Тайная комната для Гарри

На самом деле, Гарри Поттер не был плохим человеком. Со своими странностями — возможно, немного без царя в голове — не исключено, но вот чтобы прямо плохим — нет. Однако в последнее время он все чаще задавался вопросом о том, чего же в нем больше: общего или частного? С одной стороны, он был любимцем публики, баловнем судьбы со списком достижений в увесистый свиток. С другой, он являл собой оскорбительно серое нечто, выделяющееся среди массы других посредственностей лишь неубедительными спортивными достижениями и парадоксальным умением влипать в неприятности. Причиной столь нерадостных мыслей стало неожиданное озарение, прочертившим его жизнь яркой полосой на «до» и «после». Случилось это на уроке зельеварения. Гарри, очаровательный юноша, сидел за партой, вжавшись в собственный стул так, что была видна лишь лохматая голова и пустые глаза. Он не был готов. Дело, конечно, житейское, сами знаете, как оно иногда случается: вот ты сидишь с миленькой слизеринкой в пабе, твоя рука касается её руки — искра, буря, безумие. В её бесстыжих глазах плещется многообещающий огонёк, так и говорящий, что Слизерин всё-таки окажется на коленях перед Гриффиндором. Но вот уже три часа ночи, ты стараешься незаметно прокрасться в свою спальню, весь взъерошенный, усталый и не сказать, что очень уж удовлетворенный. «Оно того определённо не стоило», — думал про себя Гарри, водя воспаленными, уставшими глазами по заданному на дом трактату «О мышах и зельях». «Превращение мыши в субстанцию зеленого цвета означает…» — шевеля одними губами, проговаривал Гарри, стараясь не думать, что еще чуть-чуть и его просто вырвет от обилия ощущений и усталости. К счастью, пресыщения наиважнейшей информацией, которая в жизни ему никогда не пригодится, не случилось. Он уснул. — И, что вы скажете в свою защиту, Поттер? — спросил Снейп. Голос его шипяще-презрительный лучше всяких слов говорил о том, как же он на самом деле недоволен. В голове надоедливого профессора никак не могла уложиться мысль, что в этом полном волшебства и удовольствий мире может найтись что-то интереснее зельеварения. — Я забыл, — честно признался Гарри. Пути отступления были отрезаны. Отговорка о плохом самочувствии пришла в его дырявую голову слишком поздно. — Минус десять очков факультету, — голос его, глубокий и размеренный, играл всеми оттенками неподдельного раздражения, балансирующего над пропастью настоящей ярости. Профессор, одарив одним из своих выразительных убийственных взглядов, казалось, вот-вот подойдет и просто отделает его. Внутренне съежившись от томительного ожидания, Гарри внезапно ощутил совершенно новое для себя состояние. Трепет. Возник он где-то в районе кадыка, отчего Поттеру пришлось, сделав вид, что прочищает горло, прокашляться. Однако, странное вибрирующее волнение лишь пронеслось по всему телу и камнем осело внизу живота. Оно было похоже на первобытный страх, блуждающий по организму в поисках кратчайшего пути в пятки. С одной только разницей — от страха у тебя не стоит. Гарри Поттер готов был руку дать на отсечение, что так у него не стояло со времен его первой эрекции. Декабрь девяносто третьего года, поздняя ночь. Гарри, оставшийся один в спальне Гриффиндора, лениво разглядывал сонными глазами последний выпуск «Magic boy», заботливо припасенный братьями Уизли в качестве рождественского подарка. Вид грудастых полузащитниц, голышом рассекающих на метлах, животворяще подействовал на его детскую психику, оживив то, чему еще несколько лет предстояло дремать. «Однако», — подумал про себя Гарри, зарываясь в учебник по самые горящие от стыда уши. Мысли, хаотичные и беспорядочные в зародыше, принялись формироваться в сексуальную фантазию: Северус Снейп, потерявший остатки своего