надежда рождается в сердце

      Отчаяние. Просыпаться изо дня в день и понимать окружающую обстановку вокруг себя как нечто иное, нежели безысходность; идти с этими же душащими мыслями; засыпать и осознавать, что это ещё не закончилось. Последние силы для борьбы утихают, Бестужев чувствует это и, должно быть, начинает злиться на самого себя в который раз. Отчего он, такая беспомощная крупица в водовороте жизни, сдаётся, желает поскорее избавиться от чего-то, не попытавшись для начала?       Тревожные ночи вновь дали о себе знать: Мишель спит совсем плохо, терзается во снах и вздрагивает, ощущая щекой влажные следы на подушке. Считает оставшиеся деньги, которые постепенно подходят к концу, едва не плачет от своего положения и теперь, кажется, задаёт себе в очередной раз один и тот же вопрос: «Когда я решусь?»       Решится он на конец своей жизни, перемены или другое — неизвестно, потому что сам Бестужев-Рюмин не понял то, кем он хочет быть дальше. Положение бармена в небольшом кафе города его вовсе не радует, но Миша понимает, что это, пожалуй, единственное дело, которое не так сильно его обременяет, а даже даёт несколько отдохнуть от собственных мыслей.       «После зарплаты», — решает для себя Мишель и, отключая сонно будильник, потирает красные опухшие глаза. Переменяет положение на сидячее, касается ступнями холодного пола и привыкает к неровной поверхности, пытаясь рукой нащупать тапочки, в которые в следующий момент погружает ноги, отогреваясь. Смотрит на беспорядок, отодвигает некоторые вещи, разбросанные на полу, проходит сквозь старую арку в кухню, заваривая себе лёгкий чай: крепкий он никогда не любил. Открывает обшарпанные шкафчики, перебирает пустые пакеты, выкидывает их, перед этим проверяя, нет ли там того, что сгодилось бы на завтрак. Понимая, наконец, что там нужна отдельная уборка, откладывает это дело на выходные, что, впрочем, делал и на прошлой неделе, а потом ищет съестное в маленьком холодильнике на тумбочке.       Цветы увяли, Миша смотрит на них печально, улыбается слабо, как будто с собой сравнивает, а потом выкидывает, чуть не уронив всё на пол. Садится на табуретку, скрипит ею, подвигаясь ближе к маленькому столику у подоконника, смотрит на гаражи из окна, пьёт чай и ест хлеб с оставшимся кусочком сыра. Убраться бы надо, да сил и настроения нет, Бестужев сам себя уже за это ненавидит. «Ну ничего, потом с этим разберусь», — успокаивает себя и возвращается в спальню, собираясь на работу.       Кофейня маленькая, неприглядная особо, зарплаты низкие; Нижний Новгород не щадит Мишеля и не даёт ему шансов на саморазвитие здесь. Да и сам Мишель, наверное, последние надежды сохраняет, чтобы не повеситься от тоски. Он знает, что это его вина во всём, за это себя и не любит, пожалуй, целую оставшуюся жизнь после восемнадцати. Была возможность уехать, оставить все эти страдания здесь, в этом проклятом для него городе, но нет, единственный друг, с которым это предполагалось сделать, пропал без вести вот уже как четыре года. Мишель страдал очень долго — сейчас тоже продолжает, но не так сильно, время всё-таки идёт. Нет, оно не лечит, как вообще временной промежуток способен избавить от душевных проблем человека? Да, если это физическая царапина простая, то заживёт, но раны сердечные никогда у Миши не проходили. Заглушаются — да, на то оно и время, что слегка притупляет боль, но не делает это осознание легче.       Вообще жизнь — странный процесс, полный, казалось бы, радости по представлению многих людей, но почему молчат о страданиях, которые повсюду? Миша другого для себя и не видел, а хотел, жил когда-то мечтой, что сдаст экзамены и убежит. Не вышло у него так.       