным взглядом.
Тем не менее, даже несмотря на цвет жидкости, она не пугала — напротив, завораживала. Ко всему прочему, за всю свою недолгую жизнь Лизе приходилось пить и менее приятные вещи. Одним пальцем открыв бутылёк, она осушила его до дна. Лекарство было крайне душистое, так что единого вкуса не получилось различить.
Лиза вздохнула, опустив глаза в ящик: иссохший гиацинт, шкатулка с кольцом, изумрудная лента-змейка, письмо — всё это, за исключением кольца, следовало бы сжечь. И всё же она не могла. Отыскав под платьями в гардеробе старую резную шкатулку, Лиза аккуратно переложила в него содержимое ящика, даже рассыпающийся в руках гиацинт. В поисках бечёвки она подошла к столу. Туман отступил, мир еле-еле обрёл чёткость и тут же поставил её перед фактом. На её столе, ровно посередине, лежала книга.
«Этюд в багровых тонах» Конан Дойла.
Лиза оцепенела. Вся книга была измазала в чём-то буром. Мысль о крови девушка поспешно отмела, однако менее жутко от этого отнюдь не становилось. Сбоку, с самого края, словно язык из звериной пасти, торчал белый клочок какой-то ткани. Дрожащей рукой, стараясь не касаться книги, точно от неё можно было заразиться неведомой болезнью, Лиза вытащила запятнанный кровью платок с до боли знакомыми инициалами «WL», которые могли принадлежать только одному человеку.
Ошеломлённо она опустилась на стул возле стола.
«Что это всё значит? Это угроза? Предостережение? Злая шутка? Чья? Не верится, что князя».
И вот Лиза, точно заведëнная, уже ходила по комнате, дрожащими руками теребя волосы. Кто-то был здесь в её отсутствие, должно быть, и не раз! Первой же мыслю стало прибежать к отцу и рассказать о своих догадках.
«Но стоит ли оно того? Волновать отца и домашних... Мне мало чего удаётся вспомнить после того, как я покинула дом князя, может, эту книгу, равно как и лекарство, он дал мне? А пятна на ней оттого, что я уронила её в грязь?»
Логическая цепочка выстраивалась с непомерными усилиями. Следовало во что бы то ни стало успокоиться. Время вилось веретеном, то ускорялось, то тянулось, но непременно больно кололо и язвительно жалило. Лиза уже и забыла, когда последний раз находилась в тупике, когда не могла объяснить себе произошедшее.
Выбившись из сил, она снова села за рабочий стол, сплела руки под подбородком и принялась думать, едва замечая, что происходило вокруг неё. Пару раз до обеда заходила Арина, приносила и уносила чай, пряники, сушки и сухарики, сыр, мёд и варенье. А когда пришло время садиться за стол, Лиза сослалась на усталость и просила подать к себе.
— Сегодня у нас гости, может, вы бы передумали?
Она устало посмотрела на няню.
— Чай не скоро увидитесь. Лебедев нонче в город не собирается, да и с князем этим, кто знает, свидитесь ли ещё.
— Я останусь, Арина, передай, пожалуйста, мои извинения.
Стало видно, что няня намерена развеять хандру своей хозяйки, но тут колокольчик снизу начал звенеть с бешеной силой, и она, едва помня себя, рванула на кухню.
Дверь осталась приоткрытой. Потребовались усилия, чтобы встать; всё тело затекло и одеревенело. Когда Лиза остановилась у щёлки, до неё донесся смех и разговоры. Внезапно она ощутила одиночество, которое холодными пальцами сжимало ей горло. Тихо затворив дверь, Лиза зажгла свечи на столе, и руки сами потянулись к бумаге и перу.
«Дорогой мой
друг друг, Евгений!
Всем сердцем надеюсь, что
хотя бы у тебя дела идут хорошо. Расскажи мне, как проходит твоя служба? Ничего от меня не утаивай. Как тебе морские просторы? Живее ли, чем те, что мы рисовали себе в детстве? Я помню про твою извечную нелюбовь к письму, но всё же, сердечно тебя прошу, опиши уж мне покрасочнее! Надеюсь, я немного прошу,
после того как ты оставил своего верного друга, меня, на произвол судьбы? Скоро предстоит вернуться в город, кто же станет защищать меня от взбалмошных городских девиц? Но это всё пустое, сама не знаю, для чего написала об этом.