терпения, овладевает им прямо в этом классе. Быстро и грубо. До пошлого шлепка влажных от пота и семени тел… — Ты кретин, Потти, — шевеля одними губами, прошипел хорек, сидящий по правую от него руку. В эту минуту Гарри, совершенно потерянный для всего остального мира, был ему даже благодарен. Неизвестно, к какому исходу могли привести его фантазии, вовремя не прерви их Малфой. В следующие дни Гарри из всеобщего любимца и балагура-озорника превратился в настоящего отшельника. Рон и Гермиона первыми выказали страстное желание поддержать друга, но Поттер, совершенно закрывшись в себе, все их попытки игнорировал. В конечном счете, что они могли ему сказать? Гарри, казалось, уже слышал немного чванливый голос мисс Грейнджер: «А я говорила тебе не трахать всех девушек подряд. Говорила! Дотрахался?» Что до Рона, то он бы и не понял всей щепетильности ситуации. Рон вообще мало что понимал, когда вопрос касался вещей, прямым образом его не затрагивающих. Это обстоятельство отнюдь не делало его плохим другом, просто он был таким, и ничего с этим не поделаешь. Абстрагируясь от происходящего, Гарри трезво оценивал ситуацию. Есть вещи, которые никто не сможет ни принять, ни понять. После экзаменов, которые Гарри сдал с ошеломляющим успехом, наступили долгие рождественские праздники. Занятий, подготовке к которым Поттер мог себя посвятить, не было. Оставалось только одно: разобраться в ситуации. Конечно же, сперва он, как эмоционально зрелый человек, начал проблему отрицать. Мол, нет её. Однако весомых доказательств того, что проблемы действительно нет, у парня также не нашлось, поэтому на смену отрицанию пришел во всей своей примитивной простоте гнев. Гнев его высвободился лишь на тренировках по квиддичу, что особенно понравилось энтузиасту энтузиазма Оливеру Вуду, который всей команде Гриффиндора советовал брать с юного дарования пример. В свете последних событий это наставление звучало особенно двусмысленно. Однако факт остаётся фактом: никогда еще Поттер не ловил треклятый снитч так быстро, никогда не отбивал несчастный квоффл с такой животной яростью. Избавившись от лишнего пара, Гарри оставалось только сжиться с правдой: он извращенец. Неприятно бьющая по самолюбию мысль — он, оказывается, не идеален. Долгие годы, прожитые в иллюзии собственной безупречности, отправились сфинксу в сфинктер. И все же, что в этом такого страшного? У кого, в конечном счете, не разъезжаются ноги перед человеком, который искренне тебя ненавидит? К тому же, возможно, дело даже не в Снейпе, а в ситуации целиком. Мысль эта не только утешила его, но и поселила сумрачную надежду, что его сексуальные предпочтения все еще не ушли в непролазные дебри серьезных отклонений. Однако следующие дни, проведенные в активном поиске замены, привели лишь к подтверждению изначальной теории. Не мудрствуя лукаво, Поттер решил пойти по пути меньшего сопротивления: закадрить любую хорошенькую девочку. Его положение национального достояния даровало полную свободу в выборе девушек для досуга. Каждая вторая, если не первая, готова была поступиться своими хвалеными принципами. Стоит ли говорить, что Поттер отродясь не слышал от девушки фразу: «Я тебе не дам». Трудно выделить конкретную причину, сделавшую девушек чересчур доступными перед ликом великого героя. Во-первых, Гарри был довольно симпатичным молодым человеком, с подтянутым телом и красивыми ресницами, в которых особенно романтичные натуры готовы были и утонуть. Во-вторых, он был популярен: ничто так не подстегивает девушку пойти на некоторые уступки, как желание обойти соперниц. В-третьих, жить ему оставалось недолго. Все кругом были уверенны в том, что Гарри Поттер станет историей из учебников, так и не успев закончить школу. На одной чаше весов