— Вот оно как… — задумчиво пробормотал Шин, рассеянно смотря пустыми глазами поверх мышистой макушки собеседника. Тот тяжело вздохнул, неловко переступив с ноги на ногу, чувствуя себя максимально неуютно. Он бы и вовсе предпочёл не заводить этот разговор, но проклятый червячок совести всё же заставил его прийти и хотя бы попытаться что-то изменить. Нет, не исправить, это было уже не в его силах. Но, поскольку когда-то Хираи спас ему жизнь, Йори не смог остаться совсем уж безучастным.
— Я не говорю, что так и будет обязательно. Просто ЕСЛИ, — выделив это слово, Нашимура нервно покосился на камеру неподалёку и слегка кивнул, — такое случится, то ты должен быть готов. Я просто услышал, что в таких случаях лучше не пытаться жульничать или сбегать. Просто честно сразитесь, и тогда один точно выживет…
— А второй нет? Извини, но меня это не устраивает, — криво усмехнулся Жаворонок, потирая лоб и пытаясь переварить услышанное. Немного подумав, он тихо пробормотал: — Впрочем, этот вариант всегда можно подкорректировать…
— Я не знаю, честно, — Стервятник опустил голову, будто чувствуя вину за то, что это не от него зависит. — Может, за такую смелость вам и снизят вероятность смертельного исхода на шоу, может, нет. Да и вообще, возможно, ничего этого не будет. Но на всякий случай решил предупредить…
— Предупредить… — эхом отозвался мужчина и, тряхнув головой, вымученно улыбнулся. — Я тебя понял. Спасибо, Йори. И ещё раз прости меня за то, что я сделал.
— Мне не за что тебя прощать, — слегка удивлённо вскинул брови уже собиравшийся уйти мальчишка. — Ты всё сделал правильно, потому что я и сам не знаю, выполнил бы я свою часть договора или нет. А как я уже говорил, мне не хочется, чтобы ты умирал. Поэтому, пожалуйста, не делай глупостей.
Жаворонок задумчиво кивнул удаляющейся худенькой спине и, немного подумав, решительно направился к комнате Ворона, хотя изначально имел на этот вечер совершенно иные планы. Сенджи, судя по удивленно вытянувшемуся лицу, очевидно, тоже.
— Шин? — растерянно пробормотал брюнет, впуская в комнату позднего посетителя. — Ты же вроде собирался сегодня с Павлином в карты играть.
— Собирался. Но передумал, — отрывисто произнёс Хираи и, прикрыв дверь, заключил возлюбленного в крепкие объятия. — Просто подумал, что хочу провести этот вечер с тобой. Ты же не против?
— Да нет, в общем-то… — ещё больше растерялся Кийомаса, рефлекторно пытаясь отстраниться. — Я фильм думал глянуть, ну, тот, который ты смотреть не хочешь. Да и вообще, я же говорил, что нам лучше особо вместе не тусоваться, а то, если спалят, мало ли что Тамаки придумает…
— Не думаю, что от пары лишних совместных вечеров все резко догадаются об истинном положении дел, — грустно улыбнулся мужчина, легонько коснувшись губами вороной макушки. — Да и планы тебе менять не надо, я согласен на тот жуткий фильм.
— Да что с тобой? — начал опять закипать Ворон, с подозрением вглядываясь в скуластое лицо любовника. — Ты там башкой обо что-то приложился или узнал нечто паскудное?
— Нет, честное слово, — мотнул головой Шин и успокаивающе похлопал парня по плечу. В принципе, он не так уж и соврал. В своём туманном предупреждении Йори и правда ничего такого не говорил. Однако… то ли мальчишка так и не научился врать, то ли намеренно вёл себя так, что используемые им слова «если» и «может» звучали как уже нечто предопределенное. — Слушай, неужели я не могу просто прийти к тебе, потому что соскучился, чтобы ты не начал подозревать меня в чем-то неподобающем?