Должно быть, я лишь хотела сказать, что скучаю по тебе. На том прощаюсь. Береги себя и возвращайся скорее!»
Прошло по меньшей мере четверть часа, а перо её так же застыло над подписью: «С любовью?» Лишнее… «С Уважением?» Смешно… И несколько мгновений спустя вывела: «Твой верный друг, Елизавета Митрофановна».
— Уже представляю, как он станет смеяться над этим нелепым письмом.
Отбросив перо и потушив свечи, Лиза легла в постель, где мучилась в попытках заснуть несколько часов, пока наконец не провалилась в беспокойный сон.
Проснулась она на следующий день совершенно разбитой, что было совсем неудивительно. Но несмотря на это и возобновившуюся возню снизу, Лиза помнила, что сегодня состоится последний урок с учителем в деревне. Следовало проявить усердие, ведь ей предстоит ждать занятие уже с профессором из города.
Следующие часы пролетели незаметно: быстрый домашний туалет, завтрак, на котором родители рассказывали истории с вчерашнего обеда, уроки музыки, следом вокал и длинный урок по языкам. Учитель без устали хвалил Лизину способность к изучению языков, как она быстро схватывает и запоминает новые слова, на что она отвечала, что новый язык даётся проще, когда уже владеешь любым иностранным и усердием. Учитель, сам недавний студент, рассказал, что слышал теорию, которая гласит о том, что есть люди, более и менее расположенные к изучению, например, гуманитарных наук, биологических или алгебраических. В подобных рассуждениях они провели ещё час после того, как закончили занятие. А проводив учителя-студента, Лиза решила остаться в библиотеке.
Вечерело. Дом пустовал. Отец уехал по делам, матушка, утомившись за день, отдыхала у себя.
Положив книгу на стол у камина, Лиза задумчиво посмотрела на широкое окно, прикрытое тяжёлой шторой. Раньше она частенько читала там, спрятавшись от всего мира. Улыбнувшись, Лиза подхватила книгу и направилась к окну. Солнце медленно клонилось к закату, но пару часов, вероятно, у неё оставалось для чтения. Оставив книгу, она быстро побежала на кухню, чтобы взять чай. Никого не хотелось беспокоить, поэтому Лиза справилась сама и, уже идя с блестящим подносом, почувствовала, как холодок скребясь пробежал по позвоночнику. Едва не опрокинув чайник, она вбежала в библиотеку, швырнула на стол поднос и захлопнула за собой дверь, заперев её на ключ.
Лиза пятясь дошла до окна, тщетно пытаясь успокоиться; взгляд цеплялся за полки, книги, камин, тлеющие угли, тетради, чайник. Комната кружилась перед глазами. Приложив усилие, девушка хотела было забраться на окно, но в глаза, как ей тогда показалось, бросились две книги. Разодранные почти в клочья, они лежали в её тайном месте.
«В краю лесов» и «Демон». Изодранные, переломанные корешки, имена авторов невозможно было разобрать, только название. Лиза схватила мерзкие книги и на непослушных ногах повернулась к камину, но в волнении запнулась о подол платья и с грохотом упала. Дыханье спёрло, разноцветные искры плясали перед глазами. Приподнимаясь на трясущихся руках, она глядела на книги, которые словно выложились перед ней во всей своей красе. «Демон» был изуродован куда сильнее, вырванные страницы торчали во все стороны, поверх печатных строк виднелись корявые надписи на французском «Убийца», «Любимая», «Смерть» и другое совершенно неразборчивое слово; они повторялись сотни, тысячи раз.
Стискивая зубы, Лиза поднялась и довершила начатое. Переводя дух, она смотрела, как книги медленно обложкой вниз начинали чернеть, но даже теперь они выглядели так, будто насмехались над ней. Когда Лиза помешала кочергой угли, в воздух взвилось чёрное облако пепла. Крепко вцепившись в кочергу, точно в последнее оружие, до смерти испуганная, она подбежала к двери, невозможно долго открывала дверь, но, как только с замком было покончено, пулей влетела в свою комнату. Нервы были слишком расшатаны, руки, будто скованные судорогой, не могли разжать кочергу, а всё тело пробирала крупная дрожь.
Поворачиваясь от двери, на своём пустом рабочем столе Лиза увидела ещё одну книгу. Всё происходило словно в кошмаре, пора закончить!
«Просыпайся, Лиза!!!»