стоял мальчик-который-однажды-выжил, а на другой его губитель. Так или иначе, но попутчицу для своей сексуальной эскапады он нашел, толком не искав. Поскольку Гарри не обладал единственно необходимым средством, которое смогло бы заполнить новообразовавшуюся в нем пустоту, он захотел обладать всем и сразу. Риджи Ройс была поистине очаровательной, хоть и немного глуповатой, девочкой семнадцати лет. На факультете Когтевран, где ей было совершенно не место, она выделялась среди своих более смышленых сокурсниц поистине выдающимся бюстом. Не иначе как распределяющая шляпа посчитала замечательной идеей запихнуть пару отличных сисек в рассадник зубрил, даже не способных их оценить по достоинству. Она говорила долго, оживленно, почти не делая пауз, чтобы вздохнуть. Гарри, придавший лицу самое заинтересованное выражение, даже не слушал — лишь молча кивал и ко времени играл бровями. Мысли его блуждали далеко за пределами библиотеки, негласного места всех влюбленных на время каникул. Даже обычно ворчливая и недовольная Ирма Пинс, библиотекарь, не слишком-то протестовала, когда парочки, за неимением других мест для уединения, решили скрыться под сенью многочисленных книжных полок. То ли в силу природной застенчивости в вопросах любовных, то ли от долгой жизни старой девой, но она не стала противиться пылу юношеских сердец. И даже, если кто-то особенно смелый решался пренебречь всеми правилами приличия, она делала вид, что ничего не произошло. Лениво поглаживая внутреннюю сторону пухлых ножек, Гарри, все еще изображающий заинтересованность, постарался настроить себя на нужный лад. В мыслях то и дело мелькал надоедливый, похожий на наваждение образ, убивающий на корню все его желание зарыться с головой в размером со спелую тыкву грудь. Гарри испытывал искреннюю грусть от того, что не способен оценить всей прелести своей милой спутницы. Будь все иначе, они бы уже вовсю развлекались где-нибудь в туалете… Поэтому, когда в библиотеку ворвалась мисс Грейнджер с явным намерением его отыскать, Гарри даже не расстроился. — Гарри, он здесь, — глаза Гермионы, огромные карие озера, до краев были наполнены одним только страхом, — в Косом переулке. Отдернув от девушки руку, словно она была прокаженной, Поттер резко встал. Ловко перехватив Гермиону под локоть, он направился к выходу из читательного зала. Он не ощущал ни тревоги, ни разочарования от сорванных планов. Кристальное безразличие завладело им еще до того, как за ними двумя закрылись массивные двери библиотеки. На данный момент ключевым оставался вопрос: «Как быть и что делать?» Ведь Дамблдора с его россыпью мудрых советов не было. Конечно, вероятность того, что профессор не отправился на ежегодную конференцию, посвященную прогрессивным методам обучения, была ничтожной. Но как часто Дамблдор оказывался рядом именно в тот момент, когда был нужнее всего?.. Гарри Поттер был на удивление хладнокровным человеком, когда дело касалось вещей, не терпящих отлагательств. Так и сейчас он точно знал, что и как нужно делать. Конечно, рассчитывать на помощь преподавателей при отсутствии прямой угрозы нападения, было глупо. Но сколько раз его косвенные опасения подтверждались, превращаясь во вполне ощутимую и серьезную проблему? — Я к Дамблдору, Гермиона, на вас с Роном профессор Макгонагалл. Встречаемся в гостиной, — абсолютно не дрогнувший, почти бесцветный голос куда лучше слов говорил о том, как хорошо он собой владел. Гарри был убежден, что если ты не можешь что-то предотвратить — будь спокоен. Что еще остается? Пока Гарри спокойно пробирался к астрономической башне, вечерний воздух вновь насытился морозной прохладой, отчего при каждом выдохе в воздух поднимались белесые струйки пара. У него было достаточно времени, чтобы все