Звенья одной цепи

      На улице было темно и прохладно. Ветер, который дул все предыдущие дни, поутих, и теперь не пробирал до костей. Старший Винчестер даже не стал кутаться в свою куртку и посветил фонариком в сторону дороги: не хотелось бы навернуться по пути и расквасить себе что-нибудь, так и не дойдя до цели.       — Так что, может просто пырнем овечку ножом, чтобы не поднимать слишком много шума? — хмыкнул Дин, генерируя идеи, которые брат сто процентов отвергнет. Они, как всегда, ломанулись, не подумав, но придется импровизировать на ходу.       На первый взгляд план Дина звучал безумно, но, как ни странно, имел рациональное зерно. Во всяком случае, им не придется ни красть, ни убивать — если они все сделают аккуратно, все овечки останутся живы. Но все равно эта затея казалась Сэму дикой. Им еще никогда не доводилось пробираться на ферму за кровью ягненка; да, бывали странные ритуалы с не менее странными ингредиентами, но под рукой всегда был Бобби или же отец. У них была какая-то своя налаженная система поставки нужных вещей, они общались с другими охотниками. Сэм и Дин полагались только на себя. Возможно, это было глупо в их ситуации, но они привыкли противостоять трудностям самостоятельно.       — Похоже, выбора у нас нет, — вздохнул младший Винчестер, наблюдая за тем, как луч света от фонарика Дина озаряет проезжую часть. Свой фонарик Сэм направил себе под ноги, делая шаг в еще не застывшую грязь. — Пойдем, чем скорее мы с этим управимся, тем лучше. Нужно будет обойти ферму и оценить обстановку.       — То есть ты не отвергаешь мое предложение? — удивился Дин. — Хотя, ты же у нас пацифист, так хоть бедная животина может и выжить.       — У нас нет ни времени, ни возможности придумывать что-то получше, — нехотя признал Сэм, выбираясь на более чистый участок. Отряхивать ботинки от грязи не было смысла; через пару метров снова начиналась проселочная дорога.       Обходя ямы и кочки, прикрытые пожухлой осенней травой, Дин вышел на более ровную, но не менее грязную дорогу, дожидаясь, пока чистюля-Сэм проберется к нему, обходя грязь и стараясь как можно меньше запачкаться. Только благодаря своим длинным ногами он ненамного отстал. Увиденная еще в мотеле карта как будто отпечаталась перед глазами Дина, так что путь до фермы он помнил хорошо. Это было как раз кстати, потому что именно сейчас, когда они стояли на открытой местности, им стоило бы выключить фонарики, чтобы не выдать себя.       Дин выглядел, как взявшая след ищейка. Конечно, у младшего тоже была прекрасная зрительная память, но в таких вопросах он безоговорочно доверял брату. К тому же они шли практически вслепую: Дин выключил свой фонарик, и Сэм последовал его примеру. Но глаза быстро привыкли к темноте, и вскоре света полумесяца, не прикрытого ни облачком, стало достаточно. Впереди уже виднелся забор, поблескивающий в свете луны, и, подойдя чуть ближе, Сэм быстро просканировал территорию, простирающуюся до горизонта. Ферма действительно была большая, и понять, где расположен загон с овцами, с первого взгляда было невозможно. Повернувшись туда, где, по его мнению, должен был стоять Дин, младший чуть не задел носом его щеку. Неловкая ситуация заставила его на мгновение оробеть и сделать шаг в сторону. Спокойное дыхание вмиг стало дерганным и частым, но он попытался взять себя в руки.       — Нужно перелезть в каком-нибудь неприметном углу, — наконец выдал он прописную истину и кивнул в сторону домика, стоявшего почти вплотную к забору. — Видишь то здание справа? Можно попробовать там.       Неожиданное прикосновение к лицу заставило Дина вздрогнуть и на автомате выставить руки, чтобы придержать младшего — вдруг тот падает, в такой темени немудрено свалиться. Рука легла на талию брата, и старший Винчестер тут же отдернул ее, радуясь, что в темноте не видно, как он смутился.       — Попробуем, — наконец-то выговорил он, пробираясь к краю грунтовой дороги, чтобы спуститься в очередное море грязи, которое, как назло, не застыло.       В ту секунду, когда Сэм дернулся в сторону после неудачного столкновения, он ощутил, как что-то мягко легло на его талию, а затем так же быстро соскользнуло. Это была рука Дина; похоже, он инстинктивно оберегал младшего от возможности упасть. И хотя это был вполне уместный и естественный жест, Сэм смутился еще больше. Теперь в каждом прикосновении он неосознанно искал какой-то скрытый смысл, и это было похоже на паранойю. Никаких скрытых смыслов и быть не могло.       Не дожидаясь Сэма, зная, что тот все равно идет следом, Дин направился к домику, рассматривая очертания окрестностей и прислушиваясь к любому постороннему шороху. Сейчас нарваться на собак совершенно не хотелось, да и злой хозяин был бы совершенно некстати.       У здания была небольшая деревянная ограда, через которую они оба с легкостью перемахнули, окончательно проникая на частную собственность.       — И почему мы с тобой не посмотрели, где находится загон с овцами? — пожаловался Дин, осматриваясь вокруг.       Выглянув из-за угла здания, младший мысленно согласился с жалобой Дина. Надо было прийти сюда днем под видом инспекции и внимательно все изучить, но хорошие идеи всегда приходят с опозданием.       — Подберемся ближе, — он кивнул в сторону небольших загонов, раскиданных на противоположной стороне фермы, — а там по звуку определим. И по запаху.       Последнюю фразу Сэм произнес с нескрываемым отвращением.       — Ты еще и по запаху различаешь? — удивился Дин, принюхиваясь. — По-моему, воняет везде одинаково.       — Это была шутка, — закатил глаза Сэм, правда, тот бы все равно этого не увидел.       То, что брат воспринял его слова буквально и начал втягивать носом воздух, его позабавило, но смех он сдержал; сейчас нужно было контролировать каждый свой звук и шаг, чтобы подобраться ближе к загонам и не привлечь внимания.       Хмыкнув, старший Винчестер решил поступить проще. Накрыл ладонью фонарик, чтобы свет был приглушенным и практически незаметным, и включил его, направляя луч в землю. Полученного освещения было достаточно для того, чтобы заглянуть в щель между досками и понять, что овцы находятся не здесь.       — Мимо, — негромко оповестил он Сэма, который наблюдал за его действиями. Дин ухмыльнулся, заметив такое внимание, и кивнул на фонарик. — Учись, пока я жив.       Сэм ехидно покачал головой, но продолжил следить за его действиями. Первый загон выглядел пустым; а возможно, он принадлежал каким-то мелким животным, но в таком слабом освещении сложно было что-то разглядеть. Старший не терял времени и уже направился к соседнему загону, поэтому Сэм решил не отставать. Но даже без света фонарика он понял, что они у цели: в тишине можно было различить слабое блеяние.       — Дин, слышишь? — шепотом спросил младший, хватая его за плечо. — Это здесь.       Он подошел чуть ближе, почти вплотную к забору, и заглянул в щель между досками. Глаза наконец привыкли к темноте и смогли рассмотреть светлые силуэты. Действительно, по ту сторону находились овцы, тесно прижимающиеся друг к другу.       — Где-то тут должны быть ворота, — произнес Сэм, начав движение вдоль изгороди.       На воротах висел небольшой замок, и младший Винчестер засунул руку в карман куртки, пытаясь нащупать там завалявшуюся скрепку. Обычно он оставлял какой-нибудь острый предмет в кармане, на всякий случай — в конце концов, им часто приходилось вламываться в чужие дома без приглашения. Присев на корточки, он взял замок в руку и затолкнул в него край скрепки. Особых усилий прилагать не пришлось; замок быстро поддался. Сэм еще раз осмотрелся по сторонам и быстро поднялся на ноги.       — Давай, Дин, — слегка приоткрыв створку, прошептал он, а затем потянулся к своему ножу на поясе. Не было смысла идти внутрь сразу двоим. К тому же кто-то должен был остаться на стреме. — Я думаю, ты и сам справишься. Только не бей, а режь. Попробуй заднюю часть бедра, чтобы не задеть важные артерии.       Решив, что этот инструктаж и так лишний, Сэм замолчал и протянул ему свой кинжал. Он вообще слабо представлял, как можно аккуратно порезать овцу, учитывая, что ее шерсть плотно закрывает кожу. Может, действительно проще будет убить ее, чтобы не мучилась.       Дин принял от него второй нож, протянутый рукояткой вперед.       — В темноте не особо понятно, где там что у овцы, — проворчал он, слушая наставления Сэма и понимая, что туда он пойдет один. — Лучше бы мы ее выкрали. Теперь бедная овечка умрет от кровопотери.       Слова брата больно укололи младшего, и он с чувством вины и ответственности за ситуацию закусил губу. Все-таки нужно было тщательно все обдумать, а не полагаться на счастливый случай. Но голова Сэма все эти дни была занята совсем не охотой, а симптомами проклятия — и речь не только об адской боли. Он, конечно, не подавал виду, но мысленно снова и снова возвращался к той злополучной ночи. Всякий раз, глядя Дину в лицо, он вспоминал вкус его губ, и это воспоминание убивало своей неправильностью. Младший Винчестер все еще не понимал, почему Дин не оттолкнул его, ведь тот не находился под действием проклятия, и это все смущало и беспокоило. Нервы и так были расшатаны, а тут еще эти овцы.       Вздохнув, старший Винчестер проскользнул в приоткрытые ворота, тут же замирая, чтобы не создавать шума. Он совершенно не знал, как подступиться к заданию. Овца пусть и небольшая, но может и лягнуть. Как и ягненок, который им по идее и нужен. Дин снова включил фонарик, обводя приглушенным лучом света загон и надеясь побыстрее найти ясли. Они оказались отдельным закутком, обнесенным невысоким заборчиком. Старший осторожно пробрался к нему, старательно обходя спящих овец, и заглянул внутрь.       Два ягненка спали на сене, прижавшись друг к другу, и Дин вздохнул, понимая, что бесшумно все провернуть не получится. Оставалось надеяться, что блеянье никого не привлечет. Собравшись с силами, он потянулся к одному из животных, резко хватая его в охапку. Ягненок тут же забрыкался в его хватке, пытаясь вырваться и пинаясь. Дин мысленно пообещал себе навалять Сэму за то, что у него сто процентов останутся синяки. Ухватив поудобней блеющее животное, он вытащил один из ножей, делая порез на ляжке ягненка. Он не был уверен, что попал по нужному месту, но половина дела была сделана. Пока животина отходила от шока, старший Винчестер повторил то же самое со вторым ножом, просто измазывая его в текущей из раны крови. И удачно успел. Ягненок вырвался из его рук, и Дин понял, что пора сматываться.       Из загона он вылетел пулей, слыша за спиной, как завозились потревоженные овцы.       — Сваливаем, — бросил Дин ожидающему его брату, который немедленно послушался, нагоняя его на своих длинных ногах.       Сэм даже не успел понять, все ли прошло удачно, но приказа послушался. Выяснять он будет позже, а пока нужно было покинуть ферму незамеченными. Ведь вдруг что, след быстро приведет преследователей в заброшенный дом неподалеку.       Дин несся сломя голову по уже знакомой дороге, слыша рядом пыхтение брата. Успокоились и остановились они только когда выбежали на дорогу. Сердце старшего заполошно билось в груди, пульсом отдаваясь в ушах. Быстрый бег и страх быть пойманным заставляли его сокращаться быстрее, и казалось, будто оно вот-вот проломит ребра и выскочит наружу.       — В следующий раз будешь сам со скотиной разбираться, — сбивчиво выдохнул Дин, ероша чуть влажные от пота волосы свободной рукой. Во второй руке у него так и остались ножи, испачканные в крови бедного животного. Старший Винчестер протянул Сэму его латунный кинжал, отдавая его обратно.       — Идем быстрее, — поторопил он, так и не убирая свой кинжал в ножны, чтобы нечаянно не стереть кровь. — Хочу уже поскорее закончить этот цирк.       Сэм различил на ножах кровавые следы. Ну еще бы Дин не справился. Он бы не ушел оттуда, не закончив дело, такая уж его упрямая натура. Младший Винчестер улыбнулся своим мыслям, и тут же услышал ворчание брата. Шутку про скотину он решил приберечь до лучших времен: Дин был не в духе и явно бы отвесил ему подзатыльник. Вместо этого Сэм аккуратно взял в руку испачканный нож и долго подбирал слова, чтобы похвалить старшего.       — Ты здорово справился, — наконец произнес он, бросив короткий взгляд на Дина, а затем снова перевел его на дорогу; в этом месте она как раз превращалась в грязное болото, поэтому нужно было смотреть в оба.       — Подмазываешься? — в шутку фыркнул Дин, успокаивая свое дыхание и раздражение.       Только сейчас до него дошло, что правильно Сэм отправил в загон именно его. Если бы у брата там случился приступ, то им бы обоим не поздоровилось. Свались младший там, среди овец, на уши была бы поднята вся овчарня, включая и хозяина фермы. Дин был рад, что они умудрились сделать все относительно тихо.       — Иди ты, — демонстративно огрызнулся Сэм, перенимая его шутливый настрой. Дин позволил себе немного расслабиться, и младший был полностью солидарен: свою миссию они практически завершили, осталось вызвать этого бога и устроить ему радушный прием. Возможно, в течение каких-то двадцати минут все разрешится, и завтра утром они смогут сесть в Импалу и рвануть из этой дыры, забыв обо всем как о страшном сне.       Пробираясь по грязи и ямам, братья наконец-то вернулись до заброшенной фермы, на которой они обосновались. Тщательно обтерев грязь с ботинок о ближайшую траву, чтобы оставлять как можно меньше следов, Дин включил фонарик, больше не прикрывая его ладонью, и осветил себе путь к масляной горелке, чтобы ненароком не испортить приготовленное для ритуала. Сэм проследовал за Дином в уже знакомое помещение, подсвечивая фонариком путь до того самого угла с приготовленными атрибутами для ритуала. Пока брат занимался лампой, младший снова присел возле начерченного круга и открыл шкатулку, достав листок с текстом заклинания. Окровавленный нож дожидался своего часа рядом на полу.       — Ну что, — Сэм поднял взгляд на старшего Винчестера, еще не совсем понимая, как это все будет происходить, — ты готов?       Обрадованный таким легким настроем, Дин запалил фитиль на лампе, принося ее к начерченному кругу для призыва. Он уже мечтал о том, чтобы отоспаться после нескольких дней практически без сна, а потом погнать поскорее к Бобби, наконец-то повидаться со стариком, поблагодарить его за помощь и пропустить с ним несколько стаканчиков виски. Единственное, о чем старший Винчестер будет жалеть — это то, что у него больше не будет поводов лишний раз прикоснуться к Сэму. Он ничего не сможет сделать со своей влюбленностью в брата, кроме как запрятать ее куда подальше и вести себя так же, как и раньше, играть свою роль старшего брата-занозы в заднице, вспоминая отдельные моменты наедине с собой. Уж в чем он точно преуспел, так это в сокрытии своих собственных чувств. Он справится.       — Ну что, Сабрина, колдуй, — пошутил Дин, чтобы отвлечься от лишних мыслей, крепче сжимая свой кинжал, который так никуда и не убирал.       Свет лампы озарил расчерченные белым мелом доски, и Сэм медленно, словно все еще сомневаясь, поставил чашу с травами в предназначенный для нее круг. Ритуал вызова всегда был опасной штукой, будь то вызов демона или какого-нибудь мелкого духа. Он мог пройти совершенно непредсказуемо, и тогда никакой нож в крови ягненка не сможет спасти ситуацию.       Младший Винчестер снова уткнулся взглядом в бумажку, второй рукой на ощупь находя свой кинжал. Текст был несложным, но голос Сэма все равно дрожал при прочтении. Повторив последнюю фразу трижды, он отбросил листок в сторону и уставился на круг, но ничего не происходило. В какой-то момент Сэм даже усомнился в правильности проведенного ритуала и перевел удивленный взгляд на Дина, но вдруг на перекрестке белых линий стал материализоваться образ. Младший подскочил на ноги, крепче сжимая нож и отходя на безопасное расстояние. Сердце в груди сходило с ума, с нетерпением ожидая завершения этой истории. Через пару мгновений силуэт обрел человеческие черты, и Винчестеры шокированно уставились на появившегося божка.       — Ты? — удивленно спросил Дин, хмуря брови и невольно скаля зубы.       Сэм охнул от неожиданности. Кто бы мог подумать, что их божком окажется миловидный официант из закусочной, тот самый, который клеился к Дину. Правда, теперь в его глазах блестел какой-то зловещий огонек, сигнализирующий о том, что перед Винчестерами не человек. Значит, тот номер телефона, который парень принес вместе с чеком, мог оказаться ловушкой. Сэм мысленно поблагодарил высшие силы за то, что божок не принял форму соблазнительной девушки, и Дин не клюнул на его флирт; безоружному Сэму было бы гораздо сложнее вызволить брата из его лап.       — О, ребята из кафе. Давно не виделись, — лукаво усмехнулся божок, цепляясь взглядом за Дина. — Что же ты не позвонил, красавчик?       Сэма аж покоробило от подобной слащавости.       — Так ты Энгус, бог любви, — констатировал он, прищурившись. — Странные смерти в этом городе — это твоих рук дело?       Бог нехотя повернулся на голос. Сэм явно интересовал его меньше Дина.       — Это лишь сила любви. Я не виноват в том, что вы, люди, слишком слабы перед ней.       Дина аж передернуло от злости и отвращения из-за слов божка.       — Придется тебе поменять оператора, чтобы в аду сеть ловила, — прорычал старший Винчестер, до побелевших костяшек сжимая в кулаке кинжал, впивающийся в ладонь инкрустированной рукояткой. Сэму тоже не нравилась наглость Энгуса, судя по его напряженной позе и стиснутой челюсти. А тот, казалось, считал себя хозяином положения, даже стоя в круге, нарисованном на полу, сдерживающим его. Дин смотрел на него исподлобья, наставляя на божка свой нож.       — Убери свою метку с моего брата, — приказал он, кивнув на младшего. Ему было абсолютно по барабану, что перед ним стоит могущественное существо, которое может их убить, его волновало только то, что Сэм может умереть от проклятия. — И тогда, может быть, мы тебя не убьем.       — Это невозможно, — развел руками божок, явно довольный этим фактом. Его наглая улыбка стала еще шире, он, видимо, совсем не боялся, что попался в ловушку охотников. — Метка — всего лишь катализатор, а любовь убрать невозможно.       — В каком… смысле? — хрипло спросил Сэм, чувствуя, как внутри все сжимается. — Какую любовь?       Энгус раздраженно закатил глаза, будто объяснял это уже в сотый раз.       — Слушай, я бог любви. У меня профессиональное чутье. Я сразу вижу, где настоящие, искренние чувства, и просто помогаю им найти выход. Какой с меня спрос? Вы, ребята, сами виноваты.       Сэм нервно перевел взгляд на брата и облизнул пересохшие губы. Он не знал, почему до сих пор слушает бредни сверхъестественного существа, наложившего на него проклятие, когда уже давно мог проткнуть его ножом. Но ему хотелось докопаться до истины. По какой-то причине бог выбрал их своими жертвами — и не только потому, что они охотники. Что-то произошло между ними в ту ночь, что-то, отчего Дин не оттолкнул его и ответил на поцелуй.       — Перестань, — Сэм покачал головой и опустил взгляд; этот неловкий разговор словно прибивал его к полу. — Мы же братья, и конечно мы любим друг друга, но это не та любовь, о которой ты говоришь… она другая.       — Ты сам-то в это веришь? — хмыкнул Энгус, скрестив руки на груди. — Если вы дотянули до этого дня, могу предположить, что вы стали еще более… близки друг другу, чем раньше, — он усмехнулся, вкладывая в слова свой смысл. — При этом вы не отстранились друг от друга, а до сих пор действуете сплоченной командой. Неужели это ни о чем тебе не говорит?       Чем дальше говорил Энгус, тем больше у Дина все внутри холодело. Сэм не глупый, он все поймет сейчас, узнает о нездоровой любви своего брата. Старший помнил, как Сэм старательно не смотрел на него с утра, а после такого осознания он и вовсе его возненавидит.       — Хватит болтать! — в сердцах воскликнул Дин, скрывая свой страх и отчаянье гневом. — Ты уберешь проклятие или нет?       Божок перевел взгляд с Сэма обратно на Дина, раздражение в нем тут же сменилось улыбкой, от которой у старшего свело зубы — настолько она была сладкой.       — Проклятие? — приподнял брови он. — В твоем случае я бы назвал это даром.       Энгус продолжал скалить зубы, будто все происходящее было постановкой в его личном театре, и это не он оказался в западне, а Винчестеры. Сэм застыл с широко раскрытыми глазами, словно лишившись способности говорить. Все дальнейшие события он наблюдал как в тумане, поскольку все мысли были заняты словами божка. Нет, это не могло быть правдой. Он просто дурачил их, оттягивал время своей смерти. Да что он вообще мог знать об их отношениях и о том, сколько всего они пережили вместе, через что судьба заставила их пройти? Это просто гнусь, упивающаяся своей безнаказанностью. Но реакция Дина была не такой однозначной. Конечно, он злился, как и Сэм — но его агрессия была больше похожа на замаскированный страх. Будто он боялся, что божок сболтнет лишнего.       Или уже сболтнул.       Дин не понимал, при чем тут дар. Они оба были прокляты: младший буквально, а он сам получил свое личное проклятие в виде ненависти Сэма, которое уже не снять. Поэтому старший Винчестер решил, что пусть хотя бы один из них перестанет мучиться. Он одним слитным движением сократил расстояние до наглого божка и всадил в него кинжал, призванный его убить.       — Между прочим это не особо приятно, — поцокал языком Энгус, когда Дин отступил назад, чтобы умирающий бог его не зацепил. Но тот, кажется, не собирался умирать. Старший с уже нескрываемой паникой смотрел на божка, медленно вытащившего кинжал из своего тела и отбросившего его в сторону. Серебро не сработало, и это значило, что их шансы победить уменьшились на половину.       Сэм по инерции дернул лопаткой, надеясь в скором времени ощутить исчезновение метки — но ничего не происходило. Божок для приличия скривился и спокойно вытащил лезвие из груди. По спине младшего Винчестера пробежал неприятный холодок. Он изначально ставил на серебро; этот металл срабатывал в большинстве случаев, но что-то пошло не так. Этого Сэм и боялся. У них еще оставался шанс, и, пользуясь небольшим замешательством Энгуса, младший сделал резкий выпад вперед и занес свой кинжал, пробивая еще одну дыру в теле бога. И молясь, чтобы в этот раз обошлось без сюрпризов. Но божок, видимо, к молитвам был глух. От удара он даже не пошатнулся, лишь взглянул на торчащую рукоятку со снисходительной улыбкой, словно это была детская шалость.       — Латунь. Прошлый век, — фыркнул он и повторил процедуру по старой схеме; нож Сэма тоже отлетел в сторону. — Вы действительно думали, что сможете меня убить?       Дин с ужасом смотрел, как божок вытаскивает из груди второй нож, и понимал, что они вляпались по самые помидоры. Вряд ли Энгусу понравилось, что в него потыкали острыми предметами, подпортив тушку. Им больше нечем было крыть и нечем было защищаться, они были безоружными. Сэм краем глаза заметил, как брат, оценив ситуацию, начал движение в его сторону, прикрывая собой. Похоже, это у него получалось интуитивно, словно защита о младшем была заложена в его подсознании. Конечно, лет с четырнадцати это уже вызывало в Сэме противоречивые чувства; он всячески пытался доказать, что уже сам вполне может постоять за себя, а если понадобится — и за Дина. Но тот все равно оберегал его, как маленького ребенка. И когда Сэму надоедало беситься по этому поводу, он начинал невольно замечать, как сильно меняется брат в такие моменты. Для него это было действительно важно, и он мог подставиться под удар или пожертвовать собой, чтобы спасти Сэма, и это было достойно уважения и восхищения. Никто бы уже не смог переучить Дина, никто бы не смог стереть эту часть его натуры с жесткого диска, так же, как и заставить забыть об этом дурацком прозвище «Сэмми», которое уже никак не вязалось с высоченным Сэмом. Просто потому, что для Дина это было естественно и привычно.       — Глупые вы, люди, — поцокал языком божок, оглядевшись по сторонам, и шагнул из круга. — Вам не убить меня, потому что вы не в силах убить любовь.       Как только Энгус перешагнул за белую черту, сердце Сэма ушло в пятки. Почему круг не сдерживал бога? Они все сделали правильно. Дин не мог напортачить с зельем. А в идеальности нарисованных знаков Сэм не сомневался. Но факт оставался фактом: теперь разгневанный божок стоял лишь в каком-то шаге от Винчестеров и явно не собирался вести светские беседы. В то время, как у них из оружия был только острый язык старшего. Оба ножа были бесполезны, поэтому младший даже не расстроился, когда бог одним взмахом руки отправил их в дальний угол.       — А вот я могу убить вас двоих, — продолжил он, подходя к братьям. У Дина ноги как будто приклеились к полу, и он замер, как вкопанный. Энгус наклонил голову чуть набок, хватая пальцами старшего за подбородок и рассматривая его лицо, заглядывая в глаза. — Вы подпортили мне тело, поэтому было бы справедливо ответить тем же.       Сэм с ужасом наблюдал, как брат послушно застыл в его руках, не в силах сопротивляться. Эта сцена моментально выдернула младшего из оцепенения.       — Дин! — вырвалось у него, хотя он знал, что брат все равно не ответит, поэтому гневно прикрикнул на бога. — Отпусти его!       Дин чувствовал, как цепкие пальцы божка впиваются в его кожу. Он волком смотрел на обнаглевшую тварь, которая беззастенчиво его трогала. Внутри него клокотала нарастающая злость, вызванная словами Энгуса, которые сложно было интерпретировать иначе: он сдал Дина с потрохами его младшему брату.       — Не злись ты так, — насмешливо протянул бог, отпуская лицо старшего Винчестера и отступая. — Теперь мне будет жалко портить такую красивую мордашку. Поэтому я начну с него.       С этими словами Энгус снова взмахнул рукой. В одно мгновение Сэма отбросило в сторону, как тряпичную куклу.       — Сэм! — во все горло прокричал Дин, собираясь рвануть к брату, но невидимая сила держала его прикованным к месту. Поэтому он перевел убийственный взгляд на божка. — Если с ним что-нибудь случится, клянусь, я тебя убью, даже если ты неубиваем.       Дин услышал за спиной возню младшего, чувствуя облегчение. Живой. А бог весело рассмеялся, не принимая угрозу всерьез, сделав очередной жест рукой. Старший Винчестер почувствовал, как земля уходит у него из-под ног, а затем сразу же его голову прошила острая боль. По лбу потекло что-то теплое, Дин удивленно сморгнул с ресниц каплю крови. И это было последним, что он запомнил, прежде чем в его глазах потемнело.       Сэму понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя: к счастью, удар был не настолько сильным, чтобы потерять сознание. Он ненавидел себя за эту слабость, за то, что не мог помочь Дину в эту секунду, за то, что слышал его хрип, но валялся на полу, как кусок бесполезного мусора. Младший Винчестер заставил себя открыть глаза и увидел брата у соседней стены, лежащего навзничь с кровавой раной в голове.       — Дин, — еле выдохнул Сэм, не в состоянии скрыть бешеного беспокойства в голосе. Наплевав на бога, младший предпринял попытку встать на ноги и преодолеть расстояние между ним и братом как можно быстрее.       — Охотники, — с пренебрежением бросил Энгус. — Вам все равно недолго осталось. Вы не сможете противостоять силе любви.       После этого его голос затих, и Сэм был уверен, что божок смылся, когда понял, что больше здесь ему ловить нечего. Он бы мог уже сто раз убить их, но почему-то этого не сделал. Сэм не хотел сейчас разбираться в причинах; больше всего его волновало состояние брата, который совсем не реагировал на прикосновения и обращения.       — Дин, черт возьми, — он дотронулся до чужой шеи, прощупывая пульс. Тот был жив. Сэм облегченно выдохнул, а затем перевел взгляд на его ресницы. Ни один мускул на его лице пока не дрогнул; просыпаться Дин не планировал, видимо, решил отоспаться за все бессонные ночи в этом дрянном городке. Младший аккуратно коснулся пальцем его века и собрал им кровавый след, проводя до самой раны. Благо, кровь уже успела остановиться. Но оставаться в этом грязном месте Сэм не собирался, нужно было срочно отвезти Дина в мотель и обработать его увечье.       Поднявшись на ноги, он на скорую руку покидал все вещи в мешок и потушил масляную лампу, не забыв включить фонарик. Бросив мешок на выходе, Сэм вернулся к брату и с шумным вздохом закинул его почти безжизненное тело себе на спину, сгибаясь под тяжестью и едва удерживая равновесие. Подхватив мешок, младший Винчестер перешагнул за порог и направился к Импале, уходя в грязь ботинками гораздо глубже благодаря тяжелой ноше. Ключи от машины он вытащил предварительно, так что живо открыл дверь и загрузил Дина на пассажирское сидение, а затем бросил мешок в багажник.       Уже через двадцать минут Импала привычно остановилась на парковке возле мотеля. Старший Винчестер так и не пришел в себя, и Сэму уже казалось, что брат просто издевается над ним и хочет надорвать его спину. Но на самом деле младшему было не до шуток: его правда настораживало, что Дин столько времени провел без сознания. Оставалось только надеяться, что они обойдутся без врачей, и брату станет легче, как только его голова коснется подушки. Дотащив Дина до кровати, Сэм тут же полез в сумку за бинтом и перекисью, после чего умостился с краю и принялся обрабатывать его рану.       