— Не знаю. А ты можешь? — ехидно отозвался Сенджи, но, прекрасно понимая, что вытаскивать информацию, которую Шин пытается скрыть, дело бесполезное, пожал плечами. — Ладно, раз уж у тебя просто очередной наплыв сопливо-романтического настроения, попытаюсь его как-нибудь пережить…
Несмотря на сказанное, пережить это оказалось не так уж и просто, как сперва опрометчиво предполагал Кийомаса. Следующие полторы недели Хираи, и до этого нередко раздражающий его своей навязчивостью, побил просто все возможные рекорды, почти не выпуская своего бедного возлюбленного ни на секунду. Разве что в туалет за ним не таскался, и то лишь потому, что получил дверью по носу и дальше настаивать не рискнул. Впрочем, и без этого его стало настолько много в жизни Сенджи, что тот уже не знал, куда спрятаться, и всё это время тщательно подбирал слова для пояснительной беседы, которой так и не суждено было произойти.
Именно в тот вечер, когда Ворон наконец набрался решимости вправить поехавшие мозги ставшему слишком заботливым любовнику, вышел анонс очередного боя, прекрасно объяснивший неадекватное поведение судмеда в течение последних дней. Как назло, увидел он этот анонс в гостиной, где вяло болтали почти все обитатели блока, из-за чего в повисшей тишине треск стиснутого его пальцами стекла прозвучал как раскат грома. Проигнорировав устремленные на него взгляды, брюнет пулей вылетел в коридор, добежав до нужной двери за ничтожные секунды.
— А ну открывай, гандон старый!!! — взревел он, забарабанив кулаком в дверь комнаты Шина, твёрдо намереваясь как минимум сломать ему нос. — Я тебя своими руками задушу, динозавр пиздливый!
— Оскорблять, вообще-то, не обязательно, да и дверь открыта, — раздался изнутри усталый голос, слегка понизивший градус ярости в терзаемой муками душе посетителя.
— Обязательно, — сквозь зубы прорычал Сенджи, переступая порог и захлопывая за собой дверь. Лежащий на кровати Жаворонок и не обернулся в его сторону, продолжая безучастно разглядывать потолок и тем самым выбешивая ещё больше. — Ты знал. Еще полторы недели назад знал, падла, и ничего мне не сказал?!
— Скорее догадывался, если мы сейчас об одном и том же, — равнодушно пожал плечами мужчина, не став отпираться. — Впрочем, есть только одна причина для твоего поведения, так что, скорее всего, я угадал. И всё равно не понимаю, почему ты злишься именно на меня.
— Может, потому, что вместо того, чтобы поговорить со мной об этом и обсудить план действий, ты всё это время носился со мной как квочка с яйцом и даже посрать нормально не давал?!
— Поэтому и не сказал, — тихо произнёс Шин, неохотно садясь на кровати и поднимая на орущего парня спокойный, тяжелый взгляд. — Малыш Сенджи, если у тебя есть стопроцентный план, как сбежать отсюда до завтрашнего вечера, то я весь во внимании. Но если ты мне сейчас не скажешь, что, признайся я сразу, у нас был бы шанс, то все твои вопли не произведут на меня никакого впечатления. У нас нет выбора, понимаешь? Сказал бы я тебе о своих догадках или нет, это ничего бы не изменило, кроме того факта, что ты бы тоже всё это время психовал и накручивал себя. А так я делал это один и наслаждался твоим присутствием.
— Да не в этом дело! — Кийомаса зло пнул ни в чём не повинный стул, гневно сверкнув глазами. — Меня бесит то, что ты решил сыграть в героя и ничего мне не сказал. Опять включил заботливого папочку, который за других может выбирать, что им стоит знать, а что нет!
— Ты не совсем прав, — Хираи устало потёр лицо, понуро опустив плечи. — Я и сам не знал, случится это или нет. И не хотел нагнетать раньше времени. Хотя я тебе не раз говорил, что такое вполне возможно и надо этот вариант обсудить. Только ты от меня отмахивался и заявлял, что даже думать об этом не хочешь.
— Постой, — вдруг прищурился парень, потихоньку успокаиваясь и начиная мыслить более здраво. — А почему именно тогда у тебя появились эти догадки? Ведь не с потолка же ты внезапно взял примерное время.