обдумать. Прислушиваясь к себе самому, он едва ли ощущал реальную угрозу. Темный Лорд был не только могущественным волшебником, но удивительно напыщенным театралом. Каждое следующее его появление было ярче и грандиознее предыдущего. Он не стал бы специально дожидаться отъезда Дамблдора, ибо цель его состояла не только лишь в смерти мальчика-который-выжил. «Да, он определенно не станет меня сейчас убивать», — это мысль диктовалась не только сухими фактами, но и солнцем в 10-том доме. Стоящий на страже директорского покоя гриффон показался Гарри еще более недружелюбным, чем обычно. — Арахисовый щерб… Заклинание паралича прилетело в него так быстро, что он едва успел понять, что произошло, и почему тело его стало таким твердым и непослушным. Он не слышал шагов, не слышал шепота заклинания… Чьи-то жесткие руки подхватили его аккурат в тот момент, когда ноги, застывшие на половине шага, явно не собирались и дальше удерживать задеревеневшее тело. Ловко закинув его тушку на плечо, некто, очевидно, похититель, как Гарри успел уже догадаться, двинулся в путь. Едва удерживая дрейфующее на волнах нежной боли сознание, Гарри изо всех сил постарался напрячь те извилины, которые не были затронуты заклятием паралича. Путем нехитрых умозаключений, Поттеру удалось прийти к следующим выводам: его похитителем явно был мужчина. Крепкий, довольно высокий. В конечном счете, кто еще смог бы с такой оскорбительной небрежностью, словно имеет дело с кисейной барышней, тащить его на одном плече. Удар под дых, и это, когда Гарри, упорно работающий над набором мышечной массы тела, начал делать первые успехи в виде рельефного торса и подкаченного зада. Шли они издевательски медленно, почти прогулочным шагом. Подернутые пеленой, глаза мальчишки лишь изредка ловили отблески люмуса, падающие на влажные стены замка. Не могло ли это означать, что они воспользовались сетью старых, как сам Хогвартс, потайных проходов? Озарение, прострелившее его от неподвижной головы до самой холодной пятки, казалось, если не единственно верным, то, по крайней мере, жизнеспособным. И если это действительно так, круг подозреваемых сужается до каких-то двух-трех тысяч учащихся и выпускников. Когда дверь со звонким скрипом открылась, Гарри не сразу сообразил, куда его доставили. Однако извечный запах сырости и визгливый высокий голос быстро сориентировали его на местности. — Гарри, — вскрикнула плакса Миртл почти радостно, — как приятно тебя снова видеть! Неисповедимы пути Господа. Если бы с неделю назад кто-то сказал Гарри, что его захватят без всякого сопротивления — он бы посмеялся. Если бы сказали, что он будет молиться, чтобы Плакса Миртл его заметила — смех бы дошел до истерического апогея. — Что это за мешок ты притащил? — спросила она, подлетая к обездвиженному Гарри так близко, что он мог даже рассмотреть полупрозрачный серый ботиночек на ноге призрака. Какое унижение. И это при живом-то Дамблдоре. Его, великого Гарри Поттера, спрятали под иллюзией банального мешка. Что дальше? Перережут глотку, выбросив в сточную канаву? Логичное завершение впечатляющей истории. Если не так, то как еще могла кончиться его жизнь? Люди, подобные ему, приходят к финишу одинаково. Ярко. Феерично. Словом, так, что потом еще долгие годы ходит молва о том, как быстро сгорает человеческая душа на костре своих же пороков. Звуки монотонно визгливого голоса, несшего откровенный бред, привели лишь к тому, что Гарри, придя в некое подобие катонического ступора, вообще перестал интересоваться происходящим. Миртл не могла его увидеть. Не могла позвать на помощь. Более того, когда кто-нибудь заметит его пропажу, будет уже слишком поздно. Кто в здравом уме решит, что Гарри может оказаться в тайной комнате? Верно, никто. Прежде чем до