надежда рождается в сердце

      Дни, казалось, тянулись дольше обычного. Месяц подходил к концу, начинался новый, появились радостные мысли о зарплате. Но как оставить всё, что есть, уехать в совершенно незнакомый город и… для чего?       Миша сидит, невольно дёргает кулаком, думая и не замечая этого движения за собой, поджимает губы от волнения и всё никак не может решить окончательно. Бестужев ощущает неимоверный груз ответственности на себе, однако ему и зацепиться не за кого. И за родственников тоже.       Отец Бестужева-Рюмина, Павел Николаевич, всегда желал для сына высот странных, недосягаемых для обычного человека, если он его вообще принимал как отдельную личность. Даже тогда, когда Мишель старался изо всех сил, Павлу Николаевичу было этого слишком недостаточно, мало, неправильно, отчего, конечно же, страдал Рюмин-младший.       Зимний ночной холод будоражит сознание Бестужева, находящегося в кухне с ноутбуком и печатающего что-то, сонно потирая несколько опухшие глаза. Слышно, как ветер завывает на улице, как стучат старые часы, отбивая ритмично секунды, как тонкие пальцы Мишеля перебирают на клавиатуре текст. Он встаёт, потягивается и поправляет домашнее худи, согревающее и создающее для него уют, идёт и ставит чайник, возвращаясь после на табуретку и щурясь от яркого света монитора.       Меркнет свет. Светильник на стене гаснет, чайник и холодильник перестают так по-родному гудеть.       — Чёрт, — ругается вслух Миша и хмурится, поглядывая на заканчивающийся заряд ноутбука.       Убирает технику, ставит на всякий случай на питание телефон, чтобы если включили свет, то к утру было всё готово. Ложится, закрывая глаза, улыбается от одной давней мысли.       — У меня свет выключили! — смеётся Мишель. — Если я отключусь, то это ноутбук сел, с телефона отпишу.       Миша сидит у себя в комнате на старой квартире, заперевшись по привычке, подогнув под себя ногу и внимательно смотря на человека в мониторе, улыбающегося в полумраке. Сам Бестужев, весь растрёпанный и усталый, горит надеждами и мечтами, юными и беззаботными, прекрасными и, как он тогда думал, исполнимыми.       — Хорошо, — отвечает приятный юношеский мужской голос, заливаясь негромким смехом.       — У тебя, что ли, дома никого нет? — спрашивает удивлённый Михаил, смущаясь от мелодичного и неповторимого смеха друга.       — Нет, почему, все дома, — пожимает плечами он, после чего изображение зависает на несколько секунд.       — И ты… так спокойно разговариваешь со мной. Подожди, какая разница в часовом поясе у Нижнего с Питером?       — Никакой, одно время, — говорит парень и нагибается ближе к экрану, чтобы увидеть время в правом нижнем углу, — два ночи.       — Тебя не ругают?       — Нет, я просто сказал, что буду разговаривать с одним очень дорогим мне интернет-другом. Удачи пожелали, просили тебе привет передать.       Миша улыбается, опуская голову, и никак поверить не может, что всё бывает так просто. Его отец против излишнего времени в интернете, о друге Бестужева и понятия не имеет, потому что у Мишеля сердце колотится каждый раз, когда он шаги родные слышит, когда по интонации знает, как себя вести, чистит постоянно историю браузера и продолжает усердно учиться, чтобы оправдать ожидания.       Но ему в следующее мгновение становится невыносимо грустно, а скрывать эмоции он умеет очень посредственно, что сразу его выдаёт.       — Миш, ты в порядке? — произносит обеспокоенный собеседник. — Миш? Тебе меня слышно?       — Да, слышно, всё в порядке, — усмехается с долей досады Рюмин, — Поль, — его имя Мишель особенно любит произносить в сокращении, — ведь всё получится, да?       — Ну какие сомнения могут быть, — улыбается Ипполит, — мы закончим одиннадцатый в следующем году, переедешь в Питер ко мне, начнётся совершенно иная жизнь!       — Правда? — Бестужеву нужны подтверждения, он и без того волнуется безмерно, а услышать то, как он дорог, что всё непременно наладится, жизнь бывает иной, нужно.       — Правда, — говорит Ипполит, — Миш, ты мне дорог, я никогда не чувствовал, что могу быть привязан так к кому-то. Безмерно, слышишь? Не говори, пожалуйста, что ты никому не сдался, потому что даже если тебе совершенно не к кому пойти, я всегда буду рядом. Всегда.       И Миша вытирает слезу рукавом, поправляет волосы, чтобы только от неловкой несколько паузы отойти, смеётся и чувствует, как тепло передаётся по всему телу, как сердце бьётся сильнее в трепете дружбы и, наверное, любви…       Тёмные волосы Ипполита, постоянно волнистые и запутанные, а не просто растрёпанные, как у Мишеля; его добрый взгляд, невероятно очаровывающий Бестужева; каждое его движение, всё, абсолютно всё в нём было прекрасным.       Переписываться поздно ночью, постоянно озираясь, чтобы никто не вошёл в комнату; подавлять смех от общих нелепых шуток; слушать, затаив дыхание в тишине, голосовые сообщения и про себя повторять фразу «спокойной ночи, Миша, всё наладится», жить мечтами и верить, что всё однажды будет хорошо.       То, с каким волнением Бестужев отправлял свою фотографию в первый раз, а потом дрожал, когда видел надпись «печатает» около милой аватарки с лохматым чёрным котом. Ипполит тогда и слов долго не мог подобрать, всё печатал потом, что безумно рад тому, что они есть друг у друга. А сам, говоря позже, что уходит спать, всё разглядывал в галерее каждую линию лица Рюмина.       — Слушай, я тебе посылку отправить хочу, скажи адрес, Миш.       — Нет… не стоит, — выдыхает печально Бестужев и взгляд отводит в сторону, не смотря в камеру.       — Миш, пожалуйста, очень хочу, — просит Ипполит и пользуется временем, чтобы с нескрываемым обожанием быстро оглядеть Бестужева.       — Нет, Поль, — произносит Мишель и поворачивается обратно, отчего Ипполит дёргается, как будто в реальности не сводил с него глаз, — боюсь, что отец узнает.       — Ладно… — бормочет в ответ парень, а потом тема разговора меняется сама собой.       Возможность узнать адрес, хотя бы фамилии друг друга, и получить невероятные эмоции, безусловно, утеряна. Они были близки, но порой не задавались подобными вопросами, что с учётом возможного на тот момент переезда необходимо было.       Свет возвращается в жизнь Бестужева-Рюмина. От неожиданности открывает глаза, прерывая размышления, проверяет все комнаты вновь, чтобы спать по возможности спокойно и без тревоги. Но сон никак не хочет закрадываться в усталое сознание Бестужева. Он лежит на боку, поджав ноги к груди и дышит тяжело, укрывшись почти с головой одеялом. Неожиданно для себя встаёт, включает свет и открывает ноутбук, предварительно поставив его на зарядку. Сутулится немного, но заставляет себя выпрямиться, зевает и садится, чтобы купить себе билеты на поезд.       Ночные мысли ему никогда не давались, но он, будучи тогда уверенным в своих действиях, заснул с лёгкой душой, улыбаясь и надеясь, что попытка не должна стать плохой.       На утро Бестужев-Рюмин проснулся с сильной головной болью и небольшим головокружением. В эту же секунду он, как будто в бреду, зашёл на сайт и понял, что в самой настоящей действительности приобрёл билет в один конец через четыре дня, когда уже получит зарплату. Мысль эта его побудила на слёзы и панику от неизбежности, что в течение пяти минут он ходил по спальне и не мог ничего сделать с собственными эмоциями. Если так уже поступил, то, как считал Рюмин, нет смысла отменять поездку и оправдываться тем, что он ещё просто не готов.       — К чёрту, — шёпотом плачет Миша, — как получится.       И переводит дыхание, чувствуя, как сердце бьётся, словно вырваться из хрупкой грудной клетки на свободу долгожданную желает. Думает о том, что перед отъездом нужно посетить кладбище. Это место всегда вызывало у него дрожь и небольшое помутнение в глазах, воспоминания сами собой наплывали в его разум и заставляли жить прошлым.       