В тот самый момент самообладание покинуло её, и она с немым криком кинулась на стол с кочергой. Пробив книгу почти насквозь, Лиза наконец замерла.
Пришпиленной бабочкой та свисала с грязной железяки. Страх не отступал, не оставлял шанса рациональности.
«Как они попали сюда? Кто и зачем их приносит?»
«Кто?»
«Кто?»
«Кто?»
Негнущимися от страха пальцами Лиза снимала книгу с кочерги. Несмотря на то, что та выглядела достаточно старой, даже ветхой, на ней не было никаких повреждений, кроме дыры, которую девушка сама пробила пару секунд тому назад. Если присмотреться внимательно, то не составило бы труда понять, что книга была сделана вручную человеком, явно делавшим это не слишком часто: об этом говорил и прошитый переплёт, и отчасти скосившаяся обложка. Название вывели от руки явно с большим трепетом, а французские буквы складывались в «buveur de sang».
— Пьющий кровь? — едва выдавила Лиза. — Книжка пугалка о вампирах? Сейчас они действительно набирают популярность, особенно после повести Полидори.
Сама того не замечая, она села на кровать и начала листать книгу. От начала и до конца та была исписана вручную, с жёлтых страниц тут и там из-за строк смотрели рисунки, карты и таблицы, даже какие-то химические элементы.
В дверь неожиданно постучали, и от испуга Лиза едва не выронила книгу.
— Дорогая, ты уже готовишься ко сну? — голос матери был умиротворённый, отчего и дочери стало несколько спокойнее.
— Да, маменька, — Лиза подскочила к двери.
— Рада слышать. Завтра очередной день, полный суматохи, надо будет успеть собрать все оставшиеся вещи. Завтра более никаких занятий, кроме фортепиано.
— Как скажете, маменька.
— Доброй ночи, дорогая.
— Доброй ночи, маменька.
Спустя несколько мгновений дверь в родительскую комнату закрылась. Не было слышно ни звука на хозяйском этаже, только где-то внизу ещё тихо суетились слуги.
У Лизы горел затылок, точно кто-то за спиной сверлил её взглядом, словно кто-то был в этой комнате. Молниеносно обернувшись, она не увидела никого.
Между тем книги всё так же манили еë, но «Демон» притягивал сильнее самого большого магнита.
С опаской взяв тяжёлый том, Лиза вновь села на кровать. Поставив рядом свечу, она не без опаски открыла первую страницу и стала читать; текст был сложный, высокопарный, напыщенный и старомодный, как, впрочем, и львиная доля французских книг.
Приходилось продираться сквозь дебри сравнений и метафор, а между витиеватых букв то и дело возникали наброски лап, острых крыльев, перепонок и когтей. По спине бегали мурашки от того, как красочно описывались разрывание тела, наслаждение и опьянение от крови, долгое рассуждение о том, какая кровь самая сладкая и желанная, описание метаморфоз, раздирающих плоть и ломающих кости. Чтение не упрощало и зияющая по центру дыра, точно отверстие в плоти убитого зверя, а учитывая содержание книги, явно хищного.
Жадно вчитываясь в рукопись, Лиза бегала глазами по страницам, увлекаемая историей и испытывая куда большее напряжение. Она зажигала одну свечу за другой, не отвлекаясь при этом от чтения. С каждой новой главой ей казалось, что она читает нечто глубоко личное, словно чей-то дневник.
Когда Лиза дочитала книгу, она услышала хриплый крик петуха, а на востоке медленно светлело.
Тело дрожало, возможно, от усталости, а может, от страха, глаза болели, точно они были полны песка. Обернув книгу в домашнее платье, Лиза вложила свёрток в середину приготовленных вещей и выдохнула. Собравшись с силами, она пошла в ванную. Однако, взглянув в зеркало, стремглав выскочила оттуда. Позади неё, в темноте, за собственной стеной, Лиза увидела сверкающую пару глаз.
— Вот почему меня никогда не привлекали ужасы.
Трясущимися руками она зажгла очередную свечу и снова пошла в ванную.
«Чем можно отпугнуть вампира? Его бы напугал огонь или?..»
Только голос внутри успел спросить это, как Лиза оцепенела. Она вспомнила сон: всюду кровь, огонь и мёртвые тела.