светлого разума дойдет мысль искать его в самом неочевидном уголке необъятного Хогвартса, его хладный труп уже успеет полностью разложиться. Когда его задубевшее от судороги тело взяли за шкирку и бросили в открывшийся потайной ход, он не испытал удивления и потрясения. Полет, как и в первый раз, напомнил ему скольжение с горки — темной, слизкой и высокой горы. Где-то позади со свистящим влажным шумом двигался мужчина, минуя многочисленные ответвления, идущие от основной трубы. Труба резко оборвалась, и именно тогда Гарри с влажным шлепком полетел прямо на мокрый каменный пол. Не прошло и двух минут, как раздался повторный характерный звук падающего тела. Тела, заехавшего прямиком Поттеру в грудь. Наверняка боль была бы еще сильнее, если бы мужчина не использовал на нем заклинание. Тело, все еще распластавшееся на полу, завозилось, после чего еще раз жестким сапогом проехалось по плечам и груди. Кое-как поднявшись, мужчина проворчал что-то себе под нос, отряхивая одежду. — Мы бы не оказались в такой ситуации, если бы ты хоть раз посидел в говне и не чирикал. Понять смысл этой фразы Гарри едва ли успел, ведь практически сразу же раздался характерный, похожий на треск сотен разрывающихся канатов, звук. Звук, от которого Гарри Поттера начало мутить. Есть в этой жизни вещи, которые происходят совершенно случайно, ты их не ожидаешь, ты к ним не готов. И тем не менее, они вытесняют собой, возможно, более приятные и важные фрагменты памяти. Гарри с трудом мог вспомнить свой первый поцелуй или, скажем, первую серьезную вечеринку старшекурсников, однако звук разрывающейся от трансформации плоти он запомнил вплоть до последнего вскрика боли. Ты меня слышишь? Голос раздался прямо у него в голове. Уверенный, спокойный. Это утешало. Возможно, его не сожрут и не убьют сразу. Сейчас я сниму с тебя чары, а ты постарайся быть умницей. Ответить Гарри, конечно же, не мог, но выпятил глаза с таким энтузиазмом, что и тупой понял бы, что он всеми остолбеневшими руками и ногами за. Когда тело его, болевшее и холодное, медленно начало возвращаться в норму, он даже не посчитал унизительным застонать от удовольствия. Какое это все-таки счастье — двигаться, принадлежать самому себе. Он и не подозревал о том, как же сильно любит свою неловкую тушку, сотканную из сплошных нелепостей. Поднять занемевшее тело со свойственной ему грацией кота, он не смог. Колени дрожали. Спина болела. «Так вот, что чувствуют люди, которым за тридцать», — подумал про себя Поттер, упорно стараясь игнорировать тот факт, что всю его одежду как будто бы выкупали в сточных водах. — Так что… — поправляя на себе порванную кофту, Гарри было хотел спросить о том, что тут вообще происходит. Страх и мысли о кончине придали ему сил, ровно до тех пор, пока он не поднял глаза. Свет скользнул по гигантской змеиной шкуре угольно-черного цвета. Перед ним во всем своем мрачном величии, возвышаясь на хвосте, предстал исполинский змей. Массивная квадратная голова резко повернулась, вперившись на него внимательными черными глазами. Сперва он захотел просто заорать. Но шок был таким сильным, что парень только и смог беззвучно приоткрыть рот. В голове его судорожно роились мысли: главной из которых была мысль о скорейшей гибели. Палочку он бестолково потерял по пути в подземелья — стало быть, всё, конец? Глядя на весь масштаб проблемы, Гарри внезапно ощутил ужасную усталость. — Ты ведь все равно меня сожрешь, да? Раскинув руки в стороны, Гарри закрыл усталые глаза, отдаваясь на волю судьбы. Может, и хорошо, что так оно все закончится? По крайней мере, не придется разбираться с тем, что он стал содомитом. Каких-то несколько минут поглощения, потом пару дней переваривания — и его бессмертная душа наконец возвысится и соединится с