Это был далеко не первый раз, когда Сэму приходилось приводить брата в чувство. Им обоим частенько доставалось на охоте, и, когда отца не было рядом, ответственность за жизни и здоровье друг друга они брали на себя самостоятельно. Но в этот раз Сэм волновался с удвоенной силой. Дин все никак не приходил в себя, хотя ранение не выглядело настолько опасным. Он заботливо смыл остатки крови с лица брата и забинтовал место ушиба, аккуратно придерживая его за голову. В какой-то момент он не выдержал и снова коснулся щеки Дина, будто это помогло бы ему очнуться, но тот все еще не реагировал.       Уже отчаявшись, Сэм медленно убрал руку и сбросил использованные куски ваты на пол. Черт, какие же они идиоты. Мало того, что с божком не разобрались, так он еще и лишился Дина. Надо было сразу везти его в больницу, а не надеяться на чудесное спасение. Младший Винчестер опустил локти на колени и уронил лицо в ладони, поддаваясь тревоге и чувству вины.       Голова казалась тяжелой, как будто она была сделана из чугуна. Больно было двигать даже глазами под закрытыми веками, каждое движение отдавалось новой вспышкой боли. Дин помнил, что они были на заброшенной ферме, вызывали этого сраного божка, которому все их оружие было, как слону дробина. Но самое главное, он выдал самый главный секрет старшего Винчестера, который тот предпочел бы унести с собой в могилу.       От осознания, что его ждет, Дин подскочил на месте, тут же падая обратно с жутким головокружением. Только потом до него дошло, что надо бы понять, где сейчас находится. Судя по всему, уже не на полу той фермы. Он лежал на кровати, под спиной был мягкий матрас, а под раскалывающейся головой подушка. Выходит, Сэм приволок его в номер, пока он был в отключке.       Сэм! Дин снова предпринял попытку вскочить, но быстро передумал. Вместо этого он вновь открыл глаза, щурясь от приглушенного света настольной лампы у кровати. Он обвел взглядом номер, тут же натыкаясь на замершего на кровати брата.       — Сэмми, — облегченно выдохнул старший Винчестер, закрывая глаза и расслабляясь. Сэм в порядке, и это самое главное.       — Дин! — встрепенулся Сэм, когда тишину нарушил слабый голос брата. Как же сложно было сдерживать себя и скрывать желание прижаться к старшему и обнять его, когда все тело было напряжено, как натянутая тетива, готовая выстрелить. Все, что оставалось, это улыбаться, радостно, облегченно. — Слава богу. Я уже думал, ты не проснешься. Как ты себя чувствуешь?       Сэм тут же засыпал Дина вопросами, беспокойно бегая взглядом и осматривая его, проверяя, все ли в порядке. Старший Винчестер почувствовал, как у него начала кружиться голова от такого обилия слов и звуков.       — Сэмми, не мельтеши, — выдохнул Дин, чувствуя, как его затапливает бескрайняя нежность к брату. Он был таким растрепанным, искренне обеспокоенным и волнующимся, что ему захотелось его успокоить, притянуть к себе и пригладить непослушные вихры. И сейчас он даже не пытался скрывать эту нежность в голосе.       Дин предпринял попытку сесть в постели, устраивая под спиной подушку и касаясь пальцами повязки на голове. Заботливый брат уже успел все сделать, за что старший был очень ему благодарен.       — Я в порядке, — соврал Дин, чувствуя, как пульсирует боль в голове, как будто ударяя изнутри по ране. — Только голова немного кружится.       Сэм виновато усмехнулся и потупил взгляд, понимая, что слишком резко начал разговор. Дин явно был не в состоянии вести продолжительные беседы, и лучше было оставить его в покое. И только младший об этом подумал, как Дин, в своем стиле слабоумного бунтаря, принялся подниматься на кровати, будто и не было тех тридцати минут беспамятства.       — Эй, эй, ты куда, — запротестовал Сэм, однако брата уже было не остановить. Поэтому, все еще с легким негодованием, младший помог ему усесться поудобнее, подхватывая под мышку. — Нет, Дин, ты не в порядке. Ты долго был без сознания, тебе нужно отдохнуть.       Тот уже успел протянуть ладонь к повязке, и Сэм снова осмотрел его голову, параллельно с этим поправляя сползающий бинт. Сейчас Дин казался ему абсолютно беспомощным, поэтому отходить от его кровати, пока он не уснет, младший не собирался.       Дин прикрыл глаза, будто пытаясь успокоить боль и легкое головокружение. Удавалось это с трудом, но он не собирался показывать это брату. Тот и так сейчас выглядел, как курица-наседка, слишком взволнованный и беспокойный.       — Раз я так долго провалялся без сознания, то значит уже отдохнул, — тихо усмехнулся он, чтобы своим же громким голосом не вызвать очередной приступ боли. — Лучше расскажи мне, что мы будем делать дальше.       Сэму совсем не нравилась слабость брата, который еще умудрялся шутить, морщась от боли — едва заметно для постороннего глаза, но только не для Сэма. Вот упрямец, будет храбриться до последнего. Младший Винчестер прищурился, давая понять, что ему совсем не смешно, но любопытство Дина решил все же утолить.       — Что дальше? Не знаю. Впервые встречаю такого неубиенного монстра, — вздохнул он, проводя рукой по взмокшим от продолжительного стресса волосам. — Я не понимаю… может, в заклинании была ошибка? Как он мог выйти из круга? Мы же все сделали идеально…       Сэм задумчиво закусил губу. Они использовали все, что только можно, перепробовали все варианты, о которых говорил Бобби…       Стоп.       Внезапное озарение ударило его словно молнией, и младший тут же вспомнил их неловкий разговор по телефону. Нет, об этом не могло быть и речи. Он ни за что не поделится этим с Дином. Однако беспокойство уже было написано на его лице, и вряд ли это укроется от внимания брата.       Дин нахмурился, понимая, что не просто так все пошло наперекосяк. Он доверял Бобби и его практически безграничным знаниям, он доверял Сэму и его скрупулезному подходе к подобным делам. Было тут что-то еще. И, судя по лицу младшего, он не был далек от истины. Даже с раскалывающейся от боли головой старшему Винчестеру было нетрудно понять это, потому что он знал брата, как облупленного.       — Сэм, ты ничего не хочешь мне сказать? — вкрадчиво поинтересовался он, осторожно склоняя больную голову набок. — Только не говори, что нам стоит ждать новые жертвы.       Сэм бросил беглый взгляд на Дина, понимая, что выдал себя с головой. Сочинять какую-то ложь на ходу было поздно, да и лжец из него так себе. Может, врать и не стоило? В конце концов, с божком разобраться придется, хочется ему этого или нет. На кону были людские жизни. Он не бросит терроризировать город из-за парочки охотников-неудачников, и нужно было использовать любой имеющийся шанс, чтобы его остановить.       — Есть еще кое-что, о чем я умолчал, — собравшись с мыслями, начал Сэм, но в горле сразу же пересохло от застрявших там слов, вгоняющих в краску. Он прокашлялся и отвел взгляд, понимая, что сейчас начнет говорить полную чушь. — Бобби упомянул о еще одном способе усмирения бога любви. Сказал, что это что-то типа универсального средства…       Младший Винчестер улыбнулся и покачал головой, словно школьник, которому было стыдно признаться в чувствах.       — В общем, чтобы изгнать бога, нужно дать ему то, чего он жаждет больше всего — жертву. И для этого два человека, попавшие под его проклятие, должны… — он снова посмотрел на Дина, в надежде, что тот поймет и без слов, но в его глазах все еще читалось недоумение, –…слиться в акте любви.       Дин сидел на кровати и недоуменно хмурился, не совсем понимая, что хочет донести до него Сэм. Тот непривычно мялся, старательно отводя взгляд, явно смущаясь. Старший Винчестер невольно залип на вид смущенного брата, глядя, как тот легко улыбается, собираясь с мыслями, и на его щеках появляются ямочки. Казалось, что нет ничего красивей этого зрелища. Только к концу его объяснения Дин вынырнул из грез, наконец-то понимая, к чему ведет Сэм и почему он так смущен.       — Ты хочешь сказать, что жертвам надо переспать друг с другом? — решил уточнить он, глядя, как брат от его слов уже был готов умереть от стыда. — Ты так смущаешься от упоминания слова «секс», будто ты юная девственница.       Конечно, Дин не удержался от ехидного комментария, чем вызвал очередное желание закатить глаза, но Сэм был настолько смущен, что этот жест получился каким-то неестественным.       — Да, Дин, именно это я и хотел сказать, — нахмурился он, продолжая неловкую тему разговора. — Спасибо за разъяснение.       Обсуждать это с братом было слишком неправильно; в памяти снова всплыли интимные детали их встречи с божком и то, с какой уверенностью он заявлял об их тесной связи. Эта мысль все еще не давала ему покоя, но он решил оставить выяснения на потом. Дину и так здорово досталось за день.       — В любом случае, это кощунственно, — Сэм снова взглянул на старшего, возвращая своему лицу привычный встревоженный вид. — Я не собираюсь заставлять двух невинных людей спать друг с другом, даже ради спасения всего человечества. К тому же, в городе тысячи людей, как мы узнаем, кто из них с меткой?.. — скорее, это был риторический вопрос. Младший Винчестер даже не надеялся, что из этой идеи получится что-то путное. — Похоже, мы в тупике.       Дин довольно ухмыльнулся, увидев, что его комментарий получил нужную реакцию.       — Может, никого и не надо будет заставлять, — ответил он на рассуждения Сэма, устраиваясь поудобней в своем ложе. Головная боль постепенно отступала на второй план, и Дин мог спокойно думать. — Может, жертвами станут более раскрепощенные люди, которые не будут смущаться от слова «секс».       Сэм хмыкнул, не разделяя его веселья. Будущее виделось совершенно размытым; у них не было ни плана, ни оружия, в довесок на спине младшего все еще красовалась проклятая метка. Если они не справятся с богом, то вскоре умрут сами, а способ, предложенный старым охотником, вообще не внушал доверия.       — Хотелось бы обойтись без жертв, но… — Сэм тяжело вздохнул и почесал лоб, — надо признать, что мы облажались. Даже Бобби не знает ответы на все вопросы.       Он замолчал, какое-то время просто глядя Дину в лицо, а затем снова наклонился чуть ближе к старшему, в который раз решив проконтролировать, хорошо ли держится повязка. Сэм склонился так близко к нему, что Дин чувствовал его теплое дыхание. Его глаза невольно округлились от удивления, а губы чуть приоткрылись, в момент пересохнув, что захотелось облизать их. А потом младший начал поправлять повязку, и Дин еле сдержал разочарованный вздох. Естественно, Сэм даже не подумал бы о том, чтобы его поцеловать в здравом уме, это только он тут такой испорченный.       — Дин, тебе нужно поспать, — настаивал Сэм, поймав на себе его нездоровый взгляд. — Я знаю, что ты не спал всю ночь… у тебя с утра было такое лицо, словно тебя трактор переехал.       Он слабо улыбнулся и положил руку тому на колено.       — Так что не думай ни о чем и просто… — Сэм вдруг резко поморщился, так и не успев закончить фразу. Уже привычная боль пронзила его виски, заставив согнуться и опустить голову. Он некрепко вцепился в чужую штанину и выдавил из себя стон сквозь зубы. — Черт… опять оно…       — Сэм, — окликнул старший Винчестер брата, тут же подхватывая его за локоть, чтобы тот не завалился на другой бок и не упал. Это произошло снова. Пока божок жив, Сэм в смертельной опасности, страдает от сильнейшей боли, с которой ушиб головы не идет ни в какое сравнение.       Уцепившись за его руку покрепче, Дин потянул Сэма на себя, чтобы тот лежал на кровати, а не сползал на пол. Руки сами обвились вокруг плеч брата, и Дин притянул его к себе, чувствуя, как того уже начинает колотить уже знакомая дрожь, вызванная проклятием.       — Тише, Сэмми, я с тобой, — прошептал Дин, чувствуя, как его охватывает беспокойство за младшего. Навалилось осознание, что любой приступ может оказаться последним для них обоих.       Слова Дина эхом отражались в голове, словно пытались пробиться сквозь пелену накатившей боли — а она только возрастала, прижимая Сэма все сильней к полу. В какой-то момент он понял, что сейчас свалится, но что-то крепко схватило его за руку и потянуло на себя. Младший не сопротивлялся; его глаза были плотно закрыты, а зубы стиснуты, ему было все равно, куда падать, он лишь хотел справиться с болью. Дрожащее тело послушно прильнуло к чужой груди, и даже сквозь слой одежды Сэм чувствовал, как часто бьется сердце Дина. Черт, он так не хотел беспокоить брата, не сейчас, когда он только отошел от своей травмы. Если бы он только мог это контролировать.       Так как Дин и сам был все еще слаб и сидел очень неуверенно, Сэм старался не наваливаться на него всем телом. Он беспомощно обвил руками шею старшего, цепляясь за оголенные участки кожи и прижимаясь лбом к его щеке; он знал, что это должно помочь, ведь они так уже делали. Но Сэма пугало то, что это была уже третья ночь, и с каждым разом жажда близости становилась все более неутолимой. В такие моменты он жалел, что нельзя просто содрать метку вместе с кожей и разрушить действие проклятия. Он не хотел испытывать это снова. Не хотел сгорать от стыда, целуя губы брата, а потом прятаться в ванной и ненавидеть себя.       — Нет, прошу… не надо, — вырвалось у него, словно реакция на мелькающие в голове картинки, а затем последовал еще один болезненный стон.       Сердце Дина разрывалось от стона брата. Понятно было, что значили его слова. Сэм не хотел этой близости, ему было неприятно вот так зависеть от Дина, особенно после встречи с Энгусом. Но сейчас от Дина зависела его жизнь, поэтому он так цеплялся за его шею. Эти мысли убивали старшего Винчестера, но он только крепче обнял брата, прижимая к себе. Он сделает все, чтобы помочь Сэму, пусть даже тот потом будет ненавидеть его за это на следующее утро. Важно только то, чтобы Сэм был жив.       Дин прикрыл глаза, сильнее прижимаясь щекой ко лбу брата. Его отросшие непослушные волосы приятно щекотали лицо и были такими мягкими, что старший не удержался и положил руку на голову Сэма, чтобы ощутить эту мягкость под пальцами.       — Все хорошо, — шептал он, гладя Сэма по голове и пропуская пряди его волос между пальцами. И непонятно, кого он этим успокаивал: себя или брата.       