***
Йори украдкой зевнул, перевернувшись на живот, с ленивым интересом вчитываясь в мелкие буквы очередной книжки, которые он поглощал в неимоверных количествах всё своё свободное время. А этого времени у него и правда появилась масса с тех пор, как он практически переехал в комнату лидера гробовщиков. Как выяснилось, жить с этим не особо вменяемым красноволосым субъектом оказалось на удивление легко, главное — не путаться у него под ногами и не спорить. Так что Нашимуре, и без того привыкшему быть незаметным и не открывать рот, пока не спросят, справиться с этим было максимально просто. Азума же его и вовсе почти не замечал, вспоминая о его существовании лишь в моменты, когда ему становилось максимально скучно. Однако Стервятник находил это идеальным подходом и втайне радовался своему положению. То ли из-за проклятого браслета, лишающего его привычного непробиваемого равнодушия, то ли ещё по каким-то причинам, но иногда он действительно ощущал нечто, отдалённо напоминающее счастье. Есть неиссякаемый запас чтива и безумный музыкант, всё так же по вечерам устраивающий для него мини-концерты, что ещё надо? Хотя последнее время мальчишка начал замечать, что его в хозяине комнаты привлекает не только музыка. Ему нравился хриплый и слегка истеричный смех Генкаку, хотя и причины, его вызывавшие, мало кто нашел бы смешными. Нравилась беспринципная грубость и небрежные касания тонких бледных пальцев. Нравился задумчивый взгляд, который Йори периодически ловил на себе по вечерам. Нравился терпкий, горький запах паскудных сигарет, провонявших всё, включая обитателей помещения. И лишь необходимость большую часть времени проводить обнаженным ему категорически не нравилась, однако со временем он смирился. Потому что стоило ему вновь натянуть на себя вещи, как гробовщик затаскивал его обратно на диван и всё начиналось по новой. В итоге смертник решил, что одеваться себе дороже, и перестал противиться непрозрачному намёку. — Эй, чёртов смертник… — донёсся с дивана хриплый голос бывшего монаха, задумчиво глядящего в потолок. — М? — моментально отозвался Йори, не отрывая взгляда от книжки. И зря. Через секунду плечо пронзила острая боль, когда свесившаяся с дивана рука затушила очередную сигарету о бледную кожу. С трудом подавив недовольное шипение, Стервятник вскинул голову, моментально исправляясь. — Что такое? Вообще, Азума давно уже перестал его скидывать на пол, но почему-то ему больше нравилось валяться именно здесь. Излишней близости Нашимура всё еще не терпел, а так он вроде как был и рядом, но при этом и не касался своего любовника-мучителя, занимаясь своими делами. И очень удивился, когда сперва гробовщик приучился не наступать на него, вставая с дивана, а затем и вовсе притащил небольшой узкий матрас, заявив, что питомец с застуженной задницей ему на хер не нужен. Мальчишка обожал это своё лежбище, где с одной стороны наверху валялся гитарист, а с другой, под кофейным столиком, лежали все его вещи, включая одежду и книжки. — Да так… Просто спросить хотел, правда ли, что Жаворонок Ворона трахает? — Генкаку потянулся всем телом и, так и не дождавшись ответа, вопросительно изогнул тонкую бровь, словно бы спрашивая о причинах заминки. — Эм… — Стервятник растерянно расширил глаза, рефлекторно пожав плечами. — Да я понятия не имею, если честно. Не интересовался никогда. Слухи, конечно, ходят, но если собирать все сплетни, то тут все со всеми спят… А с чего ты вдруг решил спросить? — Тоже слушок услышал, решил, может, ты знаешь, — хмыкнул парень, возвращаясь к изучению потолка и расплываясь в паскудной ухмылке. — Со мной смертники как-то особо не желают откровенничать… Почему-то. А ты, говорят, когда-то дружил с Жаворонком, так что должен знать. — «Дружил» — это сильно сказано, скорее пообщался пару раз, — холодно отозвался мальчишка, недовольно хмурясь, отчего ухмылка на лице гробовщика стала ещё паскудней. Он знал, что любые напоминания о Шине вызывают у мальчишки довольно странную, но