Люди заняты своими проблемами, идут в пуховиках зимних, укутанные шарфами, смотрят себе под ноги, не поднимая головы к ясному зимнему небу, которое ослепляет своим величием. Хмурятся, ругаются иногда шёпотом, толкаются в очередях, оглядываются недоверчиво и всё ждут чего-то в страшной сказке. На остановках суровых лиц не видно, один пар изо рта, клубящийся вокруг подъезжающего автобуса. Далее слышится неприятный разговор, как кого-то не запустили первым, что сначала люди выходят, а только потом поднимаются после них. Детский плач; кондуктор, пытающийся пробраться сквозь толпу к новым пассажирам, бормочет и подрагивает иногда, так как работает в одном свитере в транспорте, а дверь открыта и запускает зимний холод внутрь. Толкают в плечо, прося передать за проезд, а потом успокаивают детей, но это всё как-то нелепо у них получается, потому что младенец сильнее заливается оглушающим рёвом. Пожилая женщина прижимается к Бестужеву, держится для вида, чтобы не упасть, явно ждёт, чтобы её подхватили, а потом начала бы ругаться на то, какой ныне странный народ.       Странный, должно быть, народ.       Бестужев выходит на нужной остановке, идёт и старается вслушиваться, как скрипит снег под его ногами, как шумно он дышит носом, но не погружается в действительность того, что всё это его порядком выбило из сил.       На работе нет дружелюбных лиц, хороших коллег и бодрого настроения — одна рутина, тоска и монотонность действий. Так проходит весь день. Порой забегают люди счастливые, довольные, подростки в основном компаниями, обсуждают что-то своё, про будущее часто говорят, смеются громко, из-за чего даже на грустном лице Миши появляется слабая улыбка обветренных на морозе губ.       — Можно, пожалуйста, кофе? В маленьком стаканчике, — просит парень, немного переживая и смотря внимательно на лицо Бестужева, который сам непроизвольно ненадолго заряжается этой энергией.       — Конечно, секунду, — отвечает мягким и хриплым голосом, а после отвлекается на заказ, всё думая о том, какой приветливый был человек.       И как хочется всё бросить, побежать за какой-нибудь толпой весёлых ребят, слиться с ними своим смехом, рассказать всё-всё, что скопилось в душе, узнать их и, чёрт возьми, сбежать куда-нибудь, неважно даже, куда. Потому что в этом городе Мишель надежды для себя не видит, каждое место у него ассоциируется с не самым приятным детством.       И ради этой глупой надежды стоит продолжать жить. Но не только, ведь необходимо, наконец, попытаться что-то сделать. Давняя мечта переехать должна осуществиться несомненно, ведь это единственное, на что сейчас надеется Бестужев. А там уже и неважно, что получится, лишь бы что-нибудь делать, быть в движении, чего тайно требует душа молодого человека. Ему всего двадцать два года, жизнь должна быть гораздо лучше всего того, что сейчас переживает Рюмин.       Возвращается домой Бестужев уже в полной темноте, освещаемой парой фонарей на безлюдной улице, что было довольно удивительно в час пик. Ноги мёрзнут, и их немного сводит, поэтому приходится переменять их постоянно, чтобы не сойти с ума в ожидании транспорта. Потом, запрыгивая в холодный салон, немного отряхнуться от снега и дать деньги за проезд, перед этим с огромным сожалением вынимая застывшую ладонь из варежки. Наушники доставать сил нет, руки замёрзли и греются внутри карманов, ноги прижимаются сильнее к обогревателю около кресла, а щёки всё полыхают алой краской на некогда белом лице. Всё тает, вода с ботинок перемешивается с грязью, перчатки мокрые насквозь, как и джинсы, леденящие худые ноги Бестужева.       