Неверлэнд

Игрок осторожно отхлебнул еще из кружки — пересохло в гороле. Внезапно навалилось осознание опасности, которая только что ему угрожала, и сердце забилось быстрее. Спаситель не спешил показываться. Ведьмачье зрение тоже не давало ни намека на его местонахождение, а голос слышался из обоих наушников одновременно, дезориентируя и тревожа, будто собеседник был прямо у Геральта в голове. Все так же осторожно, но чуть более уверенно он проговорил: — Это класс теперь такой — бродяга? — почти почувствовал, как на невидимых губах заиграла усмешка. — Когда-то я торговал зеркалами, — «какое, однако, паршивое занятие для игрока», — потому веселая молва окрестила меня также Господин Зеркало или Стеклянный человек. Другому ролевику Геральт бы, конечно, рассмеялся бы в лицо за такие слова. Подобные пафосные прозвища можно было услышать только на начальных локациях, прямо перед тем, как самого оратора за один удар разнесет низкоуровневый грифон. Но тут дело было другое. В компьютеризированном, монотонном голосе о’Дима, в отличие от визгливых воплей новичков, чувствовались стальные нотки, в нем было что-то пугающее и завораживающее, с чем не хотелось сталкиваться. Уж тем более после того, что случилось с пауком — это был какой-то соверешенно неизвестный ведьмаку чит. — И как? Покупали? — не найдя, что ответить, Геральт спросил самое очевидное. Прозвучало издевательски — зарабатывать на мусоре среди купцов было не принято. Некоторые, конечно, готовы были крафтить дорогое барахло вроде колец или колье и толкать втридорога, но таких в гильдии не уважали. Уважали торговцев оружием, доспехами, в крайнем случае алхимическими ингридиентами и едой. Но торговцы зеркалами — кому они были нужны? Незнакомец либо слишком глубоко чтил ролевой отыгрыш, либо банально врал, чтобы оправдать надуманное прозвище. Ни один из вариантов Геральту привлекательным не казался. — У милых дам такой товар всегда пользовался спросом, — ведьмак почувствовал, как в голос внезапно вкрапились интонации, он будто перетек из компьютерного и оцифрованного в мягкий и выразительный. На несколько секунд отыгрыш стал очевидным, гиперболизированным, а речь — пронзительно сладкой. Игрок вздрогнул от внезапного контраста. — Слушай, спасибо за помощь… Конечно, странно ты помог, но все равно спасибо, — одним нажатием клавиши он заставил Геральта войти в состояние медитации и восстановить здоровье, хлебнул чая и устало обругал арахноморфа. — Ник скажешь? Или ты бескорыстный рыцарь от имени справедливости и чести? В ответ ему только лес зашумел — незнакомец, кажется, совсем исчез. Ведьмак выругался. Традиции, негласные и непреложные, давили на сознание, тревожили и пугали, как непроизнесенное проклятье. Спасителю полагалась по крайней мере половина награды, но что теперь сделаешь? Он шумно выдохнул. Желание отблагодарить нависло над ним дамокловым мечом, не желая отпускать. — Сейчас только убить арахноморфа, — отвар из водной бабы, из беса, Гром, Иволга — влил в глотку все, что может помочь, благо, порог интоксикации высокий, — и тогда все старания не пройдут даром… Можно будет считать, что отблагодарил, — карманы оттянула Картечь, пальцы сами сложились в Игни, — освободил сервер от босса… Обанкротил половину купцов в округе, — он усмехнулся, но уже не дерзко и глумливо, нет — теперь в ухмылке сквозила только стальная уверенность в победе и ненависть, желание уничтожить, разорвать чудовище на части здесь и сейчас. Игрок вздохнул, резко опуская руки на клавиатуру. Аватар прыгнул вперед, повинуясь. Знак, бомба, контратака — нет еще одной устрашающей лапы, удар, еще удар — теперь уже арахноморф не выдерживал темпа, не успевал остановить в полете серебряного меча, бессильный против его быстрых, точных движений. Пальцы игрока бегали по клавиатуре. Геральт снова и снова бил, быстрее молнии, четко, профессионально. Вены на лбу вздулись от высокой интоксикации, меч затупился — он починил его прямо в бою, масло кончилось, и он снова нанес его на лезвие. Монстр сопротивлялся, пытаясь сбежать с поля боя, и в ход пошла Картечь — впервые ведьмак по-настоящему попал, заставив чудовище страшно взреветь и снова напасть. Последний удар пришелся в огромный черный глаз, чуть повыше смертоносных жвал. Арахноморф замер, качнулся, будто ломаясь, и упал, побежденный окончательно. Игрок шумно глотнул из кружки. Из динамика донесся громкий щелчок, и на диск сохранился скриншот. «Придется ТоматоМартену раскошелиться,» — злорадно подумал ведьмак, медленно спускаясь на землю. Ноги быстро привыкли к пружинящей паутине, и ходить по твердой земле теперь было как-то непривычно. — «Да… Интересно все-таки, кто был этот странный читер,» — он сориентировался по карте, мельком взглянул на иконку почты. Устрашающее ярко-красное «99+» в чате команды Геральт проигнорировал до поры до времени, только бегло проговорил напрямую Лютику: — Убил босса Северных земель. Не ищите меня до завтра. И заскринь объявление ТоматоМартена, а то за ним не заржавеет, как узнает — уберет все упоминания о награде к чертовой матери, — ведьмак слегка хохотнул, удовлетворенно отключая чат и направляясь в сторону ближайшей корчмы. Сейчас отыгрыш можно было с радостью послать к черту, избавляясь наконец от маски нейтральности. Навалилось осознание — он герой! Самый настоящий, один из трех… Теперь уже четверых! До таверны он добрался уже к полуночи, при попытке хилиться скупил у корчмаря, кажется, всю печеную картошку, еле успел начать медитацию и тут же вырубился, попутно стукнувшись лбом о клавиатуру, но с улыбкой на губах. Ночь прошла плодотворно.