праотцами. Невелики мучения. Змей склонил к нему свою огромную голову с двумя блестящими рогами. Глаза, похожие на два черных тлеющих уголька, казались по-человечески умными и понимающими. Какой смелый мышонок. И всё же, ты слишком торопишься. Голос его был мягким и тягучим, без намека на желание убивать. Не утешение ли? — И что тогда? — пожалуй, более резко чем следовало, чтобы действительно сойти за смелость, выпалил Поттер. Не дергайся. — И это все? — язвительно процедил парень, делая совершенно незаметный полушаг назад. Он не станет тебя искать. Только не здесь. Нам нужно время. — Если ты так в этом уверен, зачем было устраивать весь этот цирк с похищением? Ты бы мне не поверил, не послушался бы. Ты никогда не слушаешь. А вот это уже прозвучало с открытым недовольством, хотя змей был прав: он бы его действительно не послушал. «Кем бы ни был на самом деле этот змей, но знает он меня действительно хорошо», — с улыбкой подумал Гарри. Плохо ли, хорошо ли, но в вопросах, требующих незамедлительного вмешательства, голова у Поттера практически не работала. Он был человеком жесткого, непреклонного действия. Как там говорят? Взялся за грудь — делай что-нибудь. За свои семнадцать лет он научился игнорировать любое влияние извне, принимая в расчет лишь мнение тех немногих, кому он действительно доверял. В противном случае, его и без того призрачные шансы выжить приближались к нулю. Конечно, идея сбежать возникла у него практически сразу. И практически сразу отправилась в ментальную мусорку. Дело было даже не в змее, который ничем не уступал в размерах василиску Слизерина. Вопрос заключался в том, насколько целесообразно пускаться наутек прямо сейчас. У Гарри не было палочки, ходы, ведущие в тайную комнату, были разрушены, а помощи ждать решительно не откуда. Поэтому, плотнее сцепив зубы, Поттер принял несвойственное для него решение. Совершить заплыв по течению. — И что ты… вернее, мы планируем делать? — даже не пытаясь скрыть яда в голосе, проговорил парень, неспешно двигаясь в сторону центрального зала. Массивное черное тело двинулось следом, держась на предусмотрительном расстоянии, с которого было бы неудобно нападать. «Если меня и будут сегодня есть, то очень деликатно и нежно», — подумал про себя парень, едва сдерживая смешок. Пока что нам остается только ждать и получше тебя спрятать. — А дальше? Я человек, мистер Поттер, поэтому употреблять в пищу ваше геройское тело у меня нет никакого желания. — Тогда я тем более не понимаю, зачем весь этот цирк. Кто такой? Как зовут? Почему нельзя было просто поговорить? Нигрор. Змей резко остановился, приблизив к нему свою даже по-человеческим меркам слишком серьезную морду. Голова его находилась так близко, что Гарри мог без особого труда ухватиться за блестящие, словно высеченные из мориона, рога. Поднявшись на хвосте, Нигрор вытянул свое громоздкое тело, отчего оказался в добрых пяти футах над полом. Часто-часто высовывая длинный язык, он недовольно прищурил черные глаза. — Что?.. Поттер не успел договорить, увесистый хвост с раздражением стеганул его по ноге. Не до крови, но все равно было больно. Ни слова. Ты понял? Обхватив Поттера кольцами своего тела, змей ловко потащил его к особенно темному углу коридора, там, где его точно нельзя было бы увидеть. Только через несколько секунд громкие голоса, эхом разносящиеся по коридору, добрались и до него. Незнакомые, громкие и в то же самое время почти неразличимые. Убедившись, что Гарри не видно из-за каменной колонны, змей, вжавшись в пол, двинулся вверх по коридору. Он настиг их быстрее, чем они успели заметить его черную тушу, мерно плывущую по темному коридору. Надо отдать змею должное, двигался он для своих габаритов почти бесшумно. Двое мужчин, лиц которых