***
Откуда-то словно спереди и снизу доносится какой-то неизвестный звук – сиплый и неуверенный, и чем больше слышит его, тем больше убеждается в том, что это дыхание, и распахивая пересохшие губы, Джунмён вдруг понимает, что его собственное. Этот негромкий звук умиротворяет. Джунмён пытается сконцентрироваться на нём, пока не понимает, что это не единственное, что его окружает. Откуда-то сверху обрушивается совсем яркий свет и расфокусированное зрение вдруг улавливает крошечный огонёк на конце…что это? Лампочка попеременно тревожит каждый из глаз и следом Джунмён понимает, что темнота, оказавшаяся закрытыми веками, отступает, и оттуда медленно появляются пока ещё размытые образы, которые складываются в конкретную картинку совсем неохотно. И когда в стоящем рядом светлом пятне Джунмён вдруг узнаёт человека, следом белый халат врача, а после вовсе лицо этого врача, тот вдруг отчего-то кажется ему знакомым. Он не спит? Он что, жив? Но если он жив, что тогда…? Вокруг какая-то суета. Джунмёну кажется, что он прилагает максимум из возможных усилий, чтобы сесть, но положение его тела совсем не меняется. Строгий голос доктора просит успокоиться. Джунмён, фокусируя взгляд медленно, узнаёт знакомые лампы на белом потолке, следом стойки капельницы слева и вскоре различает уже совсем чётко писк приборов – ровный и размеренный, а ещё своё имя. Вспоминая имя человека напротив, Джунмён хочет позвать его в ответ, но вместо звука из губ вырывается только сиплый выдох. - Национальный Вверенный. Доктор Ли усаживается рядом с ним на низкий стул, глядя на него. Джунмён хочет отрицательно покачать головой, что нет, его нельзя так называть больше, но медик, кажется, настаивает и ждёт чего-то, и Джунмён вскоре понимает, чего именно. Он вдруг чувствует себя гораздо спокойнее суеты, в которой очнулся, и даёт себе несколько минут, чтобы окончательно сфокусировать взгляд. - Слышите меня? – уже словно не из-под воды, зовёт врач и Джунмён согласно едва заметно кивает. – Хорошо. Как самочувствие? Лучше? – вновь едва заметный кивок больше глазами. – Голос вернётся, едва снимем маску. Для этого мне нужно убедиться, что вы в порядке. Джунмён вновь кивает и следом кое-как поднимая правую руку, указывает на свою грудь. - Интересуетесь, как дела? – уточняет доктор Ли. – Бывало и похуже, жить будете. Джунмён указывает теперь на маску. - Я должен дождаться результатов анализов. Если в ваших лёгких нет посторонних жидкостей – мы её снимем, – Джунмён, выслушав, вопросительно заламывает бровь. – Хотите спросить, о каких посторонних жидкостях речь? – доктор Ли чуть усмехается. – Ну, знаете ли, три огнестрельных в грудной отдел, – замечает он следом. – Рёбра как конструктор, не говоря уже о лёгких, пули чудом не задели сердце, хотя и ему досталось, учитывая все факторы. Джунмён прикрывает глаза, теряясь. Он не может проронить и звука и не знает, как спросить по-другому то, что его интересует. - Что ещё хотите знать? – уточняет доктор Ли. – Анализы жду в течении часа, – добавляет он, но Джунмён отрицательно качает головой, опять-таки, как может. Снова указывает рукой на грудь. – Вы были без жилета, да, – очередной кивок и снова мимо. Джунмён хмурится, вновь прикрывая глаза. – О чём речь? – пытается выяснить врач. - Доктор Ли, национальный глава здесь! – одна из медсестёр заглядывает в палату, чтобы проинформировать и Джунмён тут же оживает, закивав. - Хотите спросить, как Хозяин? – с улыбкой отзывается доктор Ли. – В отличии от вас, он в полном порядке. Джунмён снова кивает, устало прикрывая глаза и с облегчением выдыхая. В порядке. И отключается следом, потому что больше не в силах бороться с действием обезболивающего, которое его также усыпляет.***
