wear out all your prayers / изнашивай все свои молитвы

Локи не разрешалось покидать покои своего хозяина, но он и не возражал. Комната его хозяина была больше любой другой комнаты, в которой Локи разрешали оставаться. Сама кровать была в десять раз больше клетки Локи, а еще на ней были мягкие шелковые одеяла, пушистые подушки и прекрасный вид на небо снаружи. Локи каждый день проводил так часами, глядя на будто бы бесконечную синеву. Иногда птицы пролетали через пейзаж, и сердце Локи почти что подпрыгивало до горла от такого вида. Он никогда не знал, что значит увидеть что-то и назвать это красивым. Каждое утро он просыпался от того, что хозяин доставал пробку из его зада. Иногда он дразнил Локи, трахая его игрушкой, пока тот медленно выплывал из сна, все еще непривыкший к новому окружению. Он играл с Локи, пока тот не начинал дрожать, с твердым членом и выделяющейся смазкой на простыни, страдая от нужды. И тогда его хозяин поворачивал его к себе, а Локи становился к нему спиной и подставлялся, нетерпеливо ожидая член своего хозяина. Неумолимое скольжение члена в его дырке всегда было таким чудесным. Хозяин был горячий и толстый, глубоко заполняя его. Иногда он даже опускал руку, чтобы погладить член Локи, который теперь был скован новыми золотыми и теплыми кольцами. Локи уже привык к тому, что его член был закован: он даже не помнил, когда ему в последний раз разрешали дойти до разрядки. Но на это было все равно. Его хозяину нравилось видеть его таким нетерпеливым и отчаянным, только удовольствие его господина имело значение. По утрам его хозяин устраивал Локи у себя на колене, чтобы он согревал его член, пока хозяин читал дневные послания. У его хозяина всегда были письма и документы, присланные слугами. Он, должно быть, являлся очень важным человеком. Такие медленные утра были любимыми у Локи, потому что его хозяин кормил его с руки многими разными вещами, но все из них были вкуснейшими. Локи уловил некоторые из названий: яблоки, груши, апельсины, кусочки хлеба со сладким липким покрытием, называемым джемом. После завтрака была лишь одна белая таблетка. — Это подавитель, — объяснил его хозяин. Локи непонимающе посмотрел на него. Он понятия не имел, что это значит. — Тебе такое давали когда-нибудь? Локи отрицательно покачал головой, и его хозяин положил таблетку ему на ладонь. Она была маленькой и почти ничего не весила. — Это чтобы у тебя не было течки в этом месяце. Ты должен принимать её лишь несколько дней после каждой течки. Локи нахмурился и посмотрел на странный предмет. — Её так и надо глотать, — объяснил хозяин. Локи с трудом контролировал свое выражение лица. Он понимал, что должен её выпить. Его хозяин так хотел. Локи должен быть послушным. Он должен быть хорошим. Но у него в голове проскочило небольшое сомнение. У него всегда были течки. Они часто были неприятными, но они были… рутиной. Его течки были частью него. — Ты не хочешь? — спросил хозяин, и Локи вздрогнул, а сердце его будто сжалось. Его рука задрожала, и таблетка упала на кровать, Локи не мог дышать. — Эй, всё в порядке, — произнес его хозяин, усаживая внезапно бесчувственное тело Локи к себе на колени. Локи свернулся калачиком у его груди и закачал головой, пытаясь сказать: “Простите, простите, я буду хорошим, хозяин.” — Я понимаю, что это должно быть пугающе, — сказал хозяин. — Произошло столько изменений за такое короткое время, да? Локи вздохнул, слабо кивая. — Я знаю, что ты напуган, но целитель посоветовал мне, что твои течки лучше подавлять. Ты гораздо более чувствительный, чем большинство омег, и твои течки более интенсивные. Они длятся дольше. Это не твоя вина. Такой у тебя род. Твои предыдущие хозяева должно быть продавали твои течки, но они тебе и не нужны, чтобы хотеть меня, м? Локи отчаянно кивнул. Он жаждал прикосновение своего хозяина больше всего на свете. — Хороший мальчик, — произнес хозяин. — Ты такой хороший со мной, — он прижал Локи к себе, другой рукой водя по одеялу в поисках таблетки. Когда его хозяин поднес её к губам Локи, он открыл рот и проглотил. Это не вообще никак не ощущалось. Просто небольшой предмет проскользнул в горло. Он не чувствовал себя как-то по-другому. После этого хозяин опустил руку ему между ног и дотронулся до дырки, которая уже была мокрой и скользкой просто от того, что его взяли на руки. Локи вздрогнул и со вздохом открыл рот, пока его хозяин тихо говорил всякие нежные приятные вещи, усаживая Локи на свой член. Таблетка стала совершенно обыденной, даже ожидаемой. Через несколько дней, он пропил весь курс таблеток, и теперь это тоже было забыто. Однако, медленные утра продолжались: вкусная еда, и его хозяин, позволяющий Локи согревать его член. Это было блаженством. Однако иногда по утрам его хозяин вставал очень рано, так что у Локи даже не было возможности порадовать его перед уходом. Он прижимался к промежности своего хозяина, но он просто смеялся и осторожно отстранял его. Потом дверь за ним закрывалась, и Локи оставался один. В такие дни Локи осторожно вылезал из кровати. Его пальцы погружались в мягкий ковер в покоях его хозяина. Он медленно и осторожно ходил, а иногда и спотыкался. Тогда он сворачивался калачиком на полу и позволял себе отдохнуть, и никто не приходил и не брызгал на него холодной водой или тащил бы по коридорам. Когда солнце садилось, Локи подходил к двери и садился на колени, прижимаясь грудью к полу и поднимая задницу, скрестив руки за спиной. Иногда ему приходилось ждать долго, вплоть до боли в мышцах, но чаще всего его хозяин возвращался до того, как Локи начинал уставать. Он всегда смеялся, видя, как его раб приветствовал его, и Локи краснел от удовольствия, что приносит радость своему хозяину. Потом Локи полз за ним на руках и коленях, когда тот шел ужинать за столом. Он снова кормил Локи с руки его вторым приемом пищи, тем же, что было на тарелке. Иногда он ставил тарелку на пол, и Локи съедал то, что осталось, благодарный доброте хозяина. По ночам они мылись в комнате с большим бассейном. Его хозяин любил дразнить Локи и тогда. Он усаживал Локи спиной к своей груди, входил в него членом и осторожно надрачивал маленький член Локи кулаком. Локи не мог кончить, но мог тяжело дышать, содрогаться и сжиматься вокруг своего хозяина, пока тот не наполнил его полностью, выдыхая. Затем он был вымыт, высушен, и хозяин ввел ему пробку на ночь. В некоторые ночи его хозяин ложился спать поздно, потому что писал письма или читал длинные, утомляющие на вид документы в постели. В такие моменты ему нравилась компания Локи, и он позволял ему сосать кляп в виде члена, который полюбился ему во время течки, нажимал на игрушку внутри его задницы, заставляя её пульсировать и вибрировать, и раздвигал его ноги с помощью планки или же тесно связывал их вместе. И Локи так и лежал неподвижно рядом со своим хозяином, связанный, с кляпом во рту и плакал от отчаянной радости, содрогаясь каждый раз, когда хозяин случайно сжимал его сосок или поглаживал пальцем член, пока он не отключался.