— Не с потолка, — ещё тише произнёс Жаворонок, прикрывая глаза. — Ко мне приходил Йори. Он же сейчас часто на технической части бывает, хотя и тут иногда ошивается. Сказал, что услышал, как военные обсуждали судьбу парочек на арене, ведь их всегда друг против друга ставят. А поскольку про нас с тобой давно слухи ходят, то сложил два и два и решил… предупредить.
— И ты не придумал ничего умнее, чем поскорее подтвердить эти слухи своим дебильным поведением?!
— Нет, я думаю, Тамаки уже давно знал, — немного помедлив, ответил мужчина, тяжело поднимаясь с кровати. — Да и предупреждал меня Йори о другом. Что не стоит пытаться сбежать или устраивать договорной бой, если такое случится.
— И ты с ним согласен? — презрительно скривил губы Сенджи, стискивая руки в кулаки до побелевших костяшек. — Считаешь, что нам надо сдаться и не пытаться хоть как-то всё изменить?
— Я… не знаю, честно, — подойдя к возлюбленному, Шин осторожно приобнял его за плечи, печально заглянув в глаза. — Последние полторы недели я просто хотел как можно больше времени провести с тобой. И я знаю, как ты не любишь всякие мои «сопли», но… Я люблю тебя. И поступлю так, как ты скажешь. Если скажешь, что нам надо противиться неизбежному и пытаться обдурить Тамаки, то я не стану спорить. Потому что для меня куда важнее быть с тобой, чем настаивать на своей правоте.
— Проехали, — мрачно отмахнулся Ворон, отстраняясь и взлохмачивая собственные волосы. — Сейчас надо придумать, что делать и как, но не надейся, что, когда всё закончится, я забуду набить твоё лживое ебало.
— Конечно, куда уж без этого, — покладисто согласился Жаворонок, невольно рассмеявшись. — Итак, какой у нас план?
План, придуманный Вороном, был шатким и ненадёжным, как его самообладание, но, несмотря на это, Хираи безропотно на него согласился, лишь совсем вяло попытавшись поспорить в самом начале, но быстро сдавшись. Впрочем, несмотря на слишком уж подозрительно быстрое согласие, Сенджи был твёрдо намерен его придерживаться, полагая, что даже если возлюбленный чего-нибудь выкинет, то он сумеет справиться с ситуацией. Однако чего он совсем не ожидал, так это того, что после почти целого дня, проведённого в оттачивании предстоящего боя до идеала, Шин вовсе не станет настаивать на традиционном предложении принять совместный душ, а смоется в свою комнату, отговорившись какими-то надуманными причинами.
Лишь за час до появления военных нервы Кийомасы не выдержали, и он отправился выяснять причины столь странного поведения. Как оказалось, весьма вовремя, потому как бывший судмед выскользнул из комнаты буквально за несколько секунд до того, как в дверь должны были постучаться.
— А… малыш Сенджи! — обрадованно просиял мужчина, словно и правда ждал его всё это время. — Извини, я почти закончил, сейчас только к Колибри заскочу и буду полностью в твоём распоряжении.
— К Колибри? — чёрные брови Ворона поползли вверх, грозя слиться с волосами. — Чё ты у неё забыл?
— Да просто… Книжку у неё брал почитать, решил вернуть на случай, если… ну, не повезёт…
— Она что, читать умеет? — скептически уточнил парень, с сомнением разглядывая книгу в руках опять юлившего любовника. В том, что он бесстыже брешет, не было никаких сомнений.
— Злой ты, — укоризненно покачал головой Жаворонок, закатив глаза. — Ладно, если не веришь, то можешь сходить со мной и убедиться, что я просто отдам ей книгу и уйду. Никакого обмана и тайных посланий в обложке. Проверять будешь?
Кийомаса с трудом удержался от этого заманчивого предложения, отмахнувшись от протянутой книги, пытаясь убедить себя, что он просто параноит из-за предстоящей битвы. Однако до комнаты Колибри всё же прогулялся, немного успокоившись, когда заскочивший к ней Шин и правда просто отдал девчонке книгу, сопроводив это парой слов. Впрочем, всё же кое-что странное в этом было, когда вместо того, чтобы как обычно начать ругаться, противная малявка как-то странно глянула на посетителя и молча кивнула, забирая своё имущество.