Заходя в квартиру, Миша снимает обувь, вешает куртку и стягивает шапку, тормоша волосы, а потом с огромным сожалением продвигается в спальню, всё не желая расставаться с уличной одеждой. Держится, чтобы не упасть на расправленную кровать и не уснуть прямо так, но надо переодеться в домашнее, сходить в душ и найти в себе силы приготовить ужин на ближайшие два-три дня. Мишель снимает свитер и немного дрожит, берёт с собой футболку и шорты, потом проходит в ванную, где, закрыв дверь, сталкивается со своим отражением. Тощий, с выступающими костями на плечах, с виднеющимся позвоночником, если повернуться боком, он не испытывает удовольствие, когда смотрит на себя. Лицо болезненно худое, уже не красное после холода, а вновь бледное и усталое. Пытается улыбнуться, но выглядит это немного пугающе из-за выпирающих скул.       После душа идёт в кухню, включает свет и находит в себе небольшой приток сил, которым решает мгновенно воспользоваться. Включает телевизор, натыкается на новости и ухмыляется, а потом перелистывает на ненавязчивый канал, где повествуют о жизни пингвинов. Открывает ящик и успевает поймать вывалившийся пакет открытой гречки, ругается, его даже трясёт от злости, но пытается успокоить самого себя, убирает все крупицы и садится, немного отходя от эмоций.       Весьма удивительно, но такими медленными темпами Мишель прибирается в кухне, протирает всю пыль, от которой часто чихает, наводит порядок в холодильнике и выкидывает пропавшие продукты, от чего свободное пространство только с ужасом увеличивается на полках.       На ужин под расслабленную музыку уже другого канала Бестужев варит себе лёгкий суп: мясо он не ест давно, а некоторых продуктов дома просто не было, поэтому в основном вышла вода с остатками картошки и лука. Пробует, но ему нравится: супы он в целом давно не готовил, а сейчас так рад, что еле сдерживается от слёз. Увлекается настолько, что начинает делать макароны, следом жалеет о том, что съел с утра сыр, который сейчас был бы кстати к блюду.       Заканчивает тем, что под глупую передачу о семейной жизни кушает, насыщается полностью и со спокойной ныне душой идёт спать, возвращаясь к некогда любимому занятию. Мечтам.       Он станет непременно счастливым, будет жить так, как захочет в полной мере, отпустит прошлое и научиться любить, потому что это чувство было в его голове как самое светлое на свете, ни с чем не сравнимое на земле. Ему невыносимо хотелось объятий тёплых, крепких, которые бы уберегали его и давали знать, что он нужен хоть кому-нибудь на этой планете. Почувствовать, как кто-то аккуратно гладит его по голове, целует в лоб и говорит, что он действительно дорог. Смотреть вместе фильмы, готовить ужин и жить сегодняшним днём, планируя, конечно, поездки совместные, прогулки, но ценить каждый момент. Перестать винить себя, найти такую работу, чтобы ходить на неё с удовольствием, не думая совершенно об образовании, полученном не для себя. Он может спокойно идти юристом, но не желает, не любил он свой университет, ничего из этого, но отец говорил, что так нужно, что в жизни надо уметь отделять желаемое от необходимого. Как итог — Миша не может найти себя и вообще не знает ничего совершенно.       Постепенно расслабляясь, Миша сильнее кутается холодным одеялом и засыпает, улыбаясь слегка от мыслей, которые, как он считал, вполне могли стать реальностью. Осталось постараться, поверить в себя, отбросить предрассудки и зажить по-новому, забыв историю прошлых лет, открыться чему-то новому, неизведанному и такому заманчивому…       Но спит он в эту ночь крайне плохо. Вскакивает от кошмара примерно в два часа ночи, дрожит, пытается ухватиться за что-то в темноте, пока телефон ищет, освещает себя и место вокруг, судорожно смотрит постоянно по сторонам и шумно дышит, чувствуя, как холодная капля пота стремительно бежит по его спине. Бестужев подходит к окну и, облокачиваясь на холодную стену, отдёргивает штору, запуская больше света на свой четвёртый этаж. Смотрит — человек, больше походящий с его ракурса на чёрную тень, ходит, поднимает часто голову на одинокий фонарь у подъезда и озирается. Испуганный Мишель задёргивает шторку и только сильнее начинает паниковать, понимая, что не уснёт. Как бы хотелось ему в эту минуту прижаться к кому-нибудь, обнять и уснуть рядом, ощущая тепло и любовь.       — Ну что, ублюдок, наказание, — говорит парень и садится на корточки, — слышали мы, что на Костю ты странно смотрел. Ты ведь понимаешь, верно, что ты больной на голову? И за то, что ты вообще нарушил всё это спокойствие. Сам понимаешь, да? Далее — удары. В живот, из-за чего Миша теряет тут же равновесие и валится на землю, ломаясь от боли пополам, словно ему выбили там всё возможное. Он пытается дать отпор, у него могло бы и получиться, чтобы ударить противника и быстро убежать, но выходят и другие, не менее озлобленные персоны, желающие показать свою несостоятельность простыми ударами по Бестужеву. Голова звенит, каждый удар вызывает такую боль, что Рюмин плачет громко, пытаясь всё ещё подняться, но на то возможности нет. Он в волнении отползает на возможное расстояние под смешки одноклассников, видит, как тёмно-алая кровь из носа капает на белую, точнее, серую уже от грязи рубашку, как губа трещит от любой попытки что-то сказать. Один из нападающих, грубо взяв за волосы Мишу, специально выставляет его лицо так, чтобы другому было удобнее бить.       Дикий смех, словно не люди вовсе, а животные, напавшие по неведомой нам причине. Миша захлёбывается в собственной крови, а никто не поможет — такова жизнь, что этой помощи просто порой не существует. Первоклассники пробегут мимо, посмеиваясь иногда и показывая пальцем. Миша со своим помутнённым сознанием едва ли обижается, он уже лишь терпит боль и не надеется, что встанет с земли.       Кошмары со времён школы мучают его довольно часто, но данный эпизод из своей жизни Бестужев-Рюмин давно не вспоминал. Он даже не помнит, чем разрешилось столкновение, потому что потерял сознание, обмякнув на сыром и грязном асфальте.       — У тебя родители знают, что ты больной-то на голову? — спрашивает другой спустя время.       Никто им ничего и не сделал. Поругали — да, как без этого, но те поняли безнаказанность своих действий, продолжили наблюдать за Мишей, уже тогда разбитым и усталым. В нём ещё было много стремления, но так мало счастья в жизни.       — Бестужев, тебя спрашивают, — шепчет иной на уроке, кидая скомканную бумажку в ученика, — Бестужев!       — А у него мамаши нет, а отец больной какой-то, — ухмыляется другой, а занятие всё продолжается.       Мишель лишь вжимается в стул, потными ладонями пытается удержать ручку, пишет, а рука дрожит, словно вот-вот начнётся нечто ужасное.       Поздними июльскими вечерами, когда Миша совершенно отдыхал от учёбы и только переходил в одиннадцатый класс, он ходил, рассматривая ширину шагов, улыбаясь тому, что ночует сегодня один и ему не придётся готовить что-то на ужин, так как всё уже есть. Фотографирует на телефон закат, улыбается и уже представляет, как же хорошо проведёт всю эту ночь. Безусловно, бессонную. Когда Мишель остаётся один, то никогда не теряет возможности заниматься собственными делами. Рисует, общается с интернет-другом, точнее, начинает только с ним знакомиться, а потому интерес неимоверный. И так целую ночь напролёт без страха того, что могут зайти в комнату.       Мишель садится на стул и, зацикливая взгляд на ручке тумбочки, успокаивается. Ходит по квартире около десяти минут, проверяет всё, хотя и страшно, а потом возвращается в кровать, но не засыпает — до самого утра Бестужев-Рюмин лежал в ожидании рассвета.       Под утро ласковые лучи солнца мягко коснулись лица Бестужева, аккуратно пробежались по его русым волосам, осветили глаза, из-за чего молодой человек несколько поморщился, вставая с постели. Погода сегодня была хорошей, ясной и достаточно тёплой для зимы. Миша Бестужев-Рюмин вдруг вновь стал верить. Искренне, чисто и по-настоящему, а не для самовнушения собственной удачи в последующих событиях.