***
Помимо даты отъезда также приближалось еще одно важное событие. Юля не сообщает никому о том, что уже через неделю у нее день рождения, даже берет с подруг клятву, чтобы те также продолжали хранить молчание. Вот только Чан уже все знает. Знает и готовится сделать для девушки лучший сюрприз в ее жизни. Он даже чуть ли не на коленях и со слезами на глазах вымаливает руководство освободить их график на пару дней, аргументируя это тем, что им всем комфортнее отработать несколько дней в бешеном темпе, чтобы потом дать своему организму по настоящему отдохнуть два дня. У него даже получается убедить в этом вышестоящих людей, и запланированные на эти даты съемки их собственного шоу и правда переносят на два дня раньше. Поразительно, и как ему вообще поверили? Чан настолько счастлив удавшейся шалостью, что ходит всю неделю уставший, как черт, но счастливый, как маленький ребенок. И улыбочку постоянно довольного кота пытается от Юли скрыть, но не выходит совершенно. Юля даже подозревать что-то начинает. Но Феликс с самыми честными глазами заверяет, что к Чану просто родители в конце недели приедут, они уже два года не виделись, всё не получалось, вот и ходит лыбится, как кот Чеширский. Засчитано, врушка-Феликс, Юля верит, ведь родители — это святое. И тоже начинает, как дура, улыбаться постоянно, потому что рада за парня безумно. Когда наступает день икс. Все и правда ведут себя как обычно, никто из парней не поздравляет, в трубку телефона не орет, что она уже «24-х летняя нуна!», значит, не знают ничего. Так думает Юл. Девчонки не подвели. Еще один пункт в список «почему они лучшие подруги». Девушки этот день проводят практически так же, как все предыдущие, заходят в любимую кафешку, гуляют, веселятся, покупают всякую дребедень, потому что «сегодня можно, так и быть». Отлично проводят время в своей узкой компании, в общем-то, как и всегда. Юле то и дело пишут родственники и друзья. Они долго разговаривают по видеосвязи с родителями, те говорят миллион самых трогательных слов, что Юл еще кучу времени слёзки с лица утирает. День вообще проходит очень хорошо, что лучше, наверное, некуда. Ближе к вечеру звонит Крис с предложением вместе посидеть, давно не виделись всё же. Говорит, что у родителей опять с работой какие-то накладки вышли, и приехать снова не получилось, вкратце: «мне грустно, побудьте, пожалуйста, с нами сегодня». Юля, естественно, без задних мыслей соглашается: её малыш там грустит, нужно спешить к нему, спасать кота. Доверчивая дура. Они тратят лишь двадцать минут на то, чтобы зайти в ближайшую кафешку и купить какой-то еды. Света с Настей почему-то брать много не разрешают. Вызывают такси и едут к парням. Проникают всё теми же шпионскими способами. Лишь бы не увидел никто. Чан встречает их в пороге квартиры абсолютно один. Включает всю свою актерскую игру, что Юля того гляди всплакнет с грустного лица парня. Обнимают друг друга крепко, Чани улыбку сдержать не получается, и он говорит, что рядом с ней ему сразу лучше стало. Девчонки с пакетами вместе куда-то исчезают, Юля на это внимания не обращает. Чан ее за руку держит так нежно и в глаза смотрит так благодарно и ласково, что дух захватывает и сердечко сжимается. Сладко так. Потом он говорит, что хочет ей свое особое место показать, выводит девушку из квартиры, лифт вызывает, руку из своей не выпуская. Они заходят в кабину, и он нажимает на самый последний этаж. Тут сердце девушки удар пропускает. Они что, на крышу едут? Смотрит испуганно на парня с немым вопросом в глазах. Он лишь ласково улыбается, ближе подходит, её лицо руками обхватывая. Большими пальцами щеки поглаживая, смотрит так нежно и целует коротко куда-то в район носа. Говорит, что со своими страхами надо бороться вместе и обещает, что сегодня один из них они точно победят. Крыша оказывается огромной, многоуровневой, как будто разделенной на несколько