***

В один из дней после его течки его хозяин вернулся с человеком, которого Локи не знал. Он не был одним из слуг его хозяина, и не был таким омегой, как он. Бода не вернулся. Локи испугался, но хозяин жестом подозвал его ближе, и он подчинился. Незнакомец почти не трогал его, но пальцами изучил металлический ошейник вокруг шеи Локи. Затем он и хозяин обменялись несколькими словами, и человек ушел, а хозяин заметил, как трясся Локи, назвал его хорошим мальчиком и позволил Локи подольше сосать его член, чтобы успокоить. Его хозяин был так, так добр. Позже в тот же день человек вернулся с коробкой для хозяина, которую он открыл, представляя какую-то ленту из красного материала. Он позвал Локи к себе на колени, и он с любопытством подошел, хоть и был немного взволнован. Рука хозяина легла на застежку ошейника на его шее и с тихим щелчком расстегнула механизм, удерживающий его скованным. Его хозяин заменил металлический ошейник чем-то мягким и гибким, легко застегивающемся на шее Локи. Новый ошейник. Красный, как и плащ его хозяина. Локи плакал, благодарно насаживаясь на член господина.

***

Однажды, когда хозяина Локи не было в комнате, в дверь постучали. Локи смотрел в небо, часами наблюдая за медленным течением облаков, и оказался сильно встревожен стуком. Стук повторился. Локи вздрогнул и пополз по кровати, пока не достиг спинки, и идти ему было больше некуда. Дверь открылась. Нос Локи дернулся от запаха, даже когда он свернулся калачиком, не поднимая глаз. Еще один омега, но не Бода. — Хм, — произнес посетитель. — Поверить не могу, что Бода был прав. Локи приподнялся и вздрогнул, сердце билось как ненормальное, когда омега вошел в покои хозяина. Его руки сжали простыни на кровати. На мгновение они уставились друг на друга: Локи — в шоке и панике, а другой омега — с нескрываемым отвращением. — Ты действительно жалок, — продолжил он. — Тощий. Уродливый. Боги, твои рога ужасны. Что Тор видит в тебе? Локи покачал головой, отчаянно пытаясь свернуться в комок. Его грудь была напряжена, и он не мог вдохнуть достаточно глубоко. Он слышал как хрипит, пытаясь вдохнуть больше воздуха. — Ты же знаешь, что лишь временный для него, верно? Он наиграется с тобой, потому что ты послушная, сломанная, маленькая игрушка, а потом он выбросит тебя в ту же яму, где нашел. Локи зажмурился, чувствуя, как горячие слезы бегут по щекам. — Ты даже говорить не можешь, — с отвращением в голосе незнакомец повернулся на пятках. Локи не слышал, как за ним закрылась дверь из-за прилива крови в ушах. Локи обнял себя, пытаясь дышать. С ним делали и говорили и более ужасные вещи. Слова омеги не должны были так сильно ранить его, но его хозяин был так добр, и Локи совершил ужасную ошибку, забыв, что он этого не заслуживает. Он забыл, что он здесь не для того, чтобы его обнимали, заботились, а для его использования. И Локи знал. Он знал, что его хозяин никогда бы не оставил его. Локи был игрушкой для секса, теплым послушным набором дырок, купленным и проданным телом для чьего-то удовольствия. То, что хозяин оставил его уже так надолго, было чудом. Локи знал, что когда-нибудь он вернется в приют. Может быть, очень скоро. И он знал, что тогда умрет, потому что смерть была гораздо лучше, чем жизнь в этом аду снова. Ему лишь хотелось иметь достаточно воспоминаний о небе, чтобы успокаивать себя, проживая последние свои дни в той холодной серой тюрьме.