нельзя было рассмотреть из-за черных мантий, шли вразвалочку. По голосам, которых Гарри прежде не слышал, можно было понять: они ужасно собой довольны. Найти тайную комнату без чье-либо помощи и без знания парселтанга - задача практически нереальная. — О Боже, — только и успел зареветь мужчина. Он даже не успел воспользоваться палочкой, острые рога протаранили его без толики сомнений, глубоко уйдя в мягкую, податливую плоть, из которой резвым потоком полилась густая, кажущаяся черной, кровь. Прежде чем змей успел покончить с первым пожирателем, в его бронированный бок полетело заклинание бомбилиуса. Горящий шар с такой силой влетел в блестящую чешую, что змей, все еще не отцепив рога от обмякшего тела, лишь задрожал. Наверняка это было болезненно. Притаившейся за колонной, Гарри перестал дышать: палочка вновь взметнулась в воздух. Её кончик светился знакомым зеленым сиянием только начавшего зарождаться заклинания. Не возникало сомнений ни в том, что это за заклинание, ни чем дело кончится. «И чем это плохо? По крайней мере, мы сможем отсюда вырваться», — подал голос отвратительный, вечно во всем ищущий выгоду голосок, который в свое время подбивал нерадивого мальчика на мелкие кражи жвачек. Гарри и сам не понял, как это вышло. Само? Однако прежде, чем зеленый шар сорвался с палочки, Поттер без всяких сомнений налетел на мужчину. Не сказать, чтобы тот не сопротивлялся. Нет, он искренне пытался, однако шок и вкупе с летающим туда-сюда змеиным хвостом, едва ли помогали взять верх в схватке. Несмотря на весьма хрупкий вид, Гарри Поттер умел постоять за себя. Его жизнь, как маггла, едва ли можно было назвать хоть сколько-нибудь приятной. Он, маленький сирота, всеми покинутый и никому ненужный — не вызывал даже жалости. Гарри был против насилия и в средней школе, когда его всем скопом избивали в туалете для мальчиков, он был против и теперь. «Слабый народ, эти маги», — с разочарованием подумал про себя парень, перехватывая барахтающегося мужчину под живот и мощным ударом колена выбивая парочку зубов. Хотя по звуку и сочной струйке крови, полившейся на пол, можно было заключить, что нос, не выдержав юношеского напора, тоже сломался. Окровавленная рука с зажатой в ней палочкой совершенно неубедительно направилась в его сторону. Слишком медленно. Слабо. Парень вцепился в него с такой силой, что Гарри почувствовал ледяной пот его окаменевшей от страха руки. Не особенно заботясь о моральной стороне вопроса, Гарри перехватил ладонь, влажную и липкую, сильно сжав вместе все пястные косточки, отчего палочка практически сразу же полетела на пол. Конечно, на этом можно было и остановиться, но Поттер, явно желающий сбросить скопившееся за последнее время напряжение, решил пойти немного дальше. К тому же, змей, до сих пор пытающийся сбросить пожирателя со своих рогов, также не спешил ему на выручку. Из личного печального опыта, Гарри знал, что ломаются проще всего средняя и проксимальная фаланги. У мужчины, который оказался не старше его самого, руки были аристократически хрупкие, с тонкими философичными пальчиками. Очаровательный звонкий хруст раздался, стоило только посильнее перехватить косточки пальцев, ласково загнув их к трапециевидной кости. Пожиратель взвыл так жалобно, словно ему не кисть сломали, а яйца отрезали. Ну, сломали. Чего орать-то так? Между прочим, если бы они с другом не забрались в несчастные подземелья, то всего этого не произошло бы. Ловким движением прихватив тонкую шейку, Гарри посильнее сдавил, пока тело, жалко возюкавшее ногами по полу, совсем не обмякло. Аккуратно уложив парня на бок, Гарри с сочувствием уставился на красивое перемазанное кровью лицо, на вывернутые в обратном направлении пальцы. Как странно, только минуту назад Поттер готов был