***
Жизнь с огромной 15-метровой змеёй в древних подземельях Салазара Слизерина немногим отличалась от его привычной рутины. Разве что учебы и дисциплины стало в разы больше. Нигрор, кем бы он там ни был в реальной жизни, оказался на удивление организованной, до тошноты педантичной зверюгой. У кого еще могло хватить жесткости будить бедного героя в половину шестого утра? Как будто бы ему мало умерших родителей, личного врага в лице самого могущественного мага столетия и многочисленных сексуальных атавизмов. Просыпайся. Завтрак стынет. Вещал недовольный шипящий голос. Если Гарри решался противиться своему тюремщику, огромный хвост принимался расталкивать, сперва ограничиваясь серией редких прикосновений в районе ребер, затем попросту лупил наотмашь. В первую очередь страдал, конечно же, красивый геройский лик, с которым, как Гарри успел догадаться, у змея были личные счеты. После недолгого завтрака Поттер сразу же приступал к занятиям. Нигрор, заботливо притащив для него учебники и методические пособия, тихонько лежал, свернувшись в клубок у камина. Порой даже могло показаться, что змей отдыхает — таким тихим и неподвижным он был. Однако, стоило встать из-за стола раньше выделенного для занятий времени, и начиналось… Хуже его заточения здесь, хуже ровного распорядка и бесконечной зубрежки, была только помощь пресмыкающегося, которое искренне считало Гарри, если не умственно отсталым, то по крайней мере явно ненормальным. Как, ну как, можно не хотеть изучать все подряд? Это же магия! Магия! Нигрор с педантичностью и упорством, которым позавидовали бы самые строгие преподаватели Хогвартса, стремился втемяшить в его пустую голову хоть толику знаний или, по крайней мере, тягу к ним. В те редкие минуты, когда змей не распространялся о щитовых чарах или чудодейственных свойствах хвоста горной ящерицы, он заводил свою извечную песню о пользе учения. И хоть говорилось все пространно и витиевато, сказанное можно было уместить в одном емком выражении: учиться — хорошо, а ебаться — плохо. И это змей говорил ему. Ему, Гарри Поттеру, профессору траховедения высшей квалификационной категории. Да ведь Гарри трахаться научился раньше, чем многие целоваться. И что же теперь ему делать со своими умениями, с шалящими гормонами, с бесцельно приобретенными навыками? Такого обесценивания себя как личности Гарри не стерпел, поэтому решил свести к разумному минимуму их со змеем общение. Половину дня парень делал вид, что Нигрора вообще не существует. Пока не существовало отвратительного змея-искусителя, его новой проблемы тоже не было. Под вечер, в мрачный час приближающейся ночи, в покоях становилось так тихо, что казалось, что там просто никого нет. Сегодня Гарри, развалившийся на массивной кровати стиля короля Людовика, за неимением других занятий листал учебник по травологии. Нигрор, вальяжно вытянувшийся у камина, грел свои змеиные прелести, изредка поглядывая на парня. Встретившись взглядом с черными, похожими на два омута глазами, Гарри ощутил, как кровь, бешено текущая по жилам, застыла где-то в районе шеи и щек. Парень никак не мог объяснить странного стыдливого испуга, возникающего каждый раз, когда змей оказывался непозволительно близко. Разве не логичнее было бы бояться исполинских размеров чудовища? Впрочем, где логика и где сам Гарри? «Интересно», — думал про себя парень, уже даже не пытаясь вникнуть в суть написанного, — «Жизнь всегда дерьмо, или только когда ты извращенец?» По вечерам он редко бывал в одиночестве, особенно в последнее время, когда его система платонических ценностей подверглась столь радикальному переосмыслению. Гарри всегда находил себе компанию, готовую удовлетворить если не все, то, по крайней мере, базовые потребности. Сейчас же Поттер остался один на один со своими желаниями, которые, несмотря на существование волшебства, сами по себе деваться никуда не собирались. Они каждый день с семи вечера и до поздней ночи давали о себе знать ноющим комком напряжения. Сперва Поттер старался игнорировать мать-природу, однако это привело лишь к тому, что