А просыпается в следующий раз от того, что сквозь сон чувствует, как его гладят по волосам и несколько мгновений ещё притворяется спящим, чтобы насладиться этим мгновеньем. Следом тёплые пальцы пробегаются где-то между шеей и линией подбородка, погладив, и мягкие губы там же оставляют поцелуй. - Не дождался меня в прошлый раз? Джунмён слышит негромкий знакомый голос и жмурится следом, вдруг боясь, что если откроет глаза, проснётся окончательно – родное, необходимое ему тепло исчезнет. - Посмотри на меня. Вместо этого просит Джонин и Джунмён выдыхает, собираясь с силами и следом поворачивая голову в его сторону и распахивая глаза. Его лицо совсем близко, взгляд тёплый, ласковый и Джунмён тянется к его щеке ладонью, чтобы осторожно прикоснуться к той кончиками пальцев, проверяя, настоящий ли он. - Маленький мой, – Джонин прижимается носом к его носу и Джунмён, наконец, понимает, что уже без кислородной маски. – Привет. - Это и правда ты? – Джунмён не узнаёт своего собственного тихого, чуть хриплого голоса. Джонин только подавляет короткий смешок, дальше льнёт ещё ближе, накрывая его губы поцелуем просто для того, что подтвердить – да, это и правда он. Джунмён выдыхает в его губы, не успевая сделать глотка воздуха и Джонину приходится отстраниться совсем скоро, потому что к таким экспериментам его лёгкие ещё не готовы. - Люблю тебя. Джонин отстраняется, целуя в кончик носа, и продолжает наглаживать по волосам, вдруг обнаруживая, что любимые ясно-карие глаза напротив наливаются слезами. Джунмён смотрит на него совсем непонимающе, сбитый с толку, потерянный как ребёнок, и Джонин пересаживается к нему на край больничной койки с кресла, где сидел до этого, и мягко обнимает, чтобы не задеть проводов приборов, капельницы и не причинить боли. - Всё хорошо, родной, – шепчет он, успокаивая. – Ты в безопасности. Я рядом. Всё хорошо. - Как ты можешь любить меня после всего произошедшего? – Джунмён тянет носом и Джонин вдруг замирает, прекращая дышать. - Я люблю тебя просто потому, что это ты, – отзывается он, заглядывая в лицо, – вопреки всему, несмотря ни на что. Джунмён всхлипывает и прячет лицо в его шее. - Дурашка мой, – Джонин целует в лоб. – Я испугался, что потерял тебя. Это мой самый большой страх. - Я… мне… – Джунмён чуть теряется в словах. – Мне нужно кое-что рассказать тебе… - Я знаю, малыш, – отзывается Джонин. – Мы обо всём поговорим, но немного позже. Сейчас тебе нужно восстанавливать силы, – убеждает он мягко. Джонин отстраняется, опуская на подушку, и кончиками пальцев вытирает чужие щёки. Джунмён жмётся к его ладони, прикрывая глаза. - Я уже и забыл, какой ты трогательный во сне, – выдыхает он негромко, вновь пропуская его волосы сквозь пальцы, неспешно этим укачивая. – Скорее планета в другую сторону двинет, чем я разлюблю тебя или возненавижу. Джунмён чувствует, как гудит голова и до последнего мгновенья, пока не засыпает, ощущает ласковые прикосновения его рук.***
- Сколько можно дрыхнуть? Что он дома будет делать? - Бэк, ты принёс ему кофе? - Да, без кофеина, как положено, – Бэкхён фыркает по-доброму, – спасибо, что в этот раз я вовремя узнал, что ему нельзя другого и не пришлось бегать по всему кварталу в поисках. - В жизни бы не подумал, что вы подружитесь. Джунмён, наконец, подаёт голос, потягиваясь, и следом садится на кровати. - Мён-а, мы не дружим! – отмахивается Бэкхён с улыбкой. – У нас деловые отношения. Дружат дети в детском саду. - Тебе-то откуда знать? – Джунмён выбирается из кровати, пересекая комнату, и юркает в любимые руки, чтобы поздороваться с ним. – Ты никогда там не был. - И то верно, – Бэкхён поджимает