К сожалению, как следует обдумать все происходящие за последние сутки странности Сенджи не удалось. Оставшееся время они просто провалялись в кровати, наслаждаясь обществом друг друга и болтая о каких-то глупостях. Только когда в дверь знакомо постучали бронированной перчаткой, брюнет с ужасом осознал, ЧТО им в ближайшее время предстоит, и с трудом поборол позорное желание хотя бы попытаться пробиться к выходу с боем, несмотря на всю суицидальность подобных мыслей. Обычно он не переживал, поднимаясь на арену, но в этот вечер внутренности словно скручивала невидимая рука, а в голову, как назло, лезли самые неутешительные мысли. И даже присутствие подозрительно спокойного Хираи не помогало избавиться от противного, липкого страха, отдающегося во всём теле нервной дрожью.
Неубедительно пытаясь заверить себя, что всё будет в порядке, Ворон словно со стороны видел арену, на которой стоит с абсолютно растерянным лицом, под пристальным наблюдением камер, военных и нескольких гробовщиков, один из которых впервые не улыбался, а наблюдал за ним с внимательным прищуром. «Чтоб тебе, падла, самому здесь напротив Йори стоять», — от души пожелал ему смертник, правда, сильно сомневаясь, что сей факт хоть как-то отразится на моральном состоянии бывшего монаха.
Пытаясь хоть немного успокоиться, Кийомаса напрочь пропустил момент окончания представления участников и едва успел увернуться от первой атаки Жаворонка, явно не намеревавшегося отступать от плана.
— Сенджи, соберись! — рявкнул Шин, глядя, как спохватившийся возлюбленный поспешно вскидывает руки с поблескивающими на больших пальцах кольцами. Парень очень не хотел забирать одно из них обратно, но в итоге был вынужден признать, что для его техники боя этот элемент обязателен, а вот противнику подойдёт что угодно.
Многообещающе ухмыльнувшись, Ворон тут же перешел в нападение, потихоньку обретая уверенность в себе. В этом нет ничего сложного. Эффектный пятиминутный бой, уже отрепетированный днём на тренировках. Якобы «случайная» ошибка с его стороны, позволяющая Жаворонку вновь выйти победителем. А затем… затем останется только как-то пережить шоу неудачников, но, поскольку всё выглядит максимально естественно, скорее всего, всё получится. А если и нет, главное, что этот несносный старпёр будет в безопасности. В конце концов, из них двоих именно он куда больше заслуживает шанс на дальнейшую жизнь. Если кто-то и должен пережить этот ад и выбраться отсюда, то только Хираи Шин… Сенджи так увлёкся своими мыслями о том, что всё будет хорошо, что совершенно не успел отреагировать, когда Жаворонок, вместо того чтобы заблокировать простенький удар с разворота, внезапно опустил оружие, намеренно подставляясь под несущееся на него лезвие.
— Нет… — одними губами произнёс в повисшей тишине парень, чувствуя, как вместе с телом осевшего на пол возлюбленного его собственная душа проваливается куда-то в преисподнюю. — Нет!
— И это победа, Дамы и Господа! — как-то совершенно безрадостно заорал динамик дрогнувшим голосом Сукегавы. — Несмотря на все подозрения на договорной бой, один из участников самолично сдаётся, гарантируя второму стопроцентный выигрыш! И кто после такого посмеет заявить, что любви не существует?!
— Зачем… Зачем… — шепотом повторял Кийомаса, чувствуя, как помещение арены кружится, расплываясь перед глазами. Он хотел зажмуриться, убежать, но не мог отвести взгляда от откатившейся от тела головы возлюбленного. И словно назло ему на губах пожертвовавшего собой Шина играла мягкая, словно бы извиняющаяся улыбка.