зон, обзор на которые закрывают выступы технических этажей. Освещения тут практически нет, но пока оно и не нужно. В Сеуле вечереет, солнце медленно стекает по небесному своду куда-то на уровень горизонта, город открывается перед глазами как на ладони. Теперь девушка понимает, что многое упустила, отказавшись вместе с подругами подняться на башню Намсан ещё в самом начале их отпуска. В тот день она из-за своего страха просто гуляла около строения, пока подруги любовались вот такими видами. Чан ее руку сжимает на мгновение в своей, отпускает и говорит, что надо подождать его пару минут, потому что менеджер звонит неожиданно. И отходит куда-то за угол. Юля нервничает, старается не думать о том, на какой громадной высоте находится, благо стоит в середине крыши, не у края. Тщетно старается расслабиться, хотя паника так к горлу и подкатывает противным сжимающим комом, Чан ещё и одну оставил. Пытается видом заката насладиться, ведь зрелище нереально красивое. Замечает также выступ у края здания, стеклянный полностью, даже пол прозрачный, если девушке глаза не изменяют. Эдакая смотровая площадка. Убийственное место, по мнению Юл. Думает, главное, чтобы Чан не повел её туда, к этому выступу. Потому что это смерть мгновенная. В ушах так сильно сердце стучит, и мысли, как волны о скалы, бьются о её сознание, что шагов сзади она не замечает. К ней подходят резко, руками сгребая. И держат так крепко, что вырываться не получается, когда ее тащат к тому самому краю здания. А ещё к краю её эмоционального состояния, видимо. Она даже кричать не может, голос куда-то пропадает, из губ лишь хрипы какие-то слышно. Головой начинает мотать неистово и руками за чужие холодные пальцы хвататься. — Нет. Нет. Нет, пожалуйста… — шепчет, как заведенная, и слёзы сдерживать даже не пытается. Её сжимают только крепче и на ухо шепчут, что не отпустят и что в его руках она в безопасности. В самых холодных в мире руках. Когда первый шаг по стеклу уже сделан, она так сильно глаза зажмуривает, что звезды уже не на небе видит, а прямо внутри себя. А сердце всё так же предательски не останавливается, позволяя и дальше тонуть в своих эмоциях. Она-то думала, что это будет быстрая смерть. А нет. — Давай, малышка, открой глаза. Я же рядом, я не дам тебе упасть, — произносит своим глубоким низким шепотом куда-то в район её уха, чтобы сразу напрямую в душу. Она лишь головой отрицательно качает и всё повторяет: «Я не могу, не могу». Он выдыхает резко, как будто раздраженно. — Либо ты открываешь глаза, — уже с небольшой угрозой голосе. — Либо я отпускаю тебя. И даже слегка ослабляет захват. Она резко разворачивается в его руках с тихим «нет, только не отпускай!» отчаянно цепляется за него. Впивается руками в его футболку на спине, прижимается плотнее, чем можно себе представить. Чем вообще дозволено. А он свои руки поудобнее на её плечи, и по волосам невесомо холодными пальцами, успокаивая. — Не отпущу, маленькая моя, — шепчет так мягко, носом в волосы зарываясь и запах её цветочного шампуня вдыхая глубоко, до самой души. — Я рядом. Сделаем это вместе, веришь мне? Целует коротко куда-то в район лба, глаз, висков. — Юль… — в первый раз именем настоящим зовет и невозможно этому сопротивляться. — Посмотри на меня. И она смотрит. Снова в океане его космическом тонет. И сердце перестает ощущать, которое где-то у горла в панике бьется. Она лишь пальцы его на своих щеках чувствует, что дорожки мокрые стирают даже не с лица, а просто из этого мира, чтобы больше никогда на лице её этих слез проклятых не видеть. — Я не отпущу тебя, — повторяет практически беззвучным шепотом и ещё на шаг к обрыву толкает. — Веришь мне? Её ноги ватные, она их совсем не ощущает, понимает, что край сейчас ближе, чем должен быть, только когда спиной в стекло упирается. Кажется, что только его руки и держат её где-то на уровне двухсот метров над землей. Держат её