Пальцы Дина умиротворяюще скользили по его волосам, но этого не хватало для того, чтобы усмирить то алогичное чувство, пульсирующее в каждой клеточке его тела. Сэм цеплялся за шею брата, впиваясь в кожу, втягивал носом его запах, но боль продолжала резать его изнутри, словно ножом. А еще больнее было слышать расстроенный голос Дина и понимать, что все из-за него — точнее, из-за тех слов, что случайно вырвались у него из груди. Сэм не хотел делать ему больно; достаточно было того, что он испытывал сам. Сердце щемило от осознания, что божок оказался прав, и они оба чувствуют друг к другу то, на что просто не имели права. Они оба пытались убежать от этого и не смогли просто потому, что оказались слабее какого-то дурацкого проклятия. Сэм не хотел в это верить. Если бы не эта жуткая боль, он бы заплакал от бессилия, но вместо этого с дрожью в голосе прошептал:       — Дин… это не помогает.       Дин чувствовал боль Сэма, как будто она была его собственной. Брат дрожал в его руках, больно впиваясь ногтями в кожу, но это было ничто по сравнению с проклятием. Старший Винчестер хотел бы забрать эту боль себе, чтобы Сэм не страдал — ему было страшно смотреть, как мучится его брат. Слова Сэма заставили сердце Дина сжаться. Проклятие обретало свою силу и требовало больше.       — Сэмми, — выдохнул он, чувствуя, как горло сдавило от подступающих эмоций. — Что я могу для тебя сделать?       В голове у младшего крутилось одно: убить, закопать где-нибудь живьем, избить до потери сознания, чтобы у него никогда больше не было возможности навредить себе и другим. Сейчас это казалось единственно верным вариантом, но Дин бы ни за что не согласился. Сэма тем временем выворачивало наизнанку, он уже не знал, за что цепляться, его дыхание стало глубоким и затрудненным.       — Дин, — он жадно хватал воздух из последних сил, и его голос практически терялся в шумном дыхании. Младший заставил себя убрать одну руку с шеи брата и спустился ею к чужой ладони, вжимаясь в нее, как безумный. Он не понимал, что делает, это все происходило интуитивно; Сэм молча засунул его руку себе под футболку, располагая ее у себя на груди. — Да… вот так.       Он тут же прикусил губу, не зная, от стыда или от боли. Они снова это делают, снова наступают на те же грабли, и Сэм боялся, что это все снова перерастет в очередную глупость, о которой впоследствии он будет жалеть.       Дин слушал тяжелое дыхание брата, прерывистое и болезненное, и страдал вместе с ним. Тот отчаянно искал прикосновения, спасение от боли и не находил их, потому что чертово проклятие стало еще более жадным. Старший Винчестер не знал, что сделать, разрываясь между желанием спасти Сэма и страхом испортить все.       Но Сэм внезапно сделал все сам. Его горячая рука вцепилась в ладонь Дина, сжимая ее и притягивая ее к груди брата, прямо под его одежду. Его кожа была горячей и влажной от пота, его мышцы туго перекатывались под ней, напряженные до предела от боли. Старший чувствовал, как под его ладонью заполошно бьется сердце брата. Эти ощущения лавиной нахлынули на него, погребая его под собой и заставляя сбивчиво выдохнуть, замереть, чтобы не позволить себе лишнего. Был велик соблазн провести пальцами по влажной коже, почувствовать ее гладкость и нежность. Скользнуть ими дальше, касаясь твердого пресса и очерчивая его рельеф. Дин хотел в полной мере насладиться идеально сложенным телом брата, но не мог. Он держал ладонь на его груди и боялся и пошевелить и пальцем.       Сэм не знал, было ли это спасением от всех бед; он действовал по наитию, так как ничего другого больше не оставалось. Метке нужны были прикосновения — значит, она их получит. Он бы решился на все, лишь бы прекратить эту боль. Он был готов терпеть стыд и унижения, если понадобится.       Потому что он чувствовал, что еще немного — и он начнет впиваться в кожу Дина гораздо сильнее, чем сейчас. И на этом не остановится; что-то скверное тянуло его пробраться до самых костей, ощутить вкус и запах свежей крови, и Сэму становилось страшно от этой мысли. Это уже был не он, проклятье словно поглощало его разум, заставляло подчиняться своим гнусным планам. Он буквально на глазах превращался в монстра, от которого так пытался спасти брата. И он бы сделал все, чтобы оттянуть неизбежное как можно дольше.       Рука Дина застыла у него на груди, будто уже совершенно ему не принадлежала и он не знал, что с ней делать. Сэм понимал, почему. Дину было точно так же неловко и странно — но он бы пошел на любую странность, лишь бы младшему полегчало. Сэм чувствовал, что погружается в ад и ведет Дина за собой, и этот груз вины давил не меньше головной боли.       — Дин, — снова прошептал он, замечая, как выравнивается дыхание, — не бойся, ты можешь это сделать. Это поможет.       Дин зажмурился от слов младшего, справляясь с желанием плюнуть на все и сделать больше. Притянуть к себе и поцеловать, долго и вдумчиво, смакуя каждую секунду поцелуя. Но Сэм, конечно же, имел в виду не это. Старший Винчестер чувствовал, как тот больно сжимает его руку, что наверняка останутся синяки. Ему все еще было больно. И тогда Дин решился. Он открыл глаза, глядя на брата, и сделал так, как хотел с самого начала: с легким нажимом провел ладонью по груди Сэма вниз, с удовольствием ощущая, как под ней сокращаются упругие мышцы. А потом он наткнулся на пояс джинсов и внезапно испугался. Дальше уже была запретная территория. Если он зайдет дальше, то завтра умрет от стыда. Поэтому старший Винчестер провел рукой вдоль кромки ремня по боку брата, скользнув ладонью на его спину. Сэм весь уже взмок, и между лопаток это ощущалось сильнее всего. Дин гладил его по спине, ощущая напряженные мышцы и острые крылья лопаток. Он сделал глубокий вдох и вновь прижал брата к себе, утыкаясь в его влажные волосы и вдыхая родной запах.       Сэм чувствовал, как мышцы резко сокращались под движением чужой руки, словно его тело пыталось вобрать в себя как можно больше ласки. Широкая ладонь Дина захватывала большие участки пресса, и болезненная дрожь медленно перерастала в приятную. Но стоило тому спуститься к ремню, как метка тут же отреагировала выбросом эндорфинов в кровь, мгновенно погрузив младшего в состояние эйфории. Сэм испугался этой резкой перемены; пот вдруг градом заструился по лбу и спине, словно он только что разгрузил вагон угля. Лишь бы Дин не заметил, лишь бы он не связал эти два факта между собой. Младший втянул в себя воздух и стыдливо выдохнул тому в плечо, пока брат гладил его между лопаток. Боль быстро сходила на нет, и Сэм ослабил хватку на шее Дина, на автомате погладив его в ответ подушечками пальцев. Горячее дыхание старшего грело его затылок и пускало мурашки вдоль хребта. В какой-то момент Сэм не удержался, тихо простонал от удовольствия, вжимаясь щекой в плечо брата, и тут же стиснул зубы. Черт возьми, он не мог позволить себе переступить черту снова.       На смену мертвой хватке на шее Дина пришли нежные прикосновения, посылая приятное тепло по телу, которое скапливалось внизу живота постепенно растущим возбуждением. Это было так неправильно, но так приятно, что старший Винчестер не мог с собой ничего поделать. Его прикосновения к обнаженной коже Сэма стали нежнее, привнося интимности в столь простой жест.       Тихий стон над ухом чуть было не выбил все предохранители у выдержки Дина. Он еле сдержался, чтобы не застонать в ответ. Хриплый голос брата, впитавший в себя все его возбуждение, которое можно было услышать в одном лишь коротком звуке, заводил старшего. Он сбивчиво вдохнул сквозь стиснутые зубы и крепче прижал Сэма к себе. Свободная рука, которая не была под футболкой младшего, сама собой скользнула по его плечу, зарываясь пальцами в отросшие волосы. Дин чувствовал на шее горячее дыхание Сэма и твердил себе, что он не должен возбуждаться, что это его брат, что на того действует проклятие, что завтра они снова будут избегать друг друга, боясь смотреть в глаза. Дин разрывался между двумя желаниями, не зная, выбрать ли ему сиюминутную хотелку или же подумать о ближайшем будущем. Это был сложный выбор и казалось, что он проигрывал своим желаниям, все больше склоняясь к первому.       Сэм точно так же чувствовал, будто внутри него борются два разных человека, и он не понимал, чью сторону выбрать. Оба отравляли его, оба делали больно по-своему. В одно ухо ядовито шептал голос, жаждущий продолжения, в другое — виноватый, умоляющий прекратить. Сэм хотел прекратить, но проклятие цеплялось за него пальцами. А может быть, это был Дин, чья рука медленно перебирала его волосы, прижимая к себе, не оставляя и шанса выбраться из наваждения.       Его тело все еще горело, но уже по другой причине. Прикосновения распаляли его, делали податливым и жаждущим большего, и Сэм попытался заглушить в себе остатки здравого смысла. Он не хотел ни о чем думать. Не сейчас, когда ему было так хорошо в чужих объятиях. Он слышал, как тяжело дышит Дин, как резко напряглось его тело — тот наверняка тоже был возбужден и тоже проигрывал в неравной схватке с удовольствием. Сэм горько усмехнулся: у старшего были чувства, сильные, искренние, не подпитанные проклятием… и неправильные. А что в их жизни было правильным? Смерть матери? Потеря отца? Охота? Сэм всю жизнь пытался доказать себе, что он правильный, что он как все… и где он в итоге оказался? Там же, откуда пытался сбежать.       Он снова сжал пальцы на шее брата, но на сей раз от какой-то безысходности. Он так не хотел, чтобы это чувство поглотило его целиком. Дин был здесь, рядом, а вместе с ним и спокойствие. Безопасность. С самого детства Дин был его крепостью. Не отец, не Стэнфорд с Джессикой, а Дин. И где бы Сэм ни находился, куда бы ни бежал, его всегда тянуло только к одному человеку. Пусть неправильно, пусть нездорово. Но это было его убежище в мире, полном зла и опасностей. Дин обещал ему, что с ним ничего не случится. Разве он может лгать?       Младший Винчестер слегка отстранился, чтобы снова заглянуть в глаза брата, и проникся безумной нежностью.       — Дин, я… — вырвалось у него, но он в страхе запнулся и отвел взгляд. Нет, это в нем говорило проклятие.       Дин поймал его взгляд и понял, что тонет в расширенных, как у наркомана, зрачках Сэма. От каре-зеленых радужек осталась одна лишь тонкая каемка. Сэм и правда выглядел обдолбанным, и не только глаза его выдавали. Он тяжело, чуть ли не загнанно дышал, а его возбужденное состояние сложно было бы не почувствовать, даже не прикасаясь к нему. Его хриплый голос разорвал тишину, и Дин замер, боясь спугнуть.       — Что, Сэмми? — прошептал он, не в силах оторваться от затягивающего в бездну возбуждения взгляда Сэма.       Тот не мог оторвать взгляда от губ, с которых еще пару секунд назад слетел вопрос. Они так и остались полуоткрытыми, манящими, и младший вспомнил их сладковатый привкус. Он сглотнул и понял, что в ловушке; еще чуть-чуть, и он бы признался в чувствах, которые, возможно, и не испытывал. Но Дин смотрел в его глаза так, будто пытался найти ответ, и он бы просто так не успокоился. Молчание Сэма затягивалось, и он лихорадочно размышлял, что делать.       Но вдруг ладонь брата скользнула вдоль позвоночника, с нажимом проходя вдоль выступающих позвонков, и очередная волна удовольствия не оставила младшему выбора. Он медленно подался вперед, наклоняя голову и касаясь чужого носа, все еще смущаясь, как в первый раз. Чтобы не было так мучительно больно, он закрыл глаза и дотронулся до губ Дина, сбивчиво выдыхая ему в рот. Одной рукой он все еще обнимал его за шею, а вторая мягко легла ему на грудь, ощущая, как часто она заходила под пальцами. По крайней мере, это было честнее, чем отвечать на вопрос.       Когда Сэм подался вперед, Дин невольно затаил дыхание. Тонкие губы брата коснулись его собственных, и старший Винчестер почувствовал, что вот-вот умрет. От счастья. Сэм вновь его целовал. Его сухие от частого дыхания губы прижимались к губам Дина в невесомом касании, которое хотелось усилить, довести до конца, целуя по-нормальному, со всей своей любовью и желанием. Но вместо этого старший Винчестер чуть сильнее приоткрыл рот, осторожно прихватывая губами нижнюю губу брата в каком-то подобии поцелуя. Он не мог удержаться. Он был всего лишь простым человеком со своими слабостями, он не мог долго держать все эти темные желания при себе. Пальцы сами сильнее сжали запутавшиеся между ними пряди, как будто желая удержать Сэма на месте, но оставляя ему возможность отстраниться. Дин очень хотел, чтобы младший не отстранялся.       Сэм чувствовал, как Дин боится пошевелиться, сделать хоть одно лишнее движение, чтобы не дай бог не спугнуть момент. И в этом было что-то такое, что вызывало в душе младшего самый теплый отклик. Он знал, что Дин целовал его не так, как всех девушек, с которыми ему доводилось встречаться. У него будто был стопор, который не давал ему слететь с катушек. К Сэму было особое отношение, и Дин словно боялся навредить ему даже простым поцелуем. Это робкое прикосновение трогало чуть ли не до слез. Но даже на кончиках его губ младший ощущал желание Дина углубить поцелуй. Сэм знал, что брат держится только из страха его потерять. Он не хотел его мучить. Дин заслуживал гораздо большего, чем Сэм мог ему дать. Но если он хотел именно этого…       Младший приоткрыл рот и нерешительно скользнул языком по чужой губе, словно спрашивая разрешения, а может, наоборот, разрешая. Этот короткий жест вызвал очередную волну приятной дрожи, и Сэм не удержался от шумного вздоха. Дин судорожно вдохнул носом воздух, тихо простонав на выдохе. Он не мог контролировать свой голос, не когда его брат, которого он так отчаянно хочет, дает свое разрешение на поцелуй. А это было именно оно. Дин будет гореть в аду. Расслабившись и прикрыв глаза, он позволил себе большее. К черту все, он устал сомневаться. Пусть хоть сегодня ему будет хорошо. А завтра он пообещает Сэму сразу же уйти и больше не показываться ему на глаза, как только они покончат с этим делом.       Старший Винчестер поймал губами язык брата, не давая ему ускользнуть, вовлекая Сэма в настоящий поцелуй. Он целовал его медленно, давая ему осознать, что они сейчас творят. Дин не хотел пугать младшего, но и отпускать его тоже не желал. Он наконец-то дорвался до запретного, но такого желанного плода, и он действительно был сладок. Как и губы Сэма, хотя, это можно было бы списать на богатое воображение. Дин нежно целовал его, удобней перехватывая за затылок и вновь путаясь пальцами в чуть вьющихся волосах. Еще ни с одной девушкой такой легкий поцелуй не вызвал возбуждения. А тут заводило на раз-два, накрывало горячей волной. Казалось, что теперь его кожа такая же горячая, как и у Сэма под его ладонью, будто он заражал своим жаром. Дин целовал его и гладил спину. Пальцы скользнули по выпуклой коже на лопатке — чертово клеймо, — обводя метку, будто желая ее стереть таким способом. Хотел бы он так сделать. Но он только помогал справиться с симптомами проклятия, в поцелуе скользя языком по тонким губам Сэма.       