к концу третьей ночи он проснулся от внушительного стояка, который не думал пропадать даже от мысли о Малфое-младшем. А между прочим, способ был рабочим и всегда помогал. Глаза от беспрерывного чтения начали болеть и слезиться, поэтому Гарри был вынужден отложить книгу. Не прошло и двух минут, как огромная голова уже была у него на коленях, змей, не особо заботясь о соблюдении личных границ, принялся медленным, размеренным голосом трактовать основные положения по обращению с огненными дракоягодами. Слушать Гарри перестал практически сразу. Ну, не лежала душа к занятиям, особенно сейчас, когда жизнь его явно пошла под откос. Впору было бы встать и что-нибудь сделать, пока не стало слишком поздно, однако Гарри продолжал тревожно лежать. Всего одна неделя, а какое искривление. Если бы кто-то сказал ему, что вот так просто можно отлететь из гетеросексуальной элиты сперва в гомосексуальный отстойник, а потом и в беспролазные дебри зоофилии — он бы посмеялся. Крепко призадумавшись о своем безрадостном положении, Гарри осторожно погладил идущий вдоль всего тела гребень. Кончиками пальцев провел по острым зазубринам, покрывающим каждый из шипов. На ощупь, к немалому удивлению парня, змей оказался приятным: твердая чешуя, несмотря на влажный блеск, была абсолютно сухой и гладкой. Совсем осмелев, Поттер прижал ладонь к еще не до конца зажившему боку, розовому и голому, не успевшему затянуться новыми кератиновыми пластинами. Нигрор, явно этого не ожидавший, резко дернулся, словно опасался. Однако декларировать трактат не прекратил. Голос его, глухой и тягучий, лишь на секунду смолк, после чего вновь начал разглагольствовать о почти священном месте драцены водной в жизни магического мира. Черное тело медленно скользнуло в сторону, плотным кольцом оборачиваясь вокруг парня. Ощущения теплого пуза, скользящего вдоль тела, воспринималось почти как ласка. Как позорное утешение. В какой-то момент морда змея, осознавшего, что Гарри не слушает, оказался вплотную к его лицу. Черные глаза смотрели с напряженным вниманием, словно пытались понять, пациента спасти можно или уже не стоит? Что с тобой?.. Целовать Нигрора Гарри начал не столько из реального желания заиметь новый опыт, сколько ради одной только корыстной цели — чтобы тот заткнулся. Сперва это было не более, чем забава. Змей, не совсем понимающий, что происходит, приблизил к нему свою морду, часто-часто высовывая длинный язык. Пробы ради, Гарри дождался момента, когда длинный язык почти касался его лица. Безобидное касание произвело на несчастное пресмыкающееся эффект разорвавшейся бомбы. Многие серпентологи как магического, так и маггловского миров сошлись во мнении, что змеи — одни из самых хладнокровных существ: у них нет моральных категорий, они существуют, размножаются, умирают. Жизненный цикл настолько примитивен, что едва ли их, существ холодных, можно чем-то удивить. Однако лицо совершенно ошарашенного Нигрора вдребезги разбивало теорию о том, что на змеиной морде даже нет мышц, способных отобразить удивление. Черные глаза, и без того похожие на угольки, загорелись каким-то нездоровым пламенем. А может, Гарри просто показалось, ведь и он сам был не совсем здоров. Тем не менее, змей, сощурив глаза, вновь облизнулся. И вновь их языки соприкоснулись. В этот раз Нигрор смутился чуть меньше, намеренно не отстраняясь, тем самым позволяя Поттеру вылизать его во всю длину: от раздвоенного кончика, до напряженного основания, спрятанного за плотно сжатой челюстью. Ощущалось это на удивление приятно. По вкусу он напоминал крепкий кофе, смешанный с морской водой — горьковато-соленый. Это напоминало детскую, безобидную игру языками. Однако Гарри, отдающийся безумным авантюрам с головой, совершенно упустил момент, когда змей, нависнув над ним угрожающей горой, принялся проталкивать свой язык в его глотку. Парень относил себя к тому редкому типу людей, которые практически ничего не боятся. Привычные людские фобии: высота, темнота, смерть — казались Поттеру детской забавой. То ли дело хламидиоз, гонорея и сифилис — его личные всадники апокалипсиса. В приличном обществе это, конечно, не обсуждается, да вслух не произносится. Но страх перед именем лишь усиливает страх перед тем, как это лечить. Поттер, ухватившись за рога, чтобы не рухнуть, чувствовал, как раздвоенный язык проникает глубоко в его горло, тщательно вылизывая каждый сантиметр нежной плоти. Это ощущение балансировало где-то на грани боли и удовольствия. Впервые за долгое время он почувствовал не только болезненное возбуждение, но и страх. Тягучая солоновато-горькая слюна уже текла по его подбородку и шее, отчего он испытал не уместную в подобной ситуации брезгливость, а удовлетворение. Это выглядело, ощущалось настолько аморально и горячо, насколько предварительные ласки вообще могут быть таковыми. Совершенно незаметно, словно происходящее в порядке вещей, Нигрор аккуратно принялся стаскивать с покорной жертвы штаны, отвлекая внимание ненавязчивыми поглаживаниями, глубокими поцелуями. «Зубрила зубрилой, а работает слаженно», — не без уважения подумал Поттер, помогая Нигрору стащить с себя и нижнее белье. Ветераном постельных войн Гарри, конечно, еще не был, но и тушеваться не привык. То, что должно произойти, произойдет. Так зачем томиться в ожидании и мучиться? Чешуя змея окутывала его с ног до головы, казалось, не было ни одного места, которого бы Нигрор не приласкал. От ощущения гладких кератиновых пластин, на грани боли царапающих соски, его невольно подбрасывало. — Слушай, я не готов вот так просто расстаться со своей девственностью, — весело зашипел Поттер, когда холодный язык прошелся аккурат между ягодиц. — Где ухаживания? Цветы? Клятва в вечной любви? Одного взгляда на змея хватило, чтобы понять, что он рад будет отдать Гарри все, чтобы тот только заткнулся и выгнулся в пояснице. Тебе не кажется, что ты выбрал не самое лучшее время для объяснений в любви? После этих слов, прозвучавших с явным раздражением и нетерпением, змей принялся с нажимом проталкивать длинный холодный язык в его девственно тугое тело. Несмотря на новизну ощущений, Гарри не почувствовал особого дискомфорта от вторжения в его внутренний мир. То ли дело было в незначительной толщине языка, то ли в целебных свойствах слюны змея — однако ощущалась эта ласка на удивление приятно, особенно когда юркий кончик задевал твердый бугорок его простаты. Когда Гарри, разомлевший от ласк и удовольствия, начал двигаться навстречу касанию, Нигрор резко отстранился. Провернув тело таким образом, что Гарри животом упирался на одно из колец, змей зашипел. Язык в очередной раз прошелся по шее, змей аккуратно царапнул острыми клыками нежную кожу над яремной венкой. От этой нехитрой ласки Гарри буквально выгнуло дугой. Ощущение ледяного длинного языка, изучающего его сантиметр за сантиметром, было таким ярким и живым, как будто его сгорающее от спермотаксикоза тело облили ведром холодной воды. — Что я должен сделать? — Гарри при всем своем опыте в тонкости анального секса никогда не вникал, поэтому действительно не совсем представлял, что змей будет делать дальше, чтобы его подготовить. Постарайся расслабиться. Паховые пластины разъехались с медлительной торжественностью, обнажая внушительных размеров член. Он был идеально розовым, с вытянутой гладкой головкой в форме сердечка — мечта девочек, если одним словом. Когда член, истекающий от вязкой прозрачной смазки, уперся в его зад, Гарри впервые почувствовал неуверенность. Ощутите разницу между: Гарри Поттер скончался в битве при Хогвартсе и Гарри Поттер скончался от разрыва ануса. Умереть на члене огромной 15-метровой змеи — участь во всех отношениях незавидная. Во-первых, это не то же самое, что умереть во время боя. Не почетно, знаете ли. Во-вторых, что скажут потомки, нашедшие его хладный труп в этих подземельях? Перед его мысленным взором уже во всех красках возник огромный гранитный камень с его именем и годами жизни:Гарри Джеймс Поттер
1980-1997
Не найти нам слов описать наше горе,
Не найти в мире силы, чтоб тебя подняла,
Наших слез не вместит даже море.
Как жестока змея, что тебя отняла.