губы. – Ты готов? - Доктор Ли ещё должен проверить его перед отъездом, – наобнимавшись вдоволь, Джонин приветственно целует в щёку. – Бацилла моя. Джунмён передёргивает плечами, наигранно хмурясь. За полтора месяца в больнице он пропах ей настолько, что до конца не верит, словно сможет вообще когда-либо избавиться от этого запаха. И сегодня, когда доктор Ли накануне пообещал его выписать, больше всего ему хочется в горячую ванну, хотя он не уверен ещё до конца, что такая роскошь вообще ему позволительна; в свою постель к своему огромному мягкому одеялу и к бесконечному количеству подушек, пахнущих Джонином; и в прохладный шёлк ханбока. - Когда врач снова позволит кофеин, – обещает Бэкхён, протягивая ему стакан. – Огромный стакан настоящего латте будет ждать тебя у порога вместе со мной. - Когда врач снова позволит ему кофеин, наша кофемашина сварит ему порций пять эспрессо, – уточняет, исправляя Джонин. – И он всё это зальёт таким количеством взбитого молока, что от кофе останется только название. - Точно! – довольно кивает Джунмён, поворачиваясь в сторону Бэкхёна и накрывая сильные руки на талии своими, едва Джонин обнимает его. Доктор Ли отпускает только в послеобеденное время, когда Бэкхён успевает притащить ещё два дополнительных стакана кофейного смузи для него. Май, наконец, перестаёт быть дождливым, оповещая о скором лете. Джонин выходит через административный корпус к машине с его дорожной сумкой на перевес, и замирает чуть поодаль, чтобы с улыбкой понаблюдать. Потому что на улице действительно солнечно и он сидит на капоте машины, сложив ноги под себя и подставляет солнцу лицо, совсем как довольный кот, пришедший погреться на солнышке. - Кайфуешь? – закидывая сумку в багажник, Джонин обхватывает за талию одной рукой, буквально снимая с капота, да ставит на ноги. – Садись, будем ехать. - Джонин-а, – Джунмён замечает уже только в машине какой-то подозрительно знакомый салон и кресло. – Погоди, ты что… – и тянется к рулю, который Джонин обхватывает пальцами, чтобы взглянуть в его центре на значок. – Ты что, вернулся к Бентли? - Соскучился, – кивком подтверждает он, вставляя ключи в зажигание. - Я как будто снова в Доме смирения! Довольно улыбаясь, Джунмён съезжает по кожаному креслу, открывая окно и вновь подставляя лицо солнцу. Ворота совершенно привычные. Как и двор. Как и прихожая. Джонин паркует машину и забирает сумку да велит ему подниматься наверх. Джунмён и сам знает – длительное бодрствование его ещё довольно заметно выматывает. Он неспешно поднимается по лестнице, замирая у первой двери на втором этаже, да нажимает на ручку, толкая ту. Замирает на пороге, рассматривая знакомую спальню, и каждая деталь в ней привычная и такая…правильная, что ли. - Ты думал, она как-то поменялась в твоё отсутствие? Джонин обнимает за плечи, следом подхватывает на руки, шагая внутрь и опуская на кровать. - А где мой ханбок? – Джунмён зевает, примостившись на боку и ожидает, пока Джонин укутает его в плед, несмотря на довольно тёплый день и распахнутые окна. Джонин молча указывает ему рукой вперёд и Джунмён замечает тот в прозрачном чехле напротив, улыбаясь. - Юн остаётся дома, – рассказывает он негромко. – Я съезжу на собрание Совета и назад. Телефон со мной, поэтому звони. Если что-то понадобится, сам туда-сюда не бегай. - Я понял, – Джунмён потягивается, выпутывая руки из-под пледа, да обнимает за шею. – Ты же не долго? - Приеду, как только освобожусь, – обещает он. – Выспись хорошенько, вечером вместе приготовим ужин и наберу тебе ванну. - А доктор Ли разве разрешил? – удивляется Джунмён. - Да, с условием, что вода будет не температуры кипящего молока. Джонин прижимается