в сознании. — Давай посмотрим в одну сторону, — произносит одними губами, точно гипнотизируя. — Я с тобой, Юль. Крепко держать буду. Она кивает коротко и правда верит ему. Он её разворачивает лицом к бездне и руками крепче перехватывает поперек талии и шеи, к себе прижимает так сильно, что они уже не близко, а где-то внутри друг друга. Она своими пальцами за его руки хватается, как за спасительную соломинку. Он чувствует, как её ладошки намокают из-за страха, и ему кажется это даже милым. Такая чувствительная. Он голову свою ближе к её плечу склоняет и ласково носом о щёку трется. Щекотно. У неё в глазах на мгновение темнеет из-за паники, но она силой заставляет себя посмотреть на город широко раскрытыми глазами. И удивляется, как могла раньше отказываться от такого зрелища. Это же преступление. В его руках и правда не так страшно. Скорее, захватывающе с нотками паники. Потому что его демоны сильнее, чем её страх. Она ловит себя на мысли, что сейчас его холодные руки не замораживают до смерти, как раньше, скорее, освежают, как кофе со льдом в жаркий день. Удивительно. В один момент она даже смелеет и одну руку от его пальцев отрывает, чтобы стекла коснуться в аккурат там, где их лица отражаются. Они даже сейчас, глядя в одну сторону, глазами встречаются в отражении, и она замечает на его губах мягкую улыбку. Еле заметную. В первый раз Хёнджин улыбается для нее искренне. И даже стрелы острые из глаз своих не выпускает, держит, как собак на привязи. И лицом своим о ее трётся ещё раз. И губами безмолвное «ты молодец» выговаривает. И на город смотрят через фильтр чужих глаз. Берет её руку в свою большую ладонь и пальцы переплетает. Вроде и бесит до скрежета зубов, но сейчас так правильно держать её крепко и не отпускать ни в коем случае. Целует невесомо в скулу, глаза от взгляда в отражении не отрывая, и шепчет сразу в душу: «С днем рождения». Она замирает в неверии, значит, знают, но от этого как-то даже проще становится. Всё теперь на свои места становится. На день рождения принято дарить что-то имениннику. А Хёнджин, напротив, только отбирает. Он вырывает из ее сжатых рук один из самых больших страхов. И Юля считает это самым большим на свете подарком. Они стоят так еще пару минут, пока вместе со скрывающимся окончательно солнцем Хван не утягивает её в сторону со словами «теперь нам пора». Вот только они и не догадываются,что,кроме заходящего солнца,был ещё один безмолвный свидетель. Как только солнце заходит за горизонт, на крыше стремительно темнеет. Глаза не сразу успевают привыкнуть к новой обстановке, поэтому, когда Хёнджин толкает девушку куда-то за угол, она успевает пару раз споткнуться. Спасибо Хвану, который уже не первый раз за сегодня спасает девушку от падения. Она правда благодарна ему. Кто бы мог подумать… Они резко тормозят — она ничего понять не может, потому что глаза как последние предатели. Всё же плохое зрение играет с ней в очередной раз злую шутку. Замечает лишь, как Хван отходит в сторону. Слышится какое-то шебуршание и зажигаются огоньки — миллион лампочек, которые словно звезды обвивают всю крышу, в ту же секунду, кажется, Феликс, СынМин и МинХо зажигают фейерверки, направляя выстрелы в темное небо, освещая его тысячами вспышек под громкие возгласы «с днем рождения!». Все ребята начинают петь песню в честь именинницы, а в центре всего этого чуда стоят Чан и девочки, которые зажигают свечки-цифры «24» на сладком произведении искусства. Всё так безумно красиво, все улыбаются, хлопают, поздравляют, обнимают девушку. А она, кажется, слезы сдержать не может и улыбку самую счастливую. Потому что для нее ещё никто такого не делал. Настоящая сказка. Её поторапливают желание загадать и свечи задуть, пока те окончательно не растаяли. А она даже и не знает, о чем еще в это мгновение можно мечтать… Наверное только, чтобы семья была тут, чтобы и они увидели всю эту