***
Бэкхён просыпается в ужасном настроении. Комната была уютной и самой маленькой в этой квартире, за что Бён был благодарен, потому что у него получилось спрятаться за счёт маленького пространства, которое создавало этот уют и защищённость. В этой комнатке он чувствует себя спокойно. Кровать удобная, есть стол, стул, окно, шкаф и гитара, стоящая одиноко в углу. По виду — старая. Бён вздыхает и всё-таки пытается подняться. Школьная форма лежит на стуле — сложенная и поглаженная. Даже в ужасном настроении и состоянии несостояния — он подготовил её. Часы показывали, что остаётся примерно час до выхода, поэтому Бён берёт вещи, достаёт зубную щётку и направляется в ванную, осторожно выходя из своего убежища на одну ночь. Мужчину он не видит, но слышит, как вода течёт на кухне, значит он там. Пахнет кофе. Бэкхён чётко улавливает любимый аромат. Он быстро направляется в ванную, приводит себя в порядок и напяливает на ещё влажное тело форму. Причёска в беспорядке, но это не так уж и важно. У Бэкхёна чуть вьющиеся тёмного цвета волосы. Он никогда не укладывает их, поэтому оставляет так, как есть, несколько раз взъерошивая пряди тонкими пальцами. Когда юноша заходит обратно в свою комнату для того, чтобы взять рюкзак с уже готовыми учебниками — пакеты с одеждой оказываются уже там. Аккуратно поставлены около кровати. Бён улыбается уголком губ. И резко опускает голову вниз, начиная думать о том, что снова повёл себя вчера как ребёнок. Времени на самобичевание не было. Чанёль тоже косячит. «Именно. Почему только я должен думать об этом? Всё хорошо» — Бэкхён кивает самому себе и берёт рюкзак в руки, выходя из комнаты. До выхода примерно полчаса. Но он может выйти сейчас, потому что можно ведь и пешком пройтись. Погода хорошая, почему бы и нет? Бён проходит в прихожую, минуя кухню, где находится Чанёль, и начинает обуваться, но приходится поднять голову, отвлекаясь от завязывания шнурков, потому что Чанёль многозначительно хмыкает, опираясь плечом о стену, давая знать о своём присутствии. — Утра. Чанёль кивает, разглядывая Бёна. И тот не понимает, что он хочет разглядеть. Вроде внешний вид в порядке, на лице ничего нет, да и на одежде пятен он не замечал. Так почему тогда Чанёль так на него смотрит? — Кофе выпьешь? — Я опоздаю в школу. — Я отвезу. Мне как раз по пути. — Бэкхён сглатывает, решая согласиться, и кивает. — Хорошо. Я пока переоденусь. — Не торопитесь. Кивок, и Чанёль скрывается из вида. Бэкхёну даже как-то неловко, но он не упустит возможности посидеть в тачке мужчины, потому что это не тачка — это мечта. Бён разувается и направляется в кухню, где осторожно наливает себе кофе, садится на стул и со спокойной душой пьёт свой напиток. Во взгляде Чанёля не было злобы или злости, не было напряжённых рук или стиснутых зубов. Ничего не было. Сегодня Чанёль снова был холодным и непроницаемым. И это радовало, потому что Бэкхён уже начинал ненавидеть взгляд, полный немой ярости. Всё внутри переворачивалось. «Почему он вообще такой?» — Бэкхён думает об этом ещё пару минут, пока Чанёль не заглядывает на кухню. Идеально выглаженная чёрная рубашка, брюки и туфли. На запястье часы, волосы аккуратно уложены, открывая вид на мужественный лоб, а в руках пиджак. — Готов ехать? Кивок. Бэкхён моет чашку и быстро обувается, натягивая свои кеды, но его останавливают словами: — Почему новые не носишь? Бэкхён уже и забыл о том, что вчера они купили ему обувь. Настолько сильно он захламил себе мысли накручиванием и загонами. Парень тут же разувается снова, понимая, что ненавидит это делать, но быстро проходит в комнату, находит кеды и обувается прямо там, через пару минут выходя к Чанёлю полностью готовым. Бэкхён замечает пылинку на рубашке и без мыслей в голове подходит ближе, присматриваясь к ней и убирая, морща нос. Чанёль кидает выразительный