Стараясь смыть подобные мысли, она окатила лицо холодной водой и пару раз ударила себя по щекам. Из зеркала на неё смотрел, казалось, человек, выглядевший страшнее любого вампира. Бледная тонкая кожа, острые скулы и плечи, впалые щёки, красноватые белки и короткие тусклые волосы, лежащие в полном беспорядке.
Стало совсем неуютно в тёмной ванной, освещённой лишь тусклой свечой. Наспех расчесав волосы и кое-как подобрав их лентой, Лиза отправилась на кухню, ожидая увидеть там Арину. Проходя по скрипучей лестнице, девушка пугалась всякой тени и тихого скрипа, похожего на стон. Сжимаясь всем телом и тщетно приказывая сердцу не биться столь гулко, она дошла до кухни. Там было пусто и тихо.
Поставив свечу на стол, Лиза огляделась: чайник, чайная пара и поднос, которые она не так давно забыла в библиотеке, вымытые стояли на местах, большой кусок масла размораживался на столе, некоторая посуда была уже упакована. Медленно и бесцельно осматривая кухню, Лиза взглянула в окно и тут же замерла. На ветке перед окном сидела бесформенная чёрная тень, резко выделяющаяся на фоне лысых веток. Красные огоньки глаза не моргая впивались в лицо Лизы. Тень медленно улыбнулась, явно довольная, что та наконец обратила на неё внимание. Тогда Лиза невольно попятилась — и вся тень собралась и, казалось, желала ступить на окно. В ту же минуту в коридоре послышались торопливые шаги. Резко обернувшись, Лиза увидела Арину, ярко освящённую пятью свечами в старинном подсвечнике.
— Моя золотая, что вы изволите делать на кухне в столь ранний час?
— Мне не спалось, — она краем глаза посмотрела в окно. Там никого не было.
Выдохнув, Лиза и не заметила, что ветка почему-то качалась в столь безветренное, спокойное утро.
С приходом няни кухня ожила, точно тоже проснулась. Свечи осветили каждый уголок, загнав все страхи в щели полов.
— Выглядите усталой. Мне казалось, вы вчера рано отправились спать. Ваши книги и работы уже упакованы, стало быть, ничего не должно было вас отвлечь.
Лиза только пожала плечами.
— Скучаете по Евгению?
— Не то слово, — сев за стол, она опустила голову на руки.
— Вы уже написали к нему письмо? Стоило бы отправить его до нашего отъезда. А то в деревне работает одна пьянь, да и письма там никто не пишет — грамоте не обучены. Так и пролежит в пыли, всеми позабытое, никому не нужное… Останется без ответа, возможно, разрушит тем сразу две судьбы.
— Нет письма, Арина, — медленно проговорила Лиза, пристально рассматривая замершую у полок няню. Глиняная чашка замерла в полной красноватой руке.
— Как нет, вы же сказали, что скучаете? Отчего же не послать письмо? Он там, должно быть, так нуждается в тёплых словах! Хотя на Чёрном море и не так холодно.
Оживление вернулось к Арине, а перед Лизой появился ароматный травяной чай, который сильно пах душицей и чабрецом.
— Я начала писать, но слова приходится выдавливать, сущая пытка.
— Тогда не стоит себя торопить, глядишь, приедем ближе к природе, а там, вот увидите, вашу хандру как рукой снимет.
Лиза отпила чай.
— Эй, лодырь окаянный! — громким шёпотом крикнула Арина в окно. — Где тебя черти носили всю ночь?
По тропинке крался Мишка. Не успел он ответить, как Арина с полотенцем на плече, которое явно собиралась использовать как оружие, кинулась к нему наперерез. Мишка рыбкой нырнул в кусты.
Последний день в этом доме начался. Скоро встали остальные слуги, затем родители, и все вместе стали готовить усадьбу к отъезду, отвлекаясь кто на чай, кто на другие занятия. Солнце ещё не было в зените, а вещи были сложены и загружены в две повозки: первая, тяжело гружёная, вместе со слугами ехала в городской дом: следовало подготовить его до приезда хозяев; вторая же с вещами первой необходимости отправлялась в дальнюю деревню. Во второй из слуг осталась только Арина.
У ворот собрались соседи, друзья и знакомые. Приехала даже Анна Ларионовна в сопровождении отца. Ловко пробравшись сквозь толпу, она подбежала к Лизе, тут же заключив её руки в свои.
— Милый мой друг! Как мне жаль, что ты теперь уезжаешь, — румяное лицо действительно выглядело расстроенным.