поцелуем к его улыбающимся губам и с порога наблюдает, как он вновь зевает, зарываясь в подушку и буквально на глазах отключается. После покушения он тоже спал целыми днями напролёт – сон был едва ли не единственным исцелением и организм так быстро истрачивал накопленные силы, что их нужно было постоянно восполнять. Ему предстоит ответственное дело сегодня на собрании и вечером, вернувшись домой, он обязан порадовать хорошими новостями вот это спящее чудо. Теми, которых он ждал едва ли не всю жизнь с того самого мгновенья, как ответил взаимностью на его любовь.***
Уже почти тёмный двор освещают фары знакомой машины. Джунмён выглядывает наружу через кухонные окна да двигает во двор, чтобы встретить, несмотря на проливной дождь, который начинается после обеда. Джонин появляется из машины и преодолевает расстояние к нему бегом, довольно рассматривая пышные волны шёлка на нём, да подхватывает пониже ягодиц, отрывая его ноги от земли уже на крыльце. Джунмён обнимает за шею, улыбаясь довольно. - Я купил всё, что ты просил. Джонин опускает его на землю и наклоняется за поцелуем. - И даже вино? – вопросительно вскидывает бровь Джунмён. - И даже вино, особенно учитывая, что тебе его нельзя, – Джонин забирает из машины пару бумажных пакетов, двигая в дом. – Мы немного задержались, извини. - Много дел накопилось? – уточнеят Джунмён в прихожей, помогая ему снять с плеч сырой пиджак после, как относит бумажные пакеты в кухню. - Сейчас переоденусь и всё расскажу. - Договорились. Джунмён возвращается в кухню, чтобы разобрать пакеты, оставляя на столе лишь то, что сейчас ему понадобится для приготовления ужина. Внутри так спокойно и хорошо. Даже не верится до конца, что впервые за много месяцев он, наконец, дома, в своей кухне, с Джонином, просто готовит ужин, в своём ханбоке, поверх которого чужой любимый кардиган. Джонин едва успевает вырасти на пороге, когда свет, раз мигнув, вдруг тухнет и не просто в кухне, а, судя по всему, во всём доме. - Это что только что было? – уточнеят Джунмён. – Пробки вылетели? - Это из-за дождя, Вверенный, – проходя мимо них в сторону подвала, информирует Юн. – Нужно ждать, пока дождь закончится. - Переживём и без света, – Джонин пожимает плечами. – Мён-а, какие свечи достать? - Неси те, что в спальне. Джунмён находит спички, пока Джонин, возвращаясь, приносит свечи, расставляя их то тут, то там. Кухня, залитая мягким золотистым светом, в силу грозы снаружи становится такой уютной, что Джунмён довольно жмурится. - Хочешь, поговорим? – Джонин интересуется ненавязчиво и осторожно, мягко прижимаясь губами к его шее, едва Джунмён вновь возвращается к готовке. - Можно, если ты не против, – пожимает он плечами и тут же начинает первым. – Джонин-а, Голубой дом... - Я знаю, – мягко пребывает Джонин, заключая его плечи в кольце рук со спины, прижимаясь губами к щеке. – Любимый, ты ведь знаешь нашего Бонмина – конечно, этот проныра знал, куда идёт, да подготовился, как мог. - О чём ты? – Джунмён чуть хмурится. Джонин словами не объясняет, только находит в кармане домашних брюк телефон и включает Джунмёну запись с диктофона. Несколько мгновений уходит на то, чтобы понять, о чём запись. - Он записал наш разговор? – Джунмён оборачивается, чтобы взглянуть Джонину в лицо, и тот кивает. - С самого первого до самого последнего слова, – подтверждает он. – Поэтому на момент событий на стрельбище я уже всё знал. Я вообще-то знал и раньше, буквально сразу после событий в парке. Поэтому, благодаря ему, твоё предупреждение попало в цель. Поэтому нам удалось обмануть Донвана и заманить их в ловушку, а не попасться в их. И поэтому удалось сохранить так много жизней и, в