Сэм чувствовал, как между ними рушится последняя стена. Как только губы Дина приоткрылись, язык младшего скользнул внутрь, столкнувшись с чужим, таким же горячим и влажным. Это заставило его слегка улыбнуться, но поцелуй он не разорвал. Дин не напирал, не торопился, превращая обычно страстный процесс в нежный, но от этого мурашек меньше не становилось. Сэм не понимал, что его заводило. У старшего Винчестера был за плечами огромный багаж знаний в этой сфере, поэтому неудивительно, что он хорошо целовался, но тут было что-то другое. Младшему было плевать на его умения; он целовал собственного брата, и это был самый тяжкий проступок в его жизни, но от этого не менее желанный и приятный.       В какой-то момент рука Сэма, до сих пор лежавшая на груди Дина, медленно спустилась по его торсу и на автомате забралась под футболку, впервые за все это время ощущая жар его тела. Он еще никогда не прикасался к брату в таком ключе. Младший не лапал его, а все так же осторожно проводил рукой вдоль мышц, восхищаясь каждым изгибом. Ему вдруг захотелось избавить Дина от всей этой одежды и уже по-новому взглянуть на его красоту, но это желание было слишком неправильным, чтобы ему потакать.       Дин вздрогнул и не смог сдержать тихого стона. Длинные пальцы брата приятно скользили по телу, посылая щекотные ощущения по бокам и превращая их в возбуждение. Старший Винчестер сходил с ума от всего этого, от близости брата, которую он так желал. Он стиснул пальцами волосы Сэма, нечаянно прикусывая его нижнюю губу и тут же заглаживая свою вину языком. Это было так приятно, что казалось нереальным. Дин одновременно хотел, чтобы это оказалось сном, и чтобы это все было по-настоящему. Он хотел брата до боли в груди, до болезненного возбуждения, но не хотел его терять.       Сэм никогда еще не видел брата таким расслабленным; казалось, он был готов на все, лишь бы это не прекращалось. А он и не собирался прекращать. Дин все еще гладил его между лопаток, задевая метку, и это возбуждало еще сильнее, посылало невыносимые импульсы вниз живота. Младший едва заметно заерзал на кровати, пытаясь вновь переключиться на поцелуй — который тем временем стал чуть более агрессивным от их общего возбужденного состояния. Дин даже умудрился его укусить, сорвав с губ Сэма болезненный стон, но тут же исправился — правда, Сэм был совершенно не против этой агрессии. Заразившись его настроением, он так же слегка прикусил губу брата, но уже специально, раззадоривая, и тут же отстранился, с вызовом глядя тому в глаза. С охватившей его тело раскованностью просто целоваться стало скучно; хотелось игры, состязания, чего-то, что заставит сердце биться еще быстрее.       Сэм, казалось, совсем потерял все тормоза, охваченный азартом и диким возбуждением, вызванным меткой. Казалось, что это сексуальное напряжение, повисшее между ними, можно было пощупать, будто оно было материальным. Но единственное, что хотел трогать старший Винчестер — это Сэм. Поцелуев было мало, а лежащая между лопаток брата рука так и просилась скользнуть ниже, погладить поясницу, забраться пальцами под пояс джинсов в дразнящей ласке. Тот отстранился, его взгляд был безумным от желания, темная бездна расширенных зрачков затягивала и обещала большее. И Дин верил этим обещаниям, смотрел на припухшие от поцелуев губы и хотел еще. Он впервые видел эту сторону брата, сексуальную и раскованную, и это было еще один отрывок в копилку его воспоминаний для моментов наедине с собой.       — Сэмми, — на грани шепота выдохнул старший Винчестер, скользя взглядом по телу брата и останавливая его на открытой коже живота. Дину хотелось задрать футболку выше или вообще снять ее к чертовой матери. Он уже видел его обнаженным, но сейчас была не та ситуация, сейчас хотелось прикоснуться к твердым мышцам, провести по ним рукой, а лучше наклониться и коснуться горячей кожи губами, провести языком по ней, смакуя каждый изгиб идеального тела.       Даже сквозь застилающую пелену похоти глаза Сэма уловили взгляд брата, скользящий вдоль его торса, пытающийся пробраться сквозь ткань. Сэм был уверен, что его собственный взгляд сейчас был точно таким же, жарким и жаждущим, и это пугало его — но совсем немного, недостаточно для того, чтобы остановиться. Край одежды ходил вверх-вниз по его телу и дразняще щекотал его, от чего младший издал звук, похожий на раздраженное рычание. Дину не терпелось раздеть его, и он показывал это всем своим видом, а в его голосе слышалась неприкрытая мольба.       Сэм был не против. В комнате становилось слишком жарко, и одежда только мешала. Он выпустил Дина из своих объятий и быстро стянул с себя футболку, позволяя взгляду брата наконец свободно блуждать по его мышцам. Его спина затекла в неудобной позе, поэтому Сэм забрался на кровать с ногами, потеснив старшего. Полуобнаженный, он чувствовал себя уязвимым, поэтому решил уравнять позиции. С немым вопросом в глазах он приподнял края футболки Дина и потянул ее вверх, не дожидаясь разрешения. Сэм все равно знал, что в таком состоянии брат будет согласен на что угодно.       Старший Винчестер буквально пожирал его глазами, скользя взглядом по объемной груди, торчащим от возбуждения соскам, твердому прессу и явно выраженной талии. Он хотел обладать всем этим, всем Сэмом, и он умирал в душе от этого желания. А потом брат потянул футболку и с него. Остатки разума кричали, что это опасно, что они вновь переступают черту, это уже страшнее, чем просто поцелуи, и дальше может уже не быть пути назад. Но желание затопило Дина с головой, и он тонул в нем, захлебываясь и не желая выныривать. Он позволил стащить с себя футболку, не в силах сопротивляться возбуждению. Прохладный воздух комнаты приятно холодил обнаженную кожу. Или же это он сам был настолько разгорячен, что так казалось? Дин протянул руку, кладя ладонь на грудь брата, и провел по ней, задевая соски. Все вело к одному исходу, которым обычно заканчивались все такие действия старшего Винчестера. И Дина внезапно прибило осознанием. Проклятые должны переспать. Им не надо никого искать и заставлять, это они проклятые, они должны заняться сексом, не привлекая гражданских. Дин опустил голову, сбивчиво вдыхая и понимая, что должен сказать это Сэму. Но когда он поднял взгляд на брата, то понял, что не сможет заставить себя говорить прямо сейчас, не когда брат смотрит на него таким взглядом, полным безумного желания. И Дин промолчал.       Теперь они оба были беззащитны и выставлены друг другу напоказ. Конечно, не до конца; территория ниже пояса все еще оставалась запретной, но возбуждение там было заметно больше всего. От неловкости и от того, как Дин чуть ли не сканировал его тело, младший опустил глаза и прикусил губу. Он впервые видел у брата такой плотоядный взгляд, и это пугало и дразнило одновременно. Сэм чувствовал, что они перешли уже все границы, и что им стоило притормозить, но тут Дин коснулся его груди. На сей раз это было его собственное решение; его ладонь уверенно прошлась по мощной вздымающейся мышце. Сэм затаил дыхание, ощущая, как непривычно сильно реагируют его соски на такую ласку, а потом прерывисто выдохнул. Черта с два они смогут остановиться. Удовольствие снова растекалось пульсирующими импульсами по телу, и младший Винчестер хотел, чтобы это не прекращалось. Он чувствовал себя наркоманом, наконец получившим желанную дозу — дозу, которая, возможно, убьет его, но убьет медленно и приятно. Сэм хотел, чтобы Дин продолжал его гладить, чтобы он касался губами его пресса, и легче всего это представлялось в положении лежа. Поэтому он нехотя разорвал контакт и опустился на подушку, сползая и устраиваясь поудобнее.       — Дин, — позвал он, протягивая к нему руку. — Иди сюда.       Дин с восхищением и растущим от осознания ситуации страхом смотрел, как Сэм устраивается на спине. Его призывно протянутую руку было сложно отвергнуть. Он был таким раскрытым, полным неприкрытого желания и возбужденным. Его влажная от пота челка красивыми колечками прилипла ко лбу, а длинные волосы ореолом разметались по подушке, взгляд был темным, затягивающим омутом. Широкая грудь тяжело вздымалась от сбивчивого дыхания, кожа лоснилась, натянутая напряженными мышцами. От желания коснуться ее губами рот Дина наполнился слюной, и он тяжело сглотнул. Такому невозможно было сопротивляться. Старший Винчестер глубоко вздохнул, зажмурив глаза, и окунулся в это безумие. Он придвинулся ближе к брату, нависая над ним, склоняясь ниже и вновь целуя его. Они были в опасной близости к той последней грани, которую страшно было переступить, за которой их жизнь полностью изменится. Зацелованные губы Сэма сводили с ума, как и поцелуи с ним, то нежные, то страстные.       — Что мы с тобой творим, Сэмми? — прошептал Дин в губы брата, не в силах оторваться от них.       В момент, когда Дин наклонился ближе, рука Сэма наконец нашла опору на его плече, а затем медленно подобралась к шее, притягивая к себе. Их губы снова соприкоснулись, уже гораздо увереннее, чем в первый раз. Это уже казалось привычным и естественным процессом, словно они делали так каждый день. Должно быть, Дин представлял их в таком виде по ночам, поэтому для него это было не в новинку, промелькнула мысль в голове Сэма, от чего все внутри вновь сжалось от смущения. Его пальцы нежно гладили короткие волосы на загривке брата, иногда сжимая их чуть сильнее положенного. Запах Дина заполнил все пространство и сводил с ума; Сэм хотел впитать его полностью, отчаянно хватаясь за его губы и едва сдавливая неприличные стоны, что грозились вырваться из груди.       Голос брата выдернул его из опасного помешательства, мгновенно отрезвляя. Он наткнулся на взгляд зеленых, томно полуприкрытых глаз, и на мгновение перестал отвечать на поцелуй, при этом все еще позволяя Дину целовать его.       — Я не знаю, — с дрожью в голосе прошептал Сэм, нервно сглотнув. Ладонь снова крепко ухватилась за волосы Дина. — Я просто… не могу остановиться.       Пальцы Сэма, путающиеся в коротких волосах, вызывали у Дина приятную дрожь возбуждения. Казалось, что его сейчас разорвет от желания, а брат только сильнее его распалял, бесстыдно подставляясь под поцелуи и сдерживая рвущиеся стоны. Старший Винчестер и представить не мог, что Сэм может быть настолько сексуальным.       — Я тоже, Сэм, — честно признался Дин, зажмуривая глаза и чувствуя, как приятно тянет кожу головы от того, что брат сжал его волосы. — Прости меня.       Ему и правда сложно было остановить себя и прекратить эту сладкую пытку. Сбивчиво вдохнув, Дин легко прихватил губами нижнюю губу Сэма, слегка оттягивая ее и тут же отпуская, чтобы спуститься ниже. Губы кольнуло чуть пробивающейся однодневной щетиной на подбородке брата, что только добавило новых ощущений. А потом Дин целовал уже его шею, с наслаждением вдыхая знакомый и родной запах, смешанный с возбуждением. Его руки скользнули по обнаженным бокам младшего, с нажимом проходясь по чувствительным местам и поднимаясь выше, чтобы большими пальцами задеть возбужденные соски.       Сэм был уверен, что после его слов брат остановится, что они возымеют какой-то эффект, раз уж он сам не мог себя контролировать. Но вместо этого он услышал то, чего он точно не ждал — тихое «прости меня», а вслед за этим Дин снова утянул его в плен своих нежных поцелуев. Сэм рвано вздохнул, медленно отвечая и закрывая глаза, готовясь к очередному продолжительному раунду, но поцелуй длился недолго. Брат даже не дал ему ухватиться за губу, он принялся спускаться ниже, к шее, и младший послушно наклонил голову, предоставляя ему полную свободу действий. Он ведь сам этого хотел. Опьяненный проклятьем, он хотел, чтобы его тело ласкали, потому что того требовала метка. Что-то холодное и металлическое коснулось его груди, и Сэм вздрогнул. Амулет, висящий на шее Дина. Амулет, который он сам ему подарил, будучи ребенком. Мог ли он знать тогда, как далеко они зайдут? Мог ли он знать, что спустя пятнадцать лет его подарок будет дразняще царапать его кожу, в то время, как он сам будет ощущать жаркое дыхание Дина на своей шее, покрытой его поцелуями? Это осознание больно укололо Сэма в сердце. Как же это дико и неправильно. Им нужно было остановиться.       — Дин, — хрипло прошептал он, пытаясь звучать умоляюще, но в следующее мгновение почувствовал, как от прикосновений чужих рук тело снова превращается в один оголенный и возбужденный нерв, и его шепот плавно перерос в стон. — О, боже, Ди-ин…       Стон брата волной возбуждения прошелся по телу Дина. Имя, сорвавшееся с его зацелованных губ, вызвало у него сладкую дрожь. Хотелось слушать эти ласкающие слух звуки еще и еще, главное, чтоб это был хриплый от возбуждения голос Сэма. Старший Винчестер чувствовал, как молния на джинсах чуть ли не до боли впивается в возбужденный член. Но нежелание отрываться от брата было сильнее. Его хотелось ласкать, касаться разгоряченной кожи и целовать все, что видит взгляд. Дин осторожно прихватил губами кожу на горле Сэма, чувствуя, как судорожно под ней ходит кадык от тяжелого дыхания. Это было такое будоражащее ощущение, что старший Винчестер сам не смог удержать низкого стона. Он втянул носом густой запах возбуждения, исходящий от брата, и зажал между пальцами его сосок, осторожно перекатывая его на подушечках, вырывая из Сэма новые стоны.       Сэм должен был проявить настойчивость, но он оказался гораздо слабее своих темных желаний. Младший Винчестер даже не предполагал, что мог быть настолько распутным и нечестивым; ответ, почему демон положил на него глаз, напрашивался сам собой. Эта рана саднила глубоко под кожей, и с каждым новым прикосновением Дина она воспалялась еще сильнее — и тут же затягивалась нахлынувшим возбуждением.       Губы брата все еще игрались с кожей на его шее, и, скорее всего, завтра там останется след, но это была не единственная проблема Сэма. Прикосновения доводили его до края, в паху тянуло с безумной силой, и он не понимал, как Дин умудрялся держать себя в руках, наверняка чувствуя то же самое. Как назло, в самый пиковый момент пальцы Дина принялись сдавливать его сосок, и младший агрессивно вцепился в его волосы, не рассчитав силы. С губ снова сорвался короткий, но возбужденный стон; его грудная клетка все так же тяжело вздымалась навстречу чужой руке, словно умоляя продолжать. Напряжение уже невозможно было терпеть, и Сэм от бессилия заерзал на месте.       