— Ничего не поделаешь, Анна, пришло время отправиться домой.
— Мы скоро тоже поедем в город… — она замялась, — может, заедете как-нибудь на чай?
Против воли глаза Лизы блуждали по лицам вокруг, и она только отчасти слушала, что говорила Анна. К счастью, из-за спины показалась Агния Петровна и ответила за неё:
— Мы с радостью посетим вас в городе, моя дорогая, — обратилась она к ней с обворожительной улыбкой. — Сердечно благодарю каждого, кто пришёл проситься с нами.
— От всего сердца благодарим, — поклонившись, вторил ей Митрофан Григорьевич. — Дорогие мои! По каретам, в добрый путь!
После общего прощания всё-таки погрузились по каретам и разъехались под взмахи платков и благословения в противоположные стороны.
Всю дорогу в деревню Лизу клонило в сон, но даже вздремнуть ей не посчастливилось. Мешали ухабы и буераки, размытые колеи, словом, карету нещадно трясло и мотало. До деревни добрались едва успев до темна, хотя обычно дорога занимала не больше двух-трёх часов. Не успел экипаж остановиться, как путешественники выскочили на волю.
На крыльце хозяйского узенького деревянного домика с острыми крышами и искусными наличниками стоял Игорь Петрович с женой и маленьким сынишкой, который смущённо прятался позади родителей.
— Митрофан Григорьевич, Агния Петровна, Елизавета Митрофанна! Родные мои! Как мы вас заждались, право слово!
— Эгей! Игорь Петрович! Добрались с горем пополам. Теперь тут же в баню и спать. Натоплена ли?
— А то как же? Уж час как топлю, всё жду вас.
— Митроша, может, сначала мы девушками помоемся? Мне кажется, что я с ног до головы мятая и в пыли.
— Несомненно, любовь моя. Мне всё равно не помешает размять ноги. Игорь Петрович, не желаете составить компанию?
— С превеликим удовольствием, но как же вещи? Стоило бы для начала всё в дом занести.
— Успеется, а вот гулять по лесу в темноте — что за удовольствие? Мишка, ты с нами?
— Нет, барин, я пока с вещами повожусь, быстрее управимся.
Пожав плечами, Митрофан Григорьевич с Игорем Петровичем удалились по тропинке, идущей в небольшой лесок.
— Возвращайтесь до сумерек! — крикнула Агния, на ходу доставая чемодан с банными принадлежностями.
— Стемнеет быстро! Чай, гроза идёт! — добавила Арина.
Женская половина в сопровождении Фёклы, жены Игоря, отправились в баню. Смыв с себя дорожную пыль, немного отхлеставшись вениками и выпив холодного квасу, точно заново родившись, каждая отправилась к себе.
Лиза осталась одна. Она лежала на чистой кровати, на подушке из мягкого душистого сена, как когда-то лежала в деревне у бабушки. Тогда всё было по-другому: у отца не было столько денег, связей и обязанностей, и их жизнь была медленной и спокойной.
Внизу хлопнула входная дверь. Послышался низкий голос отца, вкрадчивый Игоря и быстрый Мишки, после к ним присоединился грудной голос Арины. Лизу это успокоило, вся тяжесть дней разом свалилась ей на плечи, веки потяжелели, и она сама не заметила, как заснула.
***
Картинки сменялись одна за другой. Фантастические сады, Галактика и небесные водопады, обжигающие пески Гизы и тропические леса, о которых рассказывал Дюваль.
И вот Лиза летела над тёмным лесом, почти касаясь его босыми ногами, а кое-где уже лежал первый сверкающий белизной снег. Место казалось чем-то знакомым, но не оттого ли, что все леса одинаковы? Что все они как-то болезненно близки русской душе?
Пролетая скалистый обрыв, Лиза увидела две тёмные фигуры и, немного поразмыслив, направилась к ним. Первым в глаза бросилась чёрная тень, но не мягкой и обтекаемой формы, какой ей полагается быть, а точно состоящая из коротких острых зубьев. Она чем-то походила на тень, сидящей на ветке, которая привиделась Лизе. Подлетев ближе, девушка разглядела, что это нечто скалилось, из неестественно длинной челюсти сквозь частокол зубов капали слюни; существо шипело и бешено вращало глазами.