Маги со всей Англии будут стекаться к его ухоженной могилке, возлагая на неё красные, как сама кровь, гвоздики. Его убил Темный Лорд? — Нет, не успел. Его до смерти затрахала огромная черная змея. Помним, скорбим и осуждаем. Не бойся. Голос Нигрора был тихим и уверенным, как будто он точно знал, что и как нужно делать. Скользкая от смазки головка вновь уперлась в него и, спустя несколько действительно долгих секунд, проскочила внутри с пошлым, похожим на бульканье, звуком. Медленно повернув свое тело, Нигрор несколькими движениями гибкого тела оплел его жалкую тушку так, что Гарри, зажатый змеиными кольцами, едва мог соскочить с каменно твердого члена. Ты как? — Для человека, у которого в заднице огромный член, просто роскошно, — Гарри старался разрядить ситуацию, однако получались по-дебильному. Несчастный зад, растянутый до предела, грозился капитулировать, если его и дальше будут так эксплуатировать. Ты молодец. Просто замечательно справляешься. Прозвучало это с такой хрипотцой, что Гарри вновь ощутил, как у него подгибаются коленки. Даже не предпринимая попытки двигаться, Нигрор выгнул своё тело таким образом, что мягкая чешуя на пузе приятно царапала нежную кожу груди. Длинный язык, плотной удавкой оплетая беспечно открытое горло, казалось, был повсюду. От холодных прикосновений кожа покрывалась мурашками. Секс со змеёй не был похож на привычные его утехи с девушками. Позиция — миссионерская, первый толчок, второй, третий — закончили упражнение. Змей, убедившись, что Гарри достаточно к нему привык, то полностью выходил из него, то входил по самое чешуйчатое основание. У Поттера сложилось впечатление, что его геройский зад магическим образом расширили. Ибо ну никак не мог этот фунт плоти уместиться в мужчине, у которого еще сохранилась любовь к матери. Всю жизнь Гарри думал, что ему нравится уверенный четвертый размер груди, пухлые ножки и мини-юбочки, едва прикрывающие трусики. Нигрор же, не обладая ничем из вышеперечисленного, с каждым толчком выбивал из парня не только бесстыдные стоны, но все предрассудки, за которые тот продолжал цепляться. В конечном итоге, полностью отдавшись процессу, Гарри уже не замечал ни боли в пояснице, ни душевных терзаний. Подмахивая худосочным задом навстречу Нигрору, он с наслаждением слушал прерывистое, так похожее на стоны, шипение. Нетерпеливые вздохи, звуки скольжения тела к телу, влажное чвоканье члена в безвозвратно растянутой заднице — все это звучало так откровенно, пошло и возбуждающе… Внезапно Гарри ощутил, что задыхается. Оргазм обрушился на него с такой силой, что он, бесстыдно выпятив задницу, пытался глубже принять член, так удачно давящий на простату. Обессилено рухнув на постель, Поттер лишь краем отъезжающего сознания заметил, что и змей, войдя в него до упора, кончил. Семени было настолько много, что она толчками начала выплескиваться из несчастного геройского зада. Подтягивая к себе длинный хвост, Нигрор мягко уложил бессознательное тельце в мягком омуте собственных мышц. Последним, что Гарри почувствовал перед тем, как окончательно провалиться в забытье, был язык, нарочито медленно и ласково касающийся его губ.***
Когда он проснулся на холодной, чересчур большой для одного человека, кровати, рядом никого не оказалось. Обведя комнату все еще сонным взглядом, он не нашел змея и на его излюбленном месте у камина. На соседней подушке, все еще хранящей вмятины от чужого тела, аккуратной стопочкой возвышалась чистая одежда, наверху которой покоилась его палочка и крохотная записка, исписанная аккуратным мелким почерком.Прежде чем возвращаться, позавтракай и прими снадобья — их ты найдешь на столе.
HBP
Гарри всегда плохо соображал по утрам, поэтому ему пришлось встать и перечитать записку несколько раз, чтобы наконец понять ее смысл. К шестому прочтению парень окончательно проснулся, испытав бессильную ярость, которая, однако, очень удачно заглушила боль в пояснице. Несмотря на то, что они переспали, это ничего ровным счетом не меняло. Змей, кем бы он ни был, не считал нужным даже проститься с ним. Так вот, что чувствуют девочки, которыми попользовались? Не он ли всегда выступал за простые отношения? Правило «ННННО» гласило: никто никому ничего не обещал. Мол, поебались — разбежались. «Но вы меня извините, кто так делает, когда секс НАСТОЛЬКО хорош?» — натягивая на себя одежду, рывками и с психами, особенно, когда сраные носки никак не хотели нормально натягиваться на долбанные ноги, Гарри был вне себя от злости. Он настолько злился, что все его тело, разомлевшее и горячее ото сна, начала бить крупная холодная дрожь. Гарри старался думать о нем без нежных чувств, без привязки к вчерашней ночи. И чем больше думал, тем больше злился, а чем больше злился, тем больше думал. Словом, все стало просто невыносимо и выходило за пределы всякого разумения. Несмотря на все доводы рассудка, несмотря на злость, в нем все еще теплилась какая-то смутная надежда, что если подождать еще немного, то он обязательно вернется. Однако прождав Нигрора целый час, даже Гарри понял, что на этом все. Залпом выпив оставленные для него зелья, Гарри направился к выходу, мысленно дав себе обещание, что рано или поздно он найдет этого HBP.