первую очередь, Вверенных. - Спасибо Бонмину! – Джунмён кивает в ответ, чуть печально улыбаясь. – А что Чондэ? - Его выслали из страны, – отзывается Джонин, следом усмехаясь. – Знаешь, Хань вспомнил об одной далёкой северо-восточной провинции в Китае и мы решили, это хорошее место, чтобы остаться там навсегда. Без средств связи, документов – без ничего! - Не знаю, какой бы участи я ему хотел, – Джунмён пожимает плечами. – Жестокой или такой милосердной, как придумали вы, – выдыхает он. – А «Утопия»? – Джунмён снова оборачивается через плечо, чтобы взглянуть на любимого. – Вернее то, что от неё осталось? - Совет принял решение, что дому мафии и стране необходима реформация, – Джонин как-то непределённо дёргает плечом, словно не хочет говорить обо всём, и Джунмён подозрительно прищуривается, глядя на него. – В чём-то «Утопия» таки были права: мы так заигрались во власть, что забыли, в каком веке живём. Забыли о том, как будет лучше не нам, а в первую очередь стране и её людям. - Это хорошее начинание! – кивает Джунмён, выслушав, и повисает тишина. - Любимый, у меня есть ещё кое-какие новости. Джонин выпускает его из своих рук, усаживаясь на стул позади, и следом тянет мягко за руку к себе, чтобы усадить на свои колени и обхватить за талию так, чтобы следом заглянуть в глаза, каждую эмоцию в которых он вполне способен рассмотреть даже в свете свеч. - Ты как-то меня пугаешь! – замечает Джунмён следом. – У меня теперь слабое сердце, мне нельзя нервничать, учитывай это. - Я ездил сегодня на совещание Совета не просто так… – начинает Джонин. - А бывает просто так? – чуть нервно улыбаясь, уточняет Джунмён, тут же получая поцелуй в плечо, как призыв дать ему договорить. - Любимый, дело в том, что я отказался от чина, – выдыхает он совершенно спокойно, неотрывно глядя на Джунмёна. – Отказался от поста национального главы. И едва он договаривает последнее слово, тут же крепче сжимает руки и вовсе заключает лицо Джунмёна в свои ладони. - Но… - Спокойно! – просит следом. – Всё хорошо, ты слышишь? Всё хорошо! – убеждает, заглядывая в огромные испуганные глаза напротив. – Дай мне объяснить, – целуя Джунмёна в кончик носа, просит он, и тот невпопад кивает. – В Правилах Хозяев есть пункт: Хозяин одного из высших чинов может отказаться от должности, предоставив подходящую себе замену. Джунмён слушает внимательно, следом хмурится, затем удивляется ещё больше. - Но я видел твои Правила…– выдыхает он неуверенно. – Джонин, мы уже однажды чуть не поплатились из-за моих истерик и Правил. Ты убеждал меня в прошлый раз, что… - Ты видел мои муниципальные Правила, когда окончилась процедура проверки, но не национальные Правила! – объясняет Джонин. - Они отличаются? – Джунмён смотрит совсем подозрительно. - Я разве не рассказывал тебе с первого дня нашего знакомства о том, что у высших чинов есть свои привилегии? – Джунмён вздыхает, наконец, чуть улыбаясь. - Рассказывал… – Джунмён чуть хмурится. – Ты не лукавишь? – переспрашивает он следом. – Никаких тайн? – и Джонин тут же кивает. – Ты действительно оставляешь дом мафии? Но почему? - Ты больше не часть дома мафии. Отца нет, Бонмина тоже. Уверен, Чанёль с Бэкхёном отлично справятся. А я больше не хочу выбирать между любимым человеком и своими обязанностями. Хочу нести ответственность только за тебя, за наше счастье, благополучие – и на этом всё. - О Боже… – Джунмён выслушивает, следом выдыхает, прикрывая глаза, и вдруг подаётся поближе. – Как же я тебя люблю! – и прижимается поцелуем к любимым губам, чувствуя, как Джонин улыбается.***