Если приглядеться, можно было предположить, что когда-то это было человеком. Всë было прямо как в той старой книге: «Крайне болезненная трансформация в форму, которую мы называем высшей. Однако могу с уверенностью заверить, что она под силу только существам, прожившим все… как это назвать? Должно быть, стадии. И, разумеется, выпив достаточно крови. На моей памяти её смогли обрести лишь двое. Один уже мёртв».
Лиза отчётливо понимала, что всё происходит во сне, но смелости это ей отнюдь не прибавляло. Опустившись на землю, она почувствовала, как холод пробирал её до костей. Обрыв за её спиной был крутым и скалистым, ёлки сверху казались грозными острыми пиками. Вдалеке проглядывалась какая-то небольшая пещера, издалека показавшаяся всего лишь тенью. Увидев её, Лиза ощутила чувство, которое постоянно настигает во сне: не было видно, что скрывает собой темнота, но была уверена, что там заточена или прячется Анна. Опасливо перевела она взгляд туда, куда пялило это нечто, нарисованное её воображением, и едва не вскрикнула.
Напротив тени в боевой позе стоял сэр Уолтер. Руки его были широко расставлены, рубашка порвалась и лохмотьями висела на его плечах, волосы растрепались, а лицо каменное, напряжённое, точно он контролировал все свои чувства разом.
Воздух разрезал звук.
«Ты. Не. Достоин. Жизни. Ты. Мне. Не хозяин».
Существо с трудом выплёвывало из себя слова; голос его скрежетал и бил по ушам.
Князь улыбнулся, и в этот момент чёрная тень сорвалась с места быстрее пули.
***
Ржание лошади оглушительно прокатилось по округе. Лиза испуганно открыла глаза, лихорадочно соображая, в реальности она или ещё спит. По крыше барабанил дождь, лошадь заржала ещё раз уже тише, но где-то поблизости, как будто на развилке.
Откинув вместе с одеялом остатки сна, Лиза накинула халат и тут же начала спускаться вниз быстро, соображая:
«Наша конюшня намного дальше, отсюда лошадей никак не услышать. Значит, кто-то приехал? наверное, сбился с пути в такую непогоду».
Схватив свечу в прихожей, трясущимися руками она с трудом зажгла свечу и спиной открыла дверь.
Всадник, насквозь мокрый, спрыгнул с лошади и широким шагом шëл к дому. Маленький огонёк испуганно танцевал над свечкой в руках Лизы.
— Как Вы здесь очутились, князь?
Ошеломлённый, он остановился и не сводил с неё глаз.
— С вами всё?.. — едва выговорил он, и голос изменил ему, вероятно, из-за быстрой езды.
С длинных волос струилась вода, вся одежда плотно обегала тело. Вся его фигура выглядела напряжённо, излишне эмоционально, что было совершенно ему не свойственно.
— Но как же? Ce naiba (Какого чёрта?) — какое-то время князь молчал, вглядываясь точно фосфоресцирующими глазами, силясь разглядеть ответ в взволнованном лице Лизы. — Чëрт, поверить не могу, что я… Nu mi-a dat un nume… (Он не назвал мне имени…)
Он резко развернулся и широкими шагами пошёл к до боли знакомому сгустку тьмы.
— Постойте! Куда вы собрались в такую погоду? — Лиза не думая выбежала во двор вслед за ним. Однако, казалось, князь её не слышал, ведь уже взялся за поводья, и тогда она схватила его руку. — Вы никуда не поедете! Слышите меня? Боже, да у вас просто ледяные руки!
Дождь заливал ей лицо, домашний халат и ночное платье тут же промокли и отяжелели, но, несмотря на это, ветер развевал их точно флаг корабля.
Князь хотел было одёрнуть руку.
— Если вы поедете, будьте уверены, я пойду за вами, — сказала Лиза, сверля его взглядом.
— Cum pot… (Как я могу…) — после некоторой паузы он усмехнулся.
— С-с-сэр, Дюваль говорил вам, ч-ч-что неприлично переходить на ваш язык в т-т-то время, как я… — Лиза не успела договорить, когда князь одной рукой поднял её, второй привязал коня и тут же понёс еë в дом.
Как только они вступили под крышу, сэр Уолтер аккуратно поставил Лизу.
— Из-за меня вы вся вымокли.
— Д-да, из-за вас, — дрожа всем телом, она не собиралась стеснять себя в выражениях, но вместо обычного ехидства заметила раскаяние и тут же смутилась. — Я разбужу Арину, она быстро высушит вещи, расположитесь пока в кресле.