взгляд, практически сталкиваясь с парнем носами, поэтому Бэкхён спешит объясниться, отходя назад. — Пылинку убрал. — Благодарю. Бэкхён неловко топчется на месте, пока Чанёль открывает дверь. Они спускаются на парковку, садятся в машину, где Бён тут же пристёгивается, как и Чанёль, а затем они трогаются с места, плавно выезжая на дорогу. Разговаривать не очень хочется, но приходится отвечать, когда мужчина интересуется: — Во сколько заканчиваются уроки? Бён называет время. — Доберёшься сам, код знаешь, ключ возьми в моём правом кармане брюк. Парень тянется в сторону мужчины и его рука елозит внутри кармана, пытаясь ухватиться за ключи. Чанёль сидит так, что ключи оказываются немного сбоку, поэтому Бён спешит попросить: — Не могли бы вы немного раздвинуть ноги? Чтобы ключ подвинулся ко мне. Чанёль изгибает бровь, но выполняет просьбу, и уже через секунду Бён держит небольшую карточку в руках. Пак сделал ключ-карту, потому что так было безопаснее. Код может узнать любой, а карточка только у него. Теперь и у Бэкхёна. Они подъезжают к школе через пару минут, но Бэкхёну становится ещё хуже, когда Чанёль останавливается не в квартале, а прямо перед главными воротами. Мимо проходят одноклассники и все косятся в сторону машины, потому что такую увидишь не каждый день. Бэкхён желает удачного дня и быстро выходит из авто, пытаясь сделать это как можно незаметнее, но уже через пару секунд видит Сону с его шайкой, который плюёт на асфальт, изгибая губы в мерзкой усмешке. Бён закатывает глаза и идёт дальше, уже через минут пять опускаясь на своё место. Его парта была усыпана оскорблениями столько, сколько он себя помнит, но новое ласковое ругательство «подстилка» было выведено ярко-красным цветом прямо поверх всех остальных не менее ласковых слов. Бэкхён лишь хмыкнул и принялся раскладывать учебники. Его никогда не интересовало мнение его неприятелей. Поэтому он спокойно реагировал на такое. Это его никогда не зацепит и не заденет. Через минуту он слышит свист, но не поворачивается, зная, что он предназначен именно для него. — Ну что, тебя уже папик даже подвозит до школы? Даже не стесняется? У этого мужика такая тачка, закачаешься. Вы уже трахались на заднем сидении? Бэкхён вздыхает и поворачивается к Сону, который подходит ближе. Он останавливается в метре от парты. Бён снова улыбается. Хоть ему и до одури неприятно слышать подобное. — Как попробуем — я расскажу тебе. Обязательно. Не переживай. — Ты мерзкий ублюдок, Бён. Бэкхёна снова хватают за воротник и притягивают ближе, заставляя встать со стула. Но Бён резко отталкивает, убирая руку Сону от себя, потому что надоело. Бэкхён ненавидит, когда к нему прикасаются. И он рубашку гладил не для того, чтобы этот придурок её мял. — А ты ко мне цепляешься, потому что нравится? Или... — Бён проводит по щеке парня рукой и улыбается, спрашивая: — …тебе нравлюсь я? Бён успевает уклониться от удара, тут же двигаясь назад. Побои ни к чему. Будет много вопросов. Ему они не нужны. Так же как и не нужна подпорченная репутация. Преподаватели не обращали внимание на парту, потому что оценивали по знаниям и поведению, поэтому эти придурки могли писать всё, что угодно. Но вот кулаками махать он действительно не хочет. — Иди сюда, пидор! Бэкхён останавливается резко. Совсем нетипично для самого себя. Так его ещё никто не называл. Ему стоило подойти поближе, и Сону тут же попытался схватить за рубашку, как он обычно это делает, но Бён перехватил руку, удивляя этим не только себя, но и одноклассника, против которого он никогда не шёл в потасовках. Бён любил бить словами своих обидчиков. Сону попытался снова, но Бён среагировал раньше и прижал парня к парте, шепча прямо на ухо: — Если ты так реагируешь, значит тебя это задевает, Сону. Не давай всем повода подумать о том, что ответ на мой вопрос имеет положительный характер. — Сону кривит губы, смотря в стену с яростью в глазах. — И пидор — это не ориентация, пидор — это ты. Звенит звонок, и Бэкхён резко отходит от Сону, направляясь к своему месту, прекрасно зная, что тот не нападёт, потому что не хочет испортить себе репутацию в глазах преподавателей. Он так же, как и Бён, учился хорошо и хотел поступить в университет. Он входил в десятку в рейтинге. Учитель зашёл в класс прямо тогда, когда Бэкхён осторожно открыл учебник, вникая в тему. Но весь урок он чувствовал взгляд, прожигающий его спину.***
