***
— Ну и когда, а самое главное, что, ты ляпнул Ланнистеру, что от одного твоего вида его так перекосило? — ехидно, но тихо, спросила Эмма, заканчивая заплетать косу, чтобы наконец прилечь на кушетку, в отдельной палатке в ало-золотых цветах, которую ей выделил вышеупомянутый Ланнистер. Джон решил остаться в Риверране, хотя на день, что в принципе и понятно, улетать, так толком и не поговорив с новыми союзниками, был бы полный моветон, а Эмма просто хотела урвать хоть пару часов сна, раз уж выдалась такая возможность. Но тут, едва она успела снять с себя тяжелые одежды, и обернуться, она увидела сидящего на ее кровати Темного, который с еле заметной улыбкой на губах, смотрел на Генри, который уже давно сопел в две дырки, развалившись поперек второй кушетки, лицом вниз. — С чего, вы, мисс Свон, решили, что я вообще знаком с этим сомнительным джентльменом? — невинно сказал Румпельштильцхен, медленно вставая с кровати, и подходя к блондинке. Красивой и упрямой блондинке, которая отныне была вся его. «Наша!» — вредно поправил в глубине его сознания голос Раша, но Темный уже привычно заткнул докторишку, и запихнул его в как можно дальше, хотя спорить не стал, ведь тот, в кой-то мере, был прав. Эмма закатила глаза, и легонько хлопнула его по плечу. — Я же не слепая, — насмешливо сказала она. — И прекрасно все видела. К тому же, не поверишь, но я еще и не тупая, и понимаю, что одного лишь угрожающего писмеца, было бы мало, чтобы оторвать Ланнистера от юбки его психо-близнеца, и, более того, сманить на нашу сторону. Сторону, где сосуществуют Старки, Таргариены, Талли, Аррены и Тиреллы, короче все те, с кем его дом столько воевал. Особенно с двумя первыми. Между ними-то вообще – не реки, а океаны крови было пролито. Так что… После чего она многозначительно замолчала, и подняв бровь, посмотрела на колдуна, который загадочно поднял бровь, а потом закатил глаза, и язвительно сказал: — Ладно, ладно, Шерлок мой белокурый. Твоя «подруга» с косой, перед тем, как позволила мне найти тебя и Генри, дала мне наказ посетить Юг — это гнилое королевство, где я смог поболтать с парой аристократов, и… — И заключить пару сделок, я полагаю, — догадливо закончила Эмма, положив руки на грудь колдуна, который подошел уже в плотную и слегка ее приобнял. Для нее это было еще в новинку, но тем не менее, это была весьма приятная новинка. Румпельштильцхен закатил глаза, но согласно кивнул. — Да, принцесса, угадала, — терпеливо сказал он, и стукнул ее пальцем по носу, отчего женщина забавно поморщилась, а потом задумчиво добавил: — Как выяснилось, с этим неоднозначным персонажем — Джейме, у нас есть даже кое-что общее… Эмма скривилась от отвращения, и с ужасом произнесла: — Фу, только не говори, что у тебя тоже была сестра, с которой… Темный тряхнул головой, скидывая с себя задумчивый транс, и нахмурился. — Тьфу ты, женщина, что тебе в голову лезет? — недовольно буркнул он. — Я имел ввиду, что Ланнистер все же не настолько лишен родительского инстинкта, и вполне заботится о благополучии своего имбридингово ребенка, которого ему родила его близнец. И у меня нет сестры, к твоему сведению, безумная ты женщина. Блондинка непонимающе свела брови. — Томми… Том… Томмен! Во, — воскликнула она, не сразу вспомнив имя мальчика. — Так, кажется, звали последнего представителя их выводка, но… Он же вроде в окно вышел? Разве нет? — Нуууу, — таинственно протянул Румпельштильцхен, но получив очередной шлепок по груди хрупкой на вид, но как он знает, весьма тяжелой, ладошки, закатил глаза, и насмешливо добавил: — Что за склонность к насилию? От отца своего, дурного, не иначе. — Короче, Румпель, — нетерпеливо прошипела Эмма, на которую, вопреки тому, что этот наглый лис мог подумать, нежные прикосновения к пояснице, не действовали. Ну, ладно, они определенно действовали, но любопытство было сильнее. Колдун фыркнул. — Хорошо, хорошо, сдаюсь, — насмешливо сказал он, и прямо добавил: — Я спас его сына, но сделал так, чтобы все думали, что мальчик и впрямь в окно вышел, и помог его вывезти из Королевской гавани, а взамен попросил, чтобы Ланнистер, если ему на пути попадется мужской представитель семьи, которой он некогда служил, дал ему клятву верности. Вот. Довольна? Оу, да, Эмма была довольна, и уже в который раз обрадовалась, что с ней сюда попал и Темный. Такое провернуть!.. — Ну ты жук, — восхищенно протянула она, блестящими глазщами смотря на мужчину, в чьих объятиях стояла. Мужчину, благодаря которому, момент их возращения домой был все ближе и ближе. Она вот, сама-то вряд ли смогла так ловко заманить в этот союз против нежити всех этих бук, голубых кровей, мать его. Румпельштильцхен против воли выпрямился, и улыбнулся. Что уж говорить, ему льстило восхищение, которое горело в зеленых глаза Эммы, но самое главное, ему нравилось что в них не было осуждения за его методы. Как и неодобрения и обещание лекции, полной морали. Только восхищение из-за его способностей, и его уму, который не нужно было прятать или стыдится. — А то, — хитро прошептал он, и наклонился ближе к ее лицу, намереваясь сорвать с этих соблазнительных розовых губ сладкий поцелуй, но тут раздался вскрик, и резко обернувшись, они увидели, что это был Генри, которому явно приснился кошмар, из-за которого он с воплями свалился с кушетки. — Пауки, пауки!.. — панически бормотал мальчик, мутным взором смотря на свою одежду, словно ожидая там увидеть тех самых пресловутых насекомых. Эмма и Темный переглянулись, а потом Румпельштильцхен, не ожидавший, что его обычно храбрый внук, боится членистоногих, хотя вспомнив про их забег по космическому кораблю, как раз от вышеупомянутых, сочувственно поморщился и твердо сказал мальчику: — Убей их, Генри, ты же принц, и вообще очень особенный мальчик. Генри вяло заморгал, и сонно забравшись обратно на кровать, себе под нос пробормотал: — Да, да, я убью их. Мечом порублю, так их, так… …И уснул на полуслове, мило засопев, а Эмма, уткнулась колдуну лбом в плечо, и затряслась от тихого смеха, который вдруг вырвался из ее груди. Стресс, видать, все же дает о себе знать, епта. У Генри в виде кошмаров про насекомых, а у нее в виде истерического смеха. Ну хоть не на людях, и то хлеб.Глава 44 или ночевка в Речных землях
25 января 2021 г. в 19:39
Джону было стыдно.