И тут же убежала, ужасно раскрасневшись.
Едва Лиза поднесла руку к двери, за которой, как она полагала, крепко спала ключница, перед ней возникла взволнованная фигура Арины.
— Что стряслось? — в беспокойстве прошептала она, увидев молодую хозяйку в подобном виде.
— Позаботься о сэре Уолтере, он ждёт тебя внизу.
— Сэр Уолтер? Но, душа моя…
Дослушать Лиза была не в силах; чувства клубились в ней, ища выхода. Затворив дверь своей комнаты, она спрятала лицо в дрожащих руках. Сердце гулко стучало, казалось, где-то в горле, а может, где-то в висках или как будто она вся стала сердцем. Проворно скинув с себя мокрую одежду, Лиза ощупью пробралась к кровати и влезла в первое спальное платье.
«Зачем он здесь? Не могу сдержать своей радости».
В попытке вернуть душевное равновесие Лиза принялась крутить кольцо на пальце, и красный камень мистически подмигнул в полумраке. Схватив с софы шерстяной плед, она, стараясь не бежать, вернулась в гостиную.
— Упёртый, ну точно юнец зелёный! — послышались нравоучения.
Князь сидел у камина. Лицом он уткнулся в ладонь. Вся его поза выражала усталость, будто на плечах у него лежали камни, а не рубашка, наспех найденная Ариной, которая оказалась не по размеру и оттого была расстëгнута. На ногах виднелись сомнительного вида брюки и накинутая поверх клетчатая шаль.
— Золотце, а вот и ты! Можешь себе вообразить, этот господин отказывался снимать одежду! Я чуть ли не насилу её стянула!
— Воображаю очень живо, — улыбнулась Лиза, усаживаясь в кресло напротив князя.
— Да, вашей ключнице сил не занимать. Последний раз меня так раздевала матушка, когда я, бывало, извалявшись в грязи, хотел пробраться к себе.
Лиза замерла, боясь прервать его, а Арина задумчиво сушила волосы хозяйки полотенцем.
— А что же она теперь? Ваша…
— Арина, будь так добра, проверь одежду князя. Позаботься, пожалуйста, чтобы она была приведена в полный порядок. И там во дворе стоит конь, вдруг ты сможешь позаботиться и о нём.
Одарив девушку озадаченным взглядом, Арина удалилась, не сказав и слова.
Князь сидел неподвижно. Мерно поднималась его белая грудь с продольным шрамом пудрового цвета.
«Так и не смог затянуться. Насколько же большой он был?»
Тяжело уронив руку на колени, сэр Уолтер опустил голову на спинку кресла. Тускло мерцали его малахитовые глаза, смотрящие на девушку из темноты.
— Вас что-нибудь гложет? — Лиза взволнованно всматривалась в выражение лица князя, которое раньше никогда не видела. — О боже, может, у вас температура?
Точно ужаленная, она подскочила к князю, коснулась рукой его лба и своего.
— Не стоит беспокойства, — хмурясь, произнёс он, но ладонь Лизы не убрал.
Сейчас сэр Уолтер был похож на коня — ту самую чёрную тень, с которой, видимо, так и не смог расстаться.
Князь перехватил её руку.
— Вы носите мой подарок… Это греет мне душу.
— Мне нравится это кольцо.
Он улыбнулся, но на лице его по-прежнему застыло то странное напряжение, природу которого Лиза никак не могла понять. Легко высвободив руку, она вновь села в кресло и смотрела на огонь.
— Что заставило Вас приехать сюда ночью, к тому же в такую ужасную погоду?
— Ложные сведения.
— Вы всегда говорите загадками?
— Случается.
Вдалеке грохотал гром, и частые капли возмущённо стучали по стеклу.
«Рядом с ним так спокойно».
— Я не думал, что вы так скоро соберётесь сюда, хотя Митрофан Григорьевич и говорил о вашем желании побыстрее оказаться «ближе к природе»… хотя, можно подумать, куда уж ближе?
— И часто мой отец говорит с вами о моих желаниях?
Знакомая зелёная искорка вспыхнула и тут же погасла.
— Безустанно, — князь выговорил это слово особенно бархатно. — И что же? Ваша спешка оправдалась? Довольны ли Вы единением с природой? Воздух, птички — этого же всего нет в деревне, где вы жили всё лето?