Единственная причина, почему Дин еще не кончил от столь волнительный ситуации — это опыт с множеством девушек, которым нужно было уделить достаточно внимания, прежде чем заняться сексом. Но сейчас все эти девушки меркли в глазах старшего перед Сэмом, который так раскованно и бесстыдно раскинулся под ним, принимая ласки. На его шее уже расцветала небольшая отметина, оставшаяся от губ Дина, и это почему-то заводило сильнее, чем все остальное. Это делало Сэма его. Он провел губами вдоль шеи брата еще ниже, касаясь языком впадинки между ключицами, в которой кожа была соленой от пота. Дин дурел от всех этих ощущений, лаская грудь Сэма, дразня второй его сосок, оставшийся без внимания. Он, как своего рода музыкант, вытягивал из брата изумительные звуки, играя на его теле, как на любимом инструменте. А он и так был любимым.       Сэм еще никогда в жизни не испытывал столь острых ощущений. Конечно, он спихивал все на метку, поскольку именно она заставляла его делать такие кошмарные вещи и все время требовала большего. А Дин… Дин просто удачно подвернулся под руку — точнее, неудачно; будь на его месте девушка, ощущения были бы те же. Сэм пытался себя этим успокоить. Он искренне верил в то, что дело не в брате и это не присутствие Дина заводило его до предела. Так было бы с любым, кто попал бы под действие проклятия. Но легче от этого не становилось.       Язык Дина отвлек его от размышлений. Он практически вылизывал его лоснящуюся кожу, и Сэм закинул голову от наслаждения, еще больше напрягая мышцы шеи, желая, чтобы брат прошелся и по ним. Вторая рука Дина тоже легла ему на грудь, и младший Винчестер расслабленно простонал; из-за положения головы звук вышел сдавленным, но не менее соблазнительным. Сэм даже не удержался от усмешки. Боже, он стонет под братом, какая дикость. Если бы ему сказали об этом еще три дня назад, он бы не поверил. Ему и сейчас это все казалось каким-то сном, необычайно реальным, но все же ненастоящим. Только возбуждение было настоящим, и Сэму было все труднее сдерживаться. Он прикусил губу и почти незаметно съехал вниз на кровати, коснувшись натянутой тканью джинсов колена старшего. По телу снова распространилась жаркая волна, и Сэму пришлось стиснуть зубы, чтобы не выдать себя.       Дин наконец-то смог почувствовать, как он заведен, уже физически, как железное подтверждение, что это все реально. Тихо простонав в губы брата от ощущений его возбуждения, Дин сильнее прижал бедро к его паху, заставляя брата согнуть ноги и податься навстречу. Даже сквозь все слои ткани он ощущал, насколько сильно стоит у Сэма, и это сводило его с ума. Ему хотелось прикоснуться к нему, расстегнуть его джинсы и уже руками дотронуться до горячего члена, доставить удовольствие и довести до края.       Сэм вел себя, как ненасытный подросток во время первой интимной близости, но с Дином все ощущалось как в первый раз. Младший Винчестер никогда не целовался с мужчиной. Более того — он даже никогда не думал об этом. Он не был особо любопытным в вопросах секса, и, когда сверстники теряли девственность на вечеринках, младший Винчестер проводил время с книгами. Конечно, для Дина это был отличный повод для шуток. Но шутил бы он, зная, чем это все кончится?       Вкус его губ уже казался чем-то родным и привычным. Сэм нащупал рукой шнурок амулета на его шее и потянул за него вперед, пытаясь притянуть Дина еще ближе к себе. Тот не стал сопротивляться, это только больше его завело. Старший прижался к Сэму, чувствуя своей кожей обнаженную кожу брата, и это было непередаваемое ощущение близости. Он чувствовал всем телом дрожь Сэма, его тяжелое дыхание и вздымающуюся грудную клетку. Тихий стон брата растворился в его собственном, а затем и в звуке поцелуя. Сэм оказался способным учеником: он точно так же оттягивал губу Дина, так же кусал ее, так же проталкивал язык ему в рот. Это уже слабо походило на нежную прелюдию, но о какой нежности могла идти речь, когда от легкого трения сквозь плотную ткань джинсов они уже были готовы взорваться?       — Дин, — простонал младший в перерывах между поцелуями; это было сложно, тот практически не давал ему времени, чтобы перевести дух. — Дин, пожалуйста. Я больше не могу терпеть.       Дин чувствовал, как к его бедру прижимается член Сэма, горячий даже через все слои ткани. И Сэм чувствовал то же самое — они были слишком близко, как никогда ранее, и дело не в том, что между ними не осталось ни миллиметра свободного пространства. Сэм его умолял, стонал просьбы и имя Дина своим хриплым голосом. Старший Винчестер ловил эти слова поцелуями и осознавал с ужасом и удовольствием, что не сможет отказать. Он никогда не мог отказать своему брату.       — Тише, Сэмми, — шептал он, оставляя на припухших губах Сэма поцелуи и медленно отстраняясь. Шепот Дина будоражил еще больше, и Сэм с удивлением обнаружил, что его имя из уст брата может звучать грязно — и это было самое возбуждающее, что он когда-либо слышал в своей адрес.       Дин смотрел сверху на брата и понимал: вот оно, совершенство. Весь прошлый опыт мерк перед Сэмом. Старший облизал искусанные губы и с нажимом провел ладонями по груди брата вниз, по животу. Его руки легли на пряжку ремня, пальцы ловко справились с застежкой, а затем с пуговицей и молнией ширинки. Дин будто распаковывал желанный рождественский подарок: осторожно и с предвкушением. Только сейчас не Рождество, да и Сэм не был подарком. Он был его смыслом жизни и его первой любовью.       Сэма съедали противоречия. Он хотел, чтобы Дин остановился — но остановить его сам он не мог. Вместо просьб прекратить с губ срывались лишь довольные, подначивающие стоны, и в этот момент он был противен сам себе. Порочные желания преобладали над разумом и не поддавались контролю; скорее, он сам оказался их заложником. Впервые он не владел собой и полностью полагался на кого-то другого. Но Дин был как раз единственным, кому в такой ситуации он бы смог довериться. Дин бы никогда не причинил ему вреда. И Дин точно не станет делать глупостей и пользоваться ситуацией, как бы ему ни хотелось.       Именно поэтому Сэм засунул свои сомнения подальше и прекратил терзать себя. Он проследил взглядом за тем, как руки брата вновь прошлись вниз по его мышцам, будто отмечая свою территорию, а затем принялись возиться с ремнем. Расстегивающаяся пряжка больно ударяла по выпирающему члену, и младший мучительно вздохнул, хватаясь за простынь за неимением чужой шеи рядом. Ожидание было невыносимым. Ему казалось, Дин совершенно не торопится избавить его от страданий, поэтому принялся демонстративно подаваться навстречу его руке, чтобы наконец почувствовать его прикосновение.       Последний рубеж в виде молнии на ширинке был пройден, и теперь Дин мог видеть небольшое влажное пятно от смазки там, где под тонкой тканью белья обозначились очертания головки. Сэм был очень возбужден, как, собственно, и старший Винчестер. Его член тоже требовал внимания, хотелось так же расстегнуть джинсы и ослабить болезненное давление. Но даже здесь Сэм был для него на первом месте, хотелось доставить ему удовольствие, и был лишь один способ это сделать.       Сэм не сводил взгляда с охваченного азартом лица брата. Его длинные ресницы дрожали в предвкушении, отбрасывая красивую тень на нижние веки, и младший Винчестер нервно облизнул губы, вдруг ощутив желание прикоснуться к ним, пощекотать ими подушечки пальцев. Но вместо этого сам ощутил, как чужие пальцы заскользили по тонкой ткани белья, медленно, все еще дразня и без того распаленное тело. Сэм прикрыл глаза, полностью отдаваясь новым, непривычным ощущениям. А когда рука Дина наконец легла на его член, тут же вздрогнул и простонал почти в унисон с братом. Он вцепился в простынь еще крепче, вытягивая ее, заправленную, из кровати. Его длинные ноги уже не находили себе места и принялись лихорадочно ерзать возле Дина, иногда задевая его. Одно прикосновение почти свело младшего с ума, и он уже был готов кончить, но тут раздался телефонный звонок.       Старшего Винчестера будто выдернуло из-под гипноза. Он резко отдернул руку, стискивая зубы, и мигом скатился с кровати на пол. От быстрых движений у него снова заболела поврежденная голова и он застонал уже не от удовольствия. Дин вслепую нащупал телефон и не глядя принял звонок.       — Да, — хрипло выдавил он, так и оставаясь на полу спиной к кровати, на которой он только что чуть было не трахнул собственного брата.       Из горла Сэма случайно вырвался раздраженный неудовлетворенный стон. Это было так не вовремя, как в дешевых сериалах. Он с болью в глазах поймал чужой взгляд, уже осмысленный и совершенно трезвый, и сдался, понимая, что продолжения не будет. Кто бы это ни был, возможно, он спас их от непоправимой ошибки. Сэм судорожно хватал ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание; это было сложно, учитывая, что ему все еще требовалась разрядка. Из груди все еще вырывались хрипы, и он как можно тише прочистил горло, стараясь не мешать брату говорить по телефону. Младший не знал, как в такие моменты Дину удается скрывать свое возбуждение в голосе, но звучал он почти естественно. Наверняка из-за долгих лет практики. Возможно, отец часто отрывал его от процесса. Или даже Сэм, когда одному в номере было слишком скучно.       Эта мысль прошлась по сердцу, словно ножом. Черт возьми, для взрослеющего Дина это было совершенно нормально. Ему нужно было утолять свои физиологические потребности, и он спал со многими девушками. Его нельзя было в этом винить, у него была своя жизнь, и Сэм никак не мог быть ее частью — потому что они были братьями, — но какое-то иррациональное чувство ревности вспыхнуло в его груди. Это было так несправедливо.       Дин держал трубку у уха, слушал родной голос Бобби, но не слышал, что он говорил. В ушах гремела кровь, сердце колотилось, как бешеное, а тело все еще было с братом на одной постели. Упоминание пресловутого божка вернуло старшего в реальность.       — Бобби, мы облажались, — тихо сказал он, стараясь, чтобы голос не дрожал. Он обобщил этой фразой все, что они за сегодня сделали: проворонили божка, не убили его и чуть было не переспали друг с другом.       Сингер на другом конце линии вздохнул, чувствуя что случилось что-то, что выбило Дина из колеи, потому что его голос звучал непривычно, пусть даже и искаженный телефонной связью.       — Что вы, ребята, опять натворили? — обеспокоенно спросил он.       — Его не берут ни серебро, ни латунь, — ответил старший Винчестер, прислоняясь головой к тумбочке и чувствуя, как в висках пульсирует боль от недавней раны. — Его даже круг не сдерживает.       — Вот черт, — от души выругался Бобби, в трубке что-то звякнуло. Наверняка старик наливает себе стакан виски, чтобы помянуть гиблую ситуацию. Дин бы сейчас тоже не отказался напиться, желательно до беспамятства, чтобы хотя бы на время забыть то, что он недавно творил. — Остается только один способ.       — Сэм мне рассказал, — еще более убито ответил старший, до скрипа корпуса сжимая пальцами телефон. — У нас больше ничего не остается.       — Это должен быть ритуал, — начал объяснять Бобби. — Нужно подготовить нужные ингредиенты. Я еще не проверял, что для этого нужно, поэтому я перезвоню. А вы пока что не натворите глупостей.       — До связи, Бобби, — ответил Дин, не желая прекращать разговор и встречаться лицом к лицу с реальностью. Где же был совет не глупить раньше? Они уже накосячили. Точнее, только он. Старший закрыл раскладушку, продолжая сжимать ее в руке. Он не хотел вставать с пола, так и оставаясь сидеть там. Он хотел только провалиться под землю прямиком в ад, где ему теперь самое место.       Сэм закрыл лицо руками, пытаясь похоронить в них свой стыд. Боже, это был Бобби. Младший никак не мог отделаться от ощущения, будто он лично застукал их в этой комнате. Старик ведь даже не предполагал, в насколько щекотливый момент позвонил. Не предполагал, что на другом конце Дин сейчас сидит на полу, пытаясь отдышаться после того, как чуть было не заставил Сэма кончить от одного только прикосновения.       Младший Винчестер прислушивался к разговору, закусывая губу и проводя пальцами по влажным спутанным волосам. Волна возбуждения немного усмирилась, но с напряжением ниже пояса, видимо, придется справляться самостоятельно. Но Сэм боялся даже пошевелиться. Боялся издать лишний звук, считая, что Бобби обязательно это услышит. Обрывки фраз Дина наводили на мысли, что они обсуждали тот самый ритуал, и тут до Сэма дошло. Бобби ведь не знал о том, что они прокляты. Старый охотник простодушно инструктировал старшего, не подозревая, что его инструкции могут быть применимы и к ним. Младший Винчестер помотал головой, пытаясь отогнать эти дурацкие соображения; он понимал, что это практически произошло, так что… возможно, даже лучше, если бы это было частью ритуала и принесло хоть какую-то пользу… Нет, в нем все еще звучал голос проклятия.       Сэм вздрогнул, услышав хлопок раскладушки. Пауза после окончания разговора затянулась; никто из них не проронил ни слова. Вот она, та самая мучительная неловкая ситуация. Младший сглотнул и приоткрыл рот, нарушая тишину.       — Что он сказал?       Дин сидел на полу, прислонившись к тумбочке плечом и головой, которая начинала болеть сильнее от недавней травмы. От неожиданно прозвучавшего голоса брата он вздрогнул, как будто от удара, не готовый повернуться к нему и посмотреть в глаза. Он чувствовал, что предал его доверие.       — Он сказал, что у нас остается последний способ изгнать божка — ритуал, — ответил старший Винчестер, выпуская из пальцев телефон, который тут же соскользнул на пол, и потер ими переносицу. — Но к нему нужно подготовиться, чтобы он сработал. Просто… переспать не получится.       Последние слова Дин с трудом выдавливал из себя, понимая, что он практически просто так чуть было не трахнул Сэма, и это бы все равно не сняло с него проклятие. Какой же он грязный и испорченный. Он не должен был терять контроль над собой, как только ему представилась возможность прикоснуться к своей несбыточной мечте.       Голос Дина звучал как-то сдавленно, и Сэм вспомнил, что тому все еще не стоило двигаться так резко. В любой момент боль в голове могла вспыхнуть с новой силой, и, возможно, именно сейчас тот и пытался с ней справиться, как обычно скрывая все под маской. Сделав над собой усилие, младший Винчестер застегнул штаны и перевернулся на бок, бросая нежный взгляд на затылок брата. Тот явно боялся даже смотреть в его сторону. Сэм снова нервно закусил губу и провел ладонью по волосам, пытаясь собраться с духом и наконец дотронуться до него, заставить встать с холодного пола и вернуться на кровать.       — Дин, — позвал он, на сей раз более настойчиво, с осторожностью касаясь его горячего плеча. — Мы обязательно это обдумаем. Если это единственный выход, то… что поделаешь. Только… не забивай этим сейчас голову, хорошо?       Дин слышал, как за спиной шевелится Сэм. Забряцала пряжка его ремня, и тихие звуки металла были, как выстрелы в спину, один в сердце, а последний, контрольный — в голову. Старший Винчестер чувствовал, как горло сдавливает ком от сдерживаемых эмоций и головной боли. А затем на его плечо легла теплая и родная широкая ладонь брата. Дин зажмурил глаза и сбивчиво вздохнул, прежде чем поднять голову и посмотреть на Сэма. Он готов был к тому, что тот ему врежет, и он это заслужил. Но вместо этого старший встретил его мягкий взгляд, совершенно обычный, без этих расширенных зрачков, в котором не было ни капли ненависти.       — Прости меня, Сэм, — прошептал Дин, чувствуя, как его затапливает вина. Он не мог это контролировать, чувство вины шло откуда-то изнутри, из самого ядра его личности, в котором был заложен единственный инстинкт: защищать брата от опасности, даже от самого себя.       Сэм утонул в его виноватом взгляде. Казалось, в нем была сосредоточена вся боль, накопившаяся за его жизнь — и от этого младшему Винчестеру стало еще больнее. После смерти матери его брат винил себя буквально во всем, что бы ни произошло с их семьей; груз ответственности, что свалился на его хрупкие детские плечи, был так несправедлив и жесток, а произошедшее сегодня было последней каплей в море его самобичевания. Сэм так хотел избавить его от этой боли, но все, что он мог сделать, это произнести заезженную фразу, которая все равно не сможет залечить его рану.       — Это не твоя вина, — прошептал он, медленно поглаживая плечо Дина, все еще влажное от выступившего пота. — Дин, перестань винить себя в случившемся. Я не хочу больше этого слышать. Мы оба попали в ловушку этого идиотского божка, от такого никто не застрахован… а мы в особенности. — Сэм замолчал и переместил руку ему на голову, аккуратно проводя по волосам в попытке успокоить. — Ты бы не смог защитить нас, ты всего лишь человек. Как и я. Так что прекрати требовать от себя невозможного.       Прикосновения Сэма действовали на Дина успокаивающе. Нет, старший не принял тот факт, что они чуть было не занялись сексом, но слова брата давали ему уверенность в том, что он не отвернулся от него. Осторожные прикосновения приносили Дину спокойствие.       — Голова болит, — наконец-то выдавил он, тяжело вздыхая и принимая факт, что Сэм не станет сейчас обвинять его в содеянном. Голова и правда болела. Адреналин постепенно исчезал из его крови, оставляя за собой только неприятные ощущения в свежей ране. — Похоже, сегодня мы с тобой обменялись ролями.       Он хрипло усмехнулся, чувствуя, как Сэм сжимает его плечо. Лицо брата казалось обеспокоенным и в его действиях не было ни грамма ненависти. Это немного успокаивало Дина, но недостаточно, чтобы полностью искоренить в нем чувство вины. Он был тут самым адекватным, но не смог предотвратить то, что уже случилось. Эту вину невозможно было искупить, он полностью выдал сам себя.       Как и предполагал Сэм, голова брата не выдержала нагрузок, и раз Дин сам пожаловался на боль, значит, его череп уже буквально раскалывался. Дин был из тех, кто терпит до последнего и не щадит себя. Чего стоил его побег из больницы с пораженным после электрического удара сердцем. Иногда младший Винчестер удивлялся, как с таким отношением к собственному здоровью Дин умудрился дожить до своих лет — а потом вспоминал, что в большинстве случаев был рядом и мог его проконтролировать. Как и сейчас. Он видел, что брат нуждался в его заботе. Тот был совершенно разбит после произошедшего и пытался спрятаться, своеобразно, сползая куда-то под кровать. Сэм понимал его. Он бы сделал точно так же. Во время их первого поцелуя он тоже хотел провалиться под землю от стыда — и сейчас было не лучше. Но он не мог оставить Дина в таком состоянии. Потому что Дин бы сделал то же самое для него.       Сэм взял себя в руки и приподнялся на постели, двигаясь ближе к ее краю. Подобравшись вплотную к спине брата, что все еще касалась кровати, младший снова умиротворяюще запустил руку в его волосы, а затем не удержался и обнял Дина за шею, уткнувшись носом ему в затылок.       — Тебе нужно лечь, — выдохнул Сэм рядом с его ухом. — Хватит сидеть на полу.       Длинные пальцы брата в волосах, его объятия и теплое дыхание, легко щекочущее кожу, успокаивали и приносили умиротворение.       — Сэмми, — тихо прошептал он, чувствуя, как его накрывает нежность к брату.       Голова все еще болела и, в отличии от приступов Сэма, никакие прикосновения не могли ее успокоить. Старшему нужно было просто отдохнуть и никуда больше не шарахаться. Дин осторожно повернулся, чувствуя, как ладони брата скользят по шее, и оказался с ним лицом к лицу. В глазах Сэма было лишь беспокойство и немая мольба, он смотрел этим своим взглядом, которому невозможно было сопротивляться. Даже спустя столько лет у Дина не выработался иммунитет к нему, и он готов был сделать все, когда брат на него так смотрит.       — Хорошо, — согласился он, на автомате обвивая руками шею младшего и прижимаясь щекой к его щеке.       Сэм облегченно выдохнул. Еще одной размолвки между ними он бы не перенес. Да, все то, что они сделали, было адски неправильно, но они оба это понимали и оба чувствовали свою вину. Стоило ли терять друг друга из-за чьей-то идиотской проказы?       — Все в порядке, — таким же шепотом ответил Сэм и потерся щекой о щеку Дина, ощущая, как она слегка колется; им обоим было не до бритья этим утром. Но это было приятное чувство, поэтому младший не удержался от улыбки, которую Дин все равно бы не заметил.       Метка на спине все еще пульсировала, воспринимая прикосновения в превратном смысле, но Сэм пытался сделать вид, что ее не существует. Сейчас Дин нуждался в нем как в брате, а не как в любовнике… как бы дико это ни звучало.       Он мягко подхватил старшего под руки и потянул на себя, намекая, что тому уже давно пора забраться на кровать. И Дин послушался, плавно поднимаясь на колени, а потом уже на ноги. Руки Сэма соскользнули с его шеи, и он почувствовал, что ему уже не хватает этого. Уперевшись ладонью в матрац, старший забрался на кровать, укладываясь на спину и ощущая, как больной голове становится легче. Он провел ладонью по лицу, будто пытаясь снять с него невидимую паутину усталости, и прикрыл ею глаза.       — Сэм, — позвал Дин брата, его голос звучал глухо и надтреснуто. — У нас ведь точно все будет хорошо?       Вопрос брата застал Сэма врасплох. Это «у нас» звучало с такой надеждой, что его сердце не смогло сопротивляться нахлынувшей нежности. Он устроился на соседней подушке, не сводя взгляда с уставшего лица Дина, и мягко улыбнулся.       — Конечно. Ты же мой брат, Дин. Что бы ни случилось, я не отвернусь от тебя, — Сэм положил руку ему на живот и успокаивающе погладил его напряженные мышцы. — Ты же и так это знаешь.       Младший Винчестер снова поймал его тоскливый взгляд и решил придвинуться вплотную; для Дина это бы послужило лучшим доказательством. Он всегда понимал жесты и прикосновения лучше слов. Почувствовав своим все еще горячим телом обнаженную кожу брата, Сэм обхватил его рукой полностью и коснулся губами его плеча. Это, конечно, мало походило на проявление обычной братской заботы, но их отношения тоже нельзя было назвать обычными. Особенно после всего, что случилось.       Дин не знал, можно ли обожать своего брата еще больше. Слова Сэма теплом разливались по всему телу, успокаивая и даря уверенность. А его прикосновения только усиливали этим ощущения. Легкий поцелуй в плечо полностью рассеял все сомнения, а прижимающееся к боку горячее тело брата приносило чувство защищенности. Старший глубоко вдохнул, решаясь, и осторожно повернулся на бок, чтобы лежать лицом к Сэму. Свободная рука сама скользнула на узкую талию брата, находя там себе место. Тот дышал размеренно, спокойно, не так, как насколько минут назад, и его дыхание щекотало лицо.       — Спасибо, — тихо прошептал Дин, рассматривая лицо младшего, цепляясь взглядом за родинки на его лице и влюбляясь еще сильнее.       Сэм смотрел на его подрагивающие ресницы, на едва заметные следы от веснушек, которыми раньше были густо усеяны щеки брата, и не мог понять, почему все внутри будто переворачивалось — в самом приятном смысле. Один только взгляд на родное лицо Дина наполнял его сердце невероятным теплом. Конечно, они оба любили друг друга, и божок был абсолютно прав. Но только сейчас Сэм понял, что любовь эта многогранна. Он любил Дина буквально за все, что в нем было, за достоинства и за его недостатки. И это осознание было настолько сильным, что младший Винчестер едва сдерживал кипящие внутри эмоции. Ему казалось, еще немного — и он не выдержит, откроет Дину свои чувства и больше никогда не сможет находиться с ним рядом, поэтому он лишь прижался к нему крепче, касаясь ладонью его широкой спины.       — Как твоя голова? — Сэм погладил его по лопатке, заодно отвлекая себя от опасных мыслей.       Дин смотрел на Сэма из-под ресниц, разглядывая его родные черты и заучивая их наизусть. Широкая ладонь на спине приятно согревала кожу, а горячее тело Сэма, прижимающегося вплотную к нему, создавало ощущение уюта. Когда рядом был такой брат, у Дина больше не возникало мыслей о сексе. Это было нечто большее, чем просто секс. Это была любовь. Сэма, уютно прижавшегося к нему, хотелось защищать, голыми руками убивать все, что только будет ему угрожать.       — Уже лучше, — признался старший, осторожно, почти невесомо поглаживая бок брата и чувствуя, как тот повторяет его движения и скользит пальцами по спине.       Удивительно, как это раньше Сэм не задумывался о том, насколько красив Дин. Нет, он конечно же объективно понимал, что его старший брат внешне гораздо интереснее, чем большинство окружающих его людей, но у него никогда не было возможности самому это прочувствовать. В детстве Дин красотой не отличался, он был обычным среднестатистическим ребенком. Да и Сэм не смотрел на брата с этой точки зрения; Дин был для него примером для подражания, а не предметом обожания. И мог ли он вообще когда-нибудь им стать? Этот вопрос даже не возникал в его голове, потому что такой ход событий просто исключался по умолчанию. Но уже в старшей школе Дин расцвел, как дикая орхидея — ну, так бы, наверное, сказали те, кто с ним встречался. Сэм этого не замечал. Он рос с братом практически в одной комнате и для него мало что менялось. Он привязывался к Дину не благодаря внешним данным. Они постоянно спасали друг другу жизни, и это казалось Сэму дороже всей этой напускной мишуры в виде смазливых мордашек. А сейчас тут было, на что посмотреть.       Младший Винчестер вздрогнул от медленных, едва осязаемых прикосновений брата, и облегченно улыбнулся в ответ на его слова.       — Это хорошо, — он облизнул вновь пересохшие губы и убрал руку с его спины, чтобы поправить слегка сползающую повязку. Ему снова безумно хотелось поцеловать Дина, но он боялся, что этот нежный момент опять перерастет во что-то большее, от чего он так хотел оградиться.       Сэм сейчас был таким заботливым, таким уверенным и спокойным, что Дин заражался его настроением. Его больше не терзали мысли о том, что он сделал с братом, о том, что поддался соблазну, что не смог защитить. Младший всеми своими действиями показывал, что все в порядке, что он не злится, не ненавидит его.       — Посплю и завтра буду, как огурчик, — легко улыбнулся Дин, скользя взглядом по лицу брата и продолжая гладить его бок. Он бы хотел, чтобы этот момент длился вечность. Хотелось, чтобы эта нежность не заканчивалась, ведь старшему Винчестеру ее так не хватало всю жизнь. Мать умерла еще в его раннем детстве, отец редко разменивался на слова любви, а от любовниц на ночь этого ожидать не стоило бы. У него оставался только Сэм, с которым они провели все детство вместе, которого он любил, казалось, с самого его появления на свет. И только брат мог вызвать эту нежность, потому что они вместе прошли через многое и их связь была крепче, чем у кого-либо. Дин опустил ресницы, тихо вздыхая, и крепче обнял Сэма, притягивая его ближе к себе, чтобы попытаться выразить все свои чувства к нему, не прибегая к словам, с которыми он не был в ладах, когда дело заходило о признаниях. Старший надеялся, что брат его поймет.       Тот факт, что Дин вновь принялся шутить, немного сбавил градус напряжения. Значит, брат тоже отпустил ситуацию. Сэму было так сложно слышать боль в его голосе, но теперь в нем снова звучала нежность. Улыбка не сходила с лица младшего, она лишь стала шире, когда на губах Дина появилась точно такая же. Лежа на кровати и не сводя взгляда друг с друга, они выглядели как два влюбленных придурка из сопливого ромкома, и это смущало и прельщало одновременно.       Сэм почувствовал, как чужая ладонь притянула его еще ближе к теплой размеренно дышащей груди, будто младший был последним оплотом его спокойствия. Это говорило лучше любых слов, но Сэм так хотел их услышать, ощутить, как по телу от них разбегаются приятные мурашки. Он знал, что для Дина это было невероятно сложно. Наверное, он никогда в жизни никому такого не говорил.       Сэм скользнул рукой по его щеке, оставляя ее там, и прижался лбом к чужому лбу, чувствуя дыхание Дина на своих губах. Эта близость успокаивала, как в детстве, когда гроза и завывание ветра заставляли младшего прятаться в кровати брата. А теперь они оба прятались от всего мира в объятиях друг друга. Тепло чужого тела разнежило Сэма, и он легко коснулся губами лба Дина, как когда-то он сам целовал его перед сном.       Прикосновение губ брата ко лбу вызвало вихрь теплых воспоминаний из детства, где они оставались одни в паршивом мотельном номере, холодном и темном, потому что у них не было денег снять комнату лучше. Они точно так же лежали в обнимку, греясь друг об друга, и Дин целовал в лоб испуганного темнотой маленького Сэма, шепча, что все будет хорошо. А теперь они как будто поменялись местами. Только Дину не было страшно. Наоборот, рядом с Сэмом было уютно и тепло. Тот был горячим, как печка, и дело было уже не в проклятии, это был не лихорадочный жар, а родное тепло. Старший Винчестер обнимал Сэма, не выпуская его из рук. Его свободная ладонь скользнула на шею брата, протиснувшись между подушкой. Хотелось быть ближе к нему, не отпускать и быть рядом.       — Вот теперь моя голова точно не болит, — довольно усмехнулся он, вновь открывая глаза и глядя на Сэма сквозь ресницы. Его легкая улыбка и появившиеся на щеках ямочки заставляли сердце Дина сжиматься в восхищении от бескрайней любви.       