Свободный

Кое-как переворачиваясь на другой бок в коконе из одеял, Джунмён потягивается совсем осторожно, чтобы не потерять драгоценное тепло, и двигается поближе к главному его источнику, когда обнаруживает вместо Джонина на соседней подушке пустоту. Ещё жутко сонный, Джунмён нехотя выпутывает руку, чтобы пошарить по кровати рядом и убедиться, что в постели он всё-таки один. Схватываясь и мгновенно просыпаясь, Джунмён окидывает комнату взволнованным взглядом в поисках знакомого человека или хотя бы его вещей. На тумбочке у кровати его телефон и наручные часы. В кресле поодаль рубашка и джинсы, а на краю стола его ноутбук. На туалетном столике Джунмён замечает флакон его парфюма и в ванной на своём месте находит его щётку и станок. Возвращаясь в комнату, Джунмён вздыхает и, стягивая с кровати плед, кутается в него, двигая из спальни прочь. Кеды рядом с его кроссовками на обувной полке в прихожей. Там же и его кожаная дорожная сумка, с которой он прилетел в этот раз – довольно много его вещей и так тут. Джунмён нажимает на ручку входной двери и обходя виллу, двигает на берег, обнаруживая чужие следы, а затем их обладателя. Джонин сидит в нескольких метрах от воды в одних пижамных штанах, сложив ноги под себя, и задумчиво глядит на накатывающие к берегу волны. Рассветное солнце едва взялось выкрашивать воду в цвета пурпура и огня. Он лохматый и совсем не сонный. Океанский ветер треплет чёлку, смуглые запястья слегка покрылись мурашками от холода. Его глаза чуть прищурены, словно он выглядывает что-то за линией горизонта, и Джунмён несколько мгновений безмолвно наблюдает совсем упоительно прежде, чем подходит поближе.       - Ты чего один тут мёрзнешь? – интересуется, подавая голос, и дожидаясь ответного взгляда, забирается Джонину на колени, накидывая на его плечи плед, чтобы согреть. Следом прижимаясь к его обнажённой груди.       - Думаю, - просто отзывается он, вновь устремляя взгляд куда-то далеко вперёд, сквозь пространство.       - О чём? – Джунмён сильнее кутает его плечи в плед и тыкается носом в щёку, пытаясь переключить его внимание на себя.       - О тебе, - Джонин заметно вздыхает.       - Об этом ты можешь думать и в тёплой постели, когда я соплю у тебя под боком, - отзывается Джунмён, не скрывая довольной от чужого ответа улыбки.       - Как раз тогда я думаю не о тебе, - Джонин вдруг хмыкает, улыбается уголочком губ совсем обаятельно, переводя, наконец, на него взгляд.       - А о чём? – Джунмён с подозрением прищуривается. На дне его глаз Джонин видит улыбку.       - О том, что могу с тобой сделать, - едва он договаривает, Джунмён прыскает, пряча лицо на сильном плече, согревая смуглую кожу дыханием. – Ты не устал от моих постоянных приездов и отъездов? Не устал прощаться и снова здороваться? – интересуется он спустя пару мгновений, как смех Джунмёна сходит на нет и тот поднимает взгляд. В его глазах озадаченность, а ещё щепотка тоски. Он чуть хмурый и ожидает серьёзного ответа. Джунмён заглядывает в его тёмные глаза, пытаясь понять, о чём, собственно, идёт речь, но не видит ничего кроме того, что Джонин позволяет ему увидеть.       - Не устал, - находится он с ответом, отрицательно качая головой, глядя точно в любимые глаза напротив, словно боясь даже моргать. – А ты устал? – уточняет следом и теперь Джонин легко считывает все его эмоции с радужек ясных карих глаз – растерянность, страх, непонимание.       - Нет, - Джонин дёргает плечом. – Я у тебя спрашиваю. Что-то в его словах есть словно недосказанное. Джунмён чувствует, как внутри селится ощутимая тревога.       - Почему? – Джунмён уже откровенно вешает нос, не в силах больше этого скрывать, и Джонин обхватывает ладонями его талию, чтобы прижать поближе к себе, успокоить и всё объяснить.       - Потому что ты – моя отдушина, - начинает он, заглядывая в чужие глаза. – Моя тихая гавань, забыл? – Джонин щёлкает по кончику носа, как маленького. – И приезжая к тебе, я отдыхаю. Я наполняюсь. Я перезагружаюсь. Но мы никогда не говорили о том, как ты переносишь эти приветы и прощания. – Джонин смотрит в его глаза совсем внимательно.       - Я ведь сам настаивал на этом, - понимая, в чём суть, Джунмён наконец обнимает в ответ за шею. – Разве нет?       - Но заранее никак не мог знать, как это будет по ощущениям.       - Мне главное, что ты рядом, - Джунмён кивает, пытаясь убедить. – Пускай с определённой периодичностью, но со мной, - Джунмён прижимается носом к чужому. – Пойдём завтракать? - зовёт следом, выдыхая в тёплые губы напротив и мягко прижимаясь к ним едва ощутимым поцелуем. Джонин согласно кивает, кое-как поднимаясь, и подхватывает на руки, не позволяя потерять пледа. Джунмён болтает ногами, обнимая за шею, и чувствует себя мальчишкой, которого едва выбрали во Вверенные и которого Хозяин регулярно баловал вот так.