***
Сознание возвращалось неохотно, однако стоило Ворону вспомнить, почему он лежит в лазарете, как он тут же пожалел о том, что вообще очнулся. Произошедшее после смерти Шина он не мог охарактеризовать иначе как «позорище» и «недостойная мужчины истерика». Его глаза словно застлала кровавая пелена, и только сейчас, под тройной дозой успокоительного, Сенджи начал понимать, что бросаться к выходу с твёрдым намерением убить Тамаки было самым идиотским из всего, что он вообще мог сделать. Хотя нет, орать об этом было ещё глупее, но причины для такого поведения у него были более чем веские…
— Очнулся, берсерк непризнанный? — отвлёк его от рассматривания потолка лазарета весёлый голос докторши. — Откажешься от своих планов или мне ещё одну дозу успокоительного вколоть?
— В пизду его себе вколи, дура, — с трудом разлепив губы, хрипло отозвался брюнет. Сесть на кровати ему удалось только с третьей попытки. — Я в порядке.
— О, раз ругаешься, то и правда в порядке, — ничуть не обидевшаяся дамочка звонко рассмеялась. — Кстати, Тамаки был очень недоволен, что ты успел покрошить двух патрульных и одного гробовщика…
— Похеру, — ёмко ответил Кийомаса, поднявшись на ноги и тут же судорожно уцепившись за тумбочку, кривя губы в горькой ухмылке. — Второй раз он Жаворонка не убьёт, а на всё остальное мне насрать…
Докторша хотела было удивлённо уточнить, не он ли сам убил Шина, но, напоровшись на пугающий взгляд совершенно мёртвых глаз, прикусила язычок. Даже в таком состоянии Ворон оставался Вороном, а после такой потери… Вряд ли стоит его лишний раз провоцировать.
— Ладно, но… Я бы не советовала тебе в таком состоянии покидать лазарет, — осторожно уточнила она, однако ответное непечатное пожелание уместилось всего в три коротких слова, ясно отображающих позицию больного по поводу дальнейшего времяпрепровождения в этой части блока. И спорить с ним почему-то не хотелось.
Пошатываясь и тяжело опираясь о стену, Сенджи выполз в коридор и поплёлся в свою комнату, искренне надеясь, что по пути ему не встретятся никакие сочувствующие, желающие выразить соболезнования по поводу произошедшего. Он хотел просто остаться один и попытаться хотя бы понять — почему?.. Почему Шин так поступил, наплевав на все планы и договорённости? Нет, почему не сказал, и так было понятно, он всё же дураком не был и прекрасно понимал, что его возлюбленный никогда не примет такой жертвы, того и гляди, сам вдохновится этой идеей. Но всё равно… Как он мог так с ним поступить?! Бросить его одного, ничего не сказав и даже не попрощавшись. Он просто… предал его! Да, предал! Опять решил всё за двоих, наплевав на его чувства и мысли. Бросил самым худшим из всех возможных способов, заставив вдобавок убить собственными руками. Его, того самого, который заставил Ворона вновь стать живым, отказаться от безопасного равнодушия и упоения битвой. Заставил поверить его лживым словам и подпустить так близко, как он никого ещё не подпускал. А затем посмел уйти, оставив после себя полнейшее непонимание, как вообще жить дальше. И главное… Зачем вообще жить?!
Кийомаса понятия не имел, сколько времени прошло с их боя, но, переступив порог собственной комнаты, подумал, что это было вечность назад. На секунду ему захотелось поверить в то, что никакого Шина в его жизни и не было. Что всё это просто был дурацкий сон, приснившийся ему после очередной порции вискаря с последующим засыпанием в гостиной. Однако всё в комнате опровергало эту удобную теорию, выдавая присутствие Жаворонка в незначительных с виду мелочах. В аккуратно расставленных чашках на тумбочке, которые он не меньше недели находил по всему помещению в самых неожиданных местах. В небрежно свисающей со стула бордовой рубашке, которую сам хозяин комнаты терпеть не мог. В смятой пачке сигарет, забытой на тумбочке, несмотря на то что любовник ненавидел даже напоминание об этих редких проявлениях слабости. И этот запах одеколона… Стоило опуститься на помятую кровать, как он тут же щекотнул ноздри, издевательски давая надежду, что всего этого не было. Что Хираи просто вышел ненадолго и скоро снова откроет дверь, сияя своей дебильной, жизнерадостной улыбкой.