Лукавая усмешка Дина заставила младшего Винчестера игриво приподнять бровь. Тот будто специально провоцировал его на новые поцелуи, прикрываясь больной головой. Но Сэм бы целовал его и просто так, независимо от того, помогает ли это. Ладонь Дина просочилась между его шеей и подушкой, приятно холодя горячую кожу, и младший неосознанно прижался к ней плотнее. Сэм все еще гладил колючую щеку брата и думал о том, как же много они упустили. Точнее, он. Осознание больно укололо его изнутри. Он вспомнил слова божка, вспомнил то, с какой нежностью Дин отвечал на его поцелуй вчера вечером — он не обязан был, но что-то толкнуло его на это. Старший Винчестер, похоже, и вправду любил его всю свою жизнь. И когда Сэм ушел в Стэнфорд, он разбил ему сердце, но Дин справился и с этим. Он все равно продолжал его любить, даже сквозь расстояние, даже зная, что Сэм все равно бросит его.       — Дин, — он снова прижался к нему губами, пытаясь извиниться за все то зло, что причинил ему, — прости меня.       Мягкие губы брата вновь коснулись лица Дина, и он снова прикрыл глаза, наслаждаясь лаской. Он осторожно гладил подушечкой большого пальца шею Сэма, скользя им в мягкое местечко за ухом. Но слова младшего заставили его нахмуриться.       — За что, Сэмми? — удивился он, непонимающе глядя на брата. Он единственный должен был извиняться после того, что произошло. — Ты ни в чем не виноват, — уверенно сказал старший Винчестер, глядя брату прямо в глаза. — Неважно, что ты накрутил себе в мыслях, это была не твоя вина.       И Дин был искренен в своих словах. Он облизнул губы, решаясь, и подался вперед, утыкаясь лбом в лоб Сэма. Его ладонь скользнула дальше, старший обнял брата за шею, чтобы тот был еще ближе, чтобы убедился в правдивости его слов.       — Нет, Дин, я не об этом, — младший смотрел в эти зеленые глаза и чувствовал, что не выдерживает их теплоты. Он вдруг ощутил себя предателем; чувство вины словно выбрало новую жертву и теперь глодало душу Сэма. Он долго собирался с духом, даже не зная, с чего начать. Сейчас ему казалось, что он виноват абсолютно во всем. Если бы он не бросил Дина одного с отцом, возможно, ничего этого бы не случилось. Возможно, они бы выследили демона гораздо раньше, и отец был бы жив. Тот грех, который они чуть ли не совершили, казался ему ничтожным по сравнению с тем, что он сделал гораздо раньше. Младший Винчестер крепче обхватил лицо брата ладонью и закрыл глаза, сдавшись.       — Прости, что я сбежал от тебя в Стэнфорд, — эти слова прозвучали так тихо, что он и сам был не уверен, что сказал это вслух.       Дин вздрогнул от упоминания Стэнфорда. Та ночь слишком сильно отпечаталась в его памяти, выжгла дыру в сердце. Тогда ему было больно, как никогда ранее, и даже раны после охоты не могли тягаться с этой болью. Но старший понимал, что все дело в его эгоизме, ревности и неправильной любви, он сам себе причинил эту боль.       — Ты не виноват, — прошептал Дин, чувствуя, как теплые пальцы Сэма касаются его лица, и подался в эту ладонь, прижимаясь сильнее. Его собственные пальцы гладили шею брата, касались вьющихся кончиков отросших волос у ее основания. Старший Винчестер не мог смотреть на то, как брат тонет в своем чувстве вины, которую он взял на себя. Он прикрыл глаза, подаваясь вперед и легко касаясь губами его губ, чтобы передать свои эмоции, чтобы дать Сэму понять, что у них все в порядке. Он надеялся, что младший поймет и не отшатнется от него, не оттолкнет и примет его чувства.       Сэм нежно улыбнулся, чувствуя всепрощение. Но этого все равно было мало. Дин мог простить его, но простить сам себя он был не в состоянии. Это не помешало ему ответить на поцелуй и отметить про себя, что брат прочитал его мысли. Они продолжали ласкать друг друга пальцами, и младший не удержался от тихого вздоха, когда Дин снова задел место за его ухом. Сэм отпустил его губу и слегка приподнял голову, чтобы поцеловать брата под другим углом. Он не хотел, чтобы тот напрягался лишний раз. Его прикосновения были едва ощутимы, в них уже не было той дикой, ненужной страсти — и Дин отвечал тем же. В какой-то момент рука Сэма снова скользнула вокруг шеи брата и прошлась по затылку, медленно ероша волосы. Но через пару мгновений он отстранился, выпустив чужую губу, и его взгляд забегал по лицу старшего.       — Нет, Дин, — вдруг возразил Сэм, возвращаясь к разговору. Его речь стала отрывочной, будто он обдумывал каждую фразу. — Ты можешь убеждать меня в обратном, но… я оставил тебя. Это было мое решение. И я разбил тебе сердце. Заставил тебя пройти через весь этот ад. И это целиком и полностью моя вина. Я не должен был. Но понял это только сейчас… прости меня, — он снова коснулся его губ, будто подтверждая свои слова, но Дин отстранился.       — Сэмми, — позвал он, обхватывая его лицо ладонями и заглядывая в глаза. — Не важно, что было тогда, важно, что ты сейчас здесь, со мной. Только не вини себя.       Голос Дина дрожал от напряжения и эмоций, которые не могли найти выход в нужных словах. Он не мог произнести «я люблю тебя», потому что эти слова изменят их жизнь навсегда, и неизвестно, в лучшую или в худшую сторону. Поэтому он просто завершил то, что пытался сделать Сэм — вновь поцеловал его, гладя подушечками больших пальцев его скулы и нежно прихватывая его губы своими.       Слова Дина смогли его немного успокоить, достучаться до его сердца. В них слышалось столько надежды на лучшее будущее, что оглядываться на их паршивое прошлое было просто бессмысленно. Но Сэм не мог сдерживать в себе ту боль, что буквально за секунду охватила его; он словно увидел себя с совершенно другой стороны, которая до этого была ему недоступна. Все эти чувства требовали выхода, и он позволил им выйти. Искренне, без той привычной Винчестерской недосказанности.       Но кое-что все еще оставалось. Одно незаконченное дело.       Дрожь голоса брата словно передалась его губам, и Сэм прижался к ним успокаивающе, хотя и сам очень нервничал. Он знал: сейчас поцелуй закончится, и он не сможет больше держать это в себе, поэтому цеплялся за губы Дина, пытаясь оттянуть момент. Но эти слова должны были быть сказаны. Они висели в воздухе, связывали их незримой нитью, но каждый из них боялся потянуть за нее. И Сэм решил, что ему надоело бояться. Он отстранился вновь, накрывая ладонь брата своей и нежно поглаживая его сухую кожу пальцами.       — Я люблю тебя, — выдохнул младший почти неосязаемо, чувствуя, как сердце внутри отзывается одновременно и болью, и облегчением. Но во рту все еще оставалось послевкусие сказанных слов, горькое, с оттенком беспокойства. А что, если он поспешил? Что, если им обоим на самом деле это не нужно? Сэм не боялся невзаимности, ею тут и не пахло; он не хотел разрушать их жизни. Да, они охотники, и их жизнь и так разрушена, но всегда есть шанс начать все с нуля. Они еще так молоды. Сэм все еще может вернуться к учебе. Дин может остепениться и завести семью. Из них еще может получиться какой-то толк. Но тут Дин улыбнулся, и младший Винчестер понял: поздно. Он сам окунул себя в этот омут. Их проклял не божок, их прокляла сама жизнь, но для них это оказалось благословением. Посреди беспросветного мрака они были единственным, что оставалось друг у друга, и эта любовь — неправильная, но самая крепкая и искренняя — то, что они получили взамен на все свои лишения.       Слова Сэма, который как будто подслушал его мысли, вызвали у Дина бурю эмоций. Брат сказал то, чего он сам сказать не смог. Сэм оказался смелее. Старший Винчестер смотрел на него сквозь ресницы, переплетая пальцы с пальцами брата.       — Ты украл мою реплику, — улыбнулся он, чувствуя, как его сердце заходится в ускоренном ритме. Дин скрывал за шутками свое смущение, но не мог оторвать взгляда от брата. Тот выглядел очень взволнованным, но в его глазах была уверенность и искренность. Он смотрел на старшего своим щенячьим взглядом, задирая брови и морща лоб. Дин протянул свободную руку, проводя кончиками пальцев по складкам, разглаживая их, успокаивая Сэма.       — Я тоже тебя люблю, Сэмми, — ответил он. Его пальцы скользнули по лицу Сэма дальше, касаясь родинки у носа, обводя контур тонких губ. — Всегда любил.       Стоило Дину прикоснуться к его лицу и признаться в ответ, как младший почувствовал жжение в уголках глаз и тут же закусил губу, пытаясь не поддаваться эмоциям. Нет, он не должен плакать, он же не сошел с ума окончательно. Но слова Дина были такими нежными, и Сэм даже не предполагал, что брат способен на такое. Он медленно расплылся в смущенной улыбке и снова поймал старшего за руку, которая вовсю блуждала по его лицу, поднеся ее к своим губам и прикасаясь к костяшкам.       — Дин, — его голос все еще был полон радостного возбуждения. — Это самое приятное, что я когда-либо слышал.       Взгляд Дина был полон любви и обожания, и теперь это не надо было скрывать. Да он бы и не смог больше. Рядом с ним сейчас лежал самый любимый и самый родной человек во всей его жизни, который испытывал к нему взаимные чувства. Старший Винчестер был сейчас так счастлив, что эмоции требовали выхода. Хотелось закричать от радости, как придурку, но он только улыбался и смотрел, как Сэм касается своими мягкими искусанными губами его руки, так нежно и целомудренно.       Сэм заметил, как возле глаз Дина собираются небольшие морщинки: он улыбался даже взглядом, и это была самая добрая и нежная улыбка, которую он когда-либо видел. Младший Винчестер улыбался ему в ответ, целуя его руку в том месте, где все еще красовались ссадины от недавнего падения. Он чувствовал губами каждую из них, с жалостью думая, что его старший брат не заслуживал даже самой маленькой раны; если бы Сэм мог, он бы забрал их все, в особенности те, что густым слоем покрывали его сердце.       — Я же говорил, что все у нас будет хорошо, — прошептал Дин, чувствуя, что если будет говорить сейчас громко, то его голос просто сорвется. Он крепче сжал до сих пор переплетенные пальцы и, мягко высвободив вторую руку, коснулся губ Сэма в поцелуе. И теперь этот поцелуй был совершенно точно желанным и взаимным. Дин мягко целовал брата, прихватывая его губы, мягко скользя по ним языком, но не проникая в его рот. Сейчас хотелось показать именно свою любовь и нежность, а не страсть.       Сэм вздрогнул, когда чужой язык вновь прошелся по его нижней губе, но поцелуй остался поверхностным. Улыбнувшись, он так же подразнил брата в ответ, скользнув языком в уголок его рта, а затем снова продолжил целовать его медленно и нежно, взяв его лицо в ладони.       — Вообще-то, это я тебе говорил, — усмехнулся младший и добродушно покачал головой. Это было неважно. Важно, что они наконец-то открылись друг другу, и никто не сможет упрекнуть их в этом.       — Не только ты умеешь забирать чужие реплики, — поддразнил Дин, не прекращая улыбаться и короткими поцелуями отделяя практически каждое свое слово.       Ладони Сэма так приятно обхватывали его лицо, ему было так комфортно в этом своеобразном объятии, что старший Винчестер совсем расслабился, наслаждаясь лаской. И сам не оставался в долгу. Он обвил обеими руками шею Сэма, чтобы тот не смел отстраняться. Он осыпал его лицо поцелуями, касаясь губами щек, носа, родинки рядом с ним, длинных ресниц, но больше внимания уделял губам. Дин не мог насытиться ощущением нежности, полностью в него окунаясь и отпуская себя.       — Знал, что ты это скажешь, — подхватывая игривое настроение, произнес Сэм в перерыве между поцелуями, которыми одарял его Дин. Это было так мило и по-домашнему, словно его целовал не брат, а мать; в этом не было ничего удивительного, только Дин заботился о нем по-настоящему. Младший прикрыл глаза, позволяя его губам исследовать его лицо, морщился, когда тот нащупал его ресницы, вспомнив, что и сам был не прочь потрогать чужие. Теперь он мог наблюдать за этим пышным веером с близкого расстояния. Воспользовавшись моментом, Сэм дотронулся до них большим пальцем руки, которая все еще лежала на щеке Дина; ресницы приятно щекотали подушечку, и младший Винчестер наслаждался этим зрелищем. Правда, недолго. Дин снова утянул его в поцелуй. Сэм не удержался и промычал что-то нечленораздельное, наигранно возмущаясь тем, что брат не дает ему продохнуть.       — Эй, полегче, — с усмешкой прошептал он, крепко обхватив его лицо руками и фиксируя в таком положении, позволяя ему получить то, что он хочет. Возможно, в эту ночь проклятие не потревожит его? Дин здесь, рядом, прижимается к нему всем телом. С другой стороны, у предыдущих жертв все тоже было хорошо, но они оба видели, к чему это привело. Сэм просто молил бога, чтобы это произошло не сегодня. Он еще никогда не видел такой счастливой улыбки на лице брата и хотел бы наслаждаться ею подольше. Дин не заслужил еще большей боли.       — Эй, — тихо прошептал младший и отстранился, — может, все-таки попробуем поспать?       Дин чувствовал улыбку Сэма и улыбался сам. Их поцелуй был больше похож на легкое касание, чем на настоящий поцелуй, но в нем было столько нежности, что не хотелось отстраняться. Брат сделал это первым, и старший Винчестер смотрел на него из-под ресниц, взлохмаченного и с зацелованными губами.       — Твоя правда, — согласился он, подтверждая свои слова сладким зевком. — Сегодня слишком много всего произошло.       Не без смущения стянув с себя джинсы и оставшись в одних трусах, Сэм подтянул к подбородку край одеяла и заключил брата в объятия — тот уже успел избавиться и от своих штанов. Объятия дарили покой, и Дин на самом деле только сейчас осознал, что устал, как физически, так и морально. Крепче обняв Сэма за талию, он уткнулся лбом куда-то в район его ключиц.       — Спокойной ночи, Сэмми, — прошептал Дин, чувствуя родное тепло. Воспоминания из детства, когда они были совсем еще маленькими и спали на одной постели, нахлынули на него волной ностальгии, и старший только теснее прижался к брату, стараясь усилить эти ощущения.       Сэм еще раз заглянул ему в глаза, не веря, что перед ним лежит его брат. Младший бы в жизни никогда не подумал, что в его жестах и взгляде может быть столько любви. Обычно Дин скрывал это в себе, боялся показаться слабым, а теперь он едва касался губ Сэма, словно все еще опасался его хрупкости. Он сомневался, что Дин вел себя так с каждым, с кем проводил ночь. А возможно, Сэму просто хотелось, чтобы это была его личная привилегия.       Нежное «Сэмми» вновь вылилось сладким сиропом на сердце.       — Спокойной ночи, Дин, — он ласково погладил пряди у брата за ухом и закрыл глаза, все еще не в состоянии расстаться с улыбкой.