***

      - Мён-а, - Джонин вздыхает, бросая очередной, кажется, безнадёжный взгляд на двери ванной. – Ты планируешь весь вечер там просидеть? Я тебе напоминаю, что завтра возвращаюсь в Сеул.       - Я помню, - отзывается из-за двери Джунмён. - Погоди ещё две минуты.       - Две. – Джонин вздыхает. Он уже битые сорок минут стоит под дверью собранный почти полностью – в джинсах, кедах, даже с одной из любимых у Джунмёна подвесок на шее. Парфюм давно впитался в кожу, а часы на запястье лишь отмеряют минуты. Не хватает только какого-то несчастного куска ткани, чтобы прикрыть торс. Джунмён как раз занят этим.       - Вот эту! – дверь хлопает. Джунмён появляется на пороге и молча протягивает уже выглаженную готовую чёрную шёлковую рубашку. Джонин вздыхает, но спорить не рискует, молча протягивая руку, чтобы надеть предложенный элемент одежды. – Мне нравится! – подытоживает Джунмён в итоге и подходит поближе. Скользит ладонями по плечам, разглаживая несуществующие складочки и сплетает пальцы за его шеей. – Можем идти.       - Хорошо. Джонин довольно кивает в ответ, но шага прочь делать не намерен. Джунмён понимает, что он намерен задержаться, только тогда, когда сильные руки сжимаются на его талии и следует поцелуй в шею.       - Теперь я буду тебя ждать? – Джунмён по-доброму хмыкает.       - Интересно выходит, - Джонин чуть прищуривается. – А ты что, участвовать не собираешься? Джунмён смеётся на его замечание, закидывает голову назад и следом выдыхает сбито, чувствуя несколько ласковых поцелуев на коже шеи, которую он как раз неосознанно подставляет.       - Я голодный. Не то, чтобы особо хотелось сопротивляться, но Джунмён понимает, что большую часть времени с момента приезда Джонина они и так провели в доме.       - Ладно, - Джонин сдаётся, вздыхая с улыбкой. – Я не буду уточнять, о каком голоде речь. Джунмён успевает только пару раз удивлённо моргнуть прежде, чем понять, в чём суть, и позволяет увести себя за руку прочь из дому. Вечер приятно свежий, а его ладонь наоборот горячая, словно раскалённое железо, но Джунмёну нравится прятать там пальцы, чувствовать каждый изгиб, трещину или мозоль от пистолета. И если отпустить её вовсе, прекращая сплетать пальцы, то затем спрятать ладонь в его ладони можно действительно полностью даже больше, чем в слегка длинном рукаве рубашки. Джонин боковым зрением наблюдает за его манипуляциями со своей ладонью и лишь вновь ловит в плен своих пальцев, переплетая их совсем крепко, чтобы у Джунмёна больше не было возможности вырваться прочь. Когда он в очередной раз разжимает ладонь, Джонин отстраниться уже не позволяет, сжимает совсем крепко, не причиняя при этом боли.       - Всё пытаешься сбежать? – уточняет он довольно серьёзно, но по глазам Джунмён видит – улыбается.       - Никуда я от тебя не денусь, - Джунмён отрицательно качает головой, прижимаясь поближе, и Джонин обхватывает за плечи, обнимая.       - Ещё бы, - хмыкает он самодовольно. – Попробуй только! – грозится следом. – Сколько традиций и правил дома мафии я для тебя испоганил!       - Это что за упрёки? – с наигранным возмущением отзывается Джунмён, теперь шагая прочь, но Джонин не позволяет отойти на расстояние, где он не будет чувствовать чужого тепла кожей. Он только обхватывает за талию покрепче, буквально отрывая чужие ноги от пола, и продолжает спокойно идти, куда шёл. Джунмён выдыхает в силу неудобной позы, но послушно повисает в чужих руках, потому что Джонин опускает на ноги уже через мгновенье, когда в поле зрения оказывается знакомая каменная дорожка, ведущая через песок пляжа к круглому бару на берегу. – Тягаешь меня, как сумку, - хмыкает Джунмён, замечая, сам потянувшись к смуглой ладони, когда оба они двигают по дорожке в сторону бара.       - Как аксессуар, - уточняет Джонин с улыбкой, за что получает чужим локтём в бок.       - Твой аксессуар остался в Сеуле.       - Бэкхён бы сказал, что сумка устарела, - замечая притворную обиду на чужом лице, выдыхает Джонин, с удовольствием наблюдая, как Джунмён прыскает, останавливаясь, чтобы отсмеяться.       - Я уже думал, вы останетесь смеяться на дорожке на весь вечер! – подтрунивает Кёнсу, когда оба подходят поближе, усаживаюсь за барную стойку подальше от грохочущей музыки и отдельных столиков.       - Мы вообще-то ужинать собирались, - Джунмён пожимает плечами, обмениваясь с другом улыбками, и в очередной раз ловя себя на мысли о том, что, если бы здесь, на Бали у него не появился Кёнсу, он бы просто сбрендил в перерывах между приездами Джонина. Бэкхён даже неприкрыто ревновал первое время, когда, довольный, Джунмён сообщил ему, что познакомился в баре с его владельцем и вскоре подружился тоже. Кёнсу, который на момент знакомства, переехав из Пусана, жил на Бали уже несколько лет, оказался интересным собеседником и отличным гидом. И конечно он, как гражданин своей страны, был осведомлён о том, как она устроена и какое место в её управлении занимает дом мафии. Со временем, когда Джунмён сумел раскрыться перед новым другом, которому, оказалось, можно доверять, он доверился и рассказал всё, что мог рассказать человеку, не имеющему никаких дел до этого с семьёй дома мафии Кореи.       - Немного промазали, - поддерживает его Джонин. – Поэтому пришли к тебе накатить пару стаканчиков.       - А потом бегать голышом по пляжу, - договаривает Джунмён, кивая, и Кёнсу смеётся, скрываясь где-то за барной стойкой, чтобы достать из небольшого холодильника, что прячется там, необходимую бутылку и пару стаканов.       - Ух ты, какое заманчивое предложение! – оживает тут же Джонин и через мгновенье смеются уже трое.       - Отдыхайте, - советует с улыбкой Кёнсу, оставляя начатую бутылку виски возле них на стойке и, двигая по кругу, идёт обслуживать других клиентов его бара.       - Бэк уже не ревнует? – уточняет Джонин, когда они остаются в этой части барной стойки одни. Джунмён хмыкает про себя, как Джонин всегда точно угадывает, о чём он думает.       - Периодически, - отзывается Джунмён. – Так что, как вернёшься домой, особо не распространяйся, куда мы ходили выпить.       - Словно он сам не знает. – Джонин пожимает плечами.       - Знает, - кивает Джунмён. – Просто не напоминай ему.       - Ладно, я попробую сделать так, чтобы твой лучший друг остался твоим, - снисходительно улыбается Джонин.       - Это как понимать? – Джунмён удивляется искренне, двигая стакан поближе, когда Джонин обновляет оба их.       - Ты не ревнуешь его к Минкю?       - Ты сейчас серьёзно? – Джунмён не сдерживает смеха, складывая руки на барную стойку, а на них голову. – Правда, что ли, задаёшь мне этот вопрос? – указывает он на себя пальцем. – Я? И ревновать? К кому? К Минкю?       - Мён, ты ведь понимаешь, что разбираться ему помогает Бэк, - замечает Джонин. – И таким образом выходит, что с ним Бэк проводит больше времени, чем с тобой.       - Знаешь, если так посмотреть, мой любимый мужчина тоже проводит с ним больше времени, чем со мной, - подытоживает Джунмён, подпирая щёку кулаком. Джонин заламывает бровь:       - Интересно прозвучало, - замечает следом. – Это с ним-то, да? Когда я каждый месяц к тебе летаю?       - Не придирайся к словам, - Джунмён отмахивается. – Ты понимаешь, о чём я, - объясняет. – К чему вообще было поднимать эту тему? – Джунмён вопросительно вскидывает брови. – Сначала утром, теперь сейчас. Джонин, который следит за каждым взмахом чужих ресниц, вдруг очень чётко замечает, что Джунмён буквально перестаёт дышать, глядя точно ему в глаза. Он тянется пальцами навстречу к белоснежному запястью, чтобы обхватить то:       - Джунмён-а, выдыхай, - просит, кивая многозначительно и лишь когда чувствует его прикосновение, Джунмён правда делает вдох. – Я просто так спросил, утром и сейчас, - уточняет он. – Потому что хочу, чтобы тебе было комфортно.       - Мне комфортно, - спешит заверить Джунмён и Джонин прячет добродушный смешок в свободную ладонь, пока другой всё ещё гладит тонкое запястье.       - Мы не первый раз поднимаем эту тему, и не первый раз я вижу тревогу и страх, - Джонин чуть подозрительно прищуривается.       - Зачем мы вообще поднимаем эту тему? – Джунмён хмурится.       - Я просто пытаюсь понять, чего ты так боишься, - настаивает Джонин.       - Давай ты просто не будешь… - Джунмён запинается.       - Не буду что? – Джонин смотрит точно в глаза. Джунмён понимает, что от ответа ему так просто не уйти в этот раз.       - Давай, ты просто не будешь испытывать судьбу, хорошо? – договаривает он. – И я уже действительно проголодался.       - Мён-а, это плохо тянет не ответ, - Джонин вскидывает одну бровь, не сводя с него взгляда. – Ты боишься, что я устану кататься? Что Минкю как-то повлияет на меня? Или…       - Нет, - перебивает Джунмён, сжимая пальцы на чужом запястье. – Я в принципе боюсь. Тревожусь, - кое-как объясняет он. – О тебе. Вот и всё.       - Врунишка, - Джонин вздыхает, но решает больше не допытывать, только поднимается с высокого барного стула, где сидел, и тянет Джунмёна за руку к себе, чтобы обхватить за талию и следом спрятать нос где-то в его шее. Джунмён обнимает за плечи в ответ, приподнимаясь на носочках.       - Пойдём ужинать? – зовёт в ухо и слышит тихое согласие. Кёнсу, видя обоих на ногах, подходит поближе, благодарно кивая за оставленную под бутылкой виски купюру.       - До свидания, приезжайте к нам ещё, оставайтесь на подольше, - шутливо зовёт он, кланяясь в пол.       - До встречи, - Джунмён успевает помахать на прощание.       - Присмотри тут за ним, чтобы не напивался в дребезги, - просит Джонин бармена, поддаваясь руке, которая пытается увести его прочь.       - Когда это я напивался в дребезги? – слышит Кёнсу возмущённый голос Джунмёна и смеётся, возвращаясь к клиентам. Уже в ресторане Джонин делает заказ за них обоих, говорит о работе, активно жестикулируя, поправляет волосы, слегка поднимает рукава своей рубашки, обнажая запястье с часами, усмехается, а Джунмён ловит себя на мысли, что в этот раз он, кажется, не готов, не готов так, как был всегда до этого, отпуская его. Не готов совсем. Каждая его полуулыбка, взгляд или прикосновение воспринимаются в этот раз почему-то совершенно по-другому. И когда Джонин отпускает его ладонь, чтобы вручить приборы, Джунмён вдруг чувствует, как сбегают вниз по спине ощутимые неприятный мурашки, а потому спешит потянуться ладонью к нему вновь. Джонин не замечает растерянности в его глазах, и спокойно сжимает его пальцы в своих, грея улыбкой. Джунмён понимает, что нежелание отпускать его от себя почему-то отдаётся в груди тревогой. И пока сидит напротив, Джунмён пытается надышаться, наприкасаться вдоволь, насмотреться. Жадно ловит каждый взгляд и звучание своего имени любимым голосом и уговаривает себя, что просто соскучился заранее. А по пути домой, когда выпитый ранее виски и то, что за ужином, даёт своё, и голову приятно ведёт, Джунмён чувствует, как, наконец, попускает. Ему хочется смеяться и отвечать на поцелуи. Джонин подтрунивает, что предупредил Кёнсу о том, чтобы не давать ему напиваться, слишком поздно, хотя у самого глаза