— Наша деревня пришлась вам не по душе?
— Отчасти.
— Должно быть, вы не любите нашу простоту?
— Почему же…
— Дюваль упомянул, что вы тоже были в путешествии, не расскажете?
— Нет.
«Опять этот ледяной тон».
— Не теперь. Отчего вас так интересуют другие страны?
— У меня… у нас была мечта. Мы… мы с Евгением, вы, должно быть, его помните, мы с ним решили, что проплывём вокруг света на корабле. Всё детство я читала ему про пиратов и отважных капитанов. И вот к чему это привело…
— Вы к нему, конечно, уже писали?
— Несколько раз принималась. Вот только из этого толком ничего не вышло, рука с пером замирает и отказывается двигаться. Мне не под силу даже подобрать выражение, можете себе представить?
— Кто он для вас, Елизавета? — прямо спросил князь.
— Сколько можно? — тут же вспыхнула Лиза. — Мне понятно, для чего вы спрашиваете! Я устала отвечать на подобные вопросы. Мы росли месте, его секреты — это мои секреты, его беды — это мои беды тоже, его мысли… — она замолчала. — Сколько ночей я молилась о нём! Евгений как никто другой заслуживает любви.
— Но не в вашем лице?
Лиза устало покачала головой.
— Не в моём.
Комната погрузилась в тишину, стихия за окнами тоже присмирела. Было спокойно.
Сквозь мягкую темноту комнаты пробился тихий напев. Медленная мелодия, чем-то походившая на колыбельную.
«Cum treci acum si apa e-n ruine,
si-ti este bine si îmi este bine,
as vrea sa-ti spun, iubito, ca în tine
e vie vrerea ambelor destine.»
(Пока ты ходишь и вода в руинах,
И мне спокойно так же, как тебе,
Я бы хотел сказать тебе, любимая,
Что моя воля вся в твоей судьбе.)
Его голос тихо вибрировал в комнате, гипнотизировал.
Потребовалось неимоверное количество сил, дабы удержать слова, что рвались из груди Лизы, из самого её сердца. Очень опасные слова, которые, несомненно, могли поставить под сомнения её репутацию или попросту опозорить. Один только слух о том, что она находилась одна в комнате с мужчиной, могла сулить необручённой девушке неминуемые проблемы и навлечь на неё пересуды всякой сплетницы.
— Получается, что я вас обманул.
— С чем на этот раз?
— Что больше не позволю себе быть подле вас, — отблески огня озаряли серьёзное лицо князя. — Порой мне кажется, что никакие силы не смогут оторвать меня от вас, Елизавета.
— Мне кажется, мы поступаем скверно, даже говоря, допуская мысль о подобном.
«„Мы” — как приятно произносить это, объединить две сущности в одну хотя бы на словах», — подумав об этом, Лиза едва сдержала улыбку.
— Я целиком и полностью скверный человек. Спросите любого моего «друга».
— Человек никогда не чёрное и никогда не белое.
— А как же вы? И Вас тоже есть что-то чёрное? Разве у вас есть какая-то червот
о́чина?
— Я отнюдь не безгрешна, — услышав это, князь иронично скривил бровь. — Однажды я всем сердцем желала того, что никак не может мне принадлежать.
Вдруг на улице бешено заржал конь. Сэр Уолтер схватился рукой за висок, точно поражённый внезапным разрядом.
Вбежала Арина, а князь уже был на ногах.
— Жеребец весь в хозяина! Я его только обтереть да накормить успела, так он айда за мной, благость, что дождь закончился. А то так-то бы я ему бока-то намяла, не серчайте, князь.
— Моя одежда, будьте так добры, Арина.
Несколько комично смотрелся сэр Уолтер — высокий, статный, с гордым видом просящий свою одежду у ключницы, придерживая клетчатый плед.
— Она, должно быть, и наполовину не высохла, — начала было Арина, но, взглянув на князя, только вздохнула и ушла за одеждой.
В волнении Лиза снова начала играть кольцом.
«Я не хочу его отпускать».
— Мне пора, — словно читая её мысли, шепнул сэр Уолтер, целуя её тонкие пальцы, — через неделю мы последний раз встретимся с твоим отцом у твоего дяди… Добрых снов и простите мой сегодняшний визит.
— Добрых снов, князь.
Арина поспешила проводить гостя, а Лиза поднялась к себе, трепетно ощущая новые чувства, что зарождались в ней.