забавную реакцию, и не мог удержаться от искушения. — Впрочем, если судить по тому, что я знаю, это действительно может быть правдой. Хираи мне рассказывал, что они до Страны Чудес Смертников работали вместе, так что… вполне возможно. — Класс, — обрадованно присвистнул Генкаку, довольно зажмурившись. — Если это так, то вскоре нас ожидает первоклассное развлечение. — Это с чего вдруг? — немного помедлив, отозвался Йори, соизволив даже отложить книжку и сесть на своём матрасике. Почти бесцветные глаза внимательно изучали хищное лицо бывшего монаха, а в душе почему-то заскреблось нехорошее предчувствие. — А сам не догадываешься? — ехидно спросил парень, искривив губы в ухмылке. — Для Тамаки влюблённые парочки — самый смак. Рейтинги на боях тех, кто встречается или, ещё лучше, женат, самые топовые. Смертники не могут отказаться, не могут сбежать и вынуждены калечить тех, кого любят, чтобы выжить. А договорняки он просекает на раз и жестоко наказывает обоих. Не без нашего скромного участия, естественно. Короче, кровищи на таких шоу даже больше, чем на обычных. — Вот как… — бесцветным голосом пробормотал Стервятник, опустив голову, напряженно размышляя. Заметив это, Азума весело хмыкнул. — Что, думаешь пойти предупредить их? — А это хоть чем-то поможет? — немного подумав, уточнил Нашимура, зябко поёжившись. Ему стало не по себе от всей этой ситуации и в особенности от испытующе-насмешливого взгляда, словно ожидающего, когда он ошибётся. Проявит эмоции, покажет человечность… и тут же поплатится за это собственной жизнью. Впрочем, от лидера гробовщиков можно ожидать чего угодно. В силу собственной неустойчивой психики он и сам понятия не имел, что его развеселит, а что разозлит, так что мальчишка уже давно перестал пытаться постичь его логику и признал, что проще говорить всё прямо, ибо честность этот псих хотя бы ценит наверняка. — Вряд ли, — потёр подбородок Генкаку, пожав плечами. — Если это правда, то ты просто испортишь им оставшееся до боя время, потому что ни убежать, ни умереть раньше срока им не позволят. Были тут уникумы, пытавшиеся «уйти» на своих условиях, только они не учли, что, как только Тамаки принимает подобное решение, все камеры и микрофоны направляются на невезучую парочку — на случай, если инфа просочится раньше официального анонса. А если нет, то только зря панику посеешь. — Хочешь сказать, что тут камеры есть везде? — растерянно уточнил Стервятник, не зная, как относиться к новости, что он даже моется под чьим-то присмотром. — Конечно, — беспечно кивнул гробовщик и, заметив вытянувшееся лицо парнишки, заржал в голос. — Да не ссы, по большей части они работают только в коридорах и местах общего пользования. В остальных местах их подрубают, только если смертник вызывает опасения. Ну там, в первые дни или перед такими вот морально сложными боями, когда людишки уже готовы на что угодно, лишь бы не выходить на арену. Самое смешное, не того они боятся. Если бы хоть кто-нибудь вышел на арену и честно сразился, Тамаки ни за что не стал бы подделывать результаты или наказывать. Но эти придурки вечно пытаются схитрить, договориться, выкрутиться… А он этого терпеть не может. Не только потому, что мудак первосортный, но ещё и потому, что в этом блоке его слово — закон. И тот, кто пытается его обдурить, встречается… с нами. — Понятно, — Йори устроился на своей лежанке, подложив руки под голову, вслушиваясь в довольно резкий, прокуренный голос. Многим этот голос казался неприятным, но он любил слушать Азуму, когда того прорывало на поговорить, и пару раз даже пытался представить, как бы он звучал, если бы с раннего детства не начал курить и не орал на всех, как безумный, периодически срываясь. Заметив, что бывший монах не торопится развивать тему, мальчишка наугад подбросил ещё одну. — А что, много парочек было в Стране Чудес Смертников? — Да не особо, — охотно поддался на провокацию гробовщик, будучи в приятном расположении духа. — Как ты мог заметить, обстановочка у нас