блестят совсем сильно и любая мелочь тоже вызывает смех. Джунмён грозится выбросить его кеды в океан, а потом применяет всё своё возможное обаяние, только бы в довольно холодный в это время года океан вместо кед не выбросили его, когда Джонин легко грузит его на своё плечо, пока они идут по песку вдоль берега домой. Несмотря на ветер, который разыгрывается к середине ночи, который треплет волосы и забирается под одежду, ладони Джонина горячие, как и его кожа. Джунмён прижимается к сильному плечу, чувствуя его тепло, и наблюдает, как они шагают в такт по асфальтной дорожке в сторону нужного поворота мимо соседней виллы. Но едва успевают дойти до середины. Джонин, совсем пьяно и счастливо улыбаясь, дёргает за руку на себя куда-то вправо и Джунмён понимает, что они оказываются в соседской беседке, которая сейчас прячется в тени от фонарей снаружи. Словно подростки, которых в любой момент могут застукать. Джонин усаживает на край деревянного стола, шарит ладонями в поисках доступа к коже, целует несдержанно, но так до мурашек приятно, что Джунмён обнимает за шею и льнёт поближе. Поддаётся каждому поцелую и прикосновению, горячим ладоням, негромкому смеху, глубоким толчкам и признаниям в любви шёпотом меж раскрытых губ.

***

      - О Боже, - Джунмён переворачивается на другой бок, едва распахивая глаза, просыпаясь, и тут же понимает, насколько сильно болит голова. – Я же не так много выпил, - стонет он от боли, двигаясь к Джонину поближе и складывая голову на его плече.       - Просто нам не стоило вином запивать виски, - спокойно отзывается Джонин, приподнимаясь на локтях и потянувшись к тумбочке, чтобы в следующее мгновенье вручить Джунмён стакан воды с растворённой в ней таблеткой аспирина. Джунмён залпом пьёт и плюхается обратно на подушку, благодарно целуя сильное плечо. Проходит пару десятков минут прежде, чем головная боль утихает, и Джунмён, наконец, полноценно распахивает глаза, устремляя взгляд на часы.       - Во сколько у тебя самолёт? – уточняет.       - В два, - Джонин съезжает по подушкам вниз, обнимая за талию. – Вот это нагулялись вчера. На три месяца вперёд. Джонин целует его в лоб, а Джунмён вдруг осознаёт сказанное.       - На какие три месяца? – уточняет он, поднимая взгляд. Джонин дёргает плечом.       - Я образно, - отзывается, заглядывая в любимые ясные карие глаза. – Опять начинаешь?       - Может, не поедешь? – предлагает в ответ Джунмён. – Задержись на пару дней.       - Я не могу, любимый, - Джонин вздыхает, гладя по щеке. – По правилам не больше десяти, но я всегда по четырнадцать у тебя, - напоминает он. – Пора и честь знать. Джунмён вздыхает, закидывая на него ногу и прячет лицо у него на груди, обнимая поперёк живота.       - Я не хочу тебя отпускать, - в ткань его футболки.       - А я не хочу от тебя уезжать, но ты же знаешь, что надо, - Джонин целует теперь в макушку. – Жалеешь в такие моменты о том выходе, который мы нашли?       - На пару недель, - Джунмён поднимает на него взгляд. – До твоего следующего приезда, - улыбается следом, потянувшись поближе и прижимаясь поцелуем к пухлым губам.       - Мой вредина, - Джонин улыбается в поцелуй. – Люблю тебя.       - Я тебя тоже, - Джунмён закрепляет каждое слово поцелуем. – Пойду готовить тебе завтрак.       - Ух ты, - Джонин довольно растягивается на кровати. – Вот это сервис!       - Сервис, иди кофе варить! – зовёт Джунмён уже из кухни, пользуясь небольшим расстоянием и открытыми дверьми. И едва он вырастает в кухне рядом, глядя на него, Джунмён вдруг вновь ощущает тяжесть в груди. Тяжесть и тревогу. А потому не может отказать себе в удовольствии прикосновений к нему и соприкосновения кожей к ним. Джонин наполняет кофемашину одной рукой, пока вторую держит Джунмён. И пока он кое-как достаёт чашки, Джунмён не отпускает ни на мгновенье. Пока раскладывает завтрак по тарелкам, Джунмён обнимает себя его рукой и позже, уже завтракая, устраивает чужую левую ладонь на своём колене, пользуясь тем, что Джонин – правша. Джонин удивляется самую малость, обнаруживая его на пороге собранным, когда сообщает, что такси приехало. Джунмён провожает его в аэропорт едва ли не впервые за долгое время и по дороге туда в машине прижимается щекой к его плечу и сплетает с ним пальцы в крепкий замок. Джонин тянет с регистрацией до последнего. Джунмён обнимает его за шею прямо в центре зала ожидания, наплевав на чужие взгляды, и не может шагу прочь сделать. По мере того, как приближается время его отлёта, Джунмёна душит нарастающее чувство беспокойства. Он обнимает, не разрывая контакта, и прижимается губами то к его губам, то к щеке, то к шее, то к виску, боясь остаться без его тепла.       - Я должен идти. Служба оповещения объявляет, что регистрация на его рейс подходит к концу. Джонин вздыхает. Джунмён болезненно стонет сквозь зубы.       - Отпишусь уже из дому. Джонин заключает любимое лицо в ладони, мягко поглаживая щёки.       - Обещаешь? – Джунмён заглядывает в его тёмные глаза, прижимаясь носом к чужому.       - Ну конечно. По голосу понятно, Джонин улыбается. Джунмён приподнимается на носочки, решая взять себя в руки и усмирить панику, и спешно прижимается к тёплым губам коротким поцелуем.       - Люблю тебя, люблю, - Джунмён, наконец, отстраняется, отступая на полшага.       - Джунмён-а, ты начинаешь меня серьёзно пугать, - Джонин прищуривается, смотрит с подозрением.       - Иди, - Джунмён отпускает его ладонь и машет на прощание. Джонин пару раз оборачивается прежде, чем исчезнуть в следующем зале аэропорта.

***

День сегодня отчего-то особенно душный. Едва оказываясь дома, Джунмён спешит переодеться и упасть в кресло под кондиционером, чтобы немного передохнуть, следом потянуться за телефоном и выслушать несколько гудков.       - Мён-а, - тянет Бэкхён довольно из телефона. – Привет.       - Привет, - Джунмён не сдерживает улыбки. – Ты как?       - А ты? – в ответ интересуется так же Бэкхён. – Я в порядке, Мён-а. Всё хорошо. Джонин ещё у тебя?       - Отправил домой, вечером будет, - отзывается Джунмён, следом покусывая губу и подбирая слова. – Бэкки… - слышит Бэкхён далее в трубке его не самый уверенный голос.       - Говори, - настаивает лучший друг. – Тебя что-то волнует?       - Пожалуйста, попроси Ёля, чтобы приглядывал за ним, ладно?        - Это что за просьбы такие? – теперь удивляется Бэкхён. – Что-то случилось?       - Нет, - Джунмён отрицательно качает головой, сам себя убеждая. – Просто… Не знаю. Я переживаю.       - Есть повод? – голос Бэкхёна звучит насторожено.       - Серьёзно? – Джунмён хмыкает. – Мало поводов переживать о главе корейской мафии? О моём главе, - уточняет он следом.       - О твоём главе, - с улыбкой отзывается Бэкхён. - Ладно, не накручивай себя. Я попрошу.       - Спасибо, стерва.       - Не за что, истеричка, - Бэкхён всё ещё улыбается. – Хорошо, рассказывай, как ты? Не заскучал там без меня?       - Нет, - Джунмён хмыкает. – С чего бы это? У меня есть Кёнсу, - отзывается он и с улыбкой ожидает реакции.       - Вот кто из нас ещё стерва? - Бэкхён наигранно дуется, Джунмён смеётся в трубку. – Совсем там во все тяжкие пустился? Ни на мгновенье тебя одного оставлять нельзя! Куда только Джонин смотрел?       - Это который? – Джунмён подпирает щёку ладонью, вытягивая ноги на пуфик и понимает, как расслабляет его на самом деле обычная болтовня с Бэкхёном. – Который напоил меня вином после виски? Или который домогался до меня в соседской беседке?       - И только не говори мне, что ты был против всего этого! – теперь хмыкает Бэкхён. – В жизни не поверю!       - И правильно сделаешь! Джунмён смеётся и Бэкхён поддерживает его смех.       - Я соскучился, - вдруг перебивает Бэкхён и Джунмён вздыхает.       - Когда ты сможешь приехать? – пытается уточнить Джунмён, подпирая щёку кулаком. Бэкхён, как Вверенный, не может совершать длительных поездок без Хозяина. А если Джонин в столице, значит Чанёль тоже должен быть.       - На три дня? – теперь уточняет Бэкхён.       - Хотя бы даже и на день, на час, - Джунмён пожимает плечами. - Я бы не отказался от встречи даже, если бы мог просто обнять тебя в аэропорту и тут же отправить назад.       - Видимо, это нам и грозит, - Бэкхён, слышно по голосу, улыбается, но, судя по всему, совсем невесело. – Я всё выведаю, потрясу его, - уверяет Бэкхён и следом уточняет. – Их обоих. И сразу маякну, до чего мы договорились.       - Хорошо.       - Знаешь, а Минкю, кажется, наконец, начал в дела вникать, представляешь?       - Это что, месть за Кёнсу? – Джунмён наигранно дуется.       - Я прямо вижу, как ты нахмурился, - Бэкхён смеётся, слыша недовольное сопение в трубку.       - А я прям вижу, как даю тебе под дых, - Джунмён расслабляется окончательно, выдыхая с облегчением. Дышать становится легко и приятно, тревога и волнение уходят.

***

      - Хозяин, с возвращением, - Бонмин улыбается с порога, распахивая входные двери, едва машина показывается у ворот. – Как оно? – интересуется мягко и оба понимающе переглядываются.       - Нормально, - Джонин кивает. – Как дома?       - Спокойно, - отзывается Бонмин, закрывая за ним. – Ужинать будете?       - Не уж-то Минкю на кухне просидел полдня? – Джонин хмыкает, выбираясь из пиджака.       - Да не выдумывайте, Хозяин, - Бонмин улыбчиво отмахивается. – Это домохозяйка-горничная Кан Бонмин приготовил. Джонин, выслушав, не сдерживает смеха.       - Мён говорит, что скучает по твоей стряпне, - замечает он с улыбкой следом. Бонмин улыбается в ответ, но вздыхает.       - Нужно и мне съездить в гости, - пожимает он плечами. – Хотя бы холодильник забью.       - Ты думал, у нас голодовка была две недели? – Джонин слегка толкает локтём в бок. – Сильно ты нас недооцениваешь.       - Я бы, Хозяин, рассказал, кто и кого недооценивает, но не стану, - Бонмин в очередной раз отмахивается. – А то заругаете! Джонин снова смеётся.       - У тебя работы и так выше крыши, - замечает он следом.       - Просто Сынвон-ши научил готовить, - Бонмин не прекращает улыбаться. – Помните же? - кивает он. – Поэтому мне нравится и до сих пор.       - Помню, - Джонин с улыбкой соглашается и треплет по плечу. – Я переоденусь, а ты иди на задний двор в беседку. С меня виски.       - Ах вот, в чём дело, - слышит Джонин в спину смех Бонмина, двигая по лестнице на второй этаж. – Вас там не голодом морили, вас спаивали. Джонин снова смеётся.       - Не меня, а я, - уточняет он довольно громко уже сверху, слыша хохот Бонмина в ответ. В бледном свете ночника по спальне пляшут тени. Неохотно выбираясь из рубашки и костюмных брюк, Джонин находит домашние спортивные штаны и толстовку, берясь расстёгивать браслет часов и привычно пробегаясь по гравировке пальцами. Вот уже более пяти лет он практически не носит никаких других, постоянно отдавая на чистку и восстановление эти, любимые. Особенные. Выгравированные на обратной стороне циферблата буквы он знает наизусть. Какую бы дорогу я не выбрал, она всё равно приведёт меня к тебе. Джунмён оставил бархатную коробочку на подушке утром в день их пятой годовщины со дня Посвящения. Её