Глубоко вдохнув воздух, Миша открывает шкаф и ловит выпавшие джинсы, решая, что их как раз-таки и наденет. Снимает домашнюю футболку и, передёргивая плечами, достаёт мятую клетчатую рубашку. Подходит ближе к зеркалу, пытается поправить волосы, расчёсывает их и убирает на левую сторону, приглаживая немного. —Твой отец слишком строгий?       — Слишком.       А у Миши лишь облик отца перед глазами, у него в голове россыпь безжалостных моментов в жизни, когда суровый взгляд падал на него, а грубые речи приходилось слушать.       — У тебя отец уехал, да? Сегодня говорим до поздней ночи?       — Ага.       Резкое уведомление на телефоне прерывает начинавшуюся печаль Бестужева. Незначительное оповещение сменяется мыслью о том, что пора сообщить арендодателю о своём съезде. И это действительно послужит неоспоримым фактом для того, чтобы больше не пытаться увильнуть от собственной мечты.       Кладбище располагалось не так далеко от места, где проживал Рюмин, поэтому парень спокойно дошёл пешком, освежая голову перед трудным часом.       Безысходность и безжизненные тела, закопанные в землю, чтобы находиться там вечность и оставаться лишь памятью для знакомых: может, светлой, а бывает и наоборот. На многих могилах цветы увядшие, потрёпанные ветром, разбросанные по всему небольшому огороженному участку, как будто специально держатся и дальше не отлетают. Проходишь мимо по снегу, дрожишь от холода и понимаешь, что внутри гроба уже всем всё равно. Придёт, может, кто-нибудь, положит равнодушно одинокий цветок, следом сидит так часами, вглядываясь в чёрно-белый портрет. А глаза живые, пронзительные, настоящие. Чёрные заборчики переходят в простую деревянную ограду, местами и она вовсе отсутствует, лишь какой-то безымянный крест и еле заметная подпись. Людей немного, все обычно к родительскому дню приезжают, малое количество из них привозит воду и пару конфет, укладывает красиво, плачет, переговариваясь с погибшими шёпотом, а потом, вытирая слёзы горячими руками, уходят, оставляя печаль и возвращаясь к обычной жизни. Встретишься с кем-то из них взглядом — слов не нужно, у каждого своя травма и история. И только зимнее солнце ярко освещает серо-чёрные камни.       Миша ходит по узкой тропинке, смотрит на лица и никак поверить не может, что все они мертвы. Увидишь такого на улице и не заметишь, а здесь совершенно иное. И ушли они все куда-то в неизвестность, живым не рассказав.       Могила отца была одной из самых дальних, первое время Мишель даже дорогу к ней забывал, неловко скитаясь по чужим и замечая на себе странные и озлобленные взгляды. Когда стала показываться тёмная верхушка, то Бестужев-Рюмин остановился на секунду, перевёл дыхание, наблюдая, как пар изо рта быстро рассеивается в вохдухе, а после пошёл, уже глядя только на ноги.       — У вашего отца случился сердечный приступ.       Холодное тело со спокойным выражением лица; то, как Миша закрывал веки собственному отцу в пелене слёз под уставшие и неодобрительные взгляды родственников. И одинокая горячая слеза коснулась трупа, навсегда ушедшего в тёмный гроб под землёй. Далее следовала непонятная суматоха, неуместные бытовые обсуждения, даже стол, за которым Бестужев, оглядывая знакомые лица, удивлялся их равнодушию. Он, будучи сыном, не получившим любви и не отдавшим её взамен, чувствовал некое опустошение. И никто не поддержал его, лишь косые взгляды, словно этому мальчишке и не положено счастья. Буквально сразу же после всех событий Мишель уволился с ненавистной работы, где был юристом по настоянию отца, стал барменом и понял, что совершенно никому не нужен. Как ему и говорили.       — Ты никому в этом мире не сдался, — кричит Павел Николаевич, — если ты не забудешь про свои сказки и друзей в интернете, я разобью твой телефон, понимаешь? Важнее меня у тебя никого не будет.       Тогда он узнал про Ипполита.       Прошло много лет с этой школьной фразы, но Миша помнил её до сих пор. Бестужев кладёт несколько цветов на могилу и стоит так около часа, расслабляясь под конец и поднимая голову к небу, закрывая глаза.       — Всё изменится, — шепчет он тихо-тихо, желая попрощаться с этим местом на оставшуюся жизнь.