ни хера не романтичная. Кто-то боится потерять обретенное счастье, кто-то ставит крест на себе и не хочет быть обузой, кто-то просто сходит с ума и живёт только ареной. Но находились и те, кто готов был рискнуть. Правда, как я уже сказал, долго продержаться не может никто, попадаясь в цепкие лапы Тамаки. Я слышал, что одна парочка всё же ухитрилась выжить и даже баба там родила ребёнка, только, как по мне, брехня это всё. Просто местная легенда для наивных идиотов. Потому что никаких подтверждений этому никто найти не может. Что, впрочем, не мешает всяким долбоёбам верить в «любовь», — последнее слово он произнёс с особенным презрением, одним лишь голосом дав понять, как относится к этому понятию. — Знаешь, я рад, что ты не смертник, — немного помедлив, произнёс Йори. И лишь спустя несколько секунд, заметив повисшую гробовую тишину и отвисшую челюсть собеседника, понял, что сморозил. Не дожидаясь, пока его начнут убивать, он быстро поправился: — Не в этом смысле. Просто если бы ты был смертником, то Тамаки мог бы подумать, что мы вместе. И поставить нас друг против друга. А так ты максимум просто меня убьёшь, но я к этому с первого дня готов, так что хорошо, что мне не придётся совершать лишних телодвижений. — Это да, — справившись с удивлением, пробормотал Генкаку, мрачно посматривая на обнаглевшего смертника, впервые задумавшись о том, как их отношения выглядят со стороны. Ведь и правда: живут вместе, трахаются вместе, иногда общаются… Разве что спать бывший монах всегда уходит в комнату один. А несколько раз ему удавалось вытащить мальчишку на дневной обход. Толку от него, конечно, не было, но почему-то его присутствие за спиной даровало какое-то особое удовлетворение. — Кстати, я тут подумал предложить Тамаки запихать тебя мне в подчинение. — Что? — бровки Нашимуры взлетели вверх, и, если бы не скрывающая лоб дурацкая челка, Генкаку готов был бы поклясться, что они почти доползли до линии роста волос. — Зачем? — Чтоб не торчал без дела, — просто пожал плечами он, зевая во всю пасть. — Тебе всё равно нечем заниматься, плюс ты отбитый, а Тамаки любит тех, кто с головой не дружит. От Карнавала тебя это не освободит, но избавишься от ошейника и, возможно, браслета. Плюс сможешь позволить себе вообще всё, что захочешь. — Мне не доставляют удовольствия убийства. И на остальных мне плевать, — подумав, произнёс Стервятник, внимательно вглядываясь в лицо испытующе смотрящего на него парня. — Но мне не кажется, что ты пытаешься меня убедить. Если ты этого хочешь, то уже давно всё решил и мое мнение совершенно не имеет значения. Потому что ты делаешь все, что пожелаешь, а я делаю то, что хочешь ты. Так что, если не сложно, перестань пытаться поймать меня на том, что я не помню этого правила. Я живу им, и меня всё вполне устраивает. Больше скажу, мне нравится так жить — я не против так умереть. И ничего менять я не собираюсь. — Хм. Знаешь, мне всегда казалось, что ты намного умнее, чем пытаешься казаться, — одобрительно хмыкнул Азума, однако Йори уже повернулся к нему спиной, вновь уткнувшись в свою книжку, всем своим видом давая понять, что быть инициатором диалога больше не намерен. Оглядев хрупкие плечики и исполосованную шрамами спину с выпирающими позвонками, красноволосый гитарист не удержался от истеричного смеха. Неужели этого заморыша и правда задели сомнения в его верности? Не унижения и оскорбления, не избиение и насилие, а лишь небольшой моральный щелчок по носу, имеющий своей целью напомнить ему его место? Небольшая проверка на вшивость для того, кто с каким-то маниакальным упорством предан своим каким-то совершенно неземным убеждениям, которые у адекватного человека и в голове-то не укладываются? Обдумав это, Генкаку, ненавидящий лежать на полу, всё же вздохнул и сполз на матрас, невежливо выдернув из тонких пальцев книжку, и, откинув её, прижал мелкого гадёныша к себе, грубо затыкая поцелуем. Слегка обиженный этой глупой проверкой, Стервятник поначалу отнёсся к этому довольно прохладно, однако спустя несколько минут лёд в его глазах треснул, вынуждая забыть обо всём. И лишь спустя ещё час, когда Азума наконец отстранился, напоследок больно и в то же время словно бы нежно куснув его за плечо, он почувствовал привычное спокойствие и уверенность. Всё было правильно, просто и понятно, именно так, как он и любил. А главное, что этот безумный гробовщик с безумными идеями в пропитой голове рядом. И больше ему ничего не надо.Абсолютно всё