красоту, что для нее друзья устроили. И это желание тут же исполняется, потому что Света поворачивает экран ноутбука к девушке. И там все: лица родителей и брата вместе с племянницами, даже родственники из других стран и друзья. Юля просто в полном шоке: все всё знали и молчали, как партизаны. Особенно девушка удивлена тем, что родители тоже язык за зубами держали, даже намека не дали ждать какой-то подвох, просто поразительно! Ее мама обычно не может ничего от девушки скрыть, всегда сама все выкладывает. А тут… Ну удивительные актеры. Юл, наконец, желание про себя проговаривает и свечи задувает. Вокруг шум, все в ладоши хлопают, желают всего самого лучшего. Девушка слезы счастья с ресниц смахивает и в первую очередь подруг обнимает, благодарит за такой подарок, на что те честно отвечают, что их задачей было лишь ее отвлекать, а всю эту красоту Чан с парнями организовали. Темноволосая этих двоих в плечо стучит несильно, называет предателями в шутку и говорит, что очень сильно любит. С экрана ноутбука самые близкие ещё раз поздравляют, говорят море самых теплых слов, восхищаются красотой, что парни сотворили, и через некоторое время отключаются, позволяя ребятам начать праздник. Юля эмоции сдержать не в силах, к Чану подбегает и за шею обнимает, сжимает крепко и пищит что-то про то, какой он невероятный, замечательный и самый лучший. Слезы непрошеные снова из глаз сыпятся, она всхлипывает коротко ему в шею, и чувствует, как он пальцами своими тонкими с щёк дорожки влажные стирает. Улыбается ей самой яркой улыбкой с самыми красивыми ямочками и, не удержавшись, с ресниц её слезы сцеловывает. Они друг от друга оторваться не могут. — Спасибо тебе, это всё… — она лепечет благодарности Чану, эмоции не контролируя, просто задыхается от переизбытка. — …я в шоке, тут так красиво! И это чистая правда. Ребята перетащили на крышу диванчик, кресла и стол, под которыми были расстелены какие-то цветные ковры, видимо, для того, чтобы можно было сидеть даже на полу, небольшой навес сделали, который был украшен множеством маленьких лампочек. Повсюду стояли ещё и свечки, которые Юля очень любила. Все выглядело настолько волшебно, что поверить в реальность происходящего было сложно. — Это не только моя заслуга, тут все руку приложили, — продолжая сладко улыбаться и усыпать короткими щекотными поцелуями ее лицо, отвечает парень. Она просто не может не улыбаться в ответ, эмоций столько, что через край бьет. — С днем рождения, малышка! — совсем тихим шепотом прямо на ушко девушки, что по телу мурашки, а по венам ток пробегает. — Вот именно! Мы тоже молодцы! Поэтому разлепитесь уже, я тоже обниматься хочу! — верещит совсем рядом Ликс и кулачком несильно Чана в плечо постукивает. — Отлепись уже от моей подруги, хён! Юл смеется заливисто на такие картинные возмущения и решает, что, правда, нужно и всех остальных ребят поблагодарить. — Иди сюда, булка любимая! — руки в стороны разводит, и Феликс тут же её подхватывает и кружить начинает. Смеются оба, как дураки. Дальше девушка всех по очереди благодарит, тискает, как может, потому что обниматься, вообще-то, это прекрасно, особенно в свой день рождения. Наконец-то их с МинХо официально знакомят (фансайн не в счет), парень оказывается безумно милым в общении и очень внимательным. Когда все благодарности розданы, а парни затисканы, ребята включают музыку, предлагают отведать угощения, коих было очень много. Начинается настоящее веселье с шутками, танцами, смехом и играми. Юля глазами всю крышу осматривает и замечает блондина, стоящего в темноте около очередного выступа на крыше. Он ведь с тех пор, как зажёг лампочки, все время там так и стоял. Стоял и смотрел на звёзды. Девушке становится неловко, ведь его она не поблагодарила. Юля решает, что в каких бы отношениях они не были, всё равно нужно подойти. Он её замечает, когда она уже в двух шагах от него стоит и в