и лаконичную белоснежную открытку с одним только словом – твой. Собираясь с мыслями, или затосковав особенно сильно, он всегда расстёгивает золотой браслет, чтобы пробежаться по буквам большим пальцем правой руки, и сейчас, обводя давно выученные контуры, ему непроизвольно вспоминается тревога в любимых ясно-карих глазах, которую он видел там утром дома и позже в аэропорту, каждое мгновенье, пока не ушёл на регистрацию и посадку. В реальность возвращает негромкий, довольно робкий стук в двери. Джонин знает – Бонмин стучится не так. Он стучит кулаком со всей мочи ради приличия, когда на самом деле, если бы был более раскованным и не испытывал такого уважения к Хозяину, просто бы толкал двери ногой.       - Да? – отзывается Джонин, позволяя войти и, всё ещё стоя спиной к двери, прячет часы в коробочку, а ту в ящик комода к остальным таким же.       - С возвращением, Хозяин, - слышится в спину голос Минкю и Джонин вскидывает взгляд на зеркало, чтобы взглянуть на его отражение у порога.       - Спасибо, - благодарит. – Как дела дома? – бросая короткий взгляд через плечо на мальчишку, интересуется Джонин, наклоняясь к своей небольшой дорожной сумке.       - Всё хорошо, - отзывается также негромко Минкю. – Столичный Вверенный помогал с прошениями, - объясняет он. – И начальник охраны… - Минкю запинается на мгновенье, чтобы подобрать слова, но Джонин, опять-таки, через отражение зеркала, у которого сидит, видит, как мальчишка неуверенно жуёт губу.       - Ну? – настаивает он.       - Не отвлекал меня, - договаривает Минкю и Джонин хмыкает едва слышно. Он прекрасно понимает, что слово там должно быть совершенно другим. Бонмин никак не может привыкнуть к Минкю в этом доме. И не может привыкнуть к его статусу, а ещё к тому, что ему, как Мёну, упаси, Господь, надо было бы подчиняться. Да никогда!       - Хорошо, - удовлетворённо кивает он.       - А как ваша поездка, Хозяин? – в ответ интересуется Минкю, переминаясь с ноги на ногу.       - Нормально, - коротко отзывается Джонин.       - С балийской мафией тяжело договариваться, да? – Минкю вздыхает.       - С чего ты взял? – Джонин вновь бросает на него взгляд через плечо, продолжая рыться в сумке, постепенно доставая из неё вещи, чтобы сгрузить затем в стиральную машинку в ванной.       - Хозяин, вы довольно часто к ним ездите, - Минкю пожимает плечами. – Наверное, чтобы добиться необходимого вам результата. Джонин окончания предложения уже не дослушивает, вдруг обнаруживая в сумке что-то знакомое, но совершенно ему не принадлежащее. Вернее, уже давно ему не принадлежащее. Большая дважды даже на него, белая футболка с каким-то незамысловатым принтом на груди, которую Джунмён забрал себе, как он это делал всегда, в роли пижамы, чтобы не сковывала движений. И сейчас, обнаруживая её в своих вещах, Джонин вынимает вещицу из сумки, мысленно прикидывая, мог ли он утащить её случайно. Но когда утром они собирались в аэропорт, Джунмён был в ней, а после она каким-то неведомым образом оказалась в его сумке и улетела с ним в Сеул, и сжимая мягкую хлопчатобумажную ткань в пальцах, Джонин незамедлительно прячет в ней лицо и улыбается в складки. Его гель для душа, парфюм, запах его кожи, немного парфюма Джонина. Отстраняя футболку от лица, Джонин вдруг вспоминает, что в комнате не один, и что Минкю, кажется, что-то говорил.       - Да-да, хорошо, - отзывается он невпопад и поднимается на ноги, забирая вещи да скрываясь в ванной. Минкю настороженно глядит ему в спину и вдруг неожиданно для себя понимает одну вещь, которой не замечал до этого ни разу вот уже на протяжении многих месяцев – Хозяин регулярно ездит на Бали явно не ради местной мафии. Далеко нет!