***

Той ночью его хозяин вернулся и обнаружил его не возле двери, а свернувшимся в клубок в углу кровати. Локи знал, что должен двигаться, должен сделать… что-то. Что угодно. Должен доставить хозяину удовольствие, показать, что он был послушным животным, но Локи просто застыл на месте. В голове пульсировала ослепляющая боль, не желающая прекращаться. Он уже чувствовал такое несколько раз в жизни, с тех пор как его рога были сломаны. Обычно его трахали во время этих эпизодов, и он считал себя счастливчиком, когда боль была настолько сильной, что вынуждала терять сознание. Из-за нахлынувшей агонии в голове гремели слова того омеги: временный, сломанная маленькая игрушка, в приют… — Локи? — произнес его хозяин, подходя к краю кровати, где он неподвижно лежал. Локи даже не мог поднять голову. Он проглотил комок в горле, зная, что если хозяин решит выбросить его прямо сейчас, то он это бы заслужил. Все болело. Было ощущение, что его голову будто пронзили ножами. Рука дотронулась до его волос, медленно и нежно. Локи вздрогнул, и в глазах вспыхнула боль. — Это из-за этого, да, милый? —пробормотал хозяин. Большой палец коснулся его сломанного рога, и Локи резко втянул воздух со слезами на глазах. Он практически не чувствовал ничего кроме боли, слабости в конечностях, судорог в теле, но это нежное прикосновение дало ему небольшую волну облегчения, которого он так хотел. Его хозяин отошел, а затем вернулся и прижал что-то холодное к устам Локи. — Тише, давай, выпей все, сладкий, — промурчал хозяин. Локи был слишком слаб, чтобы не подчинятся. Что бы ни давал ему хозяин, оно было горьким и обжигало его горло. Хозяин продолжал поглаживать его рог большим пальцем, нежными медленными кругами, продолжая вливать холодную горькую жидкость в горло Локи. Локи проглотил всё. Хозяин продолжал поглаживать его, дотрагиваться до рогов и волос, тихо мурлыча, пока ужасная пульсация в голове Локи не исчезла, и он понял, что снова может двигаться. Когда он поднял голову, хозяин наклонился и поцеловал острый конец сломанного рога. Облегчение от лекарства — что, скорее всего, и дал ему его хозяин — и нежных прикосновений было переполняющим. — Вот так, — произнес его хозяин, когда Локи сел, слепо прижимаясь лицом к телу хозяина. — Добро пожаловать обратно, зверушка. Однако он осторожно отстранил от себя Локи, когда тот уткнулся ему в промежность. Локи непонимающе моргнул, а хозяин засмеялся. — Не сейчас, — произнес он. — Тебе нужно отдыхать. Локи слабо кивнул, дрожа от холода. Казалось, что его хозяин на минуту задумался, а затем отстегнул свой красный плащ и накинул его на тело Локи. Прежде чем он успел моргнуть, хозяин уже поднял его на руки. А потом они… они вышли на балкон, и у Локи открылся рот. Отсюда небо выглядело еще больше, чем из комнаты: черное пространство, наполненное сверкающими огнями. Локи вытянул шею, стараясь воспринять всё вокруг. Он никогда не видел ничего более прекрасного. — Немного свежего воздуха пойдет тебе на пользу, — сказал хозяин. Он сел на один из столов на балконе и уложил Локи у себя в объятиях. Локи сжал плащ руками. Он был такой мягкий и пах его хозяином. — Хорошо? — спросил хозяин, когда они устроились удобнее. Локи так быстро закивал, что почувствовал головокружение. Хозяин вновь рассмеялся и поцеловал один из его рогов, что заставило Локи растаять. — Сегодня звезды прекрасны, — произнес хозяин, и Локи вспомнил слово. Значит, это и есть звезды, подумал он. Раньше он размышлял, что же это такое. Теперь он знал, что они были чудеснее, чем он представлял: яркие и мерцающие на фоне тьмы. Он почувствовал, как удовольствие накрыло его, как красный плащ хозяина, и впервые за всю свою жизнь, он не чувствовал никакой боли.