***

— Геральт! Геральт! Геральт!!! Он резко оторвал щеку от стола, часто моргая, и тупо уставился в монитор. Ведьмак стоял посреди корчмы с двумя процентами здоровья и тридцатью картошками в инвентаре, а на него, выкрикивая в войс-чат угрозы и пионерские призывы к подъему, замахивался кулаком один очень знакомый бард. — Лютик, блять! — ведьмак еле успел поставить блок и откатиться подальше. — Да я чуть не умер сейчас из-за тебя! — картошку наконец-то употребили по назначению, и шкала здоровья стала потихоньку заполняться красным. — Если бы ты попал… — Да я тебе и трех процентов здоровья не снял бы, — Геральт чуть не выругался, — зато ты проснулся! И какой, однако, эффективный метод! Обычно-то тебя не добудишься, — руки чесались показать поэту эффективность метода на практике, проще говоря, хорошенько вмазать, но ведьмак сдержался. — Опустим. Зачем ты вообще меня искал? Я же прямым текстом… — Ты же сам сказал: не искать до завтра, — наигранно похлопал ресницами бард. — И это случилось… ровно без пятнадцати полночь! Выходит, все правильно! Проснись и пой, войди в прекрасный новый день, мэтр ведьмак! Переносица засвербила, а ударить захотелось еще сильнее. Но тут Лютик внезапно посерьезнел, как будто вспомнив что-то, и зашептал, хотя услышать разговор кроме них двоих никто и не мог: — Ну, а что там с боссом? Поддавшись загадочности Лютикова тона, Геральт молча и тоже абсолютно загадочно кивнул на дверь корчмы. — Лучше поговорим в «Хамелеоне», — наигранно подражая барду, прошептал он. — Не хочется каждому участнику нашего квартета разъяснять одно и то же… — То есть выпендриваться хочешь сразу на публику? — игрок промолчал, всеми силами стараясь не улыбнуться. Выпендриваться одновременно перед Трисс и Йеннифер сразу было, наверное, его главным хобби, потому что одна изо всех сил вешалась на него после каждого вдохновенного пассажа о ходе битвы, не переставая хвалить и восхищаться, а другая явно краснела от злости где-то за монитором, кидая злые взгляды в сторону соперницы, саркастично комментировала все, что могла прокомментировать, и в конце концов выдавливала какой-нибудь полуязвительный комплимент, прежде чем резко сменить тему. Обе чародейки были отличными членами команды, в бою и вне его каждая была по-своему важна, но от этого их борьба становилась еще более забавной — Геральт, никогда до этого не стремившийся обрести любовь в «Неверлэнде», просто не мог не выводить обеих, таких непробиваемых и сильных на публике чародеек на эмоции, а Лютик зачастую только подначивал, ставя то на одну, то на другую и определяя победительницу не поддающимися логике способами. И, конечно же, ведьмак всегда оказывался проигравшим, на кого бы ни ставил. — Сегодня опять будешь считать, на кого из них я дольше смотрел во время разговора? — ведьмак хмыкнул. — Или сравнивать количество колкостей от Йен с количеством комплиментов от Трисс? Я все еще считаю, что они далеко не равноценны… — он вышел за дверь, свистнул и с ходу запрыгнул на Плотву. Лютик чуть менее грациозно залез на соседнюю лошадь. — Вдохновение пока не посетило меня, но будь уверен, победительницу я определю, как и всегда, — подмигнул он. — Итак, десять крон… Десять крон на лисицу из Марибора! — Геральт вздохнул, уже мысленно распрощавшись с деньгами. Лютик, не дожидаясь отказа, пришпорил лошадь и помчался вперед. «Ну, хотя бы новые баллады слушать не придется,» — опасаясь сглазить, подумал игрок, отключая войс-чат. Дорога стелилась от Роггевена до самого Новиграда, огибая рассадники чудовищ и тайники с сокровищами, грубо сколоченными мостиками перебегая через Дуппу, в воды которой когда-то давно бросилась несчастная Ванда — Лютик в порыве внезапной скорби предложил даже спеть о ней, но ведьмак со всей присущей вежливостью отказал. Среди бескрайних лесов и полей где-то вдалеке промелькнули крепостные стены и башни Третогора и тут же скрылись. Реданские деревушки не слишком радовали глаз, большая их часть была разграблена местными бандитами, разрушена чудовищами или сожжена солдатами, а тем, что остались стоять, потребовались бы годы восстановления, чтобы достичь даже «красоты» темерских деревень начальной локации. Когда до Новиграда оставалось меньше четверти пути, Лютик залихватски свистнул в войс-чат, вынуждая Геральта остановиться, и весело объявил, что ему нужно собрать омелы для Присциллы. Получив на немое «почему именно сейчас?» простой и логичный ответ «забыл раньше сказать», игрок вздохнул, спешился, потому что даже игровую Плотву было жалко мучить бесконечными и бессмысленными переходами, и отправился вглубь леса, куда напарник уже весело ускакал.