- Ну как вы там? – Джонин выходит к бассейну, усаживаясь возле него на плетённый диванчик в тени. – Как прошёл первый месяц в национальном чине? Чанёль с Бэкхёном на видеосвязи. - Мне не нравится, можно назад? – Бэкхён фыркает, но по голосу слышно, что совсем добродушно. – Раньше я хотя бы у тебя мог попросить вернуть его домой, а теперь что? – Бэкхён снова фыркает. – Кого мне просить? Себя в зеркало? Из телефона доносится хохот Чанёля чуть поодаль, Джонин тоже улыбается, видя, как он плюхается назад на кровать, не сдерживая смеха. - Бэк, я думал, ты оценишь национальные прошения, – отзывается Джонин, – Мён их обожал. Просил дать ему для отработки даже, когда был на Бали и не занимал своего чина. - Где мой Воробушек, кстати? – тут же находится Бэкхён, который держит телефон. - Отдыхает, – отзывается Джонин. – К тому же сиеста. У нас в обеденное время всё закрыто. - Его усталость ещё не прошла? – по голосу слышно, Бэкхён озадачен, и хмурится даже. - Прошла, – Джонин кивает. – Не поэтому отдыхает, – Джонин многозначительно вскидывает брови и Бэкхён прячет смешок в кулак - И не стыдно вам, уважаемый? – причитает он наигранно. – Домогаться к ребёнку средь белого дня! - Это мы ещё должны разобраться, кто к кому домогается! – Джонин цокает языком, но совсем не обиженно, следом улыбаясь. - Как он в целом? – Бэкхён снова становится серьёзным и в кадре за его плечом снова появляется Чанёль. – Я спрашиваю постоянно, как звоню, но он рассказывает обо всём угодно, кроме состояния своего здоровья. - Он хорошо, Бэк, – заверяет Джонин, кивая. – Косточки уже не торчат – паста своё делает. Уже не утомляется так сильно, и отдышки нет. Дышит легко и не сбивается. Начал йогу по утрам делать. Плавает много, гуляет тоже много. По ночам просыпается уже совсем редко, ладонью шарит, словно ищет меня. Но быстро находит, успокаивается и мгновенно засыпает снова. Спит в основном тоже спокойно, – договаривает Джонин, вновь не сдерживая улыбки. – И как обычно много. - Сплюха! – довольно тянет Бэкхён с улыбкой. - Меня, что ли, обсуждаете? Джонин узнаёт любимый голос и оборачивается через плечо, протягивая к нему руку. - Ты чего встал? – интересуется мягко, не отпуская его ладони до того самого мгновенья, пока Джунмён не мостится возле него на диванчике, глядя в камеру и тут же приветственно помахав Бэкхёну. - Услышал твой голос, – Джунмён устремляет на него взгляд, отвечая улыбкой на улыбку, и коротко целует в губы, снова сосредотачиваясь на экране его телефона. – Привет, национальные, как оно? Рассказывайте! - Джунмён-а передай ему как-то свою любовь к национальным прошениям, а? – просит Чанёль и Бэкхён пихает его локтём в бок. - Бэкки, это очень легко, – заверяет его Джунмён. – Просто относись к ним, как учил воспитатель Ли, помнишь? - Проверка домашнего задания? – припоминая, Бэкхён хмыкает, и Джунмён тут же кивает, замечая, как Бэкхён зевает. - У вас уже сколько? – уточнеят он. – Скоро полночь? - Ага, – следом зевает и Чанёль. – Завтра первое совещание Совета, Бэкки тоже со мной едет, так что пойдём спать, чтобы не ударить в грязь лицом. - Было бы перед кем! – Джонин улыбается. – А мы пойдём, поплаваем, а потом будем на ужин собираться, да? – устремляет он взгляд на Джунмёна, который согласно кивает, потягиваясь. - Ну так! – с наигранной завистью тянет Бэкхён. – У вас же обязанностей никаких, только на солнышке греться. - Никаких, – соглашается Джонин, глядя при этом на Джунмёна, который смотрит на него так же довольно. – Мы теперь люди свободные. - Доброй ночи. Звонок прерывается. Джонин откладывает телефон и с готовностью обнимает за талию, прижимая поближе к себе, едва Джунмён усаживается на его колени к нему лицом и прежде, чем поцеловать, коротко с улыбкой подытоживает: - Как приятно звучит – свободные.