Стыдно, что он так обошелся с кровной теткой, стыдно, что он отобрал ее союзников, хотя Яра Грейджой сама пришла к нему и дала клятву верности, которую он принял лишь потому, что леди Эмма настаивала, что им сейчас нужны все возможные люди и ресурсы, что им нужен союз всех семи королевств, и что греха таить, он был с ней согласен, но… Все же, чувство стыда и ужас от того, что он превращается в одного из тех южных лордиков, которых не волнует ни родная кровь, и ни то, кто пострадает на пути к власти, не отпускали его.
Хотя он и понимал, что это необходимо. Как и понимал, что леди Эмма права. Король Ночи все ближе и нет времени на долгие беседы и конфликты. Надо быть жестким и твердым в своих словах, как и действиях…
…но все же, Джон не мог унять чувство стыда. И не только перед теткой.
— Может, вам все же стоит переночевать в стенах Риверрана, милорд? — тихо сказала Бриенна Тарт, которая негласно взяла на себя роль его королевского гвардейца. Джон был уверен, что здесь не обошлось без влияния Сансы и леди Эммы.
Но он не злился на двух, столь стремительно ставших дорогих и главных, женщин в его жизни. Джон знал, что они беспокоятся, как и знал, что хотя ему это и не нравилось, но без него все будет бессмысленно. Что без его принадлежности к Таргариенам, и правом на Железный трон, который ему даром не нужен, все рухнет.
Джон вздохнул и повернув голову, посмотрел на высокую женщину рядом с собой.
— Нет, миледи, я все же предпочту остаться в лагере, — тихо сказал он. — Я еще хотел бы лично переговорить с лордом Джейме, и сиром Бринденом, но… — тут он по-доброму усмехнулся и добавил: — Хотя вы вполне можете отправится в замок, я уверен, сир Бринден не откажет вам в гостеприимстве, и выделит вам комнаты, чтобы отдохнуть, поесть и принять ванную.
На самом деле, его в замок уже и сам регент нынешнего лорда Риверрана приглашал, но Джон просто не мог туда войти. Не мог переступить порог дома Кейтилин Талли. Дом, как он долго думал, мачехи, а теперь выходит тети, но все же… Все же, кем бы эта женщина ему не была, прошлое забыть было трудно, и он не мог избавится от ощущения, какого-то чисто рефлекторного ужаса, от одной только мысли, что ему придется войти в вотчинну дома, из которого происходила жена его дяди. Джон понимал, что это по-детски, что сама леди Кейтилин была не так уж и виновата, так же являвшись стороной пострадавшей от лжи, которая спасла ему жизнь в младенчестве, но… Не мог забыть холодных взглядов, и многочисленных отказов, его маленькому я, получить хоть какую-то кроху материнской ласки.
Не мог он ее простить.
Это мелко, но никто не совершенен. Ему хватало и того, что ему приходилось тратить все силы на то, чтобы не отводить взгляда от голубых глаз сира Бриндена, которые так были похожи на глаза его племянницы, когда они говорили. Или точнее, успели перекинуться парой слов, после того, как тот дал ему клятву верности. Но это нужно как можно скорее исправить. Он и так не собирался здесь останавливаться, а лететь прямо на Север.
Но заметив скопление войск Запада и Речных земель, которое явно не было вовлечено в битву, Джон решил все же сделать остановку, и удостоверится в своей догадке, что письмо, которое он сочинил под бдительным оком леди Эммы, и таинственного, выходит тоже, колдуна, который был дедом ее сына — юного Генри, нашло свой отклик.
И когда Цареубийца, едва его завидев, опустился перед ним на колени, вместо того, чтобы напасть, он понял, что сообщение полное скрытых и не очень угроз, сработало. И хотя ему не нравился такой подход, он не мог не признать, что в этих политических играх, другого может просто и не быть, если они хотят выжить.
«Придется привыкать», — уныло подумал Джон, в который уже раз проклиная свое истинное наследие, от которого было столько проблем. После чего развернулся, и пошел в сторону командных палаток, чтобы, наконец, побеседовать со знаменитым сиром Джейме Ланнистером, без скрещенных между ними клинков, и ненависти их домов.
А как союзники.
Кто бы мог подумать, а?..