Бэкхён возвращается домой без происшествий, потому что Сону постоянно ходил на дополнительные. И Бён знал, что тот никогда не перейдёт черту. Его шайка хоть и была ужасной, отпускала омерзительные комментарии и тому подобное, но рукоприкладством они занимались очень редко, потому что отец у Сону не был какой-то шишкой, он просто работал в какой-то крупной компании и имел связи, поэтому ему не нужны были проблемы со школой. В душе так хорошо. Бэкхёну так не хочется уходить из этого дома, что тоска нападает сразу же, как только он понимает это. Просто он осознаёт, что всегда привыкаешь ко всему хорошему. Он не привык к Чанёлю, но привык к его дому. А теперь ему придётся уходить. Только куда? Бэкхён как раз подогревает кофе, когда на телефон приходит уведомление. На часах перевалило за три часа дня. Чанёля дома ещё нет и, наверное, не будет до вечера. Бэкхён смотрит в экран и видит сообщение от матери. Страдальческий вздох, но облегчённый отчасти, потому что он будет ночевать не на улице сегодня. Он пишет короткое «хорошо» и откладывает телефон, поворачивая голову в сторону коридора, когда слышит открывающуюся дверь. Чанёль появляется в дверях кухни через пару минут и садится на стул, устало вздыхая. — Нормально добрался? — Угу. Бён попросту не знает, что сказать. — Как твои преследователи поживают? Бэкхён хмыкает, вспоминая сегодняшний инцидент: — Огрызаются. Но всё в норме. Я могу постоять за себя. — При нашей первой встрече мне показалось, что не можешь. — Тогда мы были не на территории школы. Там они не трогают меня, а вот где-нибудь за пределами — могут хорошенько избить. А мне не нужны побои. И подпорченная репутация среди преподавательского состава тоже. Бэкхён тут же вспоминает, как приходилось покупать тональный крем для того, чтобы скрыть ссадины и синяки после выпадов пьяного отца, но об этом он будет молчать. Чанёль же сказал, что им плевать друг на друга. Значит такие подробности ни к чему. Юноша отпивает кофе, пока Чанёль уходит куда-то. А потом мужчина возвращается. Изменилось только то, что он снял пиджак и закатал рукава на рубашке. Бён мельком смотрит за тем, как мужчина наливает себе кофе и разворачивается к нему, облокачиваясь поясницей на столешницу. Узловатые пальцы держат чашку с кофе, а вторая свободная ладонь оказывается положена на ту же самую столешницу. — У вас обеденный перерыв? — Я приехал для того, чтобы поговорить с тобой. У меня была встреча неподалёку, и я освободился немного раньше. Бён кивает. Но что-то непонятное возникает в грудной клетке. Волнение? Разговор ведь состоится сейчас. Значит Бэкхён прямо сейчас будет собирать свои вещи. Становится даже грустно. Но он берёт себя в руки и смотрит мужчине в глаза. — Мне написала мать. Сказала, что я могу возвращаться домой. Поэтому я сейчас соберу свои вещи и уйду. Спасибо за то, что позволили переночевать у вас. — Снова будешь домохозяйкой? Бэкхён грустно усмехается, даже не обижаясь на прозвище. — Выбора нет. Через пару минут Бэкхён уходит собирать свои вещи, и мужчина остаётся на кухне один. Он пьёт свой кофе и настроение падает вниз. Почему-то. Если говорить честно, он хотел предложить Бэкхёну пожить у него. К такому выводу он пришёл сегодня утром, когда думал о том, что между ними происходит. Если