размазать его по полу, сейчас испытывал лишь сожаление. Жаль, конечно, что малыш пока не сможет пользоваться своими красивыми пальчиками. Молча подойдя к Нигрору, Поттер аккуратно прикоснулся ко второму пожирателю. Ниточка пульса была неровной. Однако сам факт её присутствия явно указывал на то, что змей явно был существом сознательным и не кровожадным. — Им нужно подправить память, — нехотя переведя взгляд с бездыханного тела на змея, заключил Поттер. Нигрор согласно кивнул. Я займусь этим во внешних помещениях. Жди меня здесь. Молча обвив своим могучим телом двух мужчин, змей направился к выходу из подземелий. Соблазн сбежать возник даже сейчас, когда Поттер убедился в верности змея своему слову. Нигрор говорил, что пожиратели его ищут. Нигрор говорил, что будет его защищать. Конечно, с последним можно поспорить: кто и кого по итогу защищал? И все же, главный вопрос оставался открытым. Кто же он на самом деле? Пытаясь переложить смутный моральный облик змея на свою повседневную жизнь, Гарри ощутил призрачное узнавание. Оно напоминало неясные воспоминания из прошлого, принадлежащего будто не ему, а может и не происходившему вовсе. Они вновь оказались на пороге огромного, освещенного зеленоватым сиянием зала. Колонны в виде огромных извивающихся змей поднимались высоко вверх. Они терялись во мраке темного, густо покрытого сталактитами потолка. Впереди, там, где стройный ряд колонн обрывался, виднелась огромная голова с густой бородой, каменными прядями ниспадающая до самого пола. Сердце стучало у самого горла. Ему казалось, что даже змей слышит набатом звучащие переливы крови. Смелее. Голова змея проворно проскочила в рот, сияющий черной пропастью, на огромном лице Салазара Слизерина. Минуя внушительных размеров помещение, которое, вероятно, служило неким подобием прихожей, они оказались в гостиной, которая была настолько просторной, что Нигрор без особого дискомфорта мог перемещать по ней свое извилистое гибкое тело. Убранство комнаты напоминало взрыв на фабрике рококко. Вся мебель: от пузатых тумб до обитого зеленым бархатом дивана и кресел — стояла на изогнутых, оплетенных искусственными лозами, ножках, была украшена затейливыми орнаментами, асимметричными композициями. Даже огромные напольные часы с маятником, украшенные картушем, раковинами и интарсией, выглядели слишком старыми, дорогими… французскими? Кто бы мог подумать, что у великого основателя дома Слизерин тайная страсть не к готике и черноте, а к вязанным коврикам, алебастровым статуэткам и вычурным лампам из нежно искрящегося горного хрусталя. Несмотря на то, что в помещениях, очевидно, уже долгие годы никто не жил, царил здесь образцовый порядок. В углу мягко потрескивал жарко затопленный камелек. Гарри был в том самом состоянии, когда сил на то, чтобы удивиться у него не осталось. Кое-как дотащив свое побитое тело, которое к тому же начало бить крупной дрожью, до мягкого, обитого кретоном в цветочек, кресла, Гарри почти с наслаждением вздохнул, уложив на мягких подушках ноющую спину. Сняв заляпанные очки, Поттер закрыл глаза. Конечно, он мог бы подумать о том, как это беспечно с его стороны, спать в присутствии чудовища, но думать упорно не хотелось. На сегодня с него и так хватило потрясений, поэтому метаться и думать о том, что только «может» произойти, было выше его сил. Да и не была ситуация опасной, скорее, гнетущей. Гарри взглянул на змея, с какой-то очаровательной неловкостью пытающегося уложить свое аляповато большое тело возле камина. Выглядело это так забавно, что Поттер не удержался от глуповатого задушенного усталостью смешка. Веки его, по мере того, как он старался держать их открытыми, все чаще смежались, пока, наконец, парень полностью не отдался теплому потоку усталости.