нерешительности на месте топчется. — Иди веселись, фанаточка, — обращает на нее взгляд своих холодных черных глаз. — Нехорошо свой же праздник прогуливать. Усмехается коротко. — Хёнджин, я поблагодарить тебя хотела… — пропуская его саркастичные замечания, начинает девушка. — Не стоит. Иди благодари Чана, — как-то совсем раздраженно прерывает девушку. — Слушай, фанаточка, я правда не хочу тебя расстраивать в день рождения, поэтому давай не будем говорить. А для девушки эти слова звучат вовсе не обидно, даже как-то весело что ли? Она улыбается ярко и еще ближе к нему пододвигается. — А я думала, ты по ночам добрее становишься, — посмеиваясь, вспоминает их ночные разговоры на кухне, тогда всё было не так плохо. У него тихое недоумение на лице отражается, как будто лед столетний тает. А её это ещё сильнее веселит. Хёнджин уже не таким страшным ночным кошмаром кажется. Он ничего ей ответить не успевает, как она подходит совсем вплотную и руками его талию обхватывает, прижимается к нему невесомо. Обнимает максимально ласково, щекой в его грудь упираясь. — Спасибо тебе, Хёнджин, — на него свои блестящие зеленые глаза поднимает и благодарит действительно искренне. А следом усмехается. — Только не смей целовать! Его поначалу из колеи вышибает, он зависает на несколько секунд и руки свои к её плечам поднять не решается. А когда она на него взгляд поднимает, улыбается так только для него и про поцелуи что-то лепечет, его совсем ведет. Руки всё же находят на ней свое место. Он своими пальцами длинными в ее волосы зарывается и поглаживает несильно. Смотрит сверху вниз и челюсти сжимает. — Я уже целовал тебя сегодня, — еле выдавливает из себя слова каким-то хрипом низким. — Наш лимит на сегодня исчерпан. Вроде и пошутить пытается, но взгляд так и падает на её губы сладкие. Она так сильно его бесит, что целовать хочется неистово. Кусать до боли, сжимать сильно-сильно. Он с таким взглядом демоническим на её губы смотрит, что ей страшно становится. В особенности от своих мыслей. — К черту лимиты, — на носочки привстает, потому что по-другому не дотянется и целует его коротко, практически невесомо в алые губы. И непонятно, для кого это большая пытка. Пока Хёнджин сообразить ничего не успевает, она быстро из рук его холодных выскальзывает, ретируется обратно к ребятам. Сама в свои действия поверить не может. Боже. Сама… Сама его поцеловала. Изумительно просто. Блондин губы свои облизывает и улыбается коротко, сладко. Цветочный аромат до сих пор в воздухе витает. Или в его легких — непонятно. Она же, чертовка, просто против слов его пошла. Глупенькая. Теперь он ее точно изводить не перестанет. Слишком яркая реакция у девушки на этого парня. Теперь ему слишком интересно её сломать.***
Как только Юля врывается обратно в праздник, её сразу же ловят крепкие объятия Чонина. Он спрашивает, куда она пропала, на что та отвечает без утайки, что отходила поблагодарить Хвана. Малой смотрит на неё серьезным взглядом несколько секунд, потом интересуется, не сделал ли тот гаденыш чего плохого. Юля лишь отрицательно головой качает. Не будет же она парню говорить, что она сама это «что-то плохое» сделала. Далее все развивается стремительно, до 12 ночи и официального конца дня рождения Юл остаются какие-то полчаса. Ребята садятся играть в очередную игру, Юля проигрывает Феликсу желание, он отвечает, что прибережёт его на потом, никто ничего против не имеет. Все шутят, веселятся и вообще здорово проводят время. Крис все время крутится вокруг девушки, окружает ее заботой: то приобнимет, то поцелует в макушку. А Юл от такого внимания тает, как лед на солнышке. Когда она замерзает, он снимает с себя толстовку и под всяческие протесты надевает на неё предмет одежды. Она тут же согревается, и от теплой толстовки, и от теплого запаха леса, и от теплого парня. — Чани, ну нет, ты же заболеть можешь, холодно же! — пытается она