бы парень остался у него — было бы проще? Мужчина уверен, что со временем юноша привык бы к послушанию и всё стало бы действительно проще. Чанёль знал, что между ними ничего нет и не может быть, но всё же хотелось знать, где бродит этот пацан и не нашёл ли он на свою задницу приключений. Мужчина чувствовал, что Бэкхён ещё совсем ребёнок. И Пака одолевали мысли о том, что его нужно научить жить по-взрослому, если он хочет чего-то добиться. И было странно не от того, что Чанёль просто так думал, а от того, что сам хотел взять эту роль на себя. Чанёль помнит свои отношения. Он снова вспоминал сегодня Минкю. Снова вспоминал его лицо, которое он так любил покрывать поцелуями, глаза, в которых он тонул долгие два года, губы, которые он обожал целовать, всего Минкю. Он был совсем не такой, как Бэкхён. Он слушался с самого начала, выполнял всё, что попросит Чанёль, он смотрел на него преданным взглядом. Они начинали с того, что просто спали друг с другом. Минкю был для него мальчиком, который отдавал ему своё тело за деньги. Всё просто. А потом Пак влюбился, как мальчишка. И их отношения стали уже не такими. Не было больше этой валюты за секс. Чанёль думал, что Минкю любит его не меньше, но через два года всё встало на свои места. Чанёль ненавидит себя до сих пор за то, что позволил себе открыться. Позволил захватить его сердце, разум и мысли. И он рад, что они расстались, потому что чем дальше — тем стало бы только хуже. И дело даже не в том, что Минкю хотелось денег, а в том, что Чанёль любил жёсткий контроль и всегда всё контролировал, и всем его партнёрам нравилось, но Бён не его парень. Дело в том, что Минкю ушёл из-за его холодности временами, из-за денег, а точнее из-за того что ему нравилось получать эти деньги именно за услуги сексуального характера, но главной причиной было — отсутствие любви. Он никогда не любил Чанёля. Сейчас мужчина пытается контролировать Бэкхёна неосознанно, но это из него не убрать. Чанёля трясёт от Бэкхёна. Бэкхёна хочется иногда к стенке прижать, потому что не слушает, но Пак понимает, что они никто друг другу. Он ведь не имеет права. Но его эгоистичная натура желает подчинения, даже если они не делят постель. Он не думал о Бэкхёне в этом плане. Потому что он несовершеннолетний. И они договорились ведь — спонсорские отношения. Ничего более. Должно быть наоборот проще. Но почему-то всё тяжелее, чем думал Пак. Бэкхён выходит в коридор со всеми вещами. Чанёль выходит к нему, оставляя чашку с кофе на столе. — Тебя подвезти? — Нет. Не стоит. Бэкхён снова напяливает старые кеды, пряча новые в пакет. — Почему ты снова в старых? Бэкхён, пыхтя, заканчивает со шнурками и смотрит на мужчину. — Потому что родители не должны узнать о том, что у меня есть теперь новая одежда. Я очень надеюсь, что сейчас они не заметят пакетов. Хоть я и попытался всё запихнуть в рюкзак. — Я подброшу тебя до дома, потому что мне надо на работу. Нам по пути. Бён только хотел возразить, как Чанёль оборвал на полуслове: — Это не обсуждается. Оставалось только ждать. Чанёль напяливает свой пиджак, берёт телефон и они выходят к машине. Всю дорогу едут молча. Потому что Бэкхёна раздирают тоска и грусть от того, что он едет к себе домой, где его снова будет ждать гора посуды, снова будет ждать уборка, а затем постоянное недовольство матери и оскорбления пьяного отца. Бэкхёну не хотелось уезжать. А Чанёль хотел остановиться и поехать обратно, но никто из них не сказал ни слова. Пак остановил машину в квартале от дома по просьбе Бэкхёна. Парень вышел из автомобиля, забрал пакеты и повернулся к окну, чтобы посмотреть на мужчину и поблагодарить. — Спасибо, что довезли. Удачного завершения дня. Кивок. Бэкхён уходит по дорожке дальше, с каждым шагом возвращаясь будто в ад. А Чанёль стоит на месте пару минут, и машина трогается с места.