Сенджи вздрогнул, когда, стоило ему обессиленно завалиться на кровать и невольно обнять подушку, в дверь тихонько постучались, нарушая его уединение.
— На хер идите, — непочтительно отозвался он, надеясь, что неуместный визитёр последует этому совету и отправится именно туда, куда его послали. Увы, надежды не оправдались, и стук стал лишь настойчивей, вынуждая парня неохотно подняться и отправиться открывать. — Ну?!
— Хуй гну. Скажи спасибо, что вообще пришла. Я вам, блять, не нанималась почтовым голубем работать, — в тон ему огрызнулась Колибри, ничуть не испугавшись нависшего над ней, озлобленного на весь мир брюнета. В ответ на вопросительный взгляд она всучила ему небольшой конверт, небрежно уточнив: — Это от Шина. Попросил передать после вашего боя.
— Тебя? — только и смог спросить Кийомаса, тупо рассматривая полученный конверт. Он вовсе не хотел как-то обижать впервые на его памяти проявившую благородство девчонку, но и так спутанные мысли не позволили сказать что-то более уместное.
— Пошел ты, — презрительно фыркнула девочка и, развернувшись, торопливо ушла, провожаемая рассеянным взглядом. Только когда дверь закрылась, до Ворона дошло, что подобная нетипичная краткость была вызвана скорее жалостью к нему, а вовсе не уменьшившимся за столь небольшое время лексиконом языкастой вредины.
Вновь устроившись на кровати, Сенджи минут десять сверлил взглядом проклятый конверт, пытаясь догадаться, что же Шин написал ему, и не решаясь самолично посмотреть. Зная характер этого говнюка, Ворон предполагал, что там может быть что угодно, начиная от слезливого извинения на три листа и заканчивая идиотской шуткой, уместившейся в одно предложение. Неохотно признав, что без прочтения угадать нереально, он всё же достал изрядно измятый листок, на котором лихорадочно скакали торопливо записанные буквы.
«Привет. Не знаю, будешь ли ты это читать, всё же сейчас ты, наверное, в такой ярости, что под твоим взглядом даже бумага загорается, но если всё же читаешь, то привет. Если честно, я так много хочу сказать, но мысли скачут, поэтому не удивляйся, если я буду сбиваться.
Я знаю, что ты никогда не простишь меня за то, что я собираюсь сделать, но всё же имею наглость просить хотя бы попробовать понять меня. Поверь, время, проведённое с тобой, было лучшим за всю мою жизнь. Конечно, не пристало такое говорить вдовцу с ребёнком, но это действительно правда. Я люблю тебя, малыш Сенджи. И даже сейчас, зная, что примерно через час ты сам убьешь меня, я не жалею ни об одной секунде, проведённой с тобой. Наверное, ты задаёшься вопросом, почему я не сказал тебе это в лицо? Причин для этого две. Во-первых, ты бы постоянно перебивал меня, орал и не дал бы осуществить задуманное. А во-вторых… Мне горько это признавать, но я трус. Столь ненавистный тобой «пацифизм» появился у меня не на пустом месте. Я ненавижу насилие, но смерти я боюсь больше всего на свете. Не своей, её, прости за каламбур, ещё можно пережить. А тех, кто дорог мне. Один раз я уже хоронил любимого человека и не думаю, что способен пережить что-то подобное снова. Поэтому я малодушно не смог допустить и мысли о том, чтобы подвергнуть тебя риску и позволить участвовать в шоу неудачников. Если бы обман раскрылся и ты погиб, то я бы не смог это пережить. Конечно, ты можешь сказать, что у меня дочка и я могу жить мыслью о том, что когда-нибудь её увижу, но… Я не думаю, что ей бы понравилось то, что осталось бы от меня после твоей смерти.
Наверное, будет невероятной наглостью просить об этом, но я хочу, чтобы ты жил. И, пока ты жив, моё желание будет исполнено, а смерть не будет напрасной. Вряд ли в мире найдутся слова, чтобы описать мои чувства к тебе, но я очень надеюсь, что если ты испытываешь нечто хотя бы отдаленно похожее, то ты поймёшь, почему я так поступил.
Навечно твой
Хираи Шин»