переубедить его, но парень непреклонен. Он лишь головой в стороны мотает и посильнее её в свою одежду укутывает. Такая маленькая в его огромной толстовке, что сердечко сжимается сладко. — С тобой рядом я никогда не замерзну, — таким соблазнительным низким тоном это произносит, лбом в её лоб упираясь, что у неё сердце в два раза пульс увеличивает и мурашки по коже бегут. — Тогда пошли возьмем тебе одежду. Серьезно, Чани, я не смогу спокойно тут находиться зная, что ты раздет! — Потому что я красавчик? — улыбается обескураживающе и мышцы на руках напрягает. Проказник. — И поэтому тоже! — стараясь скрыть смущение на своем лице, быстро хватает его за руку и утягивает в сторону лифтов. Высота все равно немного напрягает. Но уже не так, как раньше. Потихоньку страх отступает, особенно, когда Чан свои пальцы с её переплетает. В квартире они оказываются быстро, Чан берет кофту, которую выбирает девушка, и они уже собираются выходить из дома, как Юля неожиданно выдает идею, что было бы классно на крыше остаться на ночь. Там же и диванчик есть, можно было бы выключить лампочки и смотреть на звезды, а потом встретить рассвет. — Если хочешь, мы с тобой останемся там, — Чану и правда кажется эта идея очень хорошей, тем более провести еще больше времени с этой девушкой - точно сказка. — Конечно, хочу! — она прыгает на месте и в ладоши хлопает, как ребенок маленький. А потом обнимает крепко и в щеку целует, что у Криса сердце удар пропускает. — Только надо взять плед или одеяло, думаю, там будет достаточно прохладно.***
Когда наступает 00:00, ребята опять достают фейерверки и провожают этот чудесный день. Теперь ей 24… Праздник заканчивается только около двух часов ночи, и то только из-за того, что парней конкретно клонить в сон начинает. Ведь, чтобы освободить эти два дня, расписание у них было адское. Еще и нужно было на крыше все организовать, все притащить, собрать, украсить и так далее. Но никто не жаловался, результат превзошел самые большие ожидания. Девчонки остаются ночевать у парней, им обещают разложить диван в гостиной, никто возражений не имеет. Юля сообщает подругам, что они с Чаном останутся на крыше, на что те гаденько улыбаются и бровями двигают. Юл бесится с них, потому что «мы вообще-то на звезды посмотреть хотим и рассвет встретить, а не вот это вот всё, о чем вы подумали, извращенки проклятые!». Когда все наконец расходятся, парочка придурков для себя диванчик обустраивает, Чан выключает свет, всё погружается во тьму. Юля кутается в одеяло чуть ли не с головой, становится немного страшно. Но это ровно до того момента, пока Чан к ней в теплый кокон не запрыгивает и в объятия свои не сгребает. Потому что холодно вообще-то. Она ложится к нему на плечо головой, и обнимает поперек талии, он же её за плечи крепче к себе прижимает. Смотрят на звезды, которые в темноте видно невероятно, но чаще друг на друга, потому что в лунном свете он для нее еще красивее становится. А она для него и так самая красивая. Луна тут не при чем. — Не страшно? — тихо спрашивает он. — Рядом с тобой нет, — также тихо в ответ шепчет. Он улыбается от её слов мягко, на бок поворачивается, чтобы лучше её видеть, щеки тонкими пальцами касается, гладит невесомо, потом в волосы их запускает, губы свои облизывает коротко, а когда она свой взгляд на них переводит, - это конец. Срывается. К себе её ближе притягивает и в губы такие желанные целует. Как долго он этого хотел… Наверное, с самой первой их встречи. Еще с того момента когда она предложила в игру с ней сыграть - на номер. Наглая выходка, но его зацепило. А может еще с того, как увидел её перед Чонином стоящую, такую безумно красивую, которая ещё и заявляла что старше их всех. А может, вообще, когда только в толпе их фанаток она одна единственная не стояла и не кричала при их появлении? Сидела так гордо, улыбалась самой красивой в мире улыбкой. Возможно, уже