29 ноября 2020 г. в 12:50
Выйдя за пределы арены, Ворон на секунду замер и лишь после того, как шумно выдохнул, продолжил свой путь, возвращаясь в жилой блок. Он был вымотан, обессилен, покрыт пятнами крови, но при этом доволен собой и проведенным только что боем. И, что самое главное, Шин, скорее всего, тоже сейчас очень доволен им. Ведь, несмотря на то, что вырубить противника намного сложнее, чем убить, Кийомаса всё же сделал это, изменив своим привычкам. Нет, в отличие от Йори он никогда не добивал тех, кто уже проиграл, но и церемониться с теми, кто пытался его убить, считал невообразимой глупостью. Ровно до тех пор, пока в его жизни вновь не объявился жизнерадостный старпёр со своей маниакальной повёрнутостью на ценности человеческой жизни. Хираи никогда не просил его ни о чём, совершенно не желая рисковать привыкшим к определенной тактике возлюбленным, но тот и сам прекрасно понимал, что стоит ему кого-нибудь убить — и кареглазый судмед на несколько дней впадёт в уныние. Промолчит, простит, но видеть его таким совершенно не хотелось, так что, несмотря на сопутствующие трудности, парень всё же принял нелёгкое решение и даже сумел его реализовать.
Однако чего он совершенно не ожидал, так это того, что, стоит ему открыть дверь собственной комнаты, из темноты тут же высунется широкая ладонь и, сграбастав его за шиворот, втянет внутрь. Тихо щёлкнул замок и почти сразу же Сенджи почувствовал, как его прижимают спиной к двери, а в губы впиваются жарким поцелуем. Ему потребовалась почти минута, чтобы собраться с силами и, не дав себе поддаться искушению, грубо оттолкнуть обнаглевшего Жаворонка.
— Фу, блин, опять курил, — проворчал Ворон, включая свет и чувствуя на языке терпкий, горьковатый привкус. — И вообще, уймись. Дай я хоть умоюсь и переоденусь, а то я весь в кровище.
— Ну не так уж и весь, — тихо рассмеялся мужчина, оглядывая помятого брюнета в местами продранной одежде и живописных потёках подсохшей крови. — Хотя выглядишь ты и правда колоритно, так что я не против помочь тебе помыться. Так сказать, спинку потереть, совместить приятное с полезным…
Кийомаса открыл было рот, чтобы послать нахала в пеший эротический, но внезапно передумал. Не было у него сил сейчас на то, чтобы вообще хоть как-то реагировать на дурацкие шуточки, поэтому он только безнадёжно махнул рукой и скрылся в ванной. Шин же дураком вовсе не был, так что, расценив этот жест как приглашение, моментально скользнул следом.
Несмотря на то, что Хираи сильно подозревал, что за такое уже через секунду вылетит из ванной вместе с дверью, быстро понял, что объект его воздыханий сейчас действительно не в состоянии ругаться. По крайней мере, когда Сенджи забрался в ванную, поленившись даже раздеться, именно ему пришлось потратить изрядное количество времени на то, чтобы превратить попытки утопиться в обычный приём водных процедур. И именно благодаря его усилиям спустя минут пятнадцать Ворон начал ехидно комментировать его действия, а потом и довольно складно материться, когда шкодливая лапа мужчины, поглаживающая его спину, полезла ниже. Впрочем, ругался он скорее по привычке, так что в комнату они вернулись лишь ещё спустя минимум час, распаренные и крайне довольные произошедшим.
— Ах да, кстати, — на ходу вытирающий волосы Шин поставил старенький чайник кипятиться и хитро посмотрел на мокрого любовника, сидящего на кровати в одних штанах и смотрящего перед собой отсутствующим взглядом, — хотел сказать спасибо. Ну, за то, что не стал никого убивать.
— Да уже вроде сказал, — слегка поморщившийся Сенджи потёр ноющую поясницу, расправляя плечи. — А вообще, не обольщайся, так просто само вышло, а вовсе не ради тебя.
— Ладно, сделаю вид, что поверил, — улыбнулся Хираи, проведя пальцем по тихо шипящему электрически-керамическому монстру. Он как-то спрашивал, на кой ляд Сенджи вообще приобрёл это чудовище, ведь мало того, что он не так уж часто чай пил, так ещё и в каталоге можно было приобрести куда более новые модели. В ответ парень осклабился и сказал, что вообще любит всё старое и бесполезное, а этот дурацкий чайник и вовсе появился в его жизни после полутора бутылок вискаря. Видимо, спьяну эта неадекватная конструкция показалась ему забавной. Жаворонок намёк оценил и от души посмеялся над сравнением, ничуть не обидевшись, чем в очередной раз взбесил своего вредного парня.
— К слову, если ты ещё раз закуришь в моей комнате, я тебя точно придушу, — мрачно пообещал Кийомаса, недовольно морща нос и выкручивая вытяжку на максимум. — Что за дурная манера чуть что за сигареты хвататься.
— Я переживал, — коротко напомнил Шин, виновато вздохнув. — Если честно, я об этом даже не думал, просто… Когда тебя увели и я представил, что ты больше не вернёшься…
— Сомневаешься в моих навыках? — скривился Ворон, недовольно поджав губы. — Мне что тогда, по-твоему, надо было в каждый твой выход на арену надираться до беспамятства?
— Ты бы тогда спился через месяц, — рассмеялся Жаворонок, отходя к шкафу, и, достав большое пушистое полотенце, подошел к парню, накинув его на чернявую макушку. Парень не протестовал, послушно позволяя вытирать свои волосы, хотя и чувствовал себя при этом как-то неуютно, будто маленьким ребёнком. — Прости, я больше не буду. Да и тем более последнее время спрос на меня совсем упал. Прошло больше четырёх месяцев после боя с… со Стервятником, и с тех пор меня только раз выпускали на арену. А его вообще ни разу.
— А ты думал, что всегда будешь занимать первую полосу анонсов? — ухмыльнулся Сенджи, высунувшись из-за полотенца. — Привыкай. Те, кто не умирает в первые три месяца, потом не так уж часто выходят на арену. Ажиотаж проходит, наши места занимают новички, собирающие в разы больше рейтингов. А смотреть на старичков, каждый шаг которых уже предопределен, народу неинтересно.
— Это хорошо, — неуверенно кивнул Хираи, легонько поцеловав любимого в кончик носа, поглаживая широкой ладонью голову под полотенцем. — А то я уже начал волноваться немного.
— С чего вдруг? — брюнет с подозрением прищурился, вглядываясь в обеспокоенное лицо мужчины.
— Не знаю… Тамаки не кажется мне человеком, который так просто готов оставить свои игрушки в покое. И я начал бояться, что он просто придумывает какую-нибудь очередную пакость, которой попытается нас сломать, — неохотно признался Жаворонок, отводя глаза. — Хорошо, если я ошибаюсь.
— В чём-то ты прав, вот только… — Ворон пожал плечами, криво ухмыльнувшись. — У него есть безотказный способ, как сломать кого угодно. И, пока тебя не поставили против Пересмешника, можешь считать, что тебя на время оставили в покое.
Шин призадумался, припоминая видео с боями пресловутого Пересмешника. Жизнерадостный паренёк, Тото Сакигами, и правда обладал невероятной способностью. Он мог копировать способности других, в точности повторяя то, что делали его противники. И с каждым боем он становился всё сильнее, собирая всё больше различных вариантов применения Ветви Греха и комбинируя их как душе угодно.
— О чём задумался? — Кийомаса раздраженно щёлкнул пальцами перед лицом погрузившегося в размышления мужчины.