тогда Чан понял, что пропал. Ее губы такие мягкие и сладкие, а когда она несмело на поцелуй отвечает, Чана окончательно ведет. Он языком её касается, а она позволяет в её рот проникнуть. Переплетаются в безумном танце, лишь изредка коротко вздыхать успевают и снова друг на друга набрасываются. Она пальцами в его волосах, он руками по её шее ведёт и ниже на талию спускается, сжимает. Выдыхают друг другу в рот горячий воздух. Она просто задыхается в его руках, ему сопротивляться нереально. Губы вконец опухли от поцелуев, но остановиться - смерти подобно. Он на секунду от неё отрывается, чтобы к шее тонкой прильнуть, засасывает, покусывает. Ох, Чани, что же ты делаешь? Явно наутро след останется. Она выгибается ему навстречу, изо рта выдох сладкий вырывается, что-то между стоном и хрипом. А его от этого звука в абсолютную бездну опрокидывает. Он практически ложится на неё, в диван вжимая. Рукой вниз ведет до кромки толстовки своей же и забирается внутрь под одежду, чтобы кожу ее гладкую кончиками пальцев ощутить. А у неё что-то внутри от этого действия переворачивается. Черт! Что же они делают? Она его руку перехватывает и просит остановиться совсем голосом охрипшим. Он как будто из-под толщи воды её слышит от переизбытка возбуждения. — Чани, прости, я не могу, — она губу свою до крови прикусывает, потому что ей его невероятно сильно хочется. Вот такого Криса и правда хочется «валить и трахать». Но нельзя. Это нечестно. — Ты самый невероятный парень, которого я только встречала, правда, ты мне безумно нравишься. Но я не хочу разбивать тебе сердце. В глаза ее пронзительно смотрит, замирает на мгновение. — Ты жестокая, — произносит осипшим голосом. Он не понимает ничего, от слова совсем, как так может быть? Нравится, но сердце разбить. Он смотрит на нее с немым вопросом, а когда у той в уголках глаз слезы начинают скапливаться, сердце сжимается так сильно. «Маленькая, только не плачь, не из-за меня.». Он эти слезы проклятые губами стирает, кивает несколько раз, мол «не буду больше, не плачь только, пожалуйста». — Крис, если ты из-за меня страдать будешь я не переживу, правда. Я же уеду скоро, а тебе нельзя иметь девушку по контракту, у этих отношений просто нет будущего. Слишком много факторов. Прости меня пожалуйста. — Дурочка, тебе не за что просить прощения. Только пообещай, что мы сохраним то, что у нас уже зародилось. Я не смогу тебя отпустить уже из жизни. — улыбается лаского и по щеке гладит невесомо. Она кивает много раз, соглашаясь. Он своим носом о ее трется. Котенок. — Но… — начинает, в ее глаза с надеждой заглядывая. — …давай сходим на одно свидание?***
Хёнджин сидит на кухне и пьет успокаивающий чай, который нихрена не помогает. Он слышал о чем тут эта сладкая парочка шепталась, потому что ушел домой раньше всех, чтобы никого своим угрюмым видом не раздражать. На крыше они остаться захотели, она совсем что ли с ума сошла? Наедине с парнем в такой обстановке. Что может между ними произойти? Хван даже думать об этом не хочет. И почему его это вообще волнует — вопрос хороший. Даже отличный. Правда, почему? Бесит. Все абсолютно бесит. Особенно одна глупая фанаточка. Она так радовалась сегодня, такой счастливой выглядела, а как отчаянно за него хваталась там на выступе… Хёнджин в волосы свои зарывается. Чай абсолютно не помогает. Он несколько раз подрывается на крышу эту проклятую пойти. Но одергивает себя в который раз. Она же не нравится ему. Бесит ужасно. Ну и какая тогда к черту разница чем они там занимаются? Хван уже миллион раз эту крышу проклял в мыслях. Чан же предлагал все просто в квартире у них организовать. И было бы все в порядке. Но нет. Зачем он предложил вообще всю эту затею повыше перенести? Сам себе яму вырыл. Теперь страдай. Она никогда не узнает. Он никогда ей не расскажет, кто стоит за идеей самого лучшего подарка в ее жизни. Никогда не расскажет. Никогда.