— Да так… — Жаворонок тряхнул головой, улыбнувшись. — Просто представил бой Пересмешника и Стервятника. Чтобы скопировать способность, Тото обычно должен коснуться крови противника, но вне арены кровь Йори обычная, а во время боя её коснётся только самоубийца. Интересный должен быть бой.
— Эй, — Сенджи нахмурился, ухватив Хираи за ворот рубашки и грозно взглянув в глаза. — А ну прекрати!
— Что прекратить? — растерянно переспросил тот, удивленно округлив глаза.
— Всё это, — сурово произнёс брюнет, нервно сжимая свободную руку в кулак и с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить своего любовника. — Не смей вести себя так, будто сдался. Будто и правда считаешь бои чем-то совершенно безопасным и развлекательным. Что вообще на тебя нашло?!
— Я… не знаю, — Шин опустил взгляд и, осев на пол, прикрыл глаза, крепко обнимая ноги Ворона и утыкаясь носом в его колени. Хрипловатый голос слегка подрагивал. — Правда не знаю, прости. Я просто пытаюсь… убедить себя, что всё в порядке. Что всё это действительно лишь игра и на самом деле никто не погибнет. Сенджи, я… я не могу думать о том, что ты можешь умереть. Что я не могу тебя спасти, защитить. Каждый раз, когда я думаю, сколько времени мы потеряли, найдя друг друга лишь здесь, в этой жуткой тюрьме, у меня опускаются руки. Я не понимаю, зачем вообще всё это начал. Зачем позволил себе обрести тебя, хотя и знал, что здесь любой день может стать последним. Я был идиотом, который серьёзно считал, что всё это временно. Что всё наладится и будет как снаружи, что мы выберемся отсюда. И поэтому мне хочется верить, что всё это лишь игра, что всё будет хорошо и ни один из нас не потеряет другого. Наверное, я просто хочу слишком многого. Но, видят боги, я никогда ещё не чувствовал себя таким беспомощным.
— Эй… — тихо позвал его Ворон, огорошенный свалившейся исповедью. Мозолистые пальцы, привыкшие к спортивному инвентарю, осторожно коснулись влажных волос мужчины. — Слушай, я не буду тебя убеждать, что всё в порядке. Да, мы в любой момент можем сдохнуть, но это не повод опускать руки. Единственное, что мы можем, — оставаться в живых. Когда-нибудь этот цирк уродов раскроют и нас выпустят отсюда. Ну или смертники сговорятся и придумают способ сбежать. Всё, что нам надо, — дожить до этого момента. Понимаешь? Смириться с дерьмовостью нашего положения и набраться терпения. Я не могу этого обещать, но после того, как ты объявился в этой грёбаной безумной тюрьме, я начал верить в чудеса. В то, что возможно абсолютно всё. Поэтому у тебя нет права сдаваться. Ты лишился его, когда явился сюда со своей дебильной улыбкой и отказался быть как все. Отказался убивать и ненавидеть, жить по чужим законам. Так что подбери сопли и живи. Не ради своих идиотских принципов, а хотя бы ради нас. Тех, кто повёлся на твою сраную улыбочку и поверил, что жизнь не такая уж и дерьмовая, какой казалось раньше.
— Вас? — тупо переспросил Жаворонок, поднимая удивлённое лицо. Ответом ему была привычная кривая ухмылка.
— А ты не заметил? — небрежно уточнил Кийомаса, пожав плечами. — С тех пор, как вы со Стервятником объявились, жители блоков разделились на два лагеря. Есть те, кто уверовал в его позицию, что смерть неизбежна и надо её принимать как данность. Но таких и раньше было немало. Однако ты заставил многих пересмотреть этот концепт. Большинство теперь считает, что смерть необязательна. Они отказываются добивать противников и вообще убивать. Ты подарил надежду не только мне, но и многим другим. Даже тем, кто давно её потерял, одним только личным примером. Так что возьми себя в руки, стисни зубы и просто… будь собой. Потому что только ты на это способен.
— Спасибо… — тихо поблагодарил Шин, легко коснувшись губами поглаживающей его по волосам ладони.
Сенджи был прав. Он не может быть слабым. Не может сдаться. Не здесь и не сейчас. И уж точно не в тот момент, когда рядом он